Anima mia

Прошло несколько дней, с нашей последней беседы. Я все так же трепетно обдумывала каждое наше взаимодействие. В моменты когда особенно сильно по ней скучала и ждала встречи, вспоминала наши теплые моменты.. Её улыбку, такие проницательные светло-серые глаза, её игривые шутки, но вовсе не злые! Она меня очаровывает все сильнее. Каждая подобная встреча заставляет меня светиться.. Когда на календаре вновь высвечивается нелюбимое многими слово «понедельник», во мне вновь воцаряется чувство легкости, и необъяснимого волнения, предвкушение вновь её увидеть. Этот день был не исключением. Прохладное утро, мы сидим в аудитории. У нас ни то лекция, ни то опрос, короче, что взбредёт в голову этой чудесной женщине, то мы и делаем. Ну а что, препод главный. – Quindi, quale lingua è il substrato per l'italiano? (Итак, какой язык является субстратом для итальянского?) Все молчали, но шёпотом проговаривали некоторые варианты. – Ragazzi parlate più forte, non riesco a sentire! (Ребят говорите громче, я не слышу!) И тишина. Меня забавляла эта ситуация, я тихонько хихикнула и посмотрела на неё. Она в свою очередь посмотрела на меня и кивнула, намекая, чтоб я отвечала. А я знала не больше остальных и поэтому отрицательно махнула головой. Тут она прямо-таки расплылась в ухмылке и с поддельным удивлением спросила: – Oh, Alice! Vuoi rispondere?! (О, Алиса! Вы хотите ответить?!) Я продолжаю перепугано мотать головой. – Да отвечайте, Лиса! Вы знаете. Порассуждайте! – решила Карипова меня подбодрить, перейдя на русский. «Вот зар.. нехорошая женщина!! Как же ей нравится меня дёргать» Она смотрела на меня с неким вызовом. Ей безумно нравилось ставить студентов, а в частности меня, в подобные ситуации. Хотя мне безумно нравилось любое проявление её внимания, поэтому никогда не могла ей уступить, не могла позволить ей чувствовать победу. А она на это и рассчитывала. Я начала судорожно листать пособие в телефоне, как услышала: – А-а! Сама – сказала она, протестуя против использования телефона. – Ну… – я робко отложила телефон в сторону, и посмотрела на нее. Я начала рассуждать, используя разнообразные вводные конструкции и лья воду, пока Аня гуглила мне ответ. Когда она закончила, то тихонько шепнула мне ответ – «латынь» и я закончила предложение, с лёгкой улыбкой. Елизавета Константиновна усмехнулась и негромко произнесла: – Молодец Аня, оперативненько! – смотря исподлобья на нас. С одной стороны ну и пусть, а с другой стало так стыдно, что мы обе потупили взгляды. Но она ласково продолжила: – Ну хоть так, всё лучше, чем тупо молчать. Да, Alice?! – и засмеялась, а вся аудитория поддержала её. Я тоже начала хихикать, так как та дала понять, что не злится на нашу с Аней хитрость. Простая шутка, и хороший урок мне, чтобы меньше пользовалась смартфоном на парах во избежание таких ситуаций. После небольшого «опроса» преподаватель вернулась к чтению лекции. Когда занятие подошло к концу, мы с Аней попрощались и последние собирались выходить из аудитории. Карипова сидела за столом и разбирала свои бумажки. Но открыв дверь, я чуть не врезалась в человека. Аня удачно проскочила, а я едва успела остановиться. – Ой, прошу прощения, – я подняла голову, передо мной стоял Юрий Сергеевич. «Опять вы!?» – Ничего, – он отступил, давая мне возможность выйти. – Юрий Сергеевич, здравствуйте! – Карипова откинулась на спинку стула и обратила всё своё внимание на мужчину. – Здравствуйте-здравствуйте! Как дела? – сразу заулыбался мужчина. «Конечно! Чего б не улыбаться от предвкушения… Вспоминать ту ситуацию до сих пор странно неловко.» – Ой, третья пара без вылазно! – начала в шутку жаловаться Карипова, – сейчас бы кофийкуу и конф.., – к сожалению, это были последние слова, которые я услышала, пока Юрий Сергеевич не закрыл дверь. Всё моё прекрасное настроение от пары вмиг испарилось. Так хотелось вернуться, и неважно по какому вопросу, я б что-то придумала, но лишь бы только не оставлять её с ним. Сделав пару шагов, я услышала звук ключа в замочной скважине. «!!! Научены ошибками прошлого... Эх, Елизавета Константиновна... Неужели оно того стоит?» – Пошли, автобус пропустим, – я почувствовала, как уже Аня тянет меня за руку. Я не стала сопротивляться и пошла вслед за ней. Однако весь оставшийся день меня не покидали тревожные мысли о Кариповой. *** Через несколько дней. Я смотрю на задания, и по моему лицу скатываются холодные капельки пота. Я ничего не знаю. Моя рука, держащая ручку, начинает трястись, как стиральная машина при отжиме. Вновь изучаю задания, и складывается ощущение, что я не знаю ни одного слова. В моей голове пустота, ничего. Ровно ничего, только какой-то белый шум! Буквы так и переплетались на бумаге, ползли, сталкивались, приводя меня в еще большую потерянность. Грудная клетка начинала активнее двигаться, а я постепенно приобретала белый цвет кожи. «Что это такое?!» Паника все сильнее охватывает меня, и я решаюсь поднять взгляд. В начале аудитории сидит Елизавета Константиновна, которая сверлит меня взглядом. В её глазах нет ни того огонька, ни той нежности. Никаких эмоций. Она просто смотрит на меня и не двигается. Словно ненастоящая. Другая Елизавета Константиновна... Не моя Елизавета Константиновна. На свой страх и риск я полностью осматриваю аудиторию: никого. В огромной аудитории нет никого кроме меня и её. Гробовая тишина начинает душить меня. – Алиса! Алиса! Вставай же! – А? – Чей-то шёпот вырывает меня из сна, и я тут же поднимаю голову. Я ощутила сильную боль поэтому сразу приложила ладонь ко лбу, и тихонько пропищала. – Что это было? – Ты уснула, поздравляю. Тебе повезло, что препод не заметил. Когда ты вообще в последний раз нормально спала? – рядом со мной сидела озадаченная Аня. Своими карими глазами, хлопая ресницами, она уставилась на меня с удивлением. – Ты бы завязывала с кофе, а то он плохо на тебя влияет. — Да. Пора, наверное, — пауза, — сколько я спала? — в замешательстве поинтересовалась я. — Не знаю, не заметила. Сижу пишу, поднимаю голову, а ты уже во сне ворочаешься! Кошмар? — Да.. Да, именно. «Сон? Это был сон... Но что это значило? Хотя, возможно, Аня права, и я просто заучилась. Надо устроить себе выходной.» — Пошли, перерыв уже, — подруга схватила свою сумочку, и взъерошила меня по голове, поэтому, как бы мне ни хотелось, я встала и пошла за ней. — Какая у нас следующая пара? — она заглянула в телефон, и тут же убрала его в карман, что-то недовольно бормоча себе под нос. — Разрядился. Пошли на первый этаж, там глянем? — Ты иди, мне надо к Кариповой. — Опять? Что в этот раз? — Ребята попросили спросить про задание, которое она дала.. Всё по классике. Ты же не обижаешься? — Нееет. Ладно, иди уже, — Аня наигранно нахмурила свои тонкие бровки, и с воображаемой обидой развернулась и ушла. Она одна знала, почему я так часто ходила к этой женщине, поэтому сильно не сердилась. Надеюсь. Я лишь хмыкнула в ответ и пошла к преподавателю. Как я говорила ранее, староста у нас безответственная, поэтому по всем вопросам обычно ко мне. И да, я действительно зачастила с походами к Елизавете Константиновне, но она всегда мне рада, так что… Всё ок! *** — Елизавета Константиновна, к вам можно? — я постучалась, после приоткрыла дверь. Теперь я всегда так делаю, а то всякое может случиться. В аудитории никого уже не было. Она одна сидела за преподавательским столом. Окно было открыто, из него дул приятный ветерок. Я остановилась у двери, в ожидании, что Карипова заметит и подзовет. Но, как оказалось, она сразу даже не обратила на меня внимания. Я подошла ближе и смогла её рассмотреть. Сегодня её образ был не менее прекрасен. Чёрные волосы, собранные в низкий пучок, и у лица свисала пара прядей. Белая рубашка, заправленная в классические чёрные брюки. «Элегантно, однако.» Но что-то было не так. Женщина сидела, закрыв глаза. Она потирала переносицу и тяжело вздыхала. – Елизавета Константиновна? – несмело и тихо окликнула я её. – А, привет, Алис, – сказала она со слабой улыбкой, – ты что-то хотела? Но это была не та улыбка, от которой на душе становилось теплее. Эта была скорее натянутая, истощенная улыбка. – Эм.. да.. вопрос по.. – но, не успев я договорить, женщина меня перебила: – Давай! – и пододвинулась к столу, положив голову на руки. Уставший ласковый взгляд был направлен на меня. От неожиданности я быстро достала телефон и начала листать файлы, тем временем поглядывая на Карипову. У неё был такой истощенный вид: её светлая кожа стала неестественно бледной, и глаза немного покраснели. Рассматривая её, я замерла и перестала листать документы. Не отводя взгляда от моего преподавателя, я заблокировала телефон и отложила его в сторону. «Нет, это подождёт.» – Елизавета Константиновна, с вами всё в порядке? Вы очень бледная. – Нормально всё, – вяло произнесла она и встала, направляясь ко мне. Но едва она успела выйти из-за стола, то сразу приложила одну руку ко лбу, а другой начала ощупывать стул, чтоб обратно сесть. Её тело будто стало ватным и неподвластным ей. – Не нормально, я же вижу, – и сама обошла стол, подойдя ближе к женщине, – вам плохо? Вы заболели? – Да кто его знает! – женщина закрыла глаза, – утром всё было нормально, сейчас… – А следующая пара у вас есть? – обеспокоенно перебила я её. – Угу, – слабо протянула Карипова и продолжила, – ...а сейчас голова кругом, я будто в прострации, да ещё и слабость. Что б его! «Следующая пара.. она не в состоянии будет её вести.» – Может вы отравились? – первое, что пришло мне на ум, симптомы похожи. – Чем? Я ничего и не ела толком, таблетки и кофе, – моя Елизавета Константиновна заметно слабела. Она подняла на меня свои глаза, а взгляд как будто сквозь меня. Я начала волноваться, чтоб она не потеряла сознание. – Вы меня нормально видите? – я коснулась её плеча. Она замотала головой и положила голову на руки, тяжело вздохнув. «Господи, что с вами, дорогая?» Я не на шутку испугалась. Я вообще не знала, что мне делать, паника начала немного подступать. Но я понимала одно – хорошо, что я пришла. Разберёмся. Тут на мой телефон начали приходить оповещения из беседы группы: "препод пришёл", "бегу", "лечу". И тут же сообщение в личку от Ани: "Ты где? Быстрее!" – А.. мм.. – собиралась я написать сообщение, как услышала негромкий голос Елизаветы Константиновны. – Что такое? – открыла глаза и посмотрела на меня. Казалось, что даже глаза потеряли свою серебристость, стали бледнее. – ... ничего, – немного подумав, ответила я. А сама стала быстро строчить Ане, что не приду, так как разболелась голова. – А у тебя есть сейчас пара? «Соврать? Нет, так нельзя. Но ей очень плохо, я не могу её бросить.» – Да, – тут она хотела что-то возразить, но я продолжила, – да она подождёт, к тому же у нас по ней зачёт. – Неет, беги, – какого ответа ещё стоило ожидать от препода? – Всё нормально, скоро пройдет… – Нет! – возразила серьезно, – я никуда не пойду. Я вас не оставлю в таком состоянии, – сказала я, пододвинула стул к её столу и села, показывая свою решительность. – Не стоит, Алис, – раздался хриплый голосок с долькой сожаления. Я молча продолжила смотреть на неё. Несмело погладив её по плечу, я немного пододвинулась к её лицу и шёпотом сказала: – Стоит, – на что она слабо помотала головой, опровергая мои слова. «Но почему? Почему она против?» Тогда я облокотилась на спинку стула. Посмотрев на дверь, решила спросить в лоб: – Вы меня прогоняете? – мой голос стал серьезным. Я очень не хотела услышать «да». Я снова заглянула в её потускневшие глаза, – если так, то я уйду. Карипова замерла, она думала. Я продолжала смотреть на неё с тем вызовом, что и она смотрит на меня на парах. Тут она слабо улыбнулась и ласково сказала: – Оставайся, – затем прилегла на стол, положив голову на руки. Я еле заметно улыбнулась. «Я не оставлю Вас... Anima mia». – А тут ещё пары будут? В этой аудитории? – Неа. «Хорошо, значит можно побыть тут». Кариповой вроде хуже не становилось, поэтому я решила просто молча посидеть с ней. Но мне не давала покоя мысль, о причине такого самочувствия. Не может же просто так стать так плохо? Что могло спровоцировать? «Она сказала кофе и таблетки». – Елизавета Константиновна? – Ммм? – Может быть таблетки уже не годные? – она отрицательно покачала головой. А затем, лениво пошарив в сумке, достала коричневую баночку. Повертела в руке и сказала: – Та нормальные. Она открутила крышечку, высыпала пару штук на ладошку и замерла на доли секунды. Её глаза округлились, она задержала дыхание. Женщина начала всматриваться в них. На её лице появилось сомнение: – Что такое? – Та.. сейчас только заметила: на моих есть деление, а здесь нет. Это не мои таблетки. – Как не ваши?? А откуда они у Вас? – меня бросило в жар. «Что значит не ваши? Если это непонятно какие таблетки, то нужно срочно промыть желудок, ну или хотя бы вырвать.» – Дома взяла, как обычно. – Елизавета Константиновна, пошлите скорее в туалет, – я встала и тотчас взяла её за руку, которую она, полагаю, протягивала мне. *** Когда мы вернулись, она сразу выпила полбутылки воды. Сев на своё прежнее место, женщина взяла тетрадь, лежащую рядом, и начала ею помахивать, создавая слабый ветерок в свою сторону. Я села рядом. Вдруг на её телефон пришло сообщение. Она вяло потянулась за ним, прочитав, издала уставший стон. – Что такое? – без стеснения спросила я. Она пододвинула ко мне телефон: "Елизавета Константиновна, здравствуйте! Прошу прощения, но у нас сейчас будет пара, прошло 15 мин уже?" – Это где? – В соседнем корпусе. – Отмените пару, вам надо прийти в себя, – я очень переживала за неё, мне уже было всё равно на мои пары и на её. Я никуда не отпустила бы её. Я буквально забыла о том, что она мой преподаватель. Сейчас она была дорогим мне человеком, чьё здоровье находилось под угрозой. – Нет, надо идти, это моя работа. К тому же мне скоро станет лучше. – она выпрямилась и стала водить глазами, будто стараясь вернуть резкость. Однако я не собиралась отступать. Я отрицательно качнула головой: – Елизавета Константиновна, останьтесь, пожалуйста. Я уверена, что слабость ещё не прошла, вдруг вы упадете по пути? Карипова снисходительно улыбнулась. Она ясно представляла сложившуюся ситуацию, но ответственность не давала ей покоя. Я взяла её за руку и, кстати, уже без стеснения. Мы вообще уже стали свободно переступать личные границы друг друга, и ни одна не была против. Я так уж точно. – Подумайте! Отмените пару, так же будет лучше! – Ладно, уговорила. Я, если честно, сама не уверена, дошла бы я до корпуса или нет. Но… Наверно ты права. Я не знаю, как может измениться моя состояние. Она написала сообщение об отмене пары и, как мне показалось, с облегчением выдохнула и отложила телефон. Я сама почувствовала облегчение, … Но теперь надо было разобраться, откуда этот препарат у неё, а главное, что это? Я не на шутку испугалась. Нам повезло, что мы обратили внимание на таблетки и вовремя спохватились, но чёрт… Кто? – Елизавета Константиновна, в универе кто-то подходил к вашей сумке? Может быть, кто-то захотел так.. пошутить или отомстить? – абсурдной были обе версии. «Я не верю, что б она кого-то настолько могла довести, чтоб кто-то мог её настолько ненавидеть.» – Да вроде нет, она всегда со мной. – Тогда не знаю.. а дома? Вы их сами клали в сумку? – внутри меня будто проснулся Шерлок. Я во что бы то ни стало хотела выяснить, кто захотел обидеть моего любимого преподавателя! – Нет, мне их дала… – тут она замолчала и, уставившись перед собой, шепотом закончила, – …дочка. Таблетки мне дала Женька, я их забыла на тумбочке. – А она… – несмело произнесла я. – Нет, не может быть. Нет.. она.. она не могла… Нет. Я сидела и смотрела на неё. Мне показалось, что в этот момент она говорила скорее сама с собой, чем со мной. «Дочка?? Да ну бред! Я бы никогда так не поступила с мамой. Я даже, когда злюсь на неё не... хмм…» – А со злости.. – почти шепотом произнесла я. Я понимала как это некрасиво и подло звучало. – Да нет, Алиса! За что?? – тут она замерла, – Хотя последнее время она.. да нет! – Ох, я не знаю, но Елизавета Константиновна, – я взяла её за руку, – кто вам ещё мог заменить таблетки, а главное когда? Она смотрела на меня и продолжала интенсивнее мотать головой. Её рука непроизвольно начала сжиматься. «Она понимала, что это самый очевидный вариант, но до последнего отказывалась в это верить. Я и представить не могу, что она сейчас чувствует, и как ей больно!» Но мне было очень любопытно, что могло послужить причиной такого поступка, поэтому на свой страх и риск: – Я могу спросить у вас, что произошло? Вы сказали: «В последнее время она…» – Да Женя последнее время какая-то смурная ходит, огрызается со мной и… – И? – Недвусмысленные намёки иногда кидает… про измену. – Вы думаете она знает? – я не поняла этой мысли. – Вряд ли, откуда? – но немного подумав, – не знаю… – тут у неё глаза начали наполняться слезами. Она забрала свою руку и закрыла ею глаза, а второй обхватила себя. – Алиса, это я во всём виновата, – убрав руку с глаз, она тыльной стороной ладони прикрыла рот. Мне было больно снова видеть её слёзы, я опустила взгляд. – Елизавета Константиновна, вы ни в чём не виноваты… – хотя я сама не до конца верила в эти слова. «Если разобраться, то да, её ошибка здесь есть. Но в таких ситуациях, людям нужна не правда, а поддержка.» Карипова, не взглянув на меня, прилегла на стол. Она положила голову на руки, одной из которых начала теребить лежащий рядом карандаш. Я некоторое время смотрела на это, а затем медленно потянулась и отложила это предмет. Я аккуратно сжала её руку, но женщина никак не отреагировала. Я держала её нежную холодную руку и поглаживала большим пальцем, пытаясь успокоить. Но в голове крутились мысли: «Если это Женя, то… Как она посмела! А если бы итог был хуже? Если бы она потеряла сознание? Если бы эти таблетки стали причиной более серьезных проблем с давлением?? О чём она вообще думала, так поступать с матерью? Неужели взрослый ребенок не понимает, что, если смешать разные таблетки, исход не всегда бывает хороший?» – гнев разрастался во мне. «А если она узнала? Значит и второй, должно быть, рассказала. Так это получается, что они вдвоём решили мать.. отравить... Фу, нет, ужасное слово. Ну а как это ещё называется…» – Алис? – тихий шепот прервал мои размышления. – Да, Елизавета Константиновна? Женщина подняла голову, чтоб посмотреть на меня. Она молча рассматривала меня. Я решила переспросить: – Что такое? Она закрыла глаза и наклонила ко мне голову. Я сделала то же самое и наши лбы соприкоснулись. Я заметила, что с её щек пропала такая явная бледность, они приобрели красноватый оттенок, губы тоже постепенно возвращались к родному цвету. Действие таблеток медленно, но начало проходить. Женщина чуть ближе пододвинулась и оставила невесомый поцелуй на моей щеке. И мельком взглянув мне в глаза, она вернулась в прошлое положение. Вдруг я услышала, как она тихо произнесла: – Спасибо, моя девочка. Как же я всё-таки рада, что ты у меня есть, – от этих невероятно теплых слов я невольно улыбнулась и, скорее всего, немного покраснела.