Серая тень

Есть вещи, в существование которых нельзя поверить, пока не увидишь их собственными глазами. Даже если тебе тысячу раз расскажут, опишут в красках — всё равно это будет звучать выдумкой, странной фантазией. Можно поверить, что где-то далеко жуки живут не на поверхности, бок о бок с ветрами, а глубоко под землёй. Можно поверить, что они выглядят совсем не так, как ты привык: с крепкими хитиновыми панцирями, с острыми клешнями, с шестью глазами или покрытые шипами. Зе’мэр была готова к таким сюрпризам, отправляясь в дальний путь. И всё же некоторые вещи были за гранью её понимания. Она увидела жуков-рогачей ещё до того, как ей кто-либо о них рассказал. Все вокруг считали, что это дело настолько обыденное, что даже не потрудились объяснить, что эти громадные создания перевозят других жуков на своих спинах. Поэтому, когда ей впервые предложили прокатиться, Зе’мэр со вздохом обошла рогача, готовая к долгой дороге по тёмному тоннелю. А когда её окликнули и она впервые увидела жука верхом на другом жуке, ещё долго не могла взять в толк, розыгрыш ли это или правда в этом странном королевстве так принято. Зе’мэр выросла в тех местах, где каждый жук мог спокойно, поймав попутный воздушный поток, перелететь на другой край деревни, а то и дальше. Все соплеменники были равны, детей с малых лет учили самостоятельности и независимости, на руках носили лишь несмышлёных личинок. И в голове не укладывалось, что можно в буквальном смысле сесть кому-то на шею, чтобы переместиться из одной точки в другую. Поначалу Зе’мэр жалела рогачей. Лишённые свободы, скованные сбруей и запертые в затхлых тоннелях — нельзя представить худшей участи для жука. И, помимо всего этого, они гнули спины под весом обленившейся знати. Стоит ли говорить, что сама Зе’мэр избегала пользоваться услугами рогачей. Однако когда языковой барьер был сломлен, ей удалось побеседовать с «рабами» Халлоунеста. Она хотела лишь выразить сочувствие, узнать, как можно освободить их от ярма, но в ответ услышала лишь смех. Рогачам искренне нравилась их доля. Нравились бесконечные тоннели и такой же бесконечный бег по ним. А ещё они жутко гордились, что смогли послужить Бледному Королю, и даже считали, что их место в иерархии Халлоунеста едва ли не выше жуков-стражников, охраняющих мирных граждан. После этого жалости в сердце Зе’мэр не осталось. Между ней и рогачами выросла новая стена непонимания, которое порой переходило в душе Зе’мэр в раздражение. Она твердила себе, что каждый может жить так, как хочет. Но рогачи жили неправильно и были глухи к чужим словам о том, что участь жука может быть совершенно иной. Своего пика её молчаливый конфликт с рогачами достиг в тот день, когда она впервые за несколько месяцев решилась прибегнуть к их помощи. Тогда она была окрылена едва зародившейся влюблённостью, и везде ей чудился волнующий сердце образ юной дочери лорда-богомола. Зе’мэр хотела выразить свои чувства самым искренним способом из доступных. На её родине влюблённые обменивались цветами, скрепляя отношения, и потому Зе’мэр выбрала самый изящный из нежных цветов. Но путь от Города слёз до Деревни богомолов был не близок и опасен, а цветок мог рассыпаться лепестками от любого резкого движения. И тогда Зе’мэр вспомнила о рогачах. На вокзале Короля ей удалось объяснить одному из них, куда нужно прибыть. Рогач кивнул и чуть присел, приглашая Зе’мэр устроиться на сидении. С превеликой осторожностью она опустилась на его спину, на что рогач хмыкнул и заметил, что она почти ничего не весит, точно пушинка, и зря волнуется. Однако Зе’мэр пришлось пригнуться, чтобы не задевать тонкими усиками потолка тоннеля. Кошмар трясучей поездки продлился не слишком долго, но даже он успел утомить Зе’мэр. Прощалась она с рогачом не слишком ласково, но тот и не нуждался в благодарностях и уже спустя пару секунд покинул её. Но самый большой удар настиг Зе’мэр, когда она взглянула на свой дар. В её руках вместо прекрасного цветка остался лишь голый стебелёк. Все лепестки облетели за время недолгой поездки. То был последний раз, когда Зе’мэр ступила на платформы вокзалов рогачей.