Чудовища

04/2008

Четыре — всего лишь четыре процента Эл готов дать догадке о том, что Рейнард Гласк может быть замешан в деле Киры. Он просматривает информацию о нём и не видит ничего подозрительного — всю жизнь тот продолжает дело своего отца, занимается фармацевтическим бизнесом и в одиночку воспитывает дочь. С учетом того, что последнюю тот вычеркивает из завещания, едва той исполняется двадцать, он подозревает, что отношения в этой семье далеко не теплые. Но может ли это на что-то повлиять? По привычке он складывает один кубик сахара на другой, стараясь построить как можно более высокую башню. Это помогает ему сосредоточиться. Насколько легко передать силу Киры от одного человека к другому? Он почти уверен, что силу можно передать. Готов поставить больше восьмидесяти процентов на то, что именно так и случается, когда Лайт приходит в штаб-квартиру и просит взять себя под стражу. И если сделать это просто, то можно ли поделиться силой с кем-то на другом конце планеты? Эл знает о том, что за последний год Рейнард Гласк ни разу не покидает родного Лос-Анджелеса. Его башня с грохотом рушится, сахар разлетается по столу и падает на пол. Он задумчиво водит большим пальцем левой руки по губам. Он знает, что это может быть всего лишь уловкой, чтобы сбить его со следа, запутать и заставить тратить время на изначально не жизнеспособную версию. Он не знает, способна ли на такое Аманда Гласк. Ежедневно наблюдая за её квартирой, за её кабинетом в офисе «Гласк Фарма» и даже за её машиной, он не замечает ровным счётом ничего подозрительного. Она ведёт себя раскованно, звучит уверенно и фактически позволяет его группе расследования наблюдать за каждым нюансом её частной жизни. Она не выглядит как человек, который знает о том, что за ним следят. Нет в ней того яркого желания показать, чем она живёт, какое он видит в Лайте, когда следит за его домом. Не замечает он такого и в Теру Миками, который в какой-то момент становится их основным подозреваемым. Его расписание изо дня в день практически не меняется — по будням он выходит из дома в одно и то же время, возвращается всегда на полтора часа позже, чем должен бы с учетом его рабочего графика и ещё два часа проводит за работой дома, прежде чем лечь спать и начать всё сначала. По выходным его чаще всего просто не бывает дома. Эл не замечает ничего, что может выдать Киру в нём или Аманде Гласк. И его это раздражает. Он не любит проигрывать. Он пытается присмотреться к мотивам Рейнарда Гласка. Ему легко представить, что убийство Ларри Роудса становится для того своего рода актом возмездия — точно таким же, каким может быть для его дочери. Тот убивает его жену, ломает его семью и, возможно, какие-то планы на будущее. Он может в это поверить. Последнее убийство Джерарда Блейка ему тоже на руку — акции возглавляемой погибшим компании уже начинают падать в цене, не говоря о том, что теперь «Гласк Фарма» сможет спокойно выкупить её. Допустимо. Но убийство Мацуды? Оно не вписывается в общую картину. Эл уверен, что Рейнард Гласк знать не знает, кто такой Тота Мацуда и как он связан с делом Киры. В то, что это настоящий несчастный случай он не верит. Ровно как и в совпадения. Загадка представляется ему десятками разнообразных фрагментов и он уже который день пытается собрать их хоть во что-нибудь. Для чего Рейнард Гласк звонит Теру Миками на прошлой неделе? Он слышит их разговор и делает вывод, что до этого они общаются в лучшем случае пару раз. Это кажется ему странным. Ещё более странным, чем некоторые разговоры того с Амандой Гласк, которые они прослушивают, наблюдая за их квартирами. Впрочем, последним Эл и не удивляется — эти отношения основаны на психологической травме. Но её отец — зачем с ним пытается говорить он? Может ли это быть частью его плана? Переставляя фрагменты местами, он представляет себя на месте Рейнарда и думает, что мог бы попытаться отвести от себя подозрения, воспользовавшись уязвимостью дочери. Их мотивы почти совпадают. Что-то здесь не так. Кажется, что картина вот-вот должна проясниться, собраться воедино, но края фрагментов не подходят друг к другу. Он словно пытается собрать два похожих, но всё-таки не подходящих друг к другу кусочка мозаики. Они не соединяются. Эл уверен, что Гласк знает о своей дочери достаточно — может получить доступ к её медицинской карте, знает о её прошлом и явно в курсе того, с кем та состоит в отношениях со времен обучения в университете. Не уверен он только в том, что тот может зайти так далеко. Сделать такой изощренный ход, подставить не только её, но и Миками, вникнув в самые мелкие нюансы их жизни в другой стране? Это уравнение кажется сложным лишь если он продолжает включать в него убийство Мацуды в качестве неизвестного. — Не может это не быть убийством, — бормочет он себе под нос, вновь составляя друг на друга рассыпавшийся по столу сахар. По правую руку от него уже минут двадцать как остывает кофе. Но если первая его теория верна, и за убийствами сначала Мацуды, а теперь и Блейка стоит Миками, то почему Айбер до сих пор жив? Они делают всё, чтобы тот стал целью не менее яркой, и в первые дни после операции Эл уверен, что тот уже не жилец. Ничего так и не происходит. Он не может поверить даже в то, что тот умышленно не убивает Айбера, почувствовав за собой слежку, — всё портит убийство Блейка. В таком случае он должен оставить в живых и его. Кусочки снова не сходятся друг с другом. Недостаток информации Эл чувствует почти физически, и понимает, что в этот раз прийти к выводам так просто не получится. — Уэди, — он связывается с ней напрямую. — Понимаю, что я только недавно вызвал тебя в Японию, но как насчёт небольшого путешествия в Лос-Анджелес? Думаю, нам нужно присмотреть и за Рейнардом Гласком. — Ты же знаешь, что я не могу тебе отказать. Он не верит, что тот действительно замешан в этом деле, но уверен — недостающие части мозаики найдутся именно там. Неважно, кто из них ведёт двойную игру, — он, Аманда Гласк или Теру Миками — он выяснит это, как только сможет пристально изучить каждую из сторон.