Цин популярен во дворце

Единственными руками, которые Шень Цзю никогда не ощущал на себе, были руки безответно любимого и до дрожи ненавистного учителя. Сколько ночей юноша мечтал узнать что такое близость с тем самым мужчиной, которого он представляет во время того, как его имеют те, кому любимый его продал. Не столь важно нежен бы он был или груб. Он мог бы взять его в любой момент, и парень был бы искренне счастлив отдаться в единственно необходимые руки. Плевать, если бы он его продолжал его бить, если это доставило удовольствие учителю. Если бы только его, Цзю, тело доставило учителю удовольствие. Шень Цзю был бы счастлив получить от него хоть каплю внимания или намек на ответную симпатию. Он из кожи вон лез, чтобы угодить этому старому мудаку. Он ведь давно не ребенок, ему пятнадцать! Он сумел бы удовлетворить У Янцзы, чего бы тот ни пожелал, и учитель должен был знать это лучше, чем кто-либо другой. Но этот старый уебок ничего не желал! Сколько бы попыток не предпринимал А-Цзю, учитель будто и вовсе был бессилен. Но это было совершенно не так. О, нет, У Янцзы был не просто в самом расцвете сил, он трахал все мало-мальски симпатичное и похожее на живого человека. Порой, Шень Цзю думал, что учитель даже не сразу заметит, если подложить ему в постель труп. Но он сразу опознает своего ученика. В темноте, с закрытыми глазами, связанными руками – все равно поймет и вышвырнет вон, предварительно избив до полусмерти. Так, чтобы пока Шень Цзю пытался восстановить разорванные внутренние органы и остановить кровотечение, он хорошенько подумал о своем проступке. - Я никогда не буду с тобой кем-то большим, чем учитель и ученик. Запомни это, я не стану повторять дважды, - с ядовитой насмешкой процедил У Янцзы, когда Шень Цзю впервые попробовал показать свои чувства. И он действительно не повторял. Учитель считал слова пустым звуком и не желал тратить силы на их произношение. За него вседа говорили его действия. Точный, молниеносный и до белых пятен перед глазами болезненный удар в солнечное сплетение выражал легкое недовольство У Янцзы. Если он крепко хватал за длинные волосы и со всей силы бил лицом об стену дотех пор, пока на ней не оставались бурые брызги и пятна, значит, учитель был раздражен. Ярость У Янцзы Шень Цзю прочувствовал на себе лишь единожды и, вероятно, это воспоминание оказалось лучшим в его никчемной жизни. В тот вечер Шень Цзю вернулся с большим кошелем денег, которые ему заплатил один богатый господин, что даже не стал трахать прекрасное, юное создание. Всего лишь попросил наступить ему на яйца, пнуть несколько раз и плюнуть в лицо, пока сам богатый господин заходился в экстазе от всего происходящего. Он кончил быстро, даже не касаясь себя, и, довольно улыбаясь, вручил парню увесистый кошель, попросив зайти к нему еще как-нибудь. Схватив деньги, Шень Цзю тщательно пересчитал монеты. Было больше, чем общая сумма за прошлые несколько недель. У Янцзы будет доволен. Стоило бы купить старому уебку вина, он давно не пил ничего приличного, а от дешевого поила воняло перегаром на весь их небольшой дом. Забежав в лавку за алкоголем, Шень Цзю едва не разбил ту самую бутылку о голову продавца, что смотрел на него своими маленькими, мерзкими, сальными глазками. Юноше хватало этих взглядов, когда они платили, а уж за бесплатно их терпеть он не собирался. Проще выколоть, чтобы не было соблазна. Швырнув монету прямо в лоб застывшего в своих влажных мечтах продавца, Шень Цзю с отвращением поморщился и, забрав покупку, поспешил покинуть лавку. Раз уж выдалась возможность, по пути домой стоило еще зайти в магазин с маслами и купить две склянки. Один вид для того, чтобы перебивать запах выпивки и табака. Клиентам ведь нравится, когда их покупка вкусно пахнет - так всегда утверждал У Янцзы. Самому Шень Цзю было плевать чем он пахнет и что там будет приятно этим ублюдкам. Второй вид масла был более особенным, он уменьшал боль от проникновения, делал его более мягким. Также без него было очень сложно растянуть себя, чтобы не покалечиться. К тому же, именно этот состав хорошо залечивал все мелкие повреждения, что всегда оставались после очередной ‘работы’. Девушка за прилавком неубедительно мило улыбнулась постоянному клиенту. - Какое вам сегодня? - Оба, - безразлично ответил юноша, осматривая прилавок в ожидании. В этом проклятом городе его знали все, благодаря У Янцзы. Он изо всех сил старался разрекламировать своего протеже среди его бывших клиентов и их знакомых. Слухи о юном даровании с острым язычком и божественным лицом расползлись по городу в мгновение ока, не давая подростку и шанса пойти честным путем, устроившись на обычную работу. На второй год в этом проклятом месте Сяо Цзю даже привык и старался пользоваться какими-то сомнительными, но связями. Он больше не ложился под совсем уж грязных, неотесанных пьяниц за кусок позавчерашней лепешки. Это был один из первых его уроков: иметь связи, уметь ими пользоваться. Добравшись домой, Шень Цзю сразу прошел в комнату учителя, молча бросая на его постель бутылку вина и швыряя в ноги кошель с деньгами, будто хотел унизить мужчину одним этим жестом. - У кого-то сегодня хороший день, - тихо рассмеялся У Янцзы, не моргнув и глазом, подбирая алкоголь, - Что такого ты сделал, что он настолько хорошо заплатил? - почти с искренним интересом спросил учитель. - Массаж. Я могу сделать и вам такой массаж, учитель, - зло усмехнулся Шень Цзю, надеясь неизвестно на что. - Массаж чего? - в темных глазах мелькнул намек на раздражение. - Спины, - тут же оскалился Шень Цзю. Конечно, для богатого господина он проводился в специальной технике ногами, но это лишние детали. Несколько долгих мгновений мгновений У Янцзы сверлил ученика нечитаемым взглядом. Невозможно было понять о чем он думает: как по-красивее сегодня размазать лицо Шень Цзю о стену или выбирает закуску к дорогому вину на вечер. Так и не сказав ни слова, У Янцзы резко приблизился к ученику, крепко хватая подростка за тонкое горло. Белые волосы разметались в беспорядке за спиной, окутывая фигуру У Янцзы нежным облаком, делая его похожим на Бога войны. Сильнее сжав пальцы на чужой шее, чтобы казалось будто она вот-вот переломится на две части, учитель одним мощным толчком выкинул парня за дверь и захлопнул ее перед самым носом Шень Цзю. - Гондон старый, чтоб ты подавился и сдох, - едва слышно прохрипел подросток, потирая синеющие отметины на шее. Это совершенно не было страшно, он всегда был готов к смерти именно от Его руки. Наверное, он даже ждал и призывал ее. В самом глубоком уголке души что-то протяжно выло и скреблось день ото дня, когда сначала знакомая рука бесцеремонно направляет в юное тело кого-то, кто втрахивается в него отвратительно долго, а, после, та же родная рука бьет наотмашь по лицу, так, чтобы трещала челюсть, а кожа лопалась от силы удара, за то, что недостаточно искренне отдавался той свинье. А Шень Цзю все равно упорно продолжает видеть перед глазами своего мучителя, вместо любого из тех мужчин. Он хочет знать какого это, быть с любимым, с близким, не по принуждению, а по желанию. Тряхнув головой, парень с усилием подавил в себе желание войти в комнату учителя снова. Он знал что за этим последует - сломанные кости и смешанные в единую массу внутренние органы, которые придется долго залечивать при помощи темной ци. Учитель не даст ему умереть, но даст возможность умолять о смерти. Он будет избивать его долго, залечивая смертельные повреждения, без единой эмоции на красивом лице, будет глух к извинениям, будет молчать, пока на тонкие чувственные губы не брызнет горячая кровь. И даже тогда он лишь слижет ее, продолжая смотреть своими пустыми глазами, и остановится лишь когда тонкое тело в его руках перестанет содрогаться от невыносимой боли и безвольно обмякнет, когда сломает его волю и заставит подчиниться. Но только на этот раз. Вскоре парень снова придет к нему за новой порцией боли, за напоминанием того, что У Янцзы - бессердечное чудовище. Потому что иначе он не сможет его ненавидеть. Недовольно наморщив аккуратный нос, Шень Цзю направился к себе, чтобы отмыться от грязных прикосновений и сменить одну поношенную одежду на другую, более чистую. А после сел на пол и закрыл глаза, собираясь заняться духовной практикой, когда его слуха достиг грохот из соседней комнаты. ‘Надеюсь, он упал и сдох’ - со злой усмешкой подумал юноша, вновь прикрывая глаза, только чтобы через секунду в недоумении распахнуть их снова, когда за тонкой стенкой прозвучал тихий стон: ‘Какого хера он там делает?’ Бесшумно поднявшись, Шень Цзю незаметной тенью выскользнул из спальни и припал ухом к двери чужой комнаты, откуда едва уловимо доносилось тяжелое, прерывистое дыхание. Приоткрыв дверь, юноша осторожно заглянул внутрь. У Янцзы стоял спиной к нему, оперевшись руками о комод, а рядом валялся упавший столик. По полу было разлито ароматное вино, вытекающее из надтреснутой бутылки. - Учитель? - осторожно позвал Шень Цзю, приоткрывая дверь чуть шире. Не дождавшись ответа, парень вошел внутрь, неспешно приблизившись к У Янцзы, стоявшему все так же неподвижно, будто и вовсе не заметил чужое присутствие. Подростку было не по себе от всего происходящего, сейчас учитель действительно пугал его своим молчанием. Конечно, Цзю немыслимое количество раз желал ему смерти, но это все было лишь словами. Если с У Янцзы действительно что-то случится, тогда у Цзю не останется ни одного близкого человека, он потеряет последнего, кто давал ему хотя бы видимость стабильности в жизни. Коснувшись кончиками пальцев плеча учителя, Шень Цзю вздрогнул от неожиданности, когда мужчина резко развернулся к нему лицом, продолжая хранить молчание. Щеки У Янцзы были очаровательно окрашены румянцем, а глаза влажно блестели в полутьме, будто две далёкие звезды. - Что с вами? - не выдержав напряжения, первым нарушил кажущуюся осязаемой и вязкой тишину Шень Цзю. Но ответа не последовало и через несколько минут. Мужчина продолжал стоять, глядя на ученика тяжелым взглядом, а его грудь быстро вздымалась и опускалась. Было сложно представить, что происходит в голове у У Янцзы. Больше всего это было похоже на последствия неудачного эксперимента с темной ци. Нужно было как можно скорее проверить меридианы. Шень Цзю осторожно поднес пальцы к запястью учителя, собираясь проверить пульс. Как только он коснулся разгоряченной кожи, У Янцзы мгновенно одернул руку, будто обжегся, а его дыхание стало более рваным. Мужчина бросил быстрый взгляд на свое запястье, а после снова уставился на Цзю. - Мне нужно проверить ваши меридианы, - нахмурил тонкие брови парень, делая еще одну попытку коснуться учителя. Как только его пальцы вновь оказались в миллиметре от полупрозрачной кожи, У Янцзы схватил юношу за руку, грубо притянув непозволительно близко к себе. Шень Цзю не успел опомниться, как другая рука учителя уже сжалась на его челюсти. Казалось, еще мгновение и парень лишится нижней трети черепа, когда внезапно его губ коснулись чужие. Широко распахнув глаза, парень не мог поверить в то, что сейчас произошло с ним. Его гордый и неприступный учитель сам поцеловал его, жадно, напористо, не давая и шанса уйти от прикосновения. Он сминал его губы своими, кусал, оставляя небольшие ссадины и тут же слизывал выступавшие бусины крови. Едва осознавая что делает, Шень Цзю приоткрыл рот, позволяя учителю изучить его изнутри своим языком. Подросток целовался бесчисленное количество раз, но никогда до этого от такого простого действия у него не кружилась голова. Он не знал что делать, куда деть руки, можно ли ответить на поцелуй, можно ли вообще дышать или это заставит У Янцзы опомниться и оттолкнуть его, как прежде. Хватка на запястье ослабла, а после и вовсе исчезла, только чтобы обманчиво тонкая рука учителя с ужасающей силой стиснула его талию, тесно прижав к горячему телу. У Янцзы жадно скользил пальцами по худой спине, спускаясь к бедрам, заставляя Шень Цзю замереть. Парень не знал на чем сосредоточится: на поддержании темпа поцелуя, на ощущении ладони на бедре или на том, что так явственно упиралось ему в живот сквозь слои одежды. Цзю откровенно начинало трясти от обрушившихся на него эмоций и он не мог сдерживать эту дрожь. Но, казалось, У Янцзы было совершенно плевать на нее, он не собирался останавливаться, продолжая терзать тело юноши грубыми, несдержанными ласками. Когда учитель прервал поцелуй, Цзю пришлось до крови закусить губу, душа вырывающиеся из горла звуки. Не известно было, что за наваждение нашло на У Янцзы и не ясно, что именно может отвлечь его. Когда влажные губы мужчины опустились на изящную шею, Шень Цзю вскинул голову и задержал дыхание, умоляя всех богов, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Это нельзя было сравнить ни с одним из тех разов, что были у мальчика. Ни один человек не доставлял ему столько удовольствия настолько простыми действиями. Каждое прикосновение оставалось на коже ожогом, клеймом, что навечно отпечатается там. От умелых движений красивых, чувственных губ, которые раньше дарили только издевательскую усмешку, теперь по телу разливался жар, скапливаясь внизу живота. От каждого действия его сводило сладкой судорогой, и сдерживать свои жалкие стоны становилось все труднее. Жадные руки без стеснения скользили по стройному, юному телу, бесстыдно проникая под ткань одежды, сминали нежную кожу, оставляя красные отпечатки. Полы простого дешевого ханьфу давно разошлись под таким напором, обнажая тело подростка. Губы У Янцзы помечали каждый его участок, украшая бледную кожу багровыми пятнами, а Шень Цзю боялся пошевелиться, чтобы не развеять этот мираж. Парень слишком хорошо осознавал, что это все лишь действие какого-то дурмана на сознание У Янзы. Это все не по-настоящему, это ложь, подмена, обман, но остановить был не в силах. Юноша не мог заставить себя прервать творящееся с ним безумство. Он так долго желал этого, мечтал об этом, представлял в своих самых сокровенных фантазиях и не думал, что что-то подобное может действительно произойти. За один намек на такое учитель выбивал из него всю душу так, словно ученик был старым пыльным ковром. И Цзю кристально ясно понимал, что с ним будет, когда к У Янцзы вернётся сознание. Впрочем, это будет хорошим воспоминанием перед смертью. Тем временем мужчина резко поменялся местами с Шень Цзю, заставив последнего потерять последние связные мысли. Юноша оказался прижат спиной к низкому комоду, в то время как спереди к нему прижимался разгоряченный учитель, смотрящий на него с таким ярким желанием на дне широких зрачков, что хотелось в нем раствориться. Губы У Янцы приоткрылись, будто он хотел что-то сказать, но тут же нахмурился, тряхнув головой, и вновь приник к Шень Цзю в жарком поцелуе. Приподняв юношу за бедра, мужчина усадил его на крышку комода, при этом сбив что-то с нее. Последнее что услышал Шень Цзю был звон разбившегося стекла и замершее на его губах дыхание У Янзы. Ласковые до этого пальцы, сжимающие обнаженные бедра юноши напряженно замерли, впившись в молочную кожу. Сердце Шень Цзю бешено колотилось, грозясь пробить дыру в грудной клетке. Не прошло и несколько взмахов ресниц, как бедра прошило острой болью от вонзившихся в мышцы на несколько фаланг пальцев. - Как ты посмел… - с яростью прошипел У Янцзы на самое ухо юноше. Где-то в глубине души Шень Цзю с облегчением выдохнул, принимая все таким, каким должно быть. Он знал, что учитель разорвет его на куски за все произошедшее. Он боялся, что это внезапное помутнение сознания что-то изменит между ними, что учитель больше не будет привычным ублюдком, что все изменится. Но У Янзы все еще был самой бессердечной тварью в мире. - Как ты посмел… - повторил учитель будто сам себе, - …подсунуть мне ‘Персиковый источник*’… - закончил он на грани слышимости, разрывая пальцами прямые мышцы бедер Шень Цзю. Не выдержав боли, юноша закричал, склонив голову, но не смея дернуться в сторону. Нельзя было злить У Янцзы еще сильнее, нужно было стерпеть все, что учитель будет с ним делать и убедить в том, что он, Цзю, раскаивается. А для этого нужно терпеть. Превратив в бесполезные лоскуты мяса мышцы бедер, У Янцы с усилием погрузил пальцы глубже в горячую плоть, добираясь до бедренных костей. Не понадобилось и доли секунды прежде чем они с хрустом сломались, а острые края впились в оставшиеся целыми мышцы. По красивому лицу Шень Цзю безостановочно текли слезы, капая прямо в открытые раны и стекая по окровавленным рукам учителя. Было больно. Настолько больно, что перед глазами темнело. Казалось, еще немного, и подросток потеряет сознание от боли. Он выл, словно зверь, стиснув зубы, позволяя У Янцзы выпустить всю свою ярость. Собственные ногти до крови впились в ладони, настолько сильно подросток сжимал кулаки, пытаясь сдержать крик. У Янцзы смотрел на его искаженное гримасой боли лицо без единой эмоции, будто перед ним была странная, несуразная кукла, а не человек. Он резко выдернул пальцы из плоти, заставив Цзю все же взвизгнуть от резкой боли. Этот звук привлек внимание У Янцы. Он схватил юношу за лицо, закрывая ему рот собственной ладонью, и впечатал затылком в стену. В голове Шень Цзю помутилось, а на языке ощутился вкус собственной крови, но он не издал больше ни звука. Даже когда окрашенные багровым пальцы впились в тонкую ключицу, прорывая кожу и ломая тонкую кость. Лишь из зеленых глаз беспрестанно катились прозрачные слезы, омывая ладонь мучителя. Соленые капли смешивались с темной кровью, оставляя на изящной кисти уродливые разводы. Казалось, издай Цзю еще хоть звук, и эти красивые пальцы раскрошат его череп без промедления и сожалений. Парень не мог думать ни о чем, кроме того, как заставить себя молча терпеть всю эту невыносимую боль. Перед глазами стояла красная пелена, сосуды в глазах давно лопнули от напряжения. Это была его плата за исполнение самого сокровенного желания. Пусть это длилось не более палочки благовоний, но Цзю ни жалел ни о чем. Он был готов умереть сейчас за то короткое счастье. Сознание окончательно помутилось от боли. Он урывками ощущал вспышки боли от последующих сломанных костей и растерзанной плоти, пока окончательно не утонул во тьме. Когда сознание вернулось к нему, он осознал себя лежащим на улице в луже. На его измазанное собственной кровью лицо лил дождь, больно ударяя крупными каплями по открытым ранам. Искусанные тонкие губы растянулись в улыбке. Шень Цзю смеялся. Хохотал, будто умалишенный, игнорируя боль в треснутых ребрах, глядя в темное, хмурое небо. Лежащий посреди дороги сломанной куклой, голый, с неестественно вывернутыми конечностями и торчащими наружу обломками костей, он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.