Золотой век. Сборник драбблов

Промозглый дождь отчаянно барабанил по покатой крыше рёкана, покрытой сизой черепицей. Стук капель сливался в гулкую природную мелодию, заполняя собой воздух. Потоки воды, подобно бурной горной речке, стекали вниз по улицам, размывая и без того нечеткие пригородные дороги. В потоках изредка встречались обломки веток с мелкими листками и комки грязи со свежей зеленой травкой, что едва проклюнулась после окончания холодных зимних деньков. Сезон дождей приходился на раннее лето… Тогда выпадало ошеломляющее количество осадков, провоцируя оползни в гористых регионах страны. Ливень, заставший врасплох группу молодых людей и ассистента, сопровождавшего их, более всего походил на этот неконтролируемый летний поток воды. Пытаясь выехать из деревушки, расположенной в одном из отдаленных районов региона Канто, машина увязла в размягчившейся грязи просёлочной дороги, так что троице студентов пришлось потрудиться, чтобы вытолкать её из колеи. Благо, что рядом с рёканом застряли… После трудного задания застрявшая машина оказалась тем ещё дополнительным испытанием. Уставшие, изнуренные шаманы, едва ли находили в себе силы, чтобы спокойно стоять на ногах, чего было говорить о сверхурочных физических нагрузках. Проклятие, которое они изгоняли, оказалось сильным и изворотливым противником, так что им пришлось приложить немало усилий, чтобы избавиться от него. Чихнувшая Кёко вырвала Сатору из размышлений о минувшем задании. После трудной битвы, а также попыток вытолкать машину, Кёко и Сугуру были потрепанными и уставшими, вымокшими до нитки, чего нельзя было сказать о самом Сатору. На его форме не было ни единого пятна от крови проклятия и дорожной грязи, чем он наверняка сильно раздражал ребят. Даже капли дождя не попали на его гакуран, чего уж было говорить о других нечистотах… Разве что пара пятнышек на новых лакированных туфлях, и то по собственной невнимательности. Хасэгава вытерла нос рукавом укороченного темно-синего форменного жакета и поморщилась. Запах, который источала её одежда, не пришёлся ей по нраву. Судя по всему, больше всего она хотела попасть под тёплый душ и смыть с себя ту феерию запахов, что осталась после задания, чем стоять под навесом гостиницы в ожидании, когда ассистент забронирует им номера. — Ты чё? — поинтересовался Сатору, приспуская стёкла очков. — Воняю, как помойка, — недовольно пробурчала Кёко, имитируя рвотный позыв. — Да где Комацу вообще носит? Какого хрена мы должны вообще торчать на крыльце? Впустить в холл не судьба? — Так вы ж с Сугуру воняете, сама сказала… Как две помойки, — со смешком напомнил ей Сатору, показывая язык. — Да иди ты, Годжо! — обижено сказала Кёко, намерено называя Сатору по фамилии. Она всегда делала так, когда он переходил черту. Сатору успешно пропустил это мимо ушей и подмигнул ей в ответ. Молчаливо стоявший в сторонке Сугуру повернулся к одногруппникам и вскинул брови. Слегка склонив голову, он посмотрел на них и шумно вздохнул. По его выражению лица можно было легко отметить крайнюю степень усталости. Выглядел он как человек, который работал сверхурочно целый месяц, да ещё и без единого выходного дня. Видимо, все возможные ресурсы израсходовал на задании… — Чё кислый-то такой? — Годжо щёлкнул его по носу, подбадривая. — В общагу что ли хочешь? — Конечно, хочу, — отмахнулся Сугуру, которому нахождение в посёлке, отдалённом от благ цивилизации, не приносило ни капли радости. — Хочу поесть и лечь спать. — Ну щас Комацу договорится уже, не кисни, — ударил его по плечу Сатору, после чего посмотрел на перепачканную выделениями проклятия ладонь и скривил рот. — Давай-давай, выше нос, братик. Поешь тут и спать ляжешь, всё как и хотел. Фу, какая же вонизма, я хуею… Скрестив руки, Сугуру передразнил сияющее выражение лица друга, которым тот славился, и шепотом выругался. — Ребята, — из дверей рёкана вышла Нана Комацу, складывая купюры разных номиналов в продолговатый лакированный красный кошелёк. — У вас будет номер на троих, у меня на одного, других нет сегодня. — Эй! В смысле на троих? А к вам не могут в номер футон там закинуть, чтобы я с вами была? — воскликнула Хасэгава. — Не то чтобы я против, но мне надо переодеться, искупаться и всё такое… Девочки с девочками, мальчики с мальчиками… Годжо присвистнул и подмигнул ей: — Да чего я там не видел… В ответ на свою бурную реакцию он получил подзатыльник от недовольного Сугуру, стоявшего позади него. Кёко, очевидно, также не обрадовалась подобному тону, так что хмыкнула и нахмурила брови, наблюдая за торжествующим возмездием. — Ну тебя, Сатору, — снова недовольно фыркнула она. Комацу, ожидавшая, когда молодые люди закончат перепалку, протянула ключ в руки Годжо и покачала головой. Сопровождение студентов из раза в раз становилось для неё тяжелым испытанием морального духа, и своё недовольство она старалась не показывать, но Сатору-то точно знал, что Комацу всегда была недовольна ими. Особенно после того случая, когда Гёто рвало кровью в салоне её автомобиля. — Прямо по коридору и налево ваш номер. Ужин и завтрак вам принесут, я договорилась. Одежду оставите в корзине снаружи номера, хозяйка сказала, что постирает всё грязное. Надеюсь, что дождь закончится до завтрашнего утра и дороги более или менее в норму придут. Тогда и уедем. Договорились? Троица синхронно кивнула. — Спасибо, — пробурчал Сугуру, заходя в рёкан первым. Номер оказался просторным: традиционное убранство встретило уютом и теплом. По крыше все также барабанили крупные капли дождя, но теперь уже воспринимались не как назойливое недоразумение, а как дополнение атмосферы гостиницы. Всегда было приятно сидеть в помещении, когда снаружи бушевала стихия. Минималистичность интерьера тоже приковывала внимание: пол был устлан татами, так же стояли небольшой столик и стулья по количеству гостей, пара низких кресел и ваза с искусственными цветами. Посреди номера расположились три свежих футона, расстеленных на татами. Рядом с ними положили юкаты светло-серого цвета с синими поясами и гигиенические наборы, чтобы гости могли чувствовать себя уютно и комфортно в пределах рёкана. Оставив обувь и сумку у порога, Кёко первой вбежала в комнату. Она оглядела убранство номера, где им с ребятами предстояло провести ночь, и обернулась. Уложив руки на талию, она добродушно улыбнулась: — На Киото похоже! — констатировала факт она; это замечание вызвало на губах Сатору довольную-довольную улыбку, значение которой должны были понять лишь они с Кёко, но из-за его же длинного языка все понял и Сугуру, недовольно вздохнувший где-то на фоне. Кёко быстро подобрала юкату с футона и поторопилась в ванную комнату. Посмотрев ей вслед, Сатору криво усмехнулся и бросил на пол свою сумку с вещами. Последовав его примеру, Сугуру также оставил вещи у входа в комнату и принялся раздеваться. — Э, ты чё, купаться не будешь? — удивился Годжо, глядя на лучшего друга. — Буду, конечно, просто хочу снять гакуран, — вздохнул он, с некоторой брезгливостью отложив в сторону верхнюю часть своей формы. — А ты будешь вещи сдавать в стирку? — Да чего бы не сдать? — Сатору тоже снял с себя гакуран. — Когда возможность есть… После долгих банных процедур троица собралась на ужин. В номер принесли три обеда кайсэки, состоявших из горячего мисо-супа, жареной на гриле скумбрии, риса, сасими из лосося, а также маринованных овощей и нескольких щупалец осьминога. Усевшись за низкий столик, студенты принялись молча и с аппетитом поглощать блюда. Сатору начал с горячего супа и довольно выдохнул, когда почувствовал, как тепло разлилось внутри него и заполнило каждую частичку тела. Из-за дождя в номере чувствовалась лёгкая прохлада, потому горячая еда приносила удовольствие и подпитывала чувство уюта. — А я тут холодильник нашла, — покачиваясь на месте, произнесла Кёко. — Пока вы купались… Годжо посмотрел на девушку. Светло-серая юката оказалась слегка мала ей в груди. Её округлые формы красиво подчеркивались тонкой тканью, открывая воистину прекрасный вид на прелести Кёко, не обремененные нижним бельем. Сатору замер на мгновение в паре сантиметров от тарелки с супом. Непроизвольно облизавшись, он прокрутил в голове мысль о том, как хотел бы прижаться к красивой девичьей груди и что бы непотребного ещё мог с ней сделать. — И что там? — поинтересовался Сугуру, жуя щупальце осьминога. Приподнявшись на месте, Кёко забрала с подноса Сатору тарелку с соленьями, которые обычно он игнорировал. Ткань её юкаты раскрылась, обнажая шелковистую кожу упругого бедра. Годжо внимательно проследил взглядом чуть выше и взволнованно сглотнул, надеясь увидеть хотя бы крохотную часть лобка, так интриговавшего его. — Бутылка воды, несколько банок газировки и… Кёко замерла, выдерживая мучительную паузу. Парни покосились на неё, ожидая, когда она наконец-то доведет до конца свою мысль. Вместо продолжения, она подцепила палочками кусочек маринованной редьки и хихикнула, отправляя его в рот. — Ну, не тяни! Прожевав редьку, Кёко отставила пиалу и сощурилась, посматривая на парней. Она оказалась весьма очаровательна, когда пыталась привлечь их внимание без лишней навязчивости. — Бутылка саке, — мило рассмеялась Хасэгава, её щеки залились румянцем. — Может, давайте её… А хотя… Сатору же нельзя. Дожевав жесткое осьминожье щупальце, Сугуру поднял усталый взгляд на подругу. На его лице промелькнула тень сомнения, которую уловили все сидящие в комнате, а потому оказалось внезапным услышать словосочетание «я не против». Сатору удивленно вскинул брови, чувствуя возросший интерес к их совместному времяпрепровождению, и нетерпеливо потер ладони. — Может, мне тоже самую малость тогда? Тут холодно… — немного соврал он, согревшийся супом несколькими минутами ранее. — Да ты тут всё заблюешь, — закашлялся Сугуру. — Да немного можно, — Кёко с грациозностью кошки махнула ладонью, отпуская ситуацию. — Когда чуточку, с ним всё в порядке будет. Она ловко поднялась с татами и поторопилась к сёдзи, за которой от посторонних глаз скрывался невысокий холодильник. Некоторое время Кёко копошилась, выставив на обозрение пятую точку, обтянутую тонкой юкатой. Сатору мысленно отвесил по ней шлепок и сдавлено выдохнул, сразу же облизав пересохшие губы. Сугуру, сидевший напротив, покачал головой, словно осознавая, какие мысли рисовало подсознание друга, и пропустил тихий смешок. Он откинулся на правую руку и бросил косой взгляд в сторону Кёко. От Сатору не укрылась заинтересованность, мелькнувшая в глубоких карих глазах Сугуру, с которой он изучал фигуру его девушки. Вернулась Кёко быстро, сразу же расставляя на столе три сакадзуки, подготовленные хозяевами гостиницы для постояльцев. Она протянула бутылку парням и слегка застенчиво улыбнулась, находя её откупоривание не женской работой. Сугуру протянул руку и взял напиток. Их с Кёко пальцы соприкоснулись на долю секунды, что вызвало на его щеках едва заметный румянец, который он не смог скрыть от Сатору. Озадаченный такой реакцией Годжо откинулся на локти и внимательно посмотрел на молодых людей. Пока Сугуру наполнял сакадзуки, Кёко поправляла на своей груди юкату и пыталась скрыть затвердевшие от холодной бутылки саке, которую она ранее прижимала к себе, соски. Глядя на это зрелище, Годжо тихо усмехнулся и наклонил голову, изучая реакцию ее организма проголодавшимся взглядом. От такой картины у него слегка перехватило дыхание, но кое-как собрав волю в кулак, он попытался подумать о чем-то мерзком, чтобы сдержать прилив крови к причинному месту. Первые глотки саке показались похожими на вкус свежих шампиньонов, смешанными с запахом соевого соуса, отчего Сатору сморщил нос. Он посмотрел на то, с каким удовольствием выпили свою долю Сугуру и Кёко, и удивился. — А ничего! — произнесла Кёко, удобнее усаживаясь на татами. Она быстро подобрала края юкаты, чтобы ненароком не показать собственное обнаженное тело, и перевела взгляд на Сатору. — Как тебе? Годжо посмотрел в опустевшую сакадзуки и снова удивился. Впервые алкогольный напиток не разморил с одного глотка, что показалось ему весьма неожиданным происшествием. Он распрямился на месте, пожал плечами и выжал из себя: — Честно говоря, никак. Ничего не чувствую, — он протянул пустую сакадзуки. — Можно ещё? С губ Сугуру сорвался тихий смешок, но просьбу он исполнил, обновив содержимое сакадзуки Годжо. Так повторилось несколько раз, пока в какой-то момент Кёко не поднялась с татами и не направилась легкой неровной походкой в сторону расстеленного футона. Было ощутимое изящество в движениях её тела, согретого холодным алкогольным напитком, делавшее её все больше и больше похожей на ласковую домашнюю кошку, что манила за собой хозяина после трудного рабочего дня. Спустя время парни легли на свободные места по обе стороны от Кёко. Сатору перевернулся на живот, чтобы лучше видеть расслабленную девушку, чьи щеки залились милым румянцем, а Сугуру расположился на спине, заведя крепкие руки за голову. — Хороший день, — тихим голосом произнес Гёто. — Уверен? — поинтересовалась Кёко, повернув к нему голову. — Все-таки где-то там в Токио без нас тоскует одна Сёко, — игриво протянула она. — Потоскует и перестанет, — махнул рукой Годжо. Он посмотрел на вздымающуюся грудь Хасэгавы и довольно ухмыльнулся. Видя её прелести, ему до жути сделать что-то непотребное и кошмарно предосудительное в присутствии свидетеля. — Ну все равно… — слегка капризно протянула Кёко, поджимая ноги в коленях. Сатору облизнулся, увидев её бедро, выглянувшее из-под юкаты, и протянул ладонь, но Кёко остановила его и хихикнула. Вместо того, чтобы оттолкнуть руку Сатору, она уложила её прямо на свое бедро и прикрыла сверху материей, чтобы ненароком не попасться с поличным Сугуру, лежавшему рядом с ними. Поглаживая её кожу, Сатору чувствовал, что Кёко подрагивала, и опускал ладонь ниже дозволенного. Такая реакция откровенно раззадоривала его, отчего он придвинулся к ней вплотную. Присутствие Сугуру поначалу сбивало с толку, но поскольку тот все также устало лежал с прикрытыми глазами, размышляя о каких-то своих проблемах, неизвестных окружающим, Сатору отринул от себя все сомнения и устроился удобнее позади Кёко. — А у вас есть какая-то мечта? — внезапно произнесла она, оглядываясь на каждого из парней поочередно. — Я, например, очень хочу новые Конверс из лимитированной коллекции… Сатору тихо рассмеялся и прильнул к ней. Горячими губами он поцеловал её тонкую бледную шею и довольно усмехнулся, осознавая податливость Кёко, когда речь заходила о брендовой одежде. Когда она заикалась об этом, то с большей долей вероятности знала, что Сатору не пропустит слова мимо ушей и обязательно примет к сведению, что стоило спланировать поход по магазинам. И сам он прекрасно понимал, что упоминание лимитированной коллекции Конверс было неспроста. — А я вот чего хочу… — Сатору осёкся и прошептал ей на ухо абсолютно бесстыдную вещь, от которой Кёко залилась краской от кончиков ушей до пят и ахнула. — Прям так?! — в её голосе послышались нотки искреннего удивления. — Ага, котёночек, — с паскудной ухмылкой ответил Сатору, снова целуя её в шею. — Не Конверс, конечно, но тоже неплохо. Разве нет? — Ну… вообще я не против такого, — Кёко сдавлено кивнула, с ее губ сорвался смущенный смешок. — Не удивлюсь, если ты сказал что-то абсурдное и пошлое, — словно зная содержание желания Сатору, произнес Сугуру. — Нет бы нормальное что сказать… — И что, по-твоему, нормальное? — Сатору перевернул Кёко на бок, чтобы та расположилась лицом к товарищу, и крепко прижался к её спине своей грудью и бёдрами к ягодицам. Обвив её талию руками, он самодовольно улыбнулся, когда она непроизвольно потёрлась о его пах. — Ну… Я вот на пингвинов хочу посмотреть, и погладить их, — спокойно произнёс Сугуру, приподнявшись на локтях. — Нормальное желание, вроде. Сатору заливисто рассмеялся в ответ на такое заявление. Учитывая последние расспросы со стороны лучшего друга, он прекрасно понимал, что интересовали его вовсе не такие детские штуки, как пингвины. Тем более, к концу первого курса Сугуру стал раздражительнее, и это не могло не говорить о желании ласковой женской руки где-нибудь в пикантном месте. По крайней мере, так считал Годжо. — Пиздишь, — смакуя каждый слог, выдал Сатору. — Ты тоже хочешь трахаться. Мне ли не знать твои интересы, Сугуру. Замерев, Сугуру изумленно округлил глаза. Создалось впечатление, что он был пойман с поличным, когда совершал какое-то предосудительное действие. На осознание слов Сатору ему потребовалось некоторое время, после чего он залился ярким румянцем и помахал руками перед собой, отрицая сказанное изо всех сил. — Да что ты несёшь! — смущенно вспылил он, его щёки снова заалели. — С чего ты вообще решил это?! В голосе Сугуру смешались раздражение и стыд, которые он не смог скрыть за своей обыденной скромной и отрешенной улыбкой. Создалось ощущение, что тема, которую завел Сатору, проехалась по нему, словно каток асфальтоукладчика, и расплющила его уверенность и спокойствие в тонкие лепешки. — Котёночек, разрешишь? — шепотом поинтересовался Сатору, укладывая изящные ладони на пышную грудь Кёко. — Проведем небольшой эксперимент? — игриво дополнил свои действия он. — Я согласна, — с поразительной для нетрезвого человека уверенностью произнесла Кёко, развязывая пояс юкаты. Сатору аккуратно распахнул полы одежды, открывая вид на её обнаженное тело. Даже не видя его, Сатору точно знал, как прекрасно выглядят округлые груди молочного цвета с крупными бежевыми ореолами сосков. Размер бюста Кёко непроизвольно заставлял его трепетать, и это было заметно невооруженным взглядом. Когда он попытался обхватить одну из грудей, то она с трудом уместилась в его длинную ладонь. Показалось, что в момент прикосновения к телу любимой девушки у Сатору перехватило дух. — Смотри, какие, — шепотом произнёс Годжо, приникая губами к горячей шее Кёко. Он оставил несколько жарких поцелуев и следом провел кончиком языка по тонкой коже, выбивая из её грудной клетки сдавленный вздох. Он коснулся бледными пальцами её груди и остановился на бусинке соска, затвердевшей от прикосновений. Кёко ахнула, снова подаваясь бедрами назад, и приоткрыла рот в беззвучном стоне. Сжав сосок между большим и указательным пальцем, Сатору хихикнул и оттянул его, сразу же отпуская. Упругая грудь качнулась в ответ. Изумленно посмотрев на обнаженную подругу, Сугуру сглотнул, но отвести взгляда не смог. Казалось, его глаза прожигали её насквозь, с аппетитом изучая открывшуюся картину. Видимо, обнаженное женское тело произвело на него ошеломляющий эффект; с его губ не сорвалось ни единого слова, а сам он смог лишь нервно мотнуть головой, пытаясь сохранить частички самообладания, мешавшие ему ввязаться в происходящее и поддаться головокружительному чувству азарта. — Что, разве не нравится? Такие красивые же, — словно искуситель, проговорил Сатору, продолжая ласкать груди. Сугуру снова промолчал, но взгляда не отвел и продолжил жадно рассматривать до абсурда бесстыдную картину перед собой. Робко протянув руку вперед, он замешкался и коснулся бедра Кёко дрожащей ладонью. Довольно усмехнувшись, Сатору снова крепче прижался к девушке и потерся возбужденным органом о её пятую точку. Происходящее его распаляло и заводило, и он находил это забавным. Ничего страшного не случится, если один раз они втроем перейдут черту и развлекутся подобным образом. В конце концов, последствия явно не будут разрушительными для их отношений… Кёко накрыла ладонь Сугуру своей и переплела пальцы. Заглянув в его стыдливо отведенные глаза, она изогнула пухлые губы в зазывающей улыбке и переместила его руку на свою грудь. — Потрогай, — тихо проговорила она, поглаживая его ладонью себя. — Не стесняйся. Продолжая тереться о ягодицы девушки, Сатору наблюдал за тем, как руки Сугуру исследовали её грудь. Казалось, он волновался, но желание познать новые чувства и эмоции оказалось выше голоса разума. Этот настрой пришелся Годжо по душе, и с его губ сорвался довольный смешок. Сатору опустил руку на бедро Кёко и легонько надавил на него, чтобы зафиксировать её в одном положении. Таким образом тереться оказалось гораздо удобнее и приятнее. Он хрипло выдохнул и зажмурился, ему показалось, что из-за абсурдности и предосудительности происходящего его чувства обострились. Переведя взгляд на Сугуру, Годжо заметил, как ткань его юкаты приподнялась в районе паха. Хихикнув, он вздохнул с облегчением. Если все получали удовольствие от действа, то такое положение вещей Сатору полностью устраивало. Кёко слегка приподняла ногу, послышался неприлично громкий звук, вызванный избытком естественной смазки. В ответ на это Сатору довольно ахнул. Такая отзывчивость девушки на их с Сугуру прикосновения его откровенно порадовала. — Ох… Кажется, нам нужно показать Сугуру ещё кое-что? — игриво спросил Сатору, прекращая тереться о её пятую точку. Медленно сменив положение, он сел, скрестив ноги, и постучал по футону перед собой ладонью. — Присядешь сюда? Спиной ко мне. Кёко послушно кивнула головой, соглашаясь продолжить веселье, и села, опираясь спиной о грудь Сатору. Она поджала ноги, словно выдерживая интригу перед следующим действием, и стыдливо закусила нижнюю губу. Её тяжелое судорожное дыхание и податливость на секунду выбили Сатору из колеи. По внешнему виду Кёко сложно было сделать однозначный вывод, но реакции её организма говорили всё без слов: она наслаждалась происходящим не меньше самого Сатору и явно хотела продолжить совращение общего друга. Аккуратно проведя ладонями по коленям девушки, Годжо попытался развести её ноги. Кёко поддалась не сразу, попытавшись свести их вместе. — Я смущаюсь, — тихо прошептала она, накрывая ладонью пухлые губы. — Всё в порядке, — уверил её Сатору, поглаживая по коленям. — Ты ведь этого хочешь? — решил уточнить он на всякий случай. Кёко кивнула, сознаваясь в порочности собственных мыслей. Задрожав от поглаживания бёдер ладонями, она прогнулась в спине и откинула голову на плечо Годжо. Тот лишь самодовольно усмехнулся и снова провел подушечками пальцев её по мягкой коже, испытывая на прочность. Следом Сатору развёл её ноги, открывая вид на самое сокровенное место. Проследовав пальцами ко влагалищу, Сатору коснулся влажных розовых складок и присвистнул. Было приятно знать, что Кёко получала такое сильное удовольствие от этого. Ему не хотелось принуждать её к спонтанному групповому сексу, а уж тем более — пользоваться безотказностью. — Точно уверена, что хочешь? — собрав естественную смазку, Сатору растер её между подушечками пальцев и тихо хихикнул. — В-вроде… — Кёко закусила нижнюю губу. Прикосновения Сатору заставили её задрожать от предвкушения. — Какая мокрая девочка, — шепотом произнёс Сатору, целуя Кёко в ушко. — Ты меня радуешь, — довольно протянул он. Глядя на происходящее, Сугуру вновь робко протянул ладонь вперед, не решаясь вступить в игру. Его щёки снова залились ярким румянцем от вида, представшего перед ним. От стыда покраснели даже кончики его ушей, выдавая волнение и стеснение. Сугуру нерешительно застыл. Пальцы его почти коснулись нежной кожи ляжек, но замерли в миллиметрах. Задрожав, Кёко подалась бедрами вперед, безмолвно давая ему добро. Он провел подушечками шероховатых пальцев по внутренней части её бедра и закусил нижнюю губу, очевидно, распаляясь на ходу. — Можешь прикоснуться, — заговорщическим тоном произнёс Сатору. — Вот сюда… Если Кёко не против, конечно же. Кёко сдавленно выдохнула: — Я не против. Взяв друга за руку, Сатору уложил его ладонь на влагалище. В ответ на столь интимное прикосновение Кёко ахнула от перевозбуждения и зажмурилась. Сугуру посмотрел на её румяное личико и шумно выдохнул, скользя пальцами по нежно-розовым складкам, после чего глуповато улыбнулся, находя в происходящем некое очарование, однако следом его взгляд опустился ниже и остановился на выпирающем набухшем клиторе; и он снова смущенно отвел его. Словно облитый ледяной водой, он прикрыл глаза, вспоминая о зудящем чувстве дискомфорта от осознания неправильности происходящего. То, что он не мог заставить себя расслабиться и отдаться удовольствию с головой, было фактом очевидным. Годжо усмехнулся, отмечая румянец на щеках друга, и состроил очаровательную мордашку. От выражения его лица разило наигранностью и лёгким коварством. Задрожав, Кёко приоткрыла рот в тихом стоне. Казалось, это всё заставило её потерять контроль над собой и на время забыться в чувствах. Посмотрев на неё, Сатору поймал себя на мысли, что она действительно хотела экспериментов и была к ним открыта. В этом их с Сатору темпераменты сошлись как никогда раньше… — Ух, как я бы сейчас… — мечтательным тоном произнес Сатору, целуя Кёко в ухо и сразу же прикусывая его мочку. — Ты сегодня такая аппетитная, — судорожно выдохнул он, обнимая Кёко за талию обеими руками. Услышав его слова, Сугуру подался вперед и опустился перед Кёко на колени. С заметным румянцем, он проложил дорожку из поцелуев по внутренней части гладкого бедра к складкам разгоряченного влагалища, и замер, не рискуя продолжать. Он поднял на Кёко вопрошающий голодный взгляд, не оставшийся незамеченным Сатору, и снова оставил горячий след от губ на внутренней части бедра. — Ты ведь не против? — поинтересовался он. Кёко снова залилась краской, обескураженная такой сменой настроения Сугуру, и похлопала ресничками. В её взгляде смешалось так много эмоций, что она едва ли могла собраться с мыслями и выжать из себя что-то членораздельное, но скользкие и горячие складки влагалища говорили всё за неё. Она безумно ждала следующего шага в их «невинной» игре. — А Сугуру у нас что-то знает, — хихикнул Годжо, поглаживая Кёко по голове. В ответ на провокационную фразу Гёто изогнул губы в загадочной лисьей ухмылке и кивнул. Его метаморфоза заставила Кёко покраснеть гуще прежнего, выбивая из груди тихий стон предвкушения. — Не против, — наконец выжала из себя Хасэгава и шумно выдохнула. Сугуру медленно провел языком по внутренней стороне бедра, следуя к вожделевшим влажным складкам. Прикрыв глаза, он придвинулся ближе и закинул ноги Кёко на свои крупные плечи, чтобы было удобнее. Она ощутимо вздрогнула всем телом. Рассудок медленно оставлял её, не то от выпитого алкоголя, не то от нахлынувшего возбуждения, и она расслаблялась, пытаясь получить как можно больше удовольствия. Гёто погладил девушку по бёдрам влажными ладонями, после чего приблизился губами к самому сокровенному. Сдавлено выдохнув, Кёко мягко простонала. Преисполненная желанием, она отреагировала на взаимодействия особенно остро: её голос вздрогнул, словно был кленовым листком, колышущемся на ветру. Звуки, которые она издавала, отзывались в груди Сатору приятным теплом. Удовольствие, испытываемое любимой девушкой, было самым славным десертом, который он только мог себе представить. После моти, разумеется, после моти… Наблюдая за этим, Сатору поглаживал Кёко по груди, пропуская твёрдые соски сквозь изящные пальцы, прокручивая их для пущего эффекта. Прикосновения его прохладных пальцев в совокупности с горячим языком Сугуру, медленно ласкающим клитор, заставляли её сладко выдыхать. Её грудь вздымалась, когда она набирала в лёгкие воздух, а ноги дрожали от неумелых, как думалось Сатору, прикосновений языка. — Тебе хорошо? — заискивающим голосом поинтересовался Сатору, сжимая меж пальцев сосок. Кёко прогнулась в спине и приоткрыла рот в тихом стоне. Действия молодых людей приходились ей по вкусу и, более того, она испытывала от происходящего впечатляющее эмоциональное наслаждение. Зарывшись пальцами в густые волосы Сугуру, шёлком ниспадавшие на его плечи, Кёко подалась бёдрами вперед и не смогла сдержать в груди сладостного стона. Звук её голоса вновь эхом рассеялся в просторном номере рёкана. Заведя свободную руку назад, Кёко принялась хаотично копошиться в складках юкаты Сатору. Она не без труда смогла проникнуть под одежду и обхватила дрожащей ладонью упругий член. Сатору шумно выдохнул ей в шею, обдавая пылающим дыханием чувствительную кожу и легонько куснул её. Даже просто чувствовать потную ладошку Кёко на возбужденном органе ему было приятно, чего уж было говорить о красоте, которую он имел счастье лицезреть перед собой… Закусив губу, Сатору внимательно посмотрел на друга. Со стороны казалось, словно Сугуру вошел во вкус. Его язык двигался неожиданно умело и, казалось, он действительно понимал, что делал. Кёко подавалась бёдрами вперед, выпрашивая большего. Сатору знал, чего она хотела: она хотела быть наполненной. Пальцами, членом или ещё чем-то эдаким… В такие моменты Кёко было без разницы. Всего-навсего она хотела чувствовать нечто большее, чем внешние стимуляции, и скользила пятой точкой по смятым простыням, постанывая в голос, привлекая внимание к собственному состоянию острой нуждаемости. — Хорошая девочка, — искушающим шепотом произнёс Сатору, приближаясь к её покрасневшему уху. — Скажи ему, чего ты хочешь… Давай. В ответ на заговорщицкий тон Кёко ахнула. Ей было сложно признаваться в собственных желаниях, но снедаемая возбуждением, она поддалась уговорам Сатору: — С-Сугуру… — Кёко ласково погладила его по голове трясущейся ладонью. — Добавь пальцы… Подняв глаза на Кёко, Сугуру не остановился и не прекратил ласки клитора. Не отрывая взгляда карих глаз, он слегка сменил своё положение, вводя сразу два пальца в разгоряченное лоно. Едва Кёко получила желаемое, с её губ сорвался очередной стон, и она подмахнула бёдрами, задавая ритм движениям. Сатору провел языком по шее Кёко. С каждой минутой картина перед ним становилась всё более и более притягательной, и он ловил себя на мысли, что хотел бы как можно скорее присоединиться к ним. Грузно выдохнув, он снова переключил своё внимание на упругие груди, и прикусил кончик языка, чувствуя себя чрезмерно возбужденным. Когда Кёко выгибалась, словно натянутая струна, Сатору чувствовал, как по его телу медленно растекалось теплое удовлетворение. Наблюдать за её реакциями было удивительно, и он никогда бы не подумал, что вид от третьего лица его так заведет, потому и не торопил события, отдавая Сугуру лавры первенства в этой игре. Гёто принял правила. Движения его руки, плавные, изящные, заставляли Хасэгаву подаваться бёдрами вперед, выпрашивая большего, и скулить от удовольствия. От этого Сатору не мог оторвать глаз. Он жадно смотрел на то, как Кёко двигалась, как дрожали её ноги, как вздымалась её грудь… Пискнув, она крепко зажала до белых костяшек в своей ладони волосы Сугуру, и замерла. Рот её приоткрылся в немом стоне, и она сдавлено выдохнула, тотчас же ослабляя хватку. Спустя пару мгновений её тело крупно задрожало, и Сатору понял, что Кёко достигла вершины блаженства. Усмехнувшись, он приблизился к её уху и лизнул раковину, проверяя чувствительность. — Х… — Кёко изогнула брови. — Х-хватит, Сугуру… Его губы снова коснулись внутренней стороны её бедра, заставляя дрожать, словно лист на промозглом осеннем ветру. Выжидающе посмотрев на Кёко, он мягко улыбнулся. В этот момент Сатору почувствовал, как защемило в груди от нетерпения разрядки, но попытался отогнать от себя гложущую мысль. — Мне понравилось, — добавила Хасэгава, увидев непонимание в глазах Сугуру. — Ты… классно справился, — со смешком произнесла она, вздрагивая от прикосновений Сатору к своей груди. — Ах… — А… Ну… — Сугуру вытер губы от естественной смазки и отстранился. — Я рад, если ты довольна. Присев на татами, Сугуру провел влажной ладонью по лбу, шумно выдыхая. Вид его сделался не то виноватым, не то отстранённым. Выражение его румяного лица показалось Сатору задумчивым и стыдливым одновременно. Его уязвимость читалась в напряженной позе, а потому Сатору самодовольно хмыкнул и расплылся в дурацкой ухмылке. — Чего ещё ты хочешь, Кёко? — поинтересовался Сатору, сминая в ладони её грудь, и пристально посмотрел на смущённого Сугуру. — Есть какое-то желание относительно нашего дальнейшего досуга? — Сейчас покажу, — хихикнула она, убирая ладони молодых людей со своего тела. Сбросив с себя мешающую юкату, Кёко встала на четвереньки и раздвинула ноги, открывая Сатору внушительный вид. Увидев желаемое, молодой человек присвистнул, довольно облизнулся и отвесил слабый шлепок по аппетитным, как казалось ему, ягодицам. Приблизившись к Сугуру, она потянулась и развязала пояс его одежды. Полы серой юкаты распахнулись, являя атлетично сложенное тело, и Кёко хихикнула, находя такой вид более чем удовлетворительным. Она приподнялась, прикоснулась к торсу молодого человека и склонила голову, изучая открывшиеся горизонты. — А ты проголодался… — с довольной интонацией протянула Кёко, снова опускаясь на четвереньки. — Я тоже. Заметив, что Кёко провела ладонью по торсу и опустилась пальцами вдоль дорожки волос ниже, Сатору усмехнулся. Он прекрасно знал этот манёвр и, честно говоря, хотел бы в этот момент оказаться на месте лучшего друга, но решил уступить ему эту радость, чтобы побыть сторонним наблюдателем. — Ты чего? — смутился Сугуру, наблюдая за тем, как Кёко взяла в руки его возбужденный орган, и тотчас же прикрыл глаза, едва она начала ласкать его ладонью. — Черт… Сугуру сжал губы в тонкую полоску и зажмурился. Лицо его снова зардело от возросшего чувства стыда. — Ох, кажется, я догадываюсь, какое приятное времяпрепровождение тебя сейчас ждет, Сугуру, — нараспев протянул Годжо, поднимаясь на колени. — Кёко в этом у нас эксперт… Прижавшись возбужденным членом к пятой точке Кёко, Годжо усмехнулся и посмотрел вниз. В его голове на долю секунды мелькнула мысль о том, что происходящее не вызывало у него ревности, даже напротив, он начинал гореть от нетерпения, но осаждал себя, чтобы получить больше удовольствия в будущем. Он провел ладонью по спине Кёко, заставляя её задрожать от прохладных кончиков пальцев. Сатору уложил член меж её ягодиц и начал медленно двигать бедрами, наблюдая за тем, как она приоткрыла рот и провела языком по возбужденному органу Сугуру. Это зрелище заставило его взволнованно выдохнуть. Видеть, как любимая девушка занимается оральным сексом с другим человеком, оказалось безумно пикантно и возбуждающе. Сугуру зажмурился и приоткрыл рот, когда Кёко приступила к своим манипуляциям. Неуверенно запустив пальцы в её короткие розовые волосы, он сжал их, чтобы направлять. Двигая головой, Кёко сосала его член с характерными звуками, в одночасье бесстыдно заполнившими комнату. Сладко постанывая, она задавала темп и выжидала реакций Сугуру на свои действия: ждала, когда он направит её ладонью или застонет от удовольствия… Продолжая тереться возбужденным органом о ягодицы Кёко, Сатору с интересом наблюдал за тем, как двигалась её голова, принимая крепкий член в горячий рот. Сугуру перебирал её волосы, не рискуя направлять рукой, и тяжело дышал. Его лицо было сосредоточенным, словно он пытался сохранять самообладание. У Сатору перехватило дыхание, когда Кёко отстранилась и прошлась языком по всей длине члена лучшего друга. С каждым движением возбужденного органа по её ягодицам ему становилось сложнее контролировать себя, но он пытался сдержаться. Стараясь в очередной раз убедить себя в том, что отсроченное удовольствие — идея неплохая, Сатору тихо простонал и крепко обхватил бёдра Кёко длинными ладонями. Совершив очередное движение вперед, он жалобно выдохнул. Вздрогнув, он вспомнил, как приятно и слегка щекотно чувствовался её юркий язычок на головке, и хрипло выдохнул, толкнувшись снова. Кому он врал? Ему хотелось всего и как можно скорее. Сатору опустился на четвереньки. Обхватив ладонями бёдра Кёко, он прижался лицом к её промежности. Он нетерпеливо выдохнул, понимая, что потерял крупицы самообладания, и провел языком по влажным складкам. Это заставило Кёко застонать и слабо вздрогнуть. Разведя ладонями ягодицы, Сатору усмехнулся. Зная, как она из-за стыда отнекивалась от его задумки в прошлые разы, он решил воспользоваться ситуацией и выпустил струйку слюны. Вязковатая жидкость повторила естественные изгибы, стекая вниз, к складкам влагалища. Обескураженная таким поступком Кёко глянула на Сатору через плечо: — Что ты делаешь? — поинтересовалась она, оторвавшись от своего занятия и подавшись назад. — Не отвлекайся, — Сатору слабо шлёпнул её по заднице и усмехнулся. Он провел языком вдоль промежности, собирая слюну и естественную смазку. Исследуя чувствительные места, Сатору поднялся выше, останавливаясь на тугом колечке мышц. Кёко моментально отреагировала на нескромное прикосновение и задрожала. Зная, что она смущена, Сатору не стал напирать. Легонько лаская языком анус, он поспешил подключить пальцы. Введя во влагалище сразу два, он принялся энергично двигать рукой, зная, что такой темп Кёко непременно оценила бы по достоинству. Послышался сдавленный вздох Сугуру. С чмоком отстранившись от его члена, Кёко глухо простонала и уткнулась лицом в смятые простыни футона, чтобы хоть немного остыть от накатывавшего волнами возбуждения. — Сатору! Хватит! — жалобно проскулила она, но её стон заглушило тёплое одеяло. Рассмеявшись, Сатору отстранился, но нарочно не убрал пальцев. Продолжая работать ими, он самодовольно улыбался, отмечая про себя, как обворожительно Кёко боролась с желанием быть наполненной чем-то большим. Она двигала бёдрами, насаживаясь, и сладко стонала, отзываясь на ласки. Она хотела ещё, но была не в состоянии произнести своих просьб вслух… — Попроси, — он расплылся в дурацкой улыбке. — Попроси нас с Сугуру. Кёко заскулила, не выдерживая натиска с его стороны. Ей было сложно собрать мысли воедино и выжать из себя что-то членораздельное. Она вытерла губы, оборачиваясь к Сатору с затуманенным взглядом. Её личико исказило удовольствие. — Сделайте это… — брови Кёко изогнулись в мольбе. — Сделать что? — в игру вступил Сугуру. Он провел крупной ладонью по её ярким волосам, привлекая к себе внимание. Подняв на него взгляд, Кёко одарила его жалобным стоном, и закусила нижнюю губу. Очевидно, она колебалась, не решаясь произнести грубое слово, всё ещё пытаясь играть в прилежную девочку. Отвесив звонкий шлепок по заднице Кёко, Сатору поспешил вернуть её внимание. Он подмигнул ей, давая понять, что всё зависело лишь от неё одной, и промедление не приблизит к желанной разрядке. — Пожалуйста… Сатору отрицательно покачал головой, желая конкретики. Жалостливое личико Кёко с покрасневшими щёками и распухшими губами, конечно, производило на него впечатление, но ему хотелось большего. Чтобы она, проведя кончиком языка по губам, посмотрела на него голодным взглядом и произнесла всего лишь одно слово. Короткое, ёмкое, жаркое… — Трахните… — стыдливо произнесла Кёко, и её щёки снова засияли от вязкого чувства неловкости. — Это моя девочка, — с довольным смешком выдал Сатору, убирая пальцы. Он демонстративно слизал естественную смазку с влажных фаланг и хихикнул. Это заставило Кёко покрыться румянцем от макушки до самых пяточек, и робко отвести взгляд. Пускай Сатору делал это не первый раз, она всё равно ощущала повисшее напряжение между ними. — В моей сумке всё есть, — Кёко снова уткнулась лицом в смятые простыни, надеясь заглушить переживания. Кивнув, Сатору поднялся с футона и быстрым шагом направился в сторону выхода из номера, где ранее были оставлены их сумки. Найдя нужную, он притащил её ближе к постели, сел на татами и раскрыл молнию, сразу же заглядывая внутрь. Среди тетрадей и учебных пособий лежала новая упаковка контрацептивов и флакон смазки. Сатору почесал затылок, пытаясь вспомнить, для чего Кёко приобрела этот набор, ведь в последнее время они не предохранялись, но так и не смог… — Ты ведь просил меня об анале, — заметив его замешательство, произнесла Кёко. — Вот я и… хотела тебе вечером… — Ш-ш-ш, — Сатору приложил палец к её губам и усмехнулся. — Не вдавайся в подробности, — он мягко погладил её по волосам. — Сугуру, ты не против, если сейчас я уступлю тебе? Хочу видеть лицо Кёко. Гёто потёр шею и тяжело вздохнул. Несмотря на недавнюю разрядку от рта девушки, он был всё таким же возбужденным и взволнованным. Сдавленно кивнув, он согласился. Скорее всего, смотреть на подругу ему всё ещё было неловко. — Без проблем, Сатору. Опустившись на татами, Сатору потянул Кёко ближе к себе. Она перебросила ногу через его бёдра и уселась сверху. В её взгляде читалась растерянность, но она не собиралась отступать от намеченного, и потому наклонилась, чтобы коснуться губ Сатору своими. Её горячее дыхание обдало его кожу, вынуждая нетерпеливо простонать в поцелуй и обхватить милое раскрасневшееся личико длинными тонкими ладонями. Проникнув языком в рот Кёко, Сатору принялся жадно исследовать границы дозволенного. Казалось, его юркий язык совсем не знал слова «стой» и нарочно распалял лишь сильнее. Кёко потерлась промежностью о его член и, приподнявшись, помогла ладонью направить его внутрь. От чувства наполненности она сдавлено простонала в губы Сатору и вздрогнула. Стоявший на коленях позади неё Сугуру, зашелестел упаковкой презерватива, и тоже приступил к делу. Оторвавшись от поцелуя, Кёко обернулась через плечо и посмотрела на друга. В её взгляде читалась лёгкая нервозность, такой эксперимент она явно предпочла бы совершать один на один со своим любимым человеком, но раз уж так сложилось, то стоило успокоить переживания относительно происходящего. — Сугуру… Будь аккуратнее, пожалуйста… — прошептала она, двигая бёдрами вперед-назад. — Не переживай, — его ладонь коснулась её талии и провела по изгибу ниже. — Скажешь мне, если что-то не так. Робко кивнув, Кёко поспешила вернуть своё внимание Сатору. Наклонившись, она замерла в миллиметрах от его губ, и облизнулась, испытывая нетерпение. Чем дальше они заходили, тем более ненасытной, невзирая на смущение, она казалась Годжо. Проведя ладонями от живота к груди, он не удержался и снова пропустил меж пальцев соски. Кёко сдавленно выдохнула в ответ. На её лице мелькнуло чувство дискомфорта, вызванное действиями Сугуру, и она поспешила обернуться к нему. — Добавь больше смазки, — жалобно попросила она. — Ты не маленький мальчик… Краем глаза Сатору заметил, что кончики ушей друга покраснели от такого лестного комментария, однако тот поспешил исполнить просьбу Кёко и выдавил на пальцы лубрикант. Их первые движения были медленными, неторопливыми. Для удобства Кёко уперлась руками в татами и слегка приподняла бёдра, чтобы молодым людям было легче двигаться. Её личико поначалу не выражало особого удовлетворения, она будто бы не могла сосредоточиться на том, кого чувствовала ярче: Сатору или Сугуру. Заметив её замешательство, Годжо чуть ускорил темп толчков. В этот момент Кёко приоткрыла рот в тихом стоне и зажмурилась. Её вдохи медленно трансформировались в сладкие звуки удовольствия, лёгким эхом наполняя комнату. Подрагивая, она пыталась двигаться, чтобы получить больше. Больше удовольствия. Сатору взглянул в её карие глаза. Словно покрытые пеленой, они смотрели на него, не выражая ничего, кроме похоти. Этот взгляд прожигал насквозь, словно Сатору был тонкой рисовой бумагой, а Кёко — угольком, покрасневшим от нахождения в огне. Ему стало вмиг дурно от этой упоительной картины, она была так прекрасна в этот момент, так уязвима… Закусив нижнюю губу, Кёко приглушила собственный стон. Теряясь в ощущениях, она пыталась сохранить хотя бы частичку себя. Сатору знал это выражение лица: она боялась, что распалится ещё сильнее… Хотя куда уже? Стиснув зубы, Сатору снова ускорил темп. Привыкнув к интенсивным толчкам в тело любимой девушки, он не собирался менять подход в этот раз. Ему хотелось заставить её испытывать целый спектр эмоций от контраста: знал, что Сугуру был медлителен в этот момент, и понимал, что разница между их темпераментами способна свести Кёко с ума. Хасэгава проскулила и уткнулась вспотевшим лбом в грудь Сатору. Она наслаждалась каждым толчком в своё тело и, казалось, была на самой грани. Её голос дрожал, словно тонкое крылышко бабочки от легонького ветерка в дивный летний денёк. — Блядь, — Сатору закусил нижнюю губу, почувствовав, что от окончания его отделяло всего ничего. — Кёко… — он виновато пригладил её волосы, будто извиняясь за ненормативную лексику, и непростительно громко застонал. — Кёко… — его голос надломился, давая понять, что он достиг предела. Волна удовольствия растеклась по его телу медленным, мучительно тёплым чувством. Прикрыв глаза, Сатору плюхнулся головой на мягкую подушку и зажмурился, достигая пика. Сладость оргазма не давала ему простора для мыслей: всё слилось в буйство ярких красок. Хотелось ещё… — Чёрт подери, — оскалился Сатору, снова набирая скорость толчков.

***

Распахнув глаза, Сатору некоторое время шумно дышал, вслушиваясь в тихие звуки ночи. В темноте комнаты было слышно лишь едва уловимое тиканье стрелок часов будильника, стоявшего у прикроватной тумбы. Годжо потер ладонью вспотевший лоб и постарался вспомнить, что было прошлым вечером. Казалось, ничего особенного: он вернулся в свою скромную обитель, принял душ, да плюхнулся в постель, утомленный работой. Ему точно не шестнадцать, ни в каком рёкане он не ночевал, да и вообще… Сугуру уже давно не появлялся в его жизни преподавателя Токийского оккультного колледжа, избрав дорогу отступничества. От этой мысли Сатору стало как-то особенно неприятно, в груди уязвлено защемило сердце, он нахмурил брови и прикрыл глаза, пытаясь переварить сновидение. Сон, который ему приснился, оставил двоякое послевкусие: с одной стороны, стало гадко от тоски по прошлому, которое уже никак нельзя было вернуть, а с другой… Сатору испытал странное чувство стыда от осознания откровенности и неестественности приснившегося. Кёко бы в жизни на такое не согласилась. Да и Сугуру большую часть их дружбы лишь недовольно бухтел, как старый дед, так или иначе взывая к нормам морали. Подумав об ироничности судьбы, сделавшей его некогда лучшего друга безумцем, повинным в смертях не-шаманов, Сатору горько ухмыльнулся. Он присел на кровати и посмотрел на лежащую рядом с ним Кёко. Вспомнить о том, как она оказалась в его постели, Сатору не смог. Она так крепко спала, потому будить её, чтобы расспросить, не хотелось. Когда она пришла вообще? Ответ на этот вопрос Сатору, к сожалению, не знал. Ведь вчера, вернувшись из командировки, он рано заснул. Долгий перелёт его порядком утомил, но работа была срочная, так что выбирать не приходилось. К тому же, кто справится, если не Сильнейший? Погладив Кёко по ярким розовым волосам, Сатору едва заметно улыбнулся. Наверняка и она устала. В последнее время зачастила с оккультной работой, которую так старательно старалась избегать по ряду причин, и часто жаловалась на возросшие усталость и недосып. Подоткнув одеяло, он наклонился и коснулся губами разгоряченного лба Кёко. В конце концов, она никогда не узнает, что среди ночи он способен на проявление лёгкой сентиментальности. Оно и к лучшему. Усмехнувшись, Годжо подтянулся к краю постели и почесал затылок. Спать больше не хотелось, да и судя по времени на будильнике, близился рассвет. Он попытался встать, кровать под ним скрипнула. Поднявшись, Сатору сморщился от прохладного и влажного чувства в белье, и недовольно вздохнул, понимая, что произошло. Его уши загорелись от стыда за реакцию организма на эротический сон, и он раздраженно закатил глаза. — Как обдроченный подросток, честное слово, — сквозь зубы процедил Сатору, поправляя спортивные штаны со следами собственного семени.