Захожу в притон, который выглядит, как обычный бар, и, ни на кого не глядя, сажусь у барной стойки.
– Чего тебе надо, парниш? – начинает барменша - полногрудая красотка с тоннелями в ушах.
– Чего-нибудь покрепче, —прощупываю почву. – День тяжелый.
Девушка хохочет, привлекая этим внимание людей. Помятые и непримечательные типы недовольно косятся, а затем снова задираю головы к телевизору, по которому идет трансляция какого-то матча.
– Сколько тебе?
– Литра хватит, – делаю вид что не понимаю и приподнимаю бровь, словно удивляясь вопросу. Хитрость проходит, девушка фыркает и отточенным движением отправляет по стойке бутылку пива, затем начинает греметь бокалами на полках, протирая их.
– Ну, так что у тебя за тяжелый день? – спрашивает она, приступая к выполнению прямых барменских обязанностей.
– Да так, – лениво протягиваю и краем глаза замечаю передачу пакетиков с порошком у окна. К сожалению, барменше нужно было стараться больше, хоть она и вовсю старалась меня отвлечь.
– Дашь номерок? – мурчу, подсаживаясь ближе и, включая обаятельный режим, кладу руку поверх ее ладони с тряпкой.
Она непонимающе хмурит брови и…
– Ну и ну, не думала что попросишь,– внезапно улыбается и запускает руку под стойку, за ручкой и листком, видимо.
Ага.
Пистолет очень красноречиво высказывает намерения хозяйки, и я понимаю, что где-то облажался. Но где?
– Ты, придурок, – шипит девка. – Думал, что тебя не узнают? Да твое имя второй месяц из разговоров среди наших не выходит, и описание… – она ухмыляясь показывает на глаза стволом. – …внешности.
Мысленно просчитываю все возможные исходы этой ситуации, и все они неутешительные. Настороженное наблюдение посетителей тоже не остается без внимания.
– Знаешь, сколько дают бабок за Змеиную суку, которая глотку способна голыми зубами порвать?!
Не сдерживаю резкий вдох и встаю.
– Эй, – девушка начинает нервничать и шарить в кармане свободной рукой. – Потише, Змееныш. Сейчас позвоню куда надо, а там…
– Пошла. Нахуй. – отчеканиваю и перегибаюсь через стойку так, что пистолет утыкается мне в горло. Она удивленно замирает. – Я мог бы просто позволить Нику перебить всех твоих ублюдков и обойтись безо всяких прелюдий.
– К-кому? – шепотом переспрашивает барменша. Горлом чувствую, как ее рука начинает дрожать сильнее.
– Неудивительно, что ты даже имени его не знаешь. И все же, хочешь узнать почему?
Она бледнеет, но пистолет не опускает. Позволяю себе довольно осклабиться.
– Давай, красотка, стреляй. Просто знай, что если кто-то еще раз назовет меня его сучкой, сдохнет вне зависимости от того, на каком свете буду я, понятно?
Барменша наконец берет себя в руки и убирает пистолет, но не опускает.
– Ты, уебок мелкий, закрой свою пасть и не выпендривайся. Нас тут больше. И кто ты, как не его драгоценная подстилка, если он послал тебе на выручку саму Кер... – достает телефон и отвлекается лишь на секунду.
Но мне хватит.
Разбив горлышко бутылки о стойку, изо всех сил всаживаю «розочку» в горло девушки. Она непонимающе хлопает глазами, кровь хлещет непрерывным потоком и попадает мне на лицо и воротник.
Ее уже не спасти. Она медленно заваливается назад, прямо на полку с отличным виски, кстати говоря. Раздается грохот, но «посетители» уже давно на ногах и заняли довольно выгодные позиции – ни одного пути к отступлению.
Но и я пришел не один.
Ник словно по сигналу врывается через черный ход и, словно машина смерти, начинает зачистку, параллельно ведя допрос с пристрастием. Помощь ему явно не требуется, я устало вытираю кровь со щеки и сажусь обратно на стул, недоумевая, зачем все-таки ему понадобился. Ник попросил меня выудить хоть какую-то информацию, но справился я, мягко говоря, плоховато. Да и ждать столько времени для того, чтобы взять меня с собой – задержка выполнения задания плохо скажется на его вознаграждении. Странно это.
Пока он возится, решаю временно взять на себя барменские обязанности, вынеся труп в подсобку и налив нам с Ником виски со льдом. Мимоходом встречаюсь взглядом с пустыми глазами убитой, быстро отворачиваюсь и закрываю дверь.
Ник уже закончил и сидит у стойки, вытирая свой любимый нож. Смотрю на кровавую баню и понимаю: все это чертовски неправильно. Но не могу ничего поделать. Это расплата.
Двигаю стакан мужчине, и он благодарно кивает.
– Всех поймал?
– Всех. Сегодня у них было распределение по районам, всех позвали. Идиоты.
– Мда… Я не выяснил ничего важного. Только то, что обо мне знает весь преступный мир этого города и мечтает заполучить в качестве заложника.
Ник лениво потягивает виски и хмыкает.
– Ишь ты, золотая рыбка, – я приподнимаю бровь и перевожу разговор на давно интересующую меня тему.
– Почему ты выбрал прозвище «Ник»?
– А ты не знаешь что ли? Нам дают прозвища согласно нашим… способностям, так сказать. Когда накопится боевой опыт и эти способности начинают говорить сами за себя.
– И какая у тебя… способность? – делаю глоток и отодвигаю стакан.
– Ник – сокращенно от Ника. А это, как известно, греческая богиня победы. – мне становится трудно дышать, но стараюсь это скрыть, отвернувшись, словно что-то ища на разгромленной полке.
– Я еще никогда не возвращался на базу с проваленным заданием, – тихо заканчивает он, и в его голосе не слышно гордости.
– Ты силен, брат... – снова пытаюсь свести тему на нет. Что-то как-то стремно я темы перевожу. Одна другой хуже.
Хотя…
– А что значит прозвище Кер?
Ник понимающе ухмыляется, но в глазах ни грамма веселья - предельная серьезность.
– Кер – богиня насильственной смерти, Яро… Разрушительница, приносящая тьму. И ее послали спасти тебя, понимаешь?
– Понимаю.
– Будь осторожен. Пошли.
Выходим из бара, и я вспоминаю ее светлые волосы и наивные веснушки. Явно любит белые кружевные сарафаны и тортики. Только вот глаза… слишком серьезный взгляд, это ее и выдает. Богиня насильственной смерти, надо же, и кто им только прозвища дает? Но дает не за просто так, как выяснилось…
Мы заходим в кафе, где оставили Еву есть клубничные пирожные и читать какую-то книгу, купленную по дороге. Она поднимает взгляд и тут же все понимает. Подскакивает с места, опрокидывает фарфоровую чашку и несется ко мне на всех парах, искрясь от гнева.
– Ах ты, чертов сосунок! – совсем не женственно кричит она, беря в захват мою шею, чем приводит в изумление всех посетителей в кафе, и выволакивает на улицу. Ник идет следом и еле сдерживает смешки.
– Ты что, думаешь, Змей с тобой шутки шутит?! – отпускает меня только в каком-то переулке. – Что просто так меня поставил с тобой нянчиться?!
Начинаю злиться.
– Я точно не просил тебя нянчиться со мной, – сухо бросаю и скрещиваю руки на груди.
– А это не тебе решать! – распаляется девушка и начинает наступать на меня, оттесняя к лавочке.
– Ага, – горько улыбаюсь. – Когда мне что-то давали за себя решать? Я ведь всего лишь игрушка.
Ева пораженно застывает на месте и смотрит на меня непередаваемыми взглядом.
– Ты сама все видела, Кер, – ее словно передёргивает от этого прозвища, а Ник, все это время молчащий, выходит вперед.
– Что значит игрушка, Яро? О чем это ты?
– Ни о чем.
– Я должна сообщить Константину Олеговичу, – тихо говорит Элишева мне в спину.
– Делай как хочешь, мне плевать.
Выхожу из переулка, все еще злой и бессильный что-либо изменить.
***
*разговор на французском языке*
– Что думаешь? Стоит собирать наш «теплый» семейный круг?
– Ты уверен, что это не ухудшит ситуацию?
– О, да я этого жажду! – раздается смешок.
– Ты ведь поплатишься за это. Если составить рейтинг самых беспощадных членов нашей семьи, он будет на первом месте. И ты это знаешь, так зачем нарываешься?
– Да ты что, Конни был таким душкой до того, как свалил из семьи и основал свой бизнес на стороне. Отец до сих пор нарадоваться за него не может.
– Наш отец в коме, Андрэ.
– Ох, прости…
– Ты бессовестный и лицемерный ублюдок.
– Поговорим позднее, у меня появились неотложные дела.
– Au revoir.
– До связи,
mon ami.
***
Он лежал на кровати и смотрел в потолок, покрытый паутиной и трещинами.
Размышлял о жизни, о вечном и мимолетном, о бутербродах с колбасой и об изощренных способах убийства. А еще о своем болтливом языке и эмоциональной нестабильности.
Да когда же еще ты сможешь сказать о своих чувствах? И кому? Может, ему? Смешно, не правда ли?
Ты глупый, жалкий, убогий и несчастный.
Никому не нужный приблудный щенок.
– Дожил, – сказал он вслух, стараясь перебить внутренний голос. – Я не буду начинать разговаривать сам с собой.
Но тебе больше не с кем поговорить об этом.
Ты же знаешь.
За каждое нарушение следует наказание – и ты все равно раз за разом нарушаешь его запреты.
Знаешь и нарушаешь
Словно….
– Кха–кха. Рииип ту май юююз, энд ю кулд калл зис зеее фунераааал… – запел он когда-то услышанную песню, понимая всю глупость ситуации, но стыдиться было некого, поэтому он старательно пытался отвлечься как мог.
– Энд ю кан плэй зис эт май фунераааал….айд лайк ту би прайд... нов айм ашеймд – он остановился, осознав перевод слов, а затем скрыл усмешку в складках подушки и прошептал:
– Sweet little baby in a world full a pain.
Где ты слышал эту песню?
Похоже, неправда ли?
– Неправда ли, – сварливо передразнил он и просто уснул, зная, что завтра ему пизда.
***
Константин стоял над телом парня и молча его разглядывал, заснув руки в карманы пальто.
– Сэр, это только моя вина, – тихо начал Ник, неловко подпирая плечом узкий косяк двери, чтобы она не заскрипела.
– Закрой свой рот, – отрезал Змей, метнув на него взгляд. – Разбудишь.
– А он довольно неплохо поет для парня в пубертатном периоде, – тихо комментирует Элишева, ютясь на единственном стуле в комнате.
– Думаю этот период у него уже закончился, его голос и так довольно низок. – ответил босс и тихо сел на край кровати, стараясь не разбудить Ярослава.
– Что будете делать, сэр? – Ник был слегка взволнован, так как едва ли не впервые видел босса и переходил на почтительное «сэр», хотя думал что вытравил из себя все американское.
– Для начала я придумаю самую мучительную смерть для тебя, – сообщил Константин, отчего Элишева поморщилась и покосилась на побледневшего наемника.
– А затем запру его в каком-нибудь безопасном месте раз и навсегда.
– Он… вытащил чип из руки.
– Я это уже понял, – теперь девушка удостоилась убийственного взгляда. – Я поставил тебя охранять его, надеясь, что ты убережешь его от подобного рода поступков…
Ярослав заметался головой по кровати и что-то забормотал.
– Мама, нет….Стой, подожди!....Я все исправлю…– парень покрылся испариной, черные волосы прилипли ко лбу.
Ева нечаянно посмотрела на босса, и ей стало нехорошо.
– Константин Олегович,
когда вы его наконец трахнете, закатим вечеринку?
Ник в ужасе уставился на сумасшедшую, но, как и думала девушка, Змей вообще выпал из реальности и вряд ли что-то услышал.
– Мама! – завопил Ярослав, и его одеяло окончательно сползло на пол. – …так…прости…
Рука босса нежно огладила вспотевший лоб юноши, убрав смоляные пряди и легонько похлопала его по щеке.
– Просыпайся. А вы, – он оглянулся на своих подчиненных. – С вами я разберусь позже. Прежде всего, его больше никто не должен называть по настоящему имени. Это слишком опасно и беспечно. Нужно было сразу сменить его.
– Смените ему имя, босс? – приподняла бровь девушка.
– Да, и нужно дать ему рабочее прозвище, наконец.
Элишева вздрогнула, но заставила себя спокойно сложить руки на груди.
– Боевое имя? Так рано?
– Что-то не настолько серьезное, я имею в виду, – мужчина покосился на девушку.
– Что…– наконец проснулся Ярик. – Что вы все тут забыли? – растерянный голос быстро приобрел металлический оттенок при виде Константина Олеговича и Ева разочарованно вздохнула.
– Ну приветик, Рик. Давно не виделись.
– Что еще за Рик? – недоуменно перевел на нее взгляд парень.
Ева и Змей переглянулись.
– Это теперь твое прозвище, поздравляю – сообщил из дверей Ник и пошел заводить машину.
