Amorousness

      — Со мной творится что-то странное, — вздыхает Хёнджин, разглядывая бокал с мартини, словно некую диковинку, и стараясь не смотреть на собеседника.       И дело вовсе не в том, что мужчина рядом ему неприятен. Всё как раз-таки наоборот — настолько привлекает, что является одной из причин нынешнего, по собственным меркам — неадекватного, состояния.       Прошло уже около года с тех пор, как они решили расстаться после почти двух лет (а если быть дотошными до цифр и дат, как Банчан, то — один год, десять месяцев и четыре дня) отношений, поскольку Хёнджин — влюбчивый, а Банчан — собственник.       И, несмотря на понимание, что Хвану просто жизненно необходимо ощущать влюблённость во всё и всех и дарить особое внимание тем, кого считает красивым, поскольку эти чувства приводят к творческому подъёму и вдохновляют на написание картин, Чан просто не мог перестать ревновать и изводить себя мыслями «Почему же только я не могу быть источником этого самого вдохновения?».       Пусть и прекрасно различает любовь и влюблённость, как понятия, слишком устал жить в напряжении — а что, если однажды эта влюблённость перерастёт в любовь к другому? И, чтобы не сойти с ума, ему было необходимо расстаться, ведь — пытаться запретить Хвану влюбляться, всё равно, что загнать тигра в маленькую клетку.       И всё же, отпустить друг друга, спустя тонны сформированных совместных привычек, оказалось невозможным. Слишком часто встречаясь в кофейнях и барах, любимых камерных кинотеатрах на соседних, привычных, местах, было странно хотя бы не поздороваться, не переброситься парой фраз. А итогом — принять необходимость общения.       А так же принять, что у Банчана появился Минхо, и в глазах Чана видно, насколько дорожит чувствами к нему, вновь оживая после их с Хёнджином расставания. Принять свою собственную любовь к Чанбину. Принять то, что Чанбин с Минхо работают в одной фирме — конечно же, ведь Сеул такой маленький — и не в ладах друг с другом, от чего лично Джину очень грустно и сложно, ведь вся эта нынешняя обстановка вызывает сложности с принятием остальных чувств.       — Так ты всё-таки расскажешь или будешь продолжать телепатическую связь с бокалом? — усмехается Чан, хлопая по плечу и показывая крайнюю степень заинтересованности.       Обычно Джин так выглядит и говорит похожие вещи перед своими озарениями, после которых уходит писать картины на несколько суток. И Чан ожидает услышать в ответ про трудности с воплощением идеи, но никак не то, что Хван приблизится резко к его лицу, сталкиваясь кончиками носов и пронзительно изучая глаза напротив.       — Мне надо подумать, — так же резко отстраняясь и допивая мартини залпом. — Я пошёл.       Так быстро Хёнджин ещё никогда не уходил.       Так сильно Банчан ещё ни разу не тормозил.       Чану определённо необходимо выпить ещё парочку шотов текилы, чтобы чувствовать себя трезвее. И сейчас он особенно рад отсутствию Хонджуна за барной стойкой. Не придётся слушать его комментарии насчёт произошедшего.

***

      — Ты более задумчивый, чем обычно, — Чанбин улыбается, обнимая Хёнджина со спины и укладывая подбородок ему на плечо, вынуждая того осознать, что уже минут десять просто смотрит вниз, на огни мегаполиса за окном квартиры на двадцатом этаже.       — Действительно? — то ли спрашивает, то ли подтверждает — сам не понимает. Зато расслабляется в объятиях и поворачивается, чтобы поцеловать в щёку и после вернуться к созерцанию улицы. — Да, ты прав, — хмурится, размышляя над интересным фактом: и с Чаном, и с Со они дали обещание в самом начале отношений — рассказывать, если что-то не так.       Вот только случай Хёнджина не совсем соответствует этому понятию, ведь ему с Чанбином всё — так.       А вот с собой — не очень.       — Ты не можешь влюбиться? — вот в чём они с Чаном абсолютно разные — Со нравится, когда Хёнджин влюблён и рассказывает о своих эмоциях.       — Я действительно давно не чувствовал эту окрылённость, до момента… — уже собирается озвучить, но прикусывает язык.       — Это было, когда ты смотрел на Минхо и своего бывшего в кофейне пару недель назад, — говорит за него Чанбин, а Хван разворачивается, чтобы быть лицом к лицу, в попытке понять — как относится к возникшему тогда его возлюбленный. — У тебя же всегда всё на лице написано, — гладит по щеке, успокаивая контактом, а после — и словами. — Для меня главное, что уверен — ко мне чувства не поменялись.       — Я люблю тебя, — шёпотом, перехватывая ладонь своей и прижимая к губам.       — И Чана — любишь.       Им обоим это прекрасно известно, однако не стало помехой, поскольку Чанбин — тот человек, который понимает, что можно испытывать чувства сразу к нескольким людям, что не обязательно ограничивать себя, пусть сам сейчас целиком и полностью своими собственными — с Хёнджином.       — Люблю, — совсем тихо подтверждает — не угасли эмоции — и опускает взгляд на чёрную рубашку Чанбина.       — Кажется, я понял, в чём дело, — Со заставляет посмотреть в глаза, приподнимая голову Хвана за подбородок. — Ты не даёшь себе окунуться в эту влюблённость с головой, ведь этот человек — Ли Минхо?       Если бы Хёнджин не знал Чанбина, то решил бы, что тот злится, ведь выражение лица крайне серьёзное и сосредоточенное.       Открывает и закрывает рот, словно рыба.       Этого Чанбину достаточно в качестве ответа.       — Глупенький, мог бы сразу сказать, а не грузиться всё это время, — вздыхает, притягивая в объятия.       — Я и сам только сегодня осознал, — ластится, обнимая крепче и убеждаясь, насколько же ему повезло с таким удивительно понимающим и чувствующим его эмоции Чанбином. — Знаешь, я влюблялся, кажется, миллионы раз в своей жизни, просто отдаваясь чувствам и не заботясь о них, поскольку и улетучивались быстро… и меньше всего ожидал, что запнусь на влюблённости в парня своего бывшего… — вздыхает тяжело, в то время как Чанбин гладит по голове.       — Пока ты не дашь ей волю, так и будешь мучиться, скорее всего, — обнимает крепче, что противоречит озвученному — чуть ли не совету влюбиться в другого.       — То, как по-собственнически ты сейчас себя ведёшь, немного не сходится со словами, — Хёнджин улыбается, отстраняясь немного и оставляя лёгкий поцелуй на чужих губах, зарываясь в чёрные волосы на затылке длинными пальцами. — Может быть, дело в Минхо? Ты как-то упомянул, что с ним меньше всего хотел бы пересекаться в компании, — смотрит хитро, начиная медленно расстёгивать рубашку.       — Я что-то сейчас не понял, — хмыкает, после улыбаясь очень довольно и озорно. — Это ты что, пытаешься через меня узнать лучше Минхо?       — Это ты что, пытаешься увильнуть от ответа? — передразнивает с широкой улыбкой, толкая в сторону двери. Оказываясь в другом помещении, Хёнджин ещё раз толкает старшего, тем самым заставляя сесть на край ванной.       — Хорошо-хорошо, — примирительно выставляет ладони вперёд, что Хвана устраивает. Тот включает воду, добавляя пену с ароматом клубники.       — Так что же тебе в этом Минхо так не по душе? Мне кажется, нет человека, с которым бы ты не нашёл общий язык, — присаживается рядом, переплетая пальцы рук, стараясь показать поддержку.       — Кхммм… — Чанбин прочищает горло и стирает неловкость с лица ладонью свободной руки. — Дело в том, что я с ним переспал. Случайно, — выделяет очень строгой интонацией последнее, словно это — и есть сама суть ответа.       — И как же эта слу-чай-ность произошла? — чувствуя, что Чанбину трудно говорить об этом, Хвану лишь сильнее хочется узнать обстоятельства.       — И ведь ты не отстанешь, да? — щурится, впрочем, не надеясь на исход, в котором они просто забудут о Минхо. — Хорошо-хорошо, — вздыхает и пробует воду на температуру, чтобы хоть немного отвлечься. — Мы уже работали вместе несколько месяцев и даже неплохо общались, пересекаясь на совещаниях по проектам и в кафетерии. А потом случился прошлогодний Хэллоуин… Я в костюме Бэтмена, он — Супермена… и, в общем, была у нас жаркая битва за первенство, не снимая масок, ведь так интереснее. Прямо в мотеле над клубом, где встретились, там шумно было и по голосу не узнал… А утром, проснувшись, мы встретились взглядами и, мягко говоря, охренели.       — Бэтмен победил? — Хёнджин решает, что в ванне достаточно воды, и выключает её, принимаясь раздеваться и ожидая от подзависшего Чанбина того же.       — Тебя больше это волнует, а не то, что Суперменом оказался этот!.. — распаляется Со, но вмиг меняется и самодовольно заявляет:       — Само собой я одержал верх, — играя бровями и избавляясь от строгой офисной одежды.       — А костюм остался? — интересуется Хван, прикусывая нижнюю губу и ожидая, пока Чанбин первый погрузится в ванну, чтобы устроиться сверху и удобно расположиться головой у того на плече.       — Да. Но надену только в случае, если ты станешь Женщиной-Кошкой, — улыбается лучезарно и целует в лоб.       — Поверь, в моём костюме нет смысла, ведь ты моментально захочешь его снять, — усмехается, прикусывая ключицу и выводя неведомые рисунки на чужой груди. — Так тебе понравился секс с ним?       Чанбин мотает головой, стряхивая приятное погружение в интимную обстановку, и чертыхаясь.       — Ну и зачем ты атмосферу портишь? Я только отчётливо представил твои офигенные бёдра и задницу в обтягивающем латексе!..       — Ну будет тебе, — гладит по щеке, оставляя пену и смотря умоляюще.       — Я был пьян, и не очень хорошо помню, — бурчит недовольно. — Но у нас было больше трёх заходов, так что… Думаю, будь всё так плохо…       — Чувствую недосказанность, — серьёзно смотрит в глаза, и Со понимает, что не отвертится от правды.       — До той ночи он был мне просто приятен, а вот после — я влюбился. Носился за ним, приглашая на свидания, постоянно подсаживаясь на обеде. И вот однажды, когда он пошёл на выставку, я увидел твои картины — и меня перемкнуло. Захотел тогда узнать автора таких потрясающих работ, а повстречав — и вовсе позабыл про чувства к нему, переключившись на тебя… Да ты покраснел.       — Просто вода горячая! — отмахивается, но улыбается счастливо.       — В общем, его пугала моя настойчивость, меня обижало его холодное отношение. Как тебе прекрасно известно, я могу перегнуть палку в попытках привлечь внимание…       — Это точно! Я тоже был напуган изначально, пусть и не жалею, что в итоге сдался и пошёл с тобой на свидание.       — Надеюсь, мы закончили разговоры о Минхо? — Чанбин притягивает к себе ближе за талию, а Хёнджин решает, что лучший ответ — это поцелуй.       Выкидывая мысли о Ли Минхо из головы, Хван решает отдаваться здесь и сейчас только чувствам к любимому человеку, который очень аккуратно подготавливает его, не разрывая поцелуй и возбуждая ласками свободной рукой.       Вот только, когда Со разворачивает его, укладывая спиной себе на грудь, вынуждая держаться за края ванной, появляется внезапная и очень смущающая мысль: было бы классно держаться за крепкие плечи Чана, пока Чанбин сжимает и удерживает его бёдра, чтобы войти.       — Ты сейчас явно не со мной, — шепчет на ухо, кусая затем мочку.       — Прости, — зажмуривается, чтобы развидеть свою фантазию. — Я не знаю, как контролировать происходящее в моей голове…       — Просто рассказывай мне, — улыбается, оставляя лёгкий укус на шее и посасывая кожу до покраснения.       — Но… — Хёнджин хочет возразить, однако Чанбин толкается в него, вызывая стон и явно давая понять — так просто от него не отстанут. Два сапога — пара. — Я представляю, как могу опереться на плечи Чана, опоясать ногами его талию, чтобы тебе было удобнее входить в меня, — Хёнджин закатывает глаза от удовольствия, когда Со проходится головкой по простате, и крепче впивается пальцами в бортик ванной. — Я хочу целоваться с вами одновременно… втроём…       Чанбин не выдерживает и вытаскивает Хёнджина из ванны, с поцелуями и встречами с косяками добираясь до спальни и наконец-то лицом к лицу доводя до оргазма.       — Ты… — Хван не успевает спросить.       — Да, я приревновал, — признаёт, не дожидаясь вопроса. — И в то же время… когда я представил то, о чём ты говорил, я сильнее возбудился, — вздыхает тяжело, обнимая со спины и целуя в затылок. — И не от желания доказать, что я лучше… — Хёнджин в который раз за вечер извивается в кольце любимых рук и оставляет прикосновение губ на плече. — Я видел Чана не раз, он действительно очаровательный. И мне так странно, что я не испытываю боли или страха. Конечно, я буду страдать, если ты вновь полюбишь его сильнее и захочешь уйти… — Хёнджин на этих словах вздрагивает и хочет плакать, поскольку горько от мысли, что Чанбин вообще о таком думает.       Несмотря на то, что они, начиная отношения, договорились не строить иллюзий о «счастливо и до гроба», Хвану не хочется даже в мыслях допускать расставание, чтобы сохранять магию их любви. И всё же, порой и дома в Чанбине просыпается аналитик, желающий хладнокровно расставить факты и чувства по местам, а Хван не собирается быть лжецом, обещающим никогда не уходить.       — Я с тобой, — шепчет, смотря прямо в душу. — И я люблю тебя. Но солгу, если не скажу, что мне нравится мысль о том, чтобы жить счастливой шведской семьёй.       У Чанбина приступ нервного кашля.       — То есть и Минхо там?! — возмущается, привставая и опираясь на локоть.       — После твоего рассказа я был бы не против посмотреть на битву Бэтмена против Супермена, — подмигивает и прячется в кокон из одеяла из-за нападения в попытках защекотать.       И всё же, этот разговор не проходит бесследно.       Чанбину снится, как Минхо вылизывает Хёнджина.       Хван же и вовсе встречает рассвет, не попав даже в дрёму.