Имя

День 357. Час 18. -Торн… Господин Аурилл никогда не говорил, что был женат. Клянусь, я не знала! — Откашлявшись произнесла девушка, когда Аккерман все же вынула тряпку из ее рта. -Где сейчас Торн? -Я не знаю! — В ее больших оленьих глазах не могло быть и капли лжи. Девушка хлопала ими в недоумении, а от страха у нее дрожали руки. -Расскажи нам все, что знаешь о нем. Ее лицо потеряло краски, и всего за пару секунд оно сделалось бледно-желтым под цвет «рабочего» платья. Она поджала губы и слегка нахмурилась, будто воспоминания об этом человеке приносили ей физическую боль. Жан и Микаса обменялись взглядами, кожей ощущая этот скрытый страх, который заставлял девушку молчать. -Я не знаю где он сейчас. Когда в мой дом пришли солдаты, Торн уже уехал… Мужчина тяжело вздохнул. В тесной комнатке с запахом дешевого парфюма и секса, две хрупкие на вид девушки стояли напротив него. Невольно Жан рассматривал их, сравнивая между собой. Сходство было поразительным: худощавые фигуры, острые плечи, темные прямые волосы, обрамляющие бледные лица, утомленные жизнью. И хоть девушка из публичного дома была гораздо старше Микасы, она все равно выглядела немного моложе. Так было не из-за того, что она носила легкое желтое платье, которое выделяло ее как пятно на фоне темных стен. И даже не из-за яркого макияжа, что слегка размазался и потек от недавней встряски. Эта проститутка из дома удовольствий просто жила в другом мире. И пусть жизнь в борделе по-своему невыносима и безобразна, но все же лучше, чем у солдат. Сердце мужчины сжалось от их схожести и одновременно от их различий. Масума Авон, или как ласково звали ее на работе — Маси, не от сладкой жизни проводила время в этом доме. Жан понял это сразу по ее глазам. Более того, он чувствовал, что за томными взглядами большинства женщин из «Дома терпимости» кроется жгучая ненависть: к себе, к другим, к этому месту. Может все дело в том, что Жан испытывал к ней жалость, но допрашивать эту Маси было мучительно. Его взгляд то и дело перемещался между ней и Микасой. Руки Аккерман выглядели сухими и жесткими, словно выкованными из стали. Эти руки знали смерть, они умели лишать жизни, безжалостно исполняя свой военный долг. Но еще они умели ласкать его тело, быть нежными и любящими. Они были совершенно непохожими на мягкие белые руки Масумы без единой мозоли и царапины. И их лица. Суровое лицо Микасы было в шрамах. В глазах стоял холод, словно отпечаток самой смерти, что остался там навсегда. Такой ее сделала жизнь. И такой Жан ее любит. -Ты хорошо его знала, не так ли? Так куда он мог уехать? — Резкий вопрос вырвал командира из мыслей и вернул в реальность. -Я ничего не знаю, прошу вас! Торн никогда не говорил о себе… я просто знала, что у него важная должность в армии. — Черная тушь потекла по гладкой щеке. Девушка выглядела особенно жалкой, и невольно Микаса ослабила хватку. — В остальное я не лезла, да и он не спешил рассказывать. -Что ты еще знаешь? Может, он встречался с кем-то или часто исчезал на несколько дней? — Продолжал давить Жан. -Торн никогда не говорил мне о своей жизни. Я не знаю… прошу, отпустите меня! И ее отпустили. Как только Микаса отошла, зажатая между ней и стеной, девушка тут же отскочила в сторону и ее взгляд метнулся к двери. Но перед ней вновь возникла Аккерман, и, понимая, что бегство бесполезно и путь к свободе отрезан, девушка продолжила говорить. -Мы не были близки, я только знала, что его жена в другом городе, пока мы вместе проводили время здесь, в Столице. Жан нахмурился. Аккерман, стоявшая у двери, кивнула. Они покинули комнату. День 357. Час 18 На улице было прохладно, но сейчас дышать было невыносимо. Горечь распространялась по телу словно яд и осознание, что круг поиска замкнулся здесь, давило на их головы. Найти Масуму было той еще задачей. Жан потратил половину недели на обход всех столичных домов удовольствий. Попытки оказались провальными, пока мужчина не спустился в Подземный город, щедро заплатив за проход по лестнице. Только благодаря описанию от Карли из отдела кадров, он смог узнать эту Маси. И только благодаря командиру Агвеллу, Жан понимал, что Маси врет. Двое молча шли по мостовой и свернули в первый переулок, все еще пребывая в раздумьях. Аккерман прислонилась к темной стене, почти полностью сливаясь с ней Жан замер напротив. -Начнем сначала. - … -Я могу завтра поехать к Армину и запросить документы на Аурилла. Снова сверим все данные, которые он вносил. Раз уже об этом знает командир Агвелл, думаю, его можно попросить нам… -Хватит, Микаса. — Жан резко оборвал ее, мягко взяв за руку. — Вернись в штаб, достаточно. Непонимание, резко сменившиеся гневом, вновь вспыхнуло на лице девушки. -Жан, но ты говорил… -Как ты попала в Подземный город? -Прошла по лестнице… -Микаса, тебе нужно вернуться. Будет подозрительно, если ты не вернешься наверх сегодня. В штабе тебя начнут искать и выяснят, что ты здесь ... и я не могу вернуться вместе с тобой… Аккерман нахмурилась. Девушка не знала, как Жан попал в Подземный город. Обычно на всех лестницах со стороны Столицы стоял пункт досмотра, и всех, кто хотел спуститься, вносили в списки. -Ты будешь нужнее в штабе. Просто будь там. Хорошо? — Мягко спросил мужчина, поглаживая тыльную сторону ее ладони своими шершавыми пальцами. — Армин знает причину моего отсутствия, с ним проблем не будет. К тому же, документы на Аурилла я уже просмотрел сотню раз. Сейчас ничего нельзя делать необдуманно. На мостовой послышались пьяные крики. Из таверны на улицу посыпались мужики, что едва стояли на ногах. Некоторые пошли дальше по улице в поисках новых приключений, пока другие побрели в уже знакомый бордель. За пару минут шумные голоса и хмельные крики стихли. Тишина снова заполнила улицу. -Командир Агвелл сказал, что Торн часто бывал у Масумы, возможно, он даже жил там… -Она соврала нам. — Закончила Микаса, на что Жан кивнул. — Тогда почему мы ее отпустили? — Глаза Аккерман загорелись, но мужчина на это только качнул головой. -У нее хорошая выдержка, раз она стерпела твое давление. — Наконец, Кирштейн улыбнулся и ласково положил руку на талию Аккерман. -Жан… — Микаса замолчала, когда его теплые губы оставили легкий поцелуй на дрожащих ресницах. — … поцелуй в глаза — к расставанию. -Тебе надо вернуться, мы скоро увидимся. Аккерман шумно выдохнула, освободившись от объятий. Ее рот слегка приоткрылся, но не найдя слов, она кивнула мужчине и вышла из переулка. День 358. Час 1. Микаса вернулась в штаб. Она успела перекинуться парой слов с командиром Агвеллом и сразу закрылась в комнате. Сон не шел, поэтому девушка сидела на кровати, поджав ноги к груди. Рядом с ней лежал пустой блокнот, в который она хотела написать этим вечером все детали о деле Аурилла. Раз в несколько минут ее руки тянулись к пустым страницам, но она так и не внесла ни одной пометки. Прошло несколько часов с ее возвращения, но попытки вписать хоть каплю информации превратились в непонятные чернильные пятна. В конце концов, она отбросила его в сторону, опустив голову на руки. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь тихим дыханием Аккерман. Глаза начали болеть от света, который слабым свечением пробивался сквозь пальцы. Девушка подошла к столу, чтобы потушить свечу, которая и без нее потухла бы с минуты на минуту. Микаса потянулась к подсвечнику, но случайно задела рукавом банку чернил. -Черт. По столу потекла черная струя и девушка быстро завертела головой в надежде найти хоть что-то способное это остановить. Аккерман сунула руки в карманы брюк, пытаясь нашарить носовой платок, но там была лишь скомканная бумажка, видимо, пролежавшая не один день. Выбирать не пришлось, поэтому девушка попыталась вытереть чернила этим клочком. Бесполезно, она лишь больше размазывала черное пятно по столу. Капли чернил упали на старый ковер. -Черт! Девушка присела на корточки, чтобы остановить этот поток стекающей грязи, но тут ее взгляд скользнул по коробке, одиноко стоявшей под столом. Это была небольшая коробка личных вещей, что Микаса брала с собой, перевозя с места на место, с одного штаба в другой. Четыре стенки из картона и дерева, куда почти ничего не помещалось — этого достаточно для Аккерман. Было темно, поэтому девушка засунула руку не глядя, стараясь нащупать старое полотенце, кофту, платок или что угодно. Ее пальцы зацепили вещь, лежащую на самом дне, и потянули наверх, вытаскивая наружу. Это был красный шарф с вышитой с белой ниткой. Микаса давно его не носила. Девушка осталась сидеть на полу, крепко сжимая шарф в руках, чувствуя его мягкость и поглаживая ровный белый шов. Микаса не смогла снова его надеть. Чернила успели засохнуть. День 358. Час 3. -Сложно ли поверить в то, что когда-нибудь ты можешь остаться в одиночестве? Время шло. Микаса не разбиралась в чувствах людей. Более того, она даже не умела понимать свои собственные чувства. Но в тот день, когда Эрен исчез, растворился в бескрайних водах моря, она почувствовала, что значит одиночество. Тогда он впервые пропал на многие месяцы, покинув Парадиз. Ее всегда окружали люди. Вокруг было слишком много людей. Знакомые и незнакомые лица смешивались между собой. Одни приходили и уходили, других забирала война. Но кто-то все же оставался рядом спустя многие годы. Правда, эти люди были не те. И для Микасы они были не нужны. Девушка ждала возвращения Эрена. Только этот человек был ей по-настоящему дорог. Среди новых и старых душ она искала лишь одну. А потом он правда вернулся. Но если говорить честно, то вернулся не совсем Эрен. Точнее, это был он, но совсем другой. И на самом деле, он не возвращался, она сама нашла его. Микаса помнила, что у ее Эрена была широкая улыбка и глаза цвета того самого моря. В них плескались волны, когда он смотрел на мир, и бурлила жизнь. Но Эрен, который вернулся спустя столько времени, был другим. Бурлящее море в этих глазах покрылось толстой коркой льда. В его взгляде был холод, даже когда он смотрел на нее. И она тонула в его море, без единого шанса вынырнуть. Тогда Микаса впервые почувствовала одиночество рядом с ним. -Нет. Ей было несложно в это поверить. Микаса помнит, что в тот день было невыносимо жарко. Ее голова горела, а руки слишком сильно дрожали. Девушка пыталась расстегнуть пуговицы на окровавленной рубашке, но тонкие пальцы были стерты до мяса от целой ночи битвы в Лесу. В воду пришлось заходить в одежде. То озеро яркого синего цвета не могло не напомнить о нем. Ее исхудавшее тело погрузилось под воду и в голове не осталось больше ни единой мысли. Микаса не помнила ничего, кроме своего желания остаться с ним. Озеро обняло ее крепче, и сознание девушки утонуло в пучине этих синих вод. Она пошла ко дну. Так совпало, что тогда был тридцатый день ее жизни без Эрена. Но сейчас, когда Микаса думает об этом, она понимает…нет, это был не тридцатый день. Одиночество стало частью жизни Микасы задолго до смерти Эрена. Уже тогда оно длилось невыносимо долго. Девушка поворачивается лицом к стене, все еще пытаясь уснуть и заглушить бесконечный поток мыслей в голове.