Моя ненависть горит

      – Яро… – мою голову резко тянут назад за волосы, впиваясь губами в шею. Не могу подавить стон, стараясь удержаться на ногах и не сбиться с ритма толчков. Вспотевшие ладони скользят по поверхности зеркала, ноги дрожат от напряжения и сладкой истомы, затуманившей мое сознание.       После приезда прошло несколько недель, а я все не уходил. И он словно знал, что не уйду, поэтому спокойно воспринял то, что я поселился в его спальне и так же ходил на задания, которые передавал мне Ник. Мы почти не виделись днем, и нас обоих это устраивало.       Он пропадал целыми сутками, решая дела с наследством и объединяя свой бизнес и бизнес отца, отчего Андрэ, наверное, сгрыз все ногти от злости. В итоге у нас стали образовываться филиалы почти по всему миру, и работы стало невпроворот.       Вы даже не представляете, сколько людей хотят убить друг друга каждую минуту. И влиятельные люди готовы заплатить любые деньги. Что уж говорить о слежке, доставке наркотиков, поставке оружия в страны третьего мира… контрабандой, естественно.       Предприятие Константина Олеговича увеличилось до мировых масштабов, и некоторые воротилы на темной стороне бизнеса поняли, что он становится проблемой. Поэтому пересчитать, сколько случилось покушений за эти месяцы, у меня не хватит пальцев на руках. Пару раз он был даже серьезно ранен, но быстро оправился, а охрану так и не увеличил.       Проблемы конкретно в Москве отошли на второй план. И, что самое удивительное, на меня больше никто не нападал. То ли Змей все решил, то ли банды испугались такого давления на их город и решили подождать еще какое-то время. Но теперь, чтобы убить босса, им пришлось бы стать в очень длинную очередь.       Иногда я не ночевал в особняке, иногда он. Причем, он чаще, и я коротал ночи на огромной кровати под тем же самым развратным балдахином, глядя в одну точку и пытаясь осмыслить все, что со мной происходит. Так и просыпался утром, даже не раздевшись и не расправив постель. А когда он приезжал, то всегда заставал меня в спальне под вечер, и вот, как сейчас…       – Яро… – низкий отчаянный стон, а я не могу ничего ответить, стоя на четвереньках, зарывшись руками в пушистый ворс ковра. Только тихо скулю и пытаюсь оставаться в сознании. Его рука снова находит мою шею, проводит пальцами по кадыку и захватывает ладонью подбородок, заставляя запрокинуть голову назад. Пальцы находятся возле моих губ, и я, захватив один, начинаю легонько его покусывать и посасывать, ловя невъебенный кайф. Кто ж знал, что секс со взрослым опытным мужиком – это так прекрасно? Вот знал бы я это раньше…Он резким движением переворачивает меня и начинает изучать губами каждый сантиметр моего тела, покрывая жаркими поцелуями живот, постепенно поднимаясь к лицу.       – Быстрее, – выдыхаю ему в губы, и он с усмешкой отстраняется, а затем и вовсе вынимает член. Ничего не понимая, я поджимаю ноги и отстраняюсь. С одной стороны – слава Богу, эта огромная волына перестала разрывать меня изнутри, но с другой стороны пропало чувство наполненности и тянущего удовольствия.       – В чем дело? – усмешка не исчезает из ледяных глаз. Он проводит рукой по влажным, чуть взъерошенным волосам, а мой взгляд сам по себе опускается на подтянутый торс и эрегированный член. Быстро отвожу глаза.       – Сколько раз за эту ночь ты кончил? – он наклоняется и нежно целует за ухом, одновременно заключая меня в объятья. – Это слегка нечестно, тебе не кажется? – Ты хочешь, чтобы я помог тебе? – говорю шепотом. Его член трется о внутреннюю сторону бедра и дикое возбуждение снова нарастает, волнами проходя по всему телу и концентрируясь в одной точке, почти до боли.       Опрокидываю его на ковер и нависаю сверху.       – Окей, папочка. Я все понял, – прежде чем Змей возмутился, я заткнул его глубоким поцелуем, из-за которого снова едва не разучился дышать. Наконец оторвавшись, одной рукой придерживая его член, а другой проводя по распухшим губам, медленно ввожу его внутрь, не разрывая зрительного контакта.       Мужчина оперевшись на локти, запрокидывает голову и закрывает глаза сразу после того, как начинаю двигаться, набирая темп и вбирая его в себя на всю длину, едва сдерживая вскрик каждый раз, когда головка входит до упора. Константину приходится собрать всю силу воли, чтобы не опрокинуть меня на спину и не взять дело в свои руки, это видно по его напряженным плечам, нахмуренным бровям и трепещущим ресницам закрытых глаз. Все-таки я не особо умел в этом деле, и двигаюсь медленнее чем хотелось бы – это чертовски сложно. Как ему удается быть таким сосредоточенным, тогда как я, каждый раз что мы трахаемся, еле-еле сохраняю рассудок?       – Все для тебя, папочка… – Змей проводит пальцами по моему позвоночнику, а затем слегка меняет позу, начиная поддерживать меня, помогая двигаться. Вслед за его прикосновениями по спине пробегает дрожь. Член Змея вбивается в меня с каждым толчком все глубже, и мне невыносимо стыдно, что не могу сдержать стоны. Но так хорошо…       Он поддерживает меня, не давая сбиться с ритма и наращивая темп, его член трется о мою простату, выбивая искры из глаз. Вцепившись в плечи Змея с ужасом осознаю что член с каждым толчком становится все больше и больше и кажется, даже не приближается к разрядке. Что он за чудовище?       – Я больше не могу, – едва выдыхаю, и он, словно ожидая этих слов, тут же переворачивает меня на живот и несколькими сильными, глубокими толчками заставляет кончить, крепко удерживая за бедра, даже когда окончательно запачкав ковер, бессильно зарываюсь лицом в ворс. Змей, дав мне пару секунд, продолжает вбиваться, и через мучительно долгое время кончает сам. Не верю в это чудо – в этот раз ему почти удалось затрахать меня до смерти.        Через некоторое время босс вытаскивает свою машину для убийств из моей задницы. Чувствую, как по бедрам начинает стекать сперма.       – Мы снова забыли про презервативы? – через пару минут переворачиваюсь и, раздвинув ноги, провожу пальцами по внутренней стороне бедер. Белесая жидкость капает, теряясь в ворсинках ковра.       – Они давно закончились, – Змей целует меня, а затем кивает на панорамное окно, за которым уже начинает светлеть. – Что-то мы совсем потеряли счет времени…В следующий раз прослежу, чтобы этого не случилось. Прости.       – Я ни о чем не жалею, – провожу рукой по опухшему соску и удивленно замечаю следы от зубов.       – Когда это ты…       – Ты был слишком занят тем, что получал удовольствие в одиночку, – пожал плечами мужчина. – Я мстил.       – О, – обнаруживаю следы укусов и в других местах. – А еще, видимо, ты слишком соскучился. Тебя не было неделю.       – Да, – Змей осторожно берет меня на руки и несет в ванную. Пока набирается вода, мы ведем тихую беседу, где он рассказывает о своих делах, вернее, все, что может рассказать, а я пальцем вывожу узоры на его груди, ведь он так и не опустил меня.       – …и вот, наконец, мы согласовали условия сделки и мирно разошлись… – Змей зарывается носом в мои волосы, и я слышу тихий смешок. – Если не считать пары убитых наемников. Быстро поворачиваюсь и кусаю его за сосок, он удивленно вскрикивает.       – Это не смешно, - хмурюсь.       – Это не больно, - ухмыляется. Смеряем друг друга предельно серьезными взглядами.       – Я знаю.       – Я тоже. – Мужчина опускает меня в теплую воду и уходит, а я сижу и думаю о том, что все-таки не знаю этого человека, но трахаюсь с ним только так. С другой стороны, чего жалуюсь? Сексом Константин занимается великолепно, и я бы не отпускал его гораздо дольше, если бы он мне, конечно, это позволил.       Задница немного саднит из-за предельного количества заходов, поэтому стараюсь двигаться как можно аккуратнее, вылезая из ванной через полчаса. Открываю дверь в совершенно пустую комнату: его одежды уже нет. Ну конечно.       Смешок вырывается непроизвольно. Ложусь на заправленную кровать и снова засыпаю, глядя в одну точку.       На этот раз я не вижу маминой улыбки, превращающейся в крик боли, обреченного взгляда отца и крови, хлещущей из его горла, не вижу даже катаны, рассекающей живот матери и оборвавшей жизнь моему брату.       Мне снятся руки, сжимающие так, что в легкие перестает поступать воздух, сумасшедшие поцелуи, оставляющие отметины по всему телу и заставляющие выгибаться навстречу. Ледяные глаза, взгляд которых постепенно смягчается, а потом и вовсе становится каким-то проникновенным и чувственным.       Становится не по себе.

***

      – Так что, выпускной не для тебя? – Ева методично поедает виноградинки из чаши на столе и свободно болтает ногами, вальяжно перекинутыми через подлокотник кресла.       – Я даже экзамены не сдавал, – пытаюсь сосредоточиться на отчете по заданию.       – Эх, жаль. Видел бы ты платье Киры. Оно чудесное, и так ей идет, – девушка мечтательно заколотила каблуком по ножке кресла, и я сдался.       Откидываюсь на спинку стула и разминаю пальцы. В распахнутые балконные двери струится теплый летний ветерок, колыша прозрачные занавески. Издалека доносится ругань и звуки ударов: видимо, с тренировочной площадки для новичков.       – Кей их совсем не жалеет, – кивнула Элишева, заметив, как прислушиваюсь.       – У них новый инструктор? – поднимаюсь и отодвигаю занавеску, вглядываясь в глубины сада.       – Да, хороший парень. Работали как-то вместе. Но все же мог бы и помягче.       – Нас с тобой никто не жалел, – короткая фраза, брошенная в пустоту.       – Да? – Ева приподнимается и оперевшись о стол, складывает руки в замок. – Но я ничего не рассказывала о себе. Почему ты так уверен, что меня никто не жалел? Оборачиваюсь, пытаясь спрятать грустную усмешку.       – То, что ты в семнадцать работаешь наемной убийцей и носишь прозвище Богини Смерти – недостаточно веское доказательство?       – И не поспоришь, – девушка снова опустилась в кресло. – Слишком ты умный, пацан, для такой работы. Неопределенно хмыкаю, возвращаясь за стол.       – И слишком ты хороший, чтобы быть со Змеем. – А вот от этого замечания меня бросает в холодный пот.       – Что?       – Ты же не думаешь, что никто не знает, что ты живешь в его спальне? А когда он приезжает, только мертвый не слышит, как вы развлекаетесь до утра. И тот, наверное, в гробу перевернется. – Чувствую, как уши начинают гореть, но все же пытаюсь сохранить невозмутимость.       – Да что ты говоришь. Девушка тихо хихикнула, видимо, подумав, что не услышу.       – Это просто секс и ничего более. Мы даже почти не разговариваем.       – Ну да, какие тут разговоры, когда есть более важные дела.       – Чего ты добиваешься? – наконец поворачиваюсь и обнаруживаю два ярких и сияющих от еле сдерживаемой улыбки глаза.       – Ты же его любишь, – просто говорит она.       – Охо-хо. Нет-нет, дорогая. Это ты конечно загнула, – закрываю крышку ноута и удобнее устраиваюсь, сцепив пальцы в замок на животе. – Я могу перечислить тебе миллион причин, почему это не так. Но укажу только основные, прописные истины. Во-первых, он взрослый мужик, для которого подобные связи – развлечение на время, не более. Во-вторых, я – его подчиненный, и не могу отказать ему ни в чем, тем более – в такого рода близости, исходя из условий нашего контракта, поэтому…       – Ну-ну, – заинтересованно подалась вперед Ева, – Что ты там себе напредставлял? Восемнадцатый век? Древняя Греция? Рабство? Любимая наложница? Фаворитка?       – Так, – стараюсь не вестись на ее провокации и не сбиться с мысли. – У нас с ним соглашение, поэтому и не могу отказать. Затем… в принципе, это все основные причины. Ах да. Еще он мудак. И почти убил меня пару раз.       – Что?! – Изучаю рельефную лепнину украшающую потолок, но тишина так и остается нетронутой.       – Какое сегодня число?       – 21 июня. «Пора».

***

      Через некоторое время Ева уходит на выпускной к Кире, а я начинаю готовиться к делу всей моей жизни. Сегодня наконец сделаю то, ради чего пришел в организацию Змея, терпел его обращение со мной и убил стольких людей.       Убил стольких людей для того, чтобы убить лишь одного…       Сборы не занимают много времени, оружие всегда наготове, поэтому быстрым шагом спускаюсь по лестнице, минуя охранные посты и кивая знакомым наемникам. Время рассчитано идеально: Константин на деловой встрече, Шин… на тренировке под строгим надзором Кея, а я иду убивать его отца. Все отлично.       План дома выучен еще пару лет назад, пути входа и отхода просчитаны до мельчайших мелочей, посты проверены, время смены охраны отпечаталось на подкорке, и не раз. Для меня это все – простая математическая задачка, ведь ответ я уже знаю.       Дохожу до дома семьи Минору пешком. Да, было далеко, но оно того стоило – проветрил голову, очистил мысли, сосредоточился на задаче. Их дом находится на знаменитом Арбате с красивыми фонарями, лавочками и цветочными арками. Здесь как всегда много людей. Они наслаждаются прогулкой, рассматривают многочисленные витрины, друг друга, здания. В уличных кафе, за столиками, болтают о ерунде и смеются. Художники, развесив свои многочисленные шедевры с удовольствием пишут всех, кто попросит. Это было одновременно чудесное и скучное зрелище. Мне никогда не ощутить… обыденность всего этого. Жить в рутине с обычными проблемами и радостями.       Наверное, было бы чудесно.       – Кто такой? – донесся из динамика домофона хриплый голос.       – Я к господину Аято Минору. От Константина Олеговича, – мой голос спокоен, тон нейтрален. Ровно настолько, насколько может быть нейтрален голос у того, кто неохотно выполняет хозяйское поручение.       Через некоторое время меня пускают внутрь, через сквозное фойе с лестницами по обе стороны – ведущие куда-то наверх, через стеклянные двери. Обнаруживаю, что внутри находится дворик, стилизованный под японский сад с прудом. Огибаем дом и меня оставляют тут, возле открытой веранды без перил – просто деревянный настил с парой подушек для сидения и такие же прозрачные открытые двери, на этот раз с колыхающимися белыми невесомыми занавесками. Они словно крылья колышутся и лезут в эти чертовы двери на улицу. Как души неприкаянных мертвецов. – Меня передергивает.       – Господин Минору сейчас будет, – говорит сопровождающий и исчезает. Сажусь на край веранды и некоторое время слушаю журчание воды и стук бамбуковой конструкции у края пруда. Успокаивает.       – Кто ты? –оборачиваюсь и вижу мужчину лет сорока, одетого в простую рубашку и домашние штаны. Волосы, которые на висках тронула благородная седина, аккуратно уложены – он создает впечатление благообразного и честного семьянина. Только в раскосых глазах – сталь. Возможно, та же самая, из которой сделана его катана.       – В доме больше никого нет? Этот разговор не должны услышать посторонние уши. – Мужчина некоторое время нерешительно стоит, а затем неожиданно садится рядом и тоже свешивает ноги.       – В доме только я. Охрана по периметру, сын… – он делает не одобрительную паузу. – Сын на работе, а жена в Европе. – Мы некоторое время молчим, и тишину нарушает только мерный стук бамбуковой трубки о камень в пруду.       – Хорошо, наверное, иметь семью… – Мужчина вскидывает голову, но я не иду на зрительный контакт, продолжая таращиться куда-то вперед, не совсем уверенный, что хоть что-то вижу.       – Так что у тебя за поручение?       – Почему меня не обыскали?       – А нужно было?       – Я пришел убить вас.       – О, – и снова тишина. – Константин не пошел бы на такое. – Аято, как человек умный, умудренный жизненным опытом, сразу пытается логически проанализировать мои мотивы.       – Кто сказал, что это его идея?       Поток слов непроизвольно начинает вырываться из моего рта словно цунами. И заткнуть его не могу, остается только смириться и высказаться. Я встаю и начинаю расхаживать перед ним взад-вперед, дополняя речь красочной, хоть и непроизвольной жестикуляцией, и не помню в какой момент в руках появляется вынутый из кобуры пистолет.       – Вот знаете, за всю свою жизнь я ни разу не стоял наказанным в углу за какие-то проступки. Ни одного замечания по поводу разбитых колен, порванной в драке одежды или потерянного мяча. Плохие оценки, переходный возраст, скандалы, девчонки в темных подъездах, рассветы в непонятно каком месте, когда ты просыпаешься пьяным и накуренным, раскаяние, первая любовь…       – Что ты хочешь этим сказать? – Минору нахмурился и заметно напрягся. Но это, скорее всего, из-за пистолета. Проигнорировав его вопрос, продолжаю:       – Как вы считаете: это хорошо, что я не испытал всего этого? Что мой брат умер в материнской утробе, так и не увидав ничего в этой жизни? Ну неужели вы не помните? – мой голос опускается до хриплого и умоляющего шепота. Впервые смотрю прямо в его глаза – такие же серые, как и у Шина.       – Мои родители… Они умерли, защищая что-то, что оказалось важнее их жизней, важнее меня… Даже жизни нерожденного ребенка. Они оставили меня одного. Так скажите мне, стоила ли эта вещь того, чтобы я одиннадцать лет рос в банде наемников, лелея надежду однажды так же распороть вам живот и смотреть, как вы умираете?       – Ты… – оборачиваюсь и вижу, как он встает, слегка пошатнувшись. Тень узнавания наконец омрачает его лицо. Аято медленно опускается обратно.       – Ты тот самый мальчик… – слетает едва слышная фраза с пересохших губ.       – Из-за меня ваш сын попал в группировку Змея, – эта фраза причиняет ему заметный урон, он хмурится, пытаясь скрыть эмоции, но поздно. Хах. Не желая останавливаться, продолжаю:       – Это он украл у вас документы, чтобы вступить в организацию и все из-за меня. Его никто об этом не просил и с пистолетом у виска не стоял. Мне, конечно, крупно повезло, что я ему так понравился… но результат превзошел мои ожидания. Каково это? – подхожу ближе и приподнимаю пистолетом его лицо, чтобы как следует рассмотреть каждую эмоцию.       – Каково это – потерять сына? – Мужчина устало отмахивается от пистолета и проводит ладонью по лицу, пытаясь взять себя в руки.       – Злодей из тебя, конечно, никакой, если быть откровенным, – говорит Аято, пока я ошарашенно пытаюсь понять, в какой момент все пошло не так.       – Ваш сын считает меня другом, но, когда он узнает, что я сделал, его сердце наверняка будет разбито. Думаю, даже дважды. – Пытаюсь продолжить психологическую травлю, но он жестом останавливает меня.       – Постой. Ты знаешь, что за документы выкрал Шин-кун? Моё лицо рассекает кривая ухмылка.       – Ну что-ж, исповедуйтесь перед смертью.       – Это те самые документы, что защищали твои родители. – Кривая ухмылка превращается в полубезумную.       – Что? И Минору-старший на секунду закрывает глаза, морально готовясь к длинному рассказу.       – В те годы я работал на Константина. Он только приехал в Россию, был молод и амбициозен, но довольно хорош в управленческих делах, поэтому сразу же сформировал костяк того, что сейчас вы шифруете словом «Организация». С его связями дело сразу наладилось, и в организацию начали поступать большие заказы; в свою очередь, Константин поручал нам задания, но сугубо секретного характера. Одним из таких заданий было доставить ему документы из Европы. Я не знаю, что в них было, но задание было повышенной секретности, поэтому предполагалось, что эти сведения были ценнейшими. В каждой организации есть свои кроты, каким бы идеальным не был ее механизм работы, везде найдутся те, кому все мало, вот и приторговывали информацией. Так о ней узнали в правоохранительных.       – Вы не посмотрели, что в документах, за все те годы, что они у вас были?       – Нет. Это задание было поручено одному человеку, но его перехватили люди под кодовыми именами Сотер и Эсхил. Мужчина нервно начал обрывать листья с ближайшего куста.       – Дайте угадаю. Это были мои родители?       – Да. Они работали в организации, которая была сформирована в этом городе задолго до появления Константина и имела связи в государственных структурах. Узнав о предположительно ценной информации, там решили перехватить сведения и использовать их против зарвавшегося новичка. Талантливые и наглые всегда всем мешают, особенно когда сформирована отлаженная система, где приличный процент отходит государству, и поэтому оно закрывает глаза на многое. Константин не желал делиться и иметь какие-либо связи с правительством. Тогда его решили уничтожить. Узнав, что документы перехватили, Константин отправил меня за ними. И… – мужчина отвел взгляд. – …дальше ты знаешь. – мои ладони позеленели от растерзанных листочков. – Я выполнял его приказ.       – Почему же вы не отдали документы своему боссу? Почему хранили их у себя все это время?       – У каждого свои амбиции. Я решил, что документы будут у меня, а Константин, взамен – спокойно воспримет мой уход из его организации. У меня была семья, сын, а документы послужили залогом того, что нас не тронут. Я сказал, что тут же уничтожу их, если он предпримет что-либо, чтобы их вернуть или навредить нам.       – И он выполнял условия все это время? Аято усмехнулся.       – Да… видимо, сведения в этих документах были действительно ценными, раз он столько сдерживался. Но как только у него появилась возможность их выкрасть, он ею воспользовался. Я пораженно остановился.       – И вы до сих пор живы?! – мужчина шутливо развел руками.       – Ну, видимо, ненадолго.       Опускаюсь на корточки у пруда и только сейчас вижу снующих в воде рыбок. Голова просто отказывалась переваривать информацию.       Мои родители погибли по вине Константина… и за помощью я пришел к нему. Твою мать! Как он, наверное, смеялся над всей этой ситуацией у меня за спиной. Я бы сам от души поржал над своей наивной натурой и над превратностями судьбы. Но мне че-то вот нихуя не смешно.       Я, блять, доверился ему, терпел всю херню, что он делал… да я даже умудрился почти влюбиться в него! Пусть Ева провалится прямо в ад за сегодняшний разговор…       Я полюбил убийцу своих родителей.