Зимние костры

Чимин сидит на столе без возможности ускользнуть или отодвинуться. Юнги держит руки по обе стороны от него, и медленно целует чужие идеальные скулы, затем продолжает нежно водить губами по щеке. —Я слушаю, — тихо говорит он, который вроде бы и наслаждается процессом, но Чимин знает, что старший все же не теряет бдительность и сосредоточен на другом. —Ему нужно, чтобы ты сотрудничал с ним, — тяжело выдыхает парень и прикрывает веки от наслаждения. В отличие от контролирующего себя старшего, Чимину приходится не просто. Пальцы дрожат, и будто пропускают через себя ток от острого желания коснуться Юнги, а дыхание давно сбито. Блондин опускается к шее и втягивает носом родной запах, юноша по-прежнему нереально притягивает к себе. Еще будучи подростком, Чимин пах сладкой выпечкой Исоль, которой всегда делился с друзьями. А сейчас запах гораздо притягательнее, тонкий, едва уловимый аромат кожи и невинности, просто адски желанная смесь. Смысла гадать, почему так сильно ведёт от пацана, уже нет. Это данность, просто неоспоримый факт. Остаётся только принять это, что он и сделал давно. Несомненно привлекательный, но у него всегда были красивые молодые люди. Юнги злится, ведь всё, что так ищет долгое время в других, находит только в этом лживом парне. Ещё Чимин принес с собой покой в сон Юнги. Это такая роскошь для блондина, который забыл, что такое долгий и безопасный сон. И в этом-то и была вся абсурдность ситуации, ведь именно с Пака началась его новая жизнь с кошмарами наяву. —Что ты ответил? — доносится до младшего глубокий голос. Мин явно издевается, когда задаёт вопрос, а сам неожиданно мокро и жарко целует в шею, заставляя вздрагивать тело, пронизывая острым наслаждением. —Послал его, — шепчет Чимин, уже не соображая, и каким-то чудом сдержав стон удовольствия. Юноша не выдерживает и первый тянется к чужим губам, но хватка на поясе останавливает. Шатен протестующе стонет. —Послал? — криво усмехается Юнги, — хотел бы я это увидеть. И снова слегка мажет губами по уголку сочных приоткрытых губ. Пак судорожно вздыхает, готовый умолять прекратить эту сладкую пытку и просить поцеловать его, как следует. Прекрасно понимая, что происходит с юношей, Мин откровенно издевается и довольно улыбается. —Что ты хочешь сказать? Говори, — продолжает шептать блондин. Пак упрямо стискивает зубы и смыкает губы — ни за что не скажет. А Юнги вдруг отстраняется и собирается отойти, но Чимин испуганно подается вперёд и хватается за чужую руку. —Нет, не останавливайся. Пожалуйста, поцелуй, — прерывисто и хрипло просит младший, быстро признавая поражение. Мину не до смеха, самому страшно хочется пробовать раз за разом эти мягкие губы и долго, страстно целовать. Пак смотрит так умоляюще и с такой зависимостью в глазах, что это безотказно действует на Юнги, отключает в голове все тормоза и стирает в порошок весь здравый смысл. —Только поцеловать? — едва держится блондин, но очень хочется подразнить. —Не только, — шепчет Пак и запрокидывая голову, закрывает глаза. И при этом ещё и призывно приоткрывая губы. Юнги шумно выдыхает и бросается на Чимина с голодным поцелуем. Знает, маленькая сука, как привлекает, усмехается в мыслях парень. Ему сразу со всей страстью отвечают и жмутся ближе, обхватывая поясницу ногами. Мину нравится это, так сильно, что победно улыбается в чужие губы и тут же награждает искусным, срывающим крышу поцелуем. Чимина трясёт от желания вновь почувствовать Юнги внутри, хочется, чтобы эти руки никогда не отпускали и ласкали грубо, нежно и требовательно, как в прошлые их ночи. Юноша с возмущением распахивает глаза, когда понимает, что блондин без предупреждения отстраняется. И тут же вздрагивает от его гневного крика, адресованному кому-то в сторону выхода: —Пошли нахуй! Оказывается, что стучат в дверь. Младший был слишком увлечён, чтобы заметить это. Видимо, Мина никто и не думает слушать, и потому стук раздается еще более требовательный. —Юнги, это я! — и парни слышат голос Чана. Только этого не хватает. Чимин густо краснеет, а старший грязно матерясь себе под нос, все же идет открывать. Шатен решает не высовываться, ибо стыдно предстать перед Джиненом в таком состоянии. Юнги разблокировывает дверь и старательно подавляет в себе злость, когда смотрит на Чана. Брюнет спокойно проходит внутрь и окидывает внимательным взглядом Юнги. —Я не вовремя? —Ещё не понял? — не сдержавшись огрызается Мин. —Я ненадолго. Скажи мне только, — опускается на диван парень, — почему ты ещё с Кимом? Ты же сказал, что хочешь оставить группировку, что тебе все это надоело. Юнги бросает быстрый взгляд в прилегающую комнату. —Не время говорить об этом, — недовольно отвечает он. Джинен на автомате оборачивается на дверной проем, так это не очередная шлюха из борделя Кимов, а Чимин здесь. Тяжело вздыхает и бесится от всех этих недомолвок. Нужно поговорить и с Паком тоже. Сплошные тайны Мадридского двора, блять. —Понял, — сухо отвечает младший, — отвезу Чимина домой, раз я здесь. Юнги собирается возразить, но передумывает. Тело реагирует против этого, не получив желаемой разрядки, а что говорить о том, что творится внутри… Но момент упущен и запланировано на сегодня слишком много дел. —Хорошо. Что там на счёт дома? — злобно цедит Мин, срываясь за прерванную близость на Чане, — за это время вы должны были мне его уже построить, не то, чтобы просто найти. Джинен смотрит с раздражающим пониманием, и это ещё больше злит. —Я нашёл. Сегодня посмотри и реши, подходит ли тебе, — открыто ухмыляется. —Не скалься, — недовольно бросает старший и говорит в сторону двери, — выходи. Из комнаты доносится тихий шорох и Чимин медленно выплывает к парням. Глаза опущены вниз, лицо словно застывшая маска, губы недвусмысленно распухшие. Даже додумывать ничего не надо. Юноша садится на другой конец дивана от бывшего друга, и смотрит только перед собой. —Привет, — слышит мягкое приветствие Чана и молча кивает в ответ. Юнги смотрит так, будто хочет его сожрать. Смотрит не отрываясь и наивно думает, что больше уже не влюблен. Джинен качает головой, и как это называется? Месть? Как бы не так. Скоро брюнету все это надоест, и тогда даже угроза получить от старшего по лицу уже не остановит. В комнате неловко всем, кроме Юнги. Сидит расслабленно, и продолжает откровенно разглядывать продолжавшего молчать юношу. —Давно мы так не собирались вместе, — чересчур весело говорит Чан и встает на ноги, затем окидывает взглядом парней и с иронией продолжает, — вы оба просто душа компании. С вами, пиздец, как интересно поболтать. Чимин, я жду на улице. Отвезу тебя домой. Брюнет уходит, а Пак встает и неохотно натягивает на себя куртку. Перед выходом Юнги вкладывает в чужие руки кожаный чехол с глоком: —Ты забыл свой подарок. Скоро поедем упражняться. Шатен бережно берет оружие. —Мне никогда не нужен был пистолет, что-то происходит, да? — Пак знает, что не удостоится правдивого, да и вообще, ответа в принципе, но упрямо продолжает биться в закрытые двери. —Всё, что ты делаешь с моей подачи, не просто так. Если я что-то говорю, ты должен молча делать. Юноша обиженно поджимает губы, и выглядит это чертовски мило. —Конечно, — цедит парень, сверкая глазами. Мин вздыхает, как объяснить этому мелкому, что под прицелом сейчас находится каждый? —Не расстраивай меня, Чимина, и не придётся ни о чем жалеть в дальнейшем. Когда юноша ничего не ответив, уходит, Юнги тяжело прислоняется к стене и сжимает кулаки. Он больше никого не потеряет. Не позволит случиться этому.

***

Чан ждёт бывшего друга у парадного выхода из отеля, спиной облокотившись на мерседес. Нельзя медлить с разговором и лучше это сделать на месте. Чимин спускается из номера задумчивый и молчаливый. Нижняя губа чуть выдавалась вперёд, челюсть сжата – такой весь из себя угрюмый и обиженный. Наверное снова поссорились, но брюнет не хотел лезть со своими вопросами, не желая сделать только хуже. —Может, этот Чон, всё-таки, прав? — вдруг спрашивает Пак, останавливаясь рядом с Джиненом, и поясняет, — он говорил со мной, просил убедить Юнги лучше работать с ним, а не с Кимом. Что бы ты выбрал? Чану нечего ответить, была бы его воля, от обоих бы оградил. Парень кривит красивые губы, со злостью подумав о лидере и полицейском. —Ни то, ни другое, они оба уебки, — спокойно выдает брюнет, — каждый преследует свою цель, на Юнги всем похуй. Чимин напрягается ещё больше, и неосознанно сжимает глок в кармане. Признаться, наличие оружия немного успокаивает. —Я так хочу защитить его, Джинен. Только не знаю как, — тихо говорит юноша, — если бы кому-то нужна была моя никчёмная жизнь в обмен на его безопасность, я бы не стал даже думать. —Эй, — сразу настороживается Чан, — не смей такое говорить. Не наделай глупостей. Если с тобой что-то случится, он не переживет. Юноша не особо верит чужим словам. —Ему пора рассказать о Дане, — твердо продолжает брюнет, — может это остановит его, и заставит задуматься. Не расстраивай меня, Чимина. В горле встает горький ком. Обо всем придётся рано или поздно пожалеть. Чимин расскажет ему в следующий раз, ведь Юнги не может заснуть один и обязательно скоро позовёт. В груди снова тепло, стоит только подумать об их объятиях, и ровном дыхании старшего во время сна. Как сейчас помнит расслабленное сияющее лицо в слабом свете ночника. —Ты прав. Я скажу ему, когда… —Сегодня. Пак недовольно косится на парня, но Джинен непреклонно продолжает: —Сегодня ты позвонишь Юнги и скажешь, чтобы он приехал к тебе на важный разговор. —Он не приедет, — с сомнением качает головой юноша. —Приедет. Чимину бы его уверенность. Парень не готов по-новой видеть уничтожающую ненависть в любимых глазах. Не тогда, когда он начинает медленно оттаивать. Пак не может не замечать, как меняется блондин по отношению к нему. Знает, какой это эгоизм, однако, и то, как в итоге поведёт себя Юнги, нетрудно догадаться. Как он объяснит сестре, что Мин может забрать Дана? —Нет, я расскажу потом, — трусливо мнётся юноша. —Чимин, — злится Джинен, — ты вообще в своём уме? Сейчас нельзя скрывать Дана от Юнги! Пак уже открывает рот, чтобы попытаться донести свои тревоги, но не успевает. Откуда-то сбоку неожиданно раздается спокойное: —Кто такой Дан? Парни одновременно поворачивают головы на знакомый голос. Юнги стоит в паре метров от парней. Чёрная водолазка почти полностью скрывает татуированную шею, на плечи небрежно наброшено темное пальто. Взгляд недобрый, настороженный. Чимин бледнеет так, что в старшем поднимается волна неконтролируемой ревности. —Нет, — подходит Чан к Юнги, — это не то, что ты подумал. Мин сверлит страшным пустым взглядом Чимина и обходит Джинена, как какую-то помеху. —Говори, — цедит обманчиво спокойно Юнги и становится вплотную. Юноша тяжело сглатывает ком страха и пытается отодрать не слушающийся язык от нёба. —Дан… это… —Твой племянник! — кричит позади парней, Чан, устав наблюдать за всей этой недосказанностью между своими друзьями детства, — успокойся и отойди от Пака, это не его воздыхатель, блять! Это твой племянник! Юнги оглушён этим странным набором слов и ничего не понимает. Щурит глаза и теряя интерес к Чимину, медленно оборачивается к брюнету. —Кто? —Это ребёнок Ханыля и Исоль, — на одном дыхании выдает друг. Мин не может поверить в это. Почему друг так уверенно говорит о каком-то ребёнке брата? Что за бред? Он не мог не знать. Если бы это было правдой, он бы знал. Да? И поражённо смотрит в глаза тому, кого считал единственным другом. Джинен был тем, кто заставлял каждый день вспоминать того другого Юнги, нормального парня спортсмена, который только хотел жить обычной жизнью и любить. Чан с трудом выдерживает его полный муки взгляд и ему хочется исчезнуть, только бы не видеть брата таким сломленным. Юнги смотрел на Чана так, как сейчас, только один-единственный раз — после избиения Чимина. Взгляд потерянный, болезненный и бесконечно раненый. Парень видит, как сжимаются крепкие кулаки Юнги и готов смиренно принять справедливый гнев. Уж лучше пусть ему достанется, чем Чимину. Удар правой предсказуемо сбивает Джинена с ног, Пак вскрикивает от ужаса. Но старший больше не бьет, только неторопливо опускается перед ним на одно колено и берётся за ворот чужого пальто. —Почему? — убийственно спокойно спрашивает Юнги, — почему я всегда так ошибаюсь в людях? Джинена не обмануть, прекрасно знает, какой хаос и боль сейчас бушуют в друге. —Хватит искать виноватых, Юнги, — разбитые губы едва позволяют говорить, — эта ебанная судьба поиздевалась над нами. Никто из нас не виноват, брат. Блондин поднимает разочарованный взгляд на небо и через несколько секунд брезгливо отталкивает от себя Чана. Тяжело встает на ноги и смотрит на Чимина. Тот ни жив, ни мёртв. —Ты не удивил, — сдавленно говорит старший, — быстро в машину, сука. Взгляд и голос Юнги дробит на части, порождает желание навсегда исчезнуть и не попадаться больше на глаза. Живые люди не смотрят так. Люди старшего грубо заталкивают Чимина на заднее сидение мерседеса, а Мин теперь уже смотрит сверху вниз на Джинена. —Имя того, кого ты приставил следить за маленькой сукой, быстро, — хрипло требует он. —Зачем? — младший знает, и потому, ни за что не скажет. —Даже сейчас ты даёшь мне понять, как мало я для тебя значу, — почти рычит Юнги, с трудом заставляя своё сердце вновь не разорваться на части, — говори, иначе я навсегда вычеркну тебя из своей жизни! Какая-то мразь осмелилась мне пиздеть с твоей подачи! И ты думаешь я это так просто оставлю? Джинен встает на ноги, вытирая рукавом кровь со щеки. След от удара нещадно жжет лицо. —Хватит смертей, Юнги, — спокойно просит друг и едва не срывается на крик, — прошу, остановись. Ради Ханыля, ради того Юнги, которого я знаю. Ради Дана. Старший непробиваем. Сердце вновь страшно кровоточит сквозь наложенные когда-то давно, старые швы. Юнги явственно чувствует, как кровь бежит по внутренностям и обжигает, едва не заставляет скулить от боли. Ничего, он и это вынесет. Сколько раз вставал и сейчас встанет. У него же есть кто-то, кто связан с ним одной кровью. Это главное сейчас. К сожалению те, кого он хотел считать близкими и родными людьми, не поняли, как по-настоящему дорожил ими Юнги. —С этой минуты ты мне никто, — глухо говорит блондин и уходит к машине, садясь на заднее сидение, где застывает от ужаса Чимин. Младший чувствует чужой острый, полный ненависти взгляд и делает ошибку, когда поворачивается к нему. Мин зарывается пальцами в чужие волосы на затылке и резко тянет на себя. Юноша валится в объятия Юнги и всхлипывает от боли. —Юнги, убей меня, но только не отнимай Дана у сестры, — умоляет парень, — она здесь ни при чем. Прошу тебя. —Заткнись! Заткнись, иначе я найду, чем занять твой лживый рот! — злобно рычит Мин. У блондина красная пелена ненависти на глазах. Все внутри требует чьей-то крови. Этому чувству требуется выход, иначе сожрет его изнутри. —Тварь, — шипит в лицо юноше Юнги и поворачивается к подсевшему за руль Донгю, — езжай к дому этой крысы. Быстро.