Серая тень

— Проще, ле’ом! Не буде ты соизволять произнести, де та ле’гар… ле’ста-ни-я, име дел’ном а Ко-ро-ле-ва? Жук, которого окликнула Зе’мэр, ещё пару секунд смотрел на неё недоумённо, а та, смущаясь, склонила голову и совершенно скрыла лицо за густыми прядями волос. Наконец он произнёс с толикой сомнения в голосе: — Вам в Белый Дворец, мадам? — Но, ле’стания… — Зе’мэр, вздохнув, подумала, как бы объяснить жуку, что она ищет. Сделав пару неопределённых жестов, подняла переднюю лапку над головой, словно бы показывая большой рог. — Ле’стания, омес де’клекс… Ле’стания а Коро-лева?.. — повторила она, уже отчаиваясь преодолеть языковой барьер. Но тут жук просиял и хлопнул себя по лбу. — А! Вы ищете станцию рогачей? Вокзал Королевы? — Да! Да! — с облегчением закивала Зе’мэр, опуская и вновь пряча лапки в полах длинного серого одеяния. Хорошо жукам Халлоунеста, живущим под властью одного короля и говорящим на одном языке. В отличие от них, прибывшая из далёкой страны Зе’мэр ощущала особенное отчуждение, стоило ей попробовать заговорить хоть с кем-то на улицах Города Слёз, а о вылазках в другие области королевства она пока и не помышляла. Разве что в сопровождении кого-нибудь из стражи Бледного Короля. Или, что гораздо лучше, Измы, которая оказалась так добра, что помогла ей освоить азы языка Халлоунеста. Она однажды сказала, что Зе’мэр добьётся куда большего прогресса, если будет больше беседовать с простыми гражданами Халлоунеста. Или просто слушать чужие разговоры, подмечая и усваивая новые слова и выражения. Но в шумных компаниях Зе’мэр чувствовала себя лишней и быстро покидала их, предпочитая одиночество и чтение. Письменное слово было куда терпеливее живого собеседника, ждало, пока Зе’мэр по слогам прочтёт очередную длинную фразу, затем ещё раз пробежится взглядом по строке, а затем и вовсе пойдёт к Изме или Хегемолу, чтобы спросить значение того или иного выражения. Но сидеть безвылазно в Белом Дворце Зе’мэр не могла себе позволить. Король сделал её одним из стражников, и нести службу в разных частях Халлоунеста — её долг. Она была безмерно благодарна капитану стражи, что тот не отправлял её на одиночные дежурства, всегда рядом был напарник. Пускай он понимал Зе’мэр не лучше, чем гражданские, но зато мог с этими самыми гражданскими договориться. А когда от слов переходило к делу, всё становилось куда проще и понятнее. Была ещё одна причина, почему Зе’мэр почти никогда не выходила одна, чтобы предаться долгим прогулкам, или выбирала места, где редко встретишь жуков, например, Земли упокоения. Она была другая. Высокая, воздушная, совершенно не похожая на жителей Халлоунеста, взращенных в пещерах. И каждый раз, когда жуки, завидев её, начинали о чём-то переговариваться, Зе’мэр боялась: это они о ней. Шепчут, чтобы она не услышала, хотя, даже если бы они кричали во всю глотку, она бы не поняла и половины слов — и эта неизвестность пугала куда больше, чем молчание. — Ко слыше о мне среди омес… жуки? — по привычке вставляя слова родного языка и тут же исправляясь, спросила она Изму после одного из уроков. — Что слышно о тебе от других жуков? — переспросила та, а затем пожала плечами. — Думаю, ты догадываешься. Многие сперва обсуждали, что Бледный Король принял на службу чужестранку. Но потом всё утихло. Слухи быстро рождаются и умирают так же стремительно. И ты не должна бояться их. Зе’мэр кивнула, ответ Измы заставил вечный нервный страх чуть отступить. И правда, жуки легко привыкают к изменениям в жизни. Как только что-то новое становится рутинным, оно перестаёт быть интересным. И всё же каждый раз, когда рядом с ней заговаривали, Зе’мэр вся обращалась в слух, очищая слова от чужеродной формы и вникая в смысл. Да, они порой говорили о ней… как о стражнике, о воине, о девушке. Всё меньше — как о диковинной иноземке. Чем больше поддавался язык, тем меньше было страха чужих слов. Они, некогда пугающие и неведомые чудища, превращались в безобидных, вьющихся в воздухе светомух. И словно бы дышалось легче, не сдавливало горло каждый раз, когда нужно было спросить дорогу или обсудить последние новости. Ушла внутренняя зажатость, скованность, все цепи и барьеры рухнули, а от былого остался лишь акцент, который некоторые находили даже поэтичным. Халлоунест принял Зе’мэр по-настоящему, когда она научилась понимать его.