Samūm

      Шаги гулким эхом разносятся по пустой улице. Некогда шумный торговый район пуст настолько, что это кажется даже неестественным. Вывески-голограммы – единственные источники холодного зеленого света. В нем все кажется еще более отталкивающим.       Райден идет уверенно, в ушах еще стучат остатки адреналина, а рука крепко сжимает ВЧ-клинок. Эти ублюдки никогда не жалеют ресурсов, что ж, им же хуже. До главного офиса World Marshal осталось не так далеко. Скоро он положит конец этому кошмару. Хватит и одного Джека Потрошителя.       Всего на секунду сбоят все неоновые вывески, и уже на месте рекламы какого-то дорогого вина появляется Сэм.       – Серьезно, Райден, разве это не слишком? – вопрошает он с привычной полуухмылкой. – Любой уважающий себя псих остановился бы после Мексики.       – Реактивный Сэм, – равнодушно произносит Райден, но шаг все же замедляет.       – Я слышал, ты разрубил директора лаборатории пополам. Старые привычки не умирают, а, Джек? – спрашивает он насмешливо.       Райден едва заметно скрипит зубами и вновь ускоряет шаг. Ему незачем выслушивать этот неуместный монолог. Решил поиздеваться? Пусть. Райден пережил за свою жизнь столько дерьма, что подобные насмешки для него ничего не значат.       – Но вот ты здесь. Солдат с детства, сражаешься за детей, – продолжает Сэм и откровенно фальшиво смеется. – Я тебя умоляю. Что ты действительно рассчитываешь достичь?       Когда Райден выходит на небольшую площадь, разумеется, голограммы Сэма появляются и здесь. В самом центре даже в полный рост. Отныне монолог сопровождается жестикуляцией, словно тот выступает не перед одним Райденом, а перед целой публикой. Театр одного актера.       – Но ведь ты «солдат на службе»... Ты и твой маленький меч собираются все исправить, – голос насквозь пропитан иронией. – Все решается насилием, не так ли?       Правая рука крепче сжимает рукоять, Сэм лишь беспринципный наемник, ему не понять, через что прошел Райден. Никому не понять, но этого и не нужно. Пусть Мистраль и пыталась доказать идентичность их судеб, но он понимал, что, пусть прошлое у них схожее, настоящее и будущее совершенно разные. Как минимум, доказательством тому то, что сейчас здесь Райден, а не Мистраль.       – Мой меч является средством достижения цели: он защитит тех, на кого вы охотитесь.       – Правда? – произносит Сэм таким тоном, будто только такого ответа и ждал.       – Позволь спросить: все киборги, которых ты убивал... Может они и не были детьми, но они все же были людьми. Ты не задумывался об этом, когда кромсал их в капусту?       Все слова Сэма не имеют для него веса... Не имели... До этого мига. Когда Райден шел вперед, он никогда не задумывался над тем, кто перед ним. Враг, наемник, бездушный убийца, которого надо остановить. Не человек. Лишь помеха. Однако теперь на его пути вставали не наемники, а простые полицейские, но даже для них не было никаких исключений. Они ведь спонсируются World Marshal, значит приравниваются к тем, кого Райден так равнодушно уничтожал до этого. Но все же что-то меняется внутри. Щит, за которым он прятался все это время, дает первую трещину.       – Они взрослые. Они... сделали свой выбор, – в голосе неуверенность.       – Конечно, они взрослые. Конечно, они подписались на это, – все не унимается Сэм и вдруг перескакивает на вывеску, растянутую на фасаде модного дома. – Прямо на бумажке их контракта с ЧВК. Действительно, им не привыкать к войне. Они неоднократно теряли одну или две конечности, – он плавно перемещается вперед, пока не появляется на близ стоящем билборде. – Неоднократно теряли работу и голодали на улицах. Так что, да... Они согласились на операцию, чтобы потом воевать бог знает где. По-твоему как еще можно прокормить свою семью в стране, втянутой в гражданскую войну? – очередной скачок, и вот Сэм вкрадчиво вещает с самого большого экрана на площади. – Болевые ощущения отключены, страх подавлен наномашинами, и все это отправлено в мясорубку... К тебе... Впрочем, они сделали свой выбор, верно? – наигранная драматическая пауза. – Открой глаза и узри же, Райден.       Но он непреклонен. Пусть Сэм и говорит правду, это ничего не меняет. Он должен идти вперед, должен защищать слабых. И пусть для него слабы сейчас лишь те дети, которые могут разделить невольно его судьбу, остальных для него не существует.       – Я видел достаточно, – негромко говорит Райден.       – Тогда услышь. Эмоции, что подавляются наномашинами. Прислушайся к ним.       – Что ты несешь? – не выдерживает Райден. Все это слишком уж похоже на постановочное выступление. Театральщина начинает раздражать. Эти диалоги бессмысленны.       – Тс-с-с-с... – Сэм с билборда резко разворачивается, прикладывает ладонь к уху, будто действительно пытается что-то услышать, а после вновь загадочно улыбается.       В этот миг Райден слышит шаги за спиной, резко разворачивается и видит перед собой двух полицейских.       – Вот он! Убить его!       Он моментально принимает боевую позицию, но тут же в голову врывается нечто постороннее.       «Может, лучше арестовать?»       – В чем дело? – провоцирует один из копов.       Но в ту же секунду в голове отдается эхом:       «То, как он убил остальных... Господи».       Чужие мысли выбивают из колеи, путают, мешают сосредоточится. Нет. Замолчите. Перестаньте. Ему это не нужно, ему не должно быть до этого никакого дела. Но голоса едким шепотом продолжают врываться в сознание.       «Прошу, Господи... не дай мне умереть».       – Сделаем это!       В следующий миг полицейские бросаются в атаку. Но Райден лишь отбивается, а голоса все продолжают наступать. С вкрадчивого шепота до крика и обратно, они словно скачут внутри головы.       «У меня семья!»       «Это несправедливо».       – Сопляк!       – А теперь слушай внимательно, – все нашептывает Сэм.       – Умри! – крик слева, и приходится нырять вниз, чтобы не получить дубинкой в лицо.       «Я не просил такой жизни!»       «Я видел смерть жены и сына... Эти воспоминания все, что у меня осталось».       Голоса жгут, давят на человеческую часть Райдена. Он не может, не смеет. Они ведь люди, простые люди, которые вынуждены делать это. Поэтому он лишь уворачивается, отступает. Так нельзя. У них тоже не было выбора.       – Ты – ничто!       «Чертова мина оторвала мои ноги. Мне нужна работа!»       И где-то там, вдалеке, слышится довольный смех Сэма, который лишь рад развернувшейся картине. Для него это забавное представление.       – Прекрати! – не выдерживает Райден.       «Я не знал, на что подписывался!»       А голоса все не унимаются, рвут сознание на части. Заставляют смотреть туда, куда смотреть нельзя, не хочется. Следующий удар в живот Райден закономерно пропускает, отчего мышцы даже через подавители боли взвывают. Удар в лицо становится и вовсе чем-то неожиданным. Райдена отбрасывает на пару метров, во рту кровь, а в голове теперь просто белый шум, но даже сквозь него все еще слышно.       – Что-то не так, Райден? – насмехается Сэм.       Райден встает, но это простое действие требует огромных усилий. Он не просто слышит, он едва ли не чувствует, что скрывается за всеми подавленными мыслями.       «Я почти накопил денег, чтобы отправить маму в Штаты...»       – Добьем его!       «Все что угодно, только не эти мучения»       Отчаянье, страх, боль, сожаление, презрение к самому себе, апатия – все эти чувства резко захватывают сознание. Райден уже не различает, где его мысли и чувства, а где чужие. Слишком много. Этого слишком много. Это ему не нужно!       – Хватит! – кричит Райден и вновь поднимает клинок, руки слегка подрагивают, но он все еще пытается держаться.       Чужие мысли и эмоции неукротимым потоком вливаются в сознание, жгут, путают. Боль фантомная, но Райдену кажется, что это уже не чье-то, а именно его ощущение. Его реальность мешается с чужой. В этих обрывках фраз он не успевает понять, что принадлежит ему.       Сквозь шум и множество мыслей Райден сражается, едва ли не на себе ощущает как его же собственный клинок впивается в тело, разрывая плоть. Его начинает мутить, дыхание сбивается. От очередного удара его отбрасывает в витрину какого-то бутика. Но он упрямо встает, пытается не слышать, не слушать, вновь отправляется в бой, уже с мыслью о том, чтобы это наконец прекратилось.       Он разрубает последнего полицейского одним ударом, а после падает на колено. Тишина. Она оглушает. Нет ничего, никого. Только он, только его сознание, только его мысли и чувства. Голова разрывается, а бешеный ритм дыхания только начинает приходить в норму.       Он слышит цокот металлических когтей по мощенному бульвару.       – Райден, ты ранен? – спрашивает Вульф.       – Я думал, у них был выбор. Справедливый выбор, – через тяжелое дыхание говорит он. – Не как у тебя.       – Люди другие.       – В отличие от ИИ? – Райден встает, не отрывает взгляд от мертвых тел. – Вы все одинаковы? Ты и твои братья? Манипулируете людьми ради их же безопасности?       – Похоже, мои слова расстроили тебя. Прошу прощения, – голос механический, безэмоциональный. Ни капли раскаянья, но его там и не должно быть по определению.       – Нет, просто... Я знаю, что ты прав.       – Что касается ИИ, мы приспосабливаемся, пока учимся. Так же, как поступает любой разум, человеческий или искусственный. Изменение хода развития человечества не в числе моих директив.       – Звучит, как утешение, – такая слабая ирония.       – Поведение Сэмуэля не соответствует нормальным параметрам, – неожиданно говорит Вульф.       – Ты знал его? – а вот это оказалось для Райдена действительно сюрпризом. Он, конечно, знал, что на службе Desperado Вульф контактировал с капитанами, но не думал, что тот именно общался с кем-то из них.       – Так точно. Мы вместе служили на трех предыдущих заданиях. Он доказал свои способности.       – Ты очень высокого мнения о нем, – делает вывод Райден.       – Я всегда находил его... – Вульф словно пытается подобрать нужное слово, – надежным. До сих пор, – добавляет, а после переключается на работу. – Приступаю к разведке следующей области.       ДР-экран возникает на уровне пояса, отчего Райдену приходится вновь опуститься на одно колено, чтобы активировать передачу данных. Карта ближайшей местности возникает в сознании легко и естественно. Не так, как кричали голоса.       – Я осмотрюсь впереди, – заключает Вульф, когда передача заканчивается. – Ты – за мной.       В два больших прыжка Блейд Вульф оказывается на крыше здания, а после и вовсе исчезает из поля зрения.       Райден встает, но ноги держат плохо. Он не получал серьезных ранений, однако все равно едва может идти вперед. Оглушающая тишина ушла вместе с исчезновением Вульфа. Отголоски чужих мыслей и чувств вновь зашумели в голове, но уже не так громко. Сейчас они похожи на навязчивый, бесконечный шепот, смешанный в кашу.       Шаги даются тяжело, он едва может плестись. Ни о каком сражении и речи быть не может, но он все равно упрямо двигается вперед. У него есть цель: он должен спасти этих детей, должен прекратить их страдания. Сейчас Райден не думает о том, что будет, когда придется очередной раз столкнуться с врагом, главное двигаться. Идти вперед, невзирая ни на что.       Шум все не стихает, Райден хватается за голову, словно это может хоть как-то помочь. Упрямо перебирает ногами к злополучному офису. Он даже и подумать не мог, что этим обернется штурм World Marshal. Все чертов Сэм. Не просто влез в голову, а раскурочил там все до основания. В висок стреляет очередная вспышка боли, но Райден игнорирует и это, продолжает движение, осторожно обходя вражеских солдат.       Спустя несколько метров он проходит мимо огромной вывески World Marshal и оказывается ровно перед противниками. Чужие мысли и чувства вновь неистовым потоком врываются в голову, подобно цунами. Только в это раз он не может сделать даже одного четкого удара, не может увернуться или заблокировать вражеский выпад. Он пропускает удар за ударом. Синтетические мышцы воют, а голова готова лопнуть от количества чужих мыслей и чувств.       После очередного удара в спину он едва не валится с ног, лишь чудом удерживает равновесие. Поднимает взгляд и видит его. Сэм, любезно решивший поприветствовать гостя, неспешной походкой выходит из здания. Даже не морщится от капель дождя, что срываются с неба. Райден же ничего, кроме чужой боли, не чувствует.       – Оказывается, люди не поделены на плохих и хороших, правда? – интересуется Сэм, привычным движением постукивая клинком по плечу. – Это действительно повод быть здесь? Или ты просто пытаешься себя в это убедить?       Уже даже индикаторы вспыхнули предупреждающим красным светом. Было получено слишком много урона. Однако назойливый писк системы глушится яростным шумом чужих мыслей.       – Пошел нахуй, – выплевывает Райден, а после мышцы не выдерживают, и он снова падает на колени. Как унизительно.       – Как славно ты прорубаешь себе путь, Джек Потрошитель, – раздается откуда-то сверху, даже несмотря на шум дождя и раскаты грома. – Мое имя Муссон, из Ветров Разрушения.       Человека не видно, но очень легко понять, что это не просто киборг.       – Да... я догадался, – говорит Райден устало.       В следующий миг Муссон спрыгивает с парапета, на котором сидел. Но вместо того, чтобы стремительно рухнуть вниз, лишь начинает неестественно растягивать части собственного, будто бы изрубленного тела. Сила, с которой тот приземляется, ломает каменные плиты на куски. А после Муссон вновь собирает себя по частям. Сказать, что Райден удивлен — ничего не сказать. Он встречал много разных киборгов, но такого – еще никогда. Даже Сэм кажется несколько впечатленным столь эффектным появлением. Муссон показательно разминается, поворачивается к Сэму, но тот только разводит руками, ничего не говоря.       – Пируешь внутренностями своих врагов, – продолжает Муссон. – Как же легко ты игнорируешь смерть людей, когда тебе это удобно. Так скажи мне: кто защитит слабых от защитника слабых?       Райден медлит с ответом, мысли тяжело собираются в кучу. Нет, не он здесь главный злодей, не он террорист, что занимается продажей детей.       – Тем, кто их использует, являешься ты, – отвернувшись, отвечает Райден. Но он уже не уверен в собственной непоколебимой миссии, а все благодаря чертовому Сэму. – Ты пользуешься их слабостью. И, конечно, они страдают, когда ты прикрываешься ими, как живым щитом, – однако именно в этом Райден уверен более, чем полностью.       – Убей или будешь убит, Джек. Пномпень научил меня этому, – продолжает Муссон, спокойно прогуливаясь перед Райденом. – Да, ты не единственный, кто рос в окружении смерти. Война — ужасный родитель, но отличный учитель. Вот последний и наиболее важный ее урок: этот мир, и все люди в нем больны. Свободная воля – миф. Религия – шутка. Мы все пешки, контролируемые чем-то большим: идеями. Идеи – ДНК души. Они формируют нашу волю. Они – культура. Они – все, что мы оставляем после себя. Погружая кого-то в мир ярости и злобы, ты учишь его ненавидеть. Он станет носителем зависти, жадности, отчаянья... Это все идеи, которые передаются от одного к другому.       – Как насчет «полон дерьма»? Это идея? – язвит Райден. Конечно, едва ли в его ситуации сейчас быть острым на язык, но он просто не может иначе. Особенно, учитывая, какие бредовые мысли пытается вложить в его голову Муссон.       – Ты не можешь бороться с природой, Джек, – продолжает тот, словно бы и не слышал. – Дует ветер, льет дождь, а сильный охотится на слабого. Сэм говорил мне, что ты считаешь свое оружие инструментом, спасающим жизни, орудием справедливости. Вот она настоящая идея! Изысканная! Это избавило тебя от бремени убийств, освободило от вины и позволило насладиться процессом. И это будет происходить до тех пор, пока иллюзия не будет разрушена. Не стыдись этого. Это всего лишь природа берет свое. У тебя нет выбора. Тебе не за что отвечать, – в руках появляются саи, которые уверенным движением прокручиваются на пальцах. – Теперь ты можешь умереть с чистой совестью.       И в этот момент Райден понимает, что насколько бы нелепым не был этот монолог с одной стороны, насколько бы сильно не строил из себя Муссон такого же ребенка войны, что и Райден, в одном ему нельзя было отказать:       – Ты прав, – неожиданно соглашается Райден, опуская голову. Собственное отражение в воде лишь усугубляет поднимающуюся внутри бурю, – насчет меня.       Муссон действительно удивлен. Он опускает оружие и с любопытством слушает дальше.       – Я знал, что-то было... не так. После Патриотов я думал, что могу покинуть поле боя и вернуться к нормальной жизни, – на миг перед глазами встает образ того самого человека, что уже дважды спас его. – Но вот я здесь, окруженный смертью, упражняюсь в философии с террористами. Я убеждал себя, что все это ради справедливости. Ради защиты слабых. Но я ошибался.       – Так значит, ты признаешь это? – усмехается Муссон.       – Я с детства научился получать удовольствие от смерти своих врагов. Настоящее удовольствие. В Америке мои друзья... моя семья... Они помогали сдерживать внутреннее зло. Но кого я обманываю? Я рожден убивать! – рычит Райден и с силой бьет по собственному отражению, отчего плитка раскалывается.       В этот миг удивлен уже не только Муссон, но и Сэм. Он недовольно хмурится, словно ожидал совершенно иного исхода, а после удивленно приподнимает бровь. Он явно не понимает, что сейчас творится в голове у Райдена. Но и тот едва ли мог бы ответить на этот вопрос. Все ощущения, все эмоции затопило лишь одно желание.       – А насчет моего меча. Вся эта хрень про «инструмент справедливости». Думаю, мне просто нужно было как-то держать Потрошителя под контролем, стоя по колено в трупах.       – Ты... – неуверенно начинает Муссон, но тут же прерывается.       – Но ты, все это... Вы пробудили то, во что я верю на самом деле. То, что я есть на самом деле.       – О чем ты говоришь?.. – не понимает Муссон.       – Я говорю: Джек вернулся, – произносит Райден.       В этот миг все, чего он желал, это буйство смерти вокруг. Кровь, ярко алая кровь, смешанная с водой. И не только кровь врага, но и его собственная, пополам с такой привычной, едва ли не желанной болью.       – Убить его! – кричит Муссон, не понимая, что этим делает только хуже.       – Нет! – слышится чей-то голос.       Киборг, рванувший в сторону Райдена, по пути достает оружие. Лезвие с характерным чавканьем впивается прямо в центр живота, пронзая насквозь. Но в этот раз боль приносит не раздражение, а иррациональное удовольствие. Райден... Нет, уже Джек смеется, ощущая, как по спине стекает смешивающаяся с дождем собственная кровь.       – Доктор, – обращается Джек по кодаку, – выключи мои подавители боли.       – Что? – растерянно спрашивает тот. – Это... это безумие! Ты...       – Делайте! – приказывает Джек.       – Ладно...       В следующий миг тело будто повторно разрывает лезвием оружия. Джек вскрикивает. Боль такая яркая, не задушенная подавителями или наномашинами, струится по телу, разгоняет адреналин все быстрей. Невероятно.       – Боль... Вот ради чего я сражаюсь, – шепчет Джек, отчаянно хватается за рукоять клинка и тянет его обратно. Лезвие под таким углом лишь сильнее разрывает мышцы.       Резкое движение, и кровь струится из открытой раны, но Джеку все равно. Ему мало. Он хочет напитаться и своей и чужой болью. Рокочуще смеется.       – Это — я настоящий. Это — моя природа, – в глазах плещется безумие, но это часть его самого, часть Джека Потрошителя.       – Ты сошел с ума, – шепчет растерянно Муссон и кивает киборгам атаковать.       Те послушно бросаются в бой. Но они не ровня Джеку Потрошителю. Схватив клинок, он уворачивается от атаки и разрубает пополам сначала одного солдата, потом другого. Четыре части тела моментально падают на мокрую плитку, даже крови особо нет. Высокая частота практически моментально прижгла все разрезы. Третий же киборг сначала лишается руки. А после взмах клинка, толчок и вот уже нижняя часть тела останавливается между Муссоном и Сэмом.       А Джек все смеется. Только в пылу битвы, остро ощущая боль, он по настоящему живет. Только так ему действительно нравится. И сейчас он не собирается останавливаться.       – Кто следующий? – спрашивает он, переводя клинок с Муссона на Сэма.       – Давай потанцуем, – уверенно заявляет последний, шагая вперед. – Доложи шефу, – кивает стоящему позади Муссону.       Тот только кривится, но разворачивается и уходит, оставляя их снова один на один.       Сэм вытаскивает клинок из ножен, закидывает на плечо. Внешне он расслаблен, но то, что происходит сейчас с Райденом, кажется немыслимым. Он видел множество разных психов. Любой другой уже давно бы остановился, сломался и опустил оружие, но не Джек. Его окунули в правду, раскрыли все карты, а тот только бы и рад принять свою садистскую сущность. Это, как минимум, вызывает непонимание.       – Второй раунд, блонди? – спрашивает Сэм насмешливо и шагает вправо по дуге.       Джек не двигается с места, лишь взглядом следит за оппонентом. На губах застыла безумная полуулыбка. Он предвкушает битву. Уже практически ощущает тёплую кровь Сэма на своем клинке. По телу проходит нервная дрожь.       Миг — и оба срываются с места с бешеной скоростью. Начало схватки знаменуется первым громким звоном стали. Джек бьет безрассудно, размашистыми ударами по непредсказуемым траекториям с такой силой, что гудят кости, но все выпады попадают лишь по вовремя выставленному блоку. Сэм уходит в глухую оборону, но это не надолго.       Джек все бьет в диком темпе, не жалея сил. Перед глазами встает кровавая пелена. Еще. Сильнее. Быстрее. Яростнее.       Сэм же абсолютно хладнокровен. Видит, что сила напора уменьшается, чувствует появившееся окно. Он отскакивает, ВЧ-клинок проносится так близко, что можно почувствовать электрические импульсы, исходящие от стали. Мурасама привычно возвращается в ножны, а после Сэм нажимает на курок. Катана выстреливает с такой бешеной силой и скоростью, что Джек вновь не успевает за вспышкой.       Миг удивления. Левая рука с тяжелым стуком приземлился на мокрую плитку. Джек едва удерживает равновесие, но все же отскакивает назад, разрывая дистанцию.       – Ха, ты снова повелся на тот же трюк, – усмехается Сэм, но все же дышит тяжело. Пропусти он любой из череды выпадов, удар был бы фатальным.       Джек смотрит на остаток плечевой кости, кровь фонтаном хлещет из раны. Алое пятно стремительно расползается по мокрой земле, смешиваясь с дождевой водой. Ни капли обеспокоенности, наоборот, какое-то жуткое удовлетворение читается в его взгляде.       – Так даже интереснее, – едва ли не рычит Джек.       Сэм хмурится. Это уже не просто пес войны. Это самое настоящее чудовище, порожденное на поле брани. Жуткое, неконтролируемое. И в какой-то миг Сэм ловит себя на мысли, что то, что он сейчас видит, ему нравится. Какая-то больная часть его разума восхищается человеком, что получает удовольствие даже от собственных ранений. Иррациональное чувство, но все же оно вызывает табун мурашек по телу.       – Ты должен понимать, – говорит Сэм, воспользовавшись паузой. – Что если ты не сможешь пройти мимо меня, то до него тебе тем более не добраться.       – Муссон? Хах, он следующий. Жаль, конечно, что он нас покинул. Теперь придется поискать его, прежде чем прокрутить оружие в его голове полной философского бреда.       – Нет, – качает головой Сэм. – Ни я, ни Муссон или Сандаунер не ровня ему.       – Неужели ты так боишься Армстронга? Обычного лживого кандидата, что желает лишь набить карманы деньгами? И ты действительно считаешь, что я буду опасаться кого-то вроде него? Поверю в этот бред?! – выкрикивает последнюю часть Джек.       – О, ты еще слишком многого не знаешь. Когда-то и я был на твоем месте, – с легкой печалью в голосе произносит Сэм. – Но это все не важно, если ты останешься здесь. И уже как минимум тот обрубок на земле доказывает, что счет открыт в мою пользу.       – Ненадолго, – рычит Джек и вновь бросается в бой.       Из-за отсутствующей руки тело чувствуется совершенно иначе. Баланс смещается вправо, из-за чего приходится менять тактику. Теперь Джек чуть поумерил пыл. Он бьёт реже, но четче. Стремится выбить Сэма из равновесия. Удар за ударом, покуда не найдет трещину в защите. Сталь звенит в руках, дополняя громовые раскаты где-то вдали.       Джек делает очередной выпад, Сэм вновь отскакивает, возвращая катану в ножны. Чертово дежавю. Однако же исход в этот раз будет иным. Следующий миг растягивается в бесконечность. Джек отпускает клинок на полпути, ныряет низ. Сэм предсказуемо пытается придать Мурасаме ускорения, выстреливает, но лезвие лишь рассекает слева направо воздух, где секунду назад был Джек. Тот же, перехватив клинок уже ногой, делает резкий рывок вперед, но лишь рассекает неглубоко руку Сэму прежде, чем тот отскакивает в противоположную сторону.       Разорвав дистанцию, Сэм хватается ладонью за поврежденное плечо. Кровавое пятно резко контрастирует с белым экзоскелетом. Что ж, рано или поздно это должно было случиться.       – Браво, – хвалит он без иронии. – Ты наконец понял в чем фокус. Быстро учишься. Но ведь иначе ты бы не смог выжить на поле битвы. Что и требовалось ожидать от Белого Дьявола. Но счет все еще в мою пользу.       – Это будет неважно, когда я изрежу тебя на лоскуты, – вновь заводится тот.       – Вот как? – снова этот преувеличенно удивленный тон. – А может тогда пари?       – Пари не заключают с без пяти минут трупами.       – Какое громкое заявление для калеки, – издевается Сэм, а после все равно продолжает. – Но все же, думаю, мои условия тебя более чем устроят.       Джек молчит в ответ. Не сказать, что его интересует какой-то спор, ему важно сейчас лишь ощутить, как клинок привычным движением рассекает тело на множество кусочков. Но, пожалуй, из уважения перед посмертной волей, он выслушает.       – Все предельно просто, – продолжает Сэм. – Если победишь ты, то заберешь мою жизнь, докажешь, что готов идти дальше и, возможно, только возможно, у тебя есть шанс его одолеть. А также ты получишь ее, – ладонь нежно опускается на рукоять Мурасамы. – Если же нет, то твоя жизнь – моя. Все достаточно лаконично, не находишь?       – Я и так заберу твою жизнь, без прочих подачек и условий.       – Фу, как неблагодарно, – кривится Сэм. – Однако, как не посмотри, ты ничего не теряешь. Так что? По рукам?       – Идет, – резко соглашается Джек. – Последнюю волю принято уважать даже на поле битвы.       Сэм усмехается в ответ, обнажает катану и теперь уже первым бросается в атаку. Бьет сильно, но Джек либо парирует выпады, либо стремительно отскакивает в противоположную сторону, но только для того, чтобы уже самому перейти в наступление. Они танцуют по всей территории, во многих местах плитка уже разбита в крошку или изрезана стремительными движениями оружия.       Наступает миг, когда Сэм теряет равновесие после очередного сильного удара. Уже готовится ощутить холод стали в теле, но вместо этого едва ли не слышит, как хрустят ребра, когда Джек мощно бьет ногой в бок, отчего после буквально секунды в свободном полете, впечатывается в стену офиса World Marshal. Джек же кидается следом, желая нанести как можно больше урона пока противник ошеломлен, добить. Он метит сразу в голову. Без церемоний и прочих излишеств. Но клинок лишь впивается в бетон, когда Сэм резким движением уходит вправо. А после Джек лишается и второй руки, мощным ударом в грудь отлетает в противоположном направлении.       – Близко, блонди, – через сбившееся дыхание говорит Сэм. – Близко, но все еще недостаточно.       Дыхание Джека такое же бешеное, дисплей краснеет все сильнее, но он игнорирует это. Тяжело поднимается, пытается прийти в себя хоть немного. Адреналин все струится по телу. Раньше, после таких ранений, он скорее всего упал бы без сознания от болевого шока. Раньше, но не сейчас. Ситуация, однако же, прямо как в старые добрые времена.       Сэм совершенно по-джентельменски вытаскивает клинок из стены и кидает его так, что тот вонзается в землю ровно перед хозяином.       – Продолжим?       Четким ударом Джек подбрасывает клинок в воздух, а после хватает его зубами. Да, действительно. Прямо как в старые добрые времена.       Они вновь сходятся в битве. И пусть Джек уже не так напорист, но он ловко перебрасывает клинок изо рта в ноги и обратно. Имея такие жесткие ограничения, он стал более искусно подходить к атаке, бить с наиболее непредсказуемых углов, резче уворачиваться. Сэм действительно удивлен столь неограниченным потенциалом. Кто знает, может у него и вправду есть шанс все изменить?       Джек одним резким ударом выбивает катану из рук Сэма, а после с силой бьет лбом по переносице. Тот отшатывается, хватается за разбитый нос. Но Джек снова бросается в атаку, бьет стремительно, с не меньшей силой. Но все же у Сэма было два определенных преимущества. После жесткой подсечки, Джек, не успев среагировать, падает на землю, а затем ощущает опустившуюся тяжесть и то, как горло сдавливает чужое предплечье. Клинок выбивают резким ударом, обезоруживая.       – Все кончено, – на выдохе говорит Сэм.       Но тот едва ли согласен с таким положением дел. Изворачивается, кусает за предплечье, да с такой силой, что прокусывает экзоскелет. Сэм резко убирает руку, теряет равновесие лишь на секунду, чем Джек моментально пользуется и сбрасывает того с себя. Оба резко вскакивают на ноги. Дыхание тяжелое, сбившееся. Не сговариваясь, медленно двигаются в сторону лежащих клинков. Так же медленно возвращают их себе и замирают друг напротив друга.       Даже несмотря на адреналин и всю выдержку, что была у Джека, он понимает, что времени осталось катастрофически мало. В голове вновь шумит, но уже не от чужих мыслей. Остался последний рывок. Либо победа, либо смерть.       – Пора заканчивать.       Они вновь синхронно бросаются в атаку. Всего миг. Молния отражается на лезвиях клинков, а потом слышится громовой раскат, звук которого заглушает глухой удар тела об землю.       Джек падает, потеряв теперь уже и левую ногу.       Это конец. Для него все кончено. На грани потери сознания Райден слышит тяжелые приближающиеся шаги.       – Ты еще не готов, – говорит Сэм, понимая, что тот еще в сознании. – Но это можно исправить.       Когда силуэт растворяется в темноте, последнее, что слышит Райден:       – Добро пожаловать в Desperado…