«Hey lady killa, come right in
It's time for you, let the show begin»
12/2007
Разочарование — вот что преследует его весь сегодняшний день. Он просматривает материалы дела, которое сам же и составляет, и пытается найти в них что-нибудь интересное. К сожалению, из раза в раз мелкие искры заинтересованности вновь сменяются разочарованием. «В период с тринадцати до шестнадцати лет наблюдалась у психиатра Элис Браун в Лос-Анджелесе, — он вычитывает сухие факты о подозреваемой и закатывает глаза. Ему не нравятся очевидные вещи. — Зафиксировано три попытки самоубийства». Ему не интересно. Он слышит, как остальные участники расследования переговариваются за его спиной, обсуждают такое простое следствие столкновения подростка с серийным убийцей. Он уверен, что стоит ему открыть рот и высказаться на эту тему, как оба Ягами, а вместе с ними и Мацуда примутся читать ему мораль. Эл выдыхает и тянется за шоколадом. Думать в одиночестве ему нравится куда больше. Отбросив в сторону личное дело, он начинает сопоставлять между собой разрозненные факты. В документах тюрьмы «Сан-Квентин», где до момента своей смерти содержится Ларри Роудс, находятся записи о его посещениях: Аманда Гласк несколько раз навещает его сразу после заключения, ещё раз — перед своим переездом в Токио, и ещё трижды — за последние три с половиной года. Зачем? Он несколько раз просматривает протокол судебного заседания: показания девочки описаны как холодные, точные и лишенные эмоциональной окраски. Такое не свойственно детям её возраста, но Эл, в отличие от протоколиста, не видит в этом ничего странного. Они идеально сочетаются с её психологическим портретом тех лет. И всё-таки, для чего навещать убийцу матери? Он думает, что упускает какую-то деталь и не замечает, как задает этот вопрос вслух. — Это может быть стокгольмский синдром, — делится своими догадками Мацуда, когда отвлекается от разговора с Моги и заглядывает в открытые на рабочем столе документы. — Не верю, — от этого предположения он отмахивается мгновенно. — В суде она давала только обвинительные показания и ни разу не пыталась вступиться за преступника. Но этот вопрос определенно лежит в плоскости психиатрии. Углубляться в такие дебри самостоятельно не хочется, поэтому он просит Ватари запросить её медицинские документы. Врачебная тайна его ни капли не волнует. — Рюзаки, ну нельзя же так, — он слышит Ягами-старшего — слышит, но не слушает. — Вся теория и так строится на предположениях и совпадениях — не годится ради этого нарушать закон. — Я уже говорил, — прежде чем продолжить, он прихватывает двумя пальцами маршмеллоу и отправляет в рот — только для того, чтобы успокоиться и не наговорить лишнего. — Вы можете пользоваться своими методами, если мои вас не устраивают. В помещении устанавливается почти звенящая тишина. Он вновь просматривает безликие данные, вновь чувствует разочарование. Теория о том, что Аманда Гласк может оказаться новым Кирой и впрямь построена лишь на предположениях — и это раздражает. Сам того не замечая, Эл покусывает большой палец и сверлит взглядом монитор, словно тот может дать ему ответы на зудящие в голове вопросы. Но такое разочарование ему нравится — за ним скрывается удовольствие от по-настоящему интересного дела. Впрочем, в последнем он пока ещё не уверен. — Рюзаки, — из динамиков неожиданно доносится голос Айбера. — Всё готово, но спешу тебя разочаровать — я не обнаружил ничего подозрительного. — Вообще? — он поудобнее устраивается в своем кресле. Разочарование. — По крайней мере, пока что. Но удочка закинута, мы вполне можем проникнуть глубже в её корпорацию — она согласна рассмотреть инвестиционный проект мистера Койла, — Айбер усмехается. — Как дашь отмашку — могу устроить. — Ещё рано. Я свяжусь с тобой, когда всё будет готово. Как ему ни хочется узнать всё и сразу, они должны действовать осторожно. Аманда Гласк не кажется ему женщиной глупой — глупые в крупном бизнесе просто не выживают — и пара неверных действий могут легко её спугнуть. Пуганый зверь никогда не покажет, как он уничтожает свою жертву, а Эл жуть как хочет видеть как всё-таки убивает Кира.***
01/2008
Сегодня у Мисы-Мисы съемки почти в самом центре города. На огороженной съемочной группой территории нет никого постороннего, но уже в нескольких шагах от них продолжает кипеть жизнь никогда не спящего Токио. В отличие от занятой спором с партнером по эпизоду Мисы, он может позволить себе и по сторонам оглядеться, и подумать. С тех пор, как расследование по делу Киры буквально переходит в руки их небольшой группы, каждый вносит в него вклад по мере сил. И ему, по какой-то причине, раз за разом достаётся лишь роль няньки для Амане. Да, он руководствуется эмоциями куда чаще своих коллег, но это вовсе не значит, что единственный его талант — играть роль менеджера Мисы-Мисы. Ему хочется доказать, что он способен на большее, точно так же, как шеф или Моги. Собственная беспомощность начинает раздражать так сильно, что он в сердцах пинает бумажный стаканчик из-под кофе. Опомнившись, Мацуда подбирает его и отправляет в ближайшую урну, по привычке приглядываясь к тому, что происходит вокруг. Его внимание привлекает женщина чуть дальше по улице — он замечает её сквозь панорамное окно небольшого кафе. На днях по просьбе Рюзаки они пересматривают её личное дело вдоль и поперёк, и он просто не может её не узнать. Встреча с Амандой Гласк сегодня — не иначе как подарок судьбы, отказываться от которого не хочется. Он уверен, что сможет принести расследованию пользу. У него больше нет сил сидеть сложа руки. Он надеется, что Миса-Миса не заметит его временного отсутствия и заглядывает в кафе. Она сидит за столиком одна, а перед ней — лишь чашка кофе и какая-то папка. Он занимает соседний и прикрывается скромным меню, украдкой поглядывая в сторону подозреваемой. Отчего-то ему кажется, что от неё веет каким-то холодом — фотографии таких ощущений не создают. Она говорит по телефону на английском — так быстро и бегло, что ему не удаётся разобрать толком ни слова. Кажется, речь идёт о деньгах. — Вы готовы сделать заказ? — официантка улыбается ему, а он вздрагивает от неожиданности, услышав её голос. — Кофе, пожалуйста. Чувствуя себя героем фильмов про Джеймса Бонда, Мацуда продолжает наблюдение. Одна только мысль об этом может вызвать у него усмешку, но только не сегодня — сегодня он старается быть максимально серьёзным. Аманда убирает телефон в сумку и, не притрагиваясь к кофе, поправляет помаду на губах. Эта женщина чем-то напоминает ему Мису-Мису, но если от той постоянно веет жизнерадостностью и легкостью, то от Аманды — наоборот. Даже сидя за соседним столиком и будучи простым наблюдателем он чувствует себя неуютно. У неё европейские черты лица — какие-то острые, кое-где даже грубоватые; яркий макияж и бледно-серые глаза. Когда они случайно встречаются взглядом, он думает, что совершает большую ошибку. Ощущения обманывают его. Аманда скользит по нему таким взглядом, словно его и не существует, и вновь обращает внимание на лежащую на столе папку. Мацуда облегченно выдыхает. Вот только так он ничего не узнает. — Прошу прощения, — обращается он к официантке, когда та приносит ему кофе. — Вы не могли бы принести пирожное женщине за соседним столиком? Видят небеса, он делает это лишь ради расследования. — Конечно, — девушка понимающе улыбается. — Какое-то определенное? И нужно ли что-нибудь передать? — На ваш вкус. И скажите, что это от меня. С Амандой Гласк они почти ровесники, но отчего-то Мацуда чувствует себя едва ли не школьником рядом с ней. Всему виной этот цепкий, хищный взгляд и её манера держаться — он уверен, что это след долгой работы в крупной компании. Среди его знакомых нет ни женщин, ни девушек из такого круга. Он к ним не привык. Он боится провалиться, наблюдая за тем, как жизнерадостная официантка ставит перед Амандой клубничное пирожное, украшенное розочками из белого крема, и чувствует, как скользит по нему её тяжелый взгляд. Обманывая его предчувствия второй раз за день, Аманда Гласк вежливо улыбается. Вот только взгляд её остаётся прежним. — Если вы искали повод познакомиться, то получилось скверно, — безапелляционно заявляет она, вновь глядя в те документы, что лежат на столе. — Не смог удержаться, — он улыбается и надеется, что эта улыбка не выдает его нервозности. — Вы очень красиво задумались. От этого неуклюжего комплимента хочется провалиться под землю. К щекам приливает едва заметный жар — наверняка сейчас он выглядит хуже мальчишки, решившего заговорить с какой-нибудь популярной девочкой из старшей школы. — Спасибо, — сухо отвечает Аманда. — Меня зовут Таро Мацуи, — это его последняя попытка как-то поддержать разговор. Он почти уверен, что у него не выйдет. — Я работаю тут неподалеку... Аманда вновь поднимает на него взгляд, и он готов поклясться, что видит тень раздражения на её лице. — Мисс Гласк. Присаживайтесь, мистер Мацуи, — внезапно произносит она и кивает в сторону свободного стула за своим столиком. — Но вам придётся самому съесть это пирожное. Я не люблю сладкое.***
Не впервые за последний месяц кто-то представляется Аманде Гласк чужим именем. Раздражение, с которым она смотрит на молодого мужчину, в одно мгновение сменяется легким интересом. Она вспоминает мистера Койла и думает, где именно ошибается. Дважды — это уже не совпадение. — Так где, говорите, вы работаете? — она убирает обратно в папку все рабочие документы и смотрит прямо на того, кто представляется ей именем Таро Мацуи. Над его головой маячит совсем другое имя. Тота Мацуда. Она подталкивает в его сторону тарелку с пирожным и улыбается — улыбается так, как улыбаются заинтересованные в новых знакомствах женщины. Он едва заметно краснеет. — Я — менеджер одной актрисы, у неё тут съемки буквально в двух шагах, — он ерошит свои волосы и неловко улыбается ей в ответ. — Вы, наверное, знаете её — Миса-Миса сейчас на пике популярности... Бинго. Если она не ошибается, то Миса Амане должна находиться под наблюдением, — точно так же, как и Лайт Ягами — а её менеджер, использующий чужое имя, может быть всего лишь одним из наблюдателей. Аманда гадает, значит ли это, что и она сама находится под подозрением у знаменитого детектива. Она едва заметно щурится. Она догадывается, где оступается — её слепая ненависть к Ларри Роудсу всю жизнь мешает ей карты. Теперь ей придётся играть в рамках сложившегося расклада. — Ничего себе, — Аманда уверена, что её сдержанный восторг, обычно свойственный японским девушкам, выглядит почти натурально. Она наклоняется чуть ближе. — И что же, мистер Мацуи, вы оставили работу, чтобы понаблюдать за девушками в кафе? — Нет! — он поднимает ладони и качает головой. Мальчишка. — Я же говорил, вы просто очень красиво задумались. И совсем не похожи на девушек вокруг. Я просто зашёл выпить кофе и засмотрелся… — Бросьте, я не упрекаю, — её тон даже кажется добродушным. — Я слышала, что у мисс Амане недавно был перерыв в творчестве. Получается, всё наладилось? Я рада, мне нравятся её работы. Аманда понятия не имеет, в каких проектах принимает участие Миса Амане, но не подаёт вида. Ей эта информация нужна не меньше, чем хмуро зависшей за её плечом Рэм. К тому же, в эту игру можно играть вдвоём. — Ходили даже слухи, что её арестовали, — она говорит с таким энтузиазмом, что удивляется сама себе. Её подташнивает. — Но я в это не верю. Даже звучит глупо. Она видит замешательство на его лице. Она видит мелькнувший лишь на одно короткое мгновение страх. Улыбка становится ядовитой против её воли. — Нет, конечно, — отвечает он и смеётся. В последний раз такой натянутый смех ей приходится слышать на первом курсе университета. — У неё был творческий отпуск. Но тогда она работала с другим менеджером, так что я ничего толком об этом не знаю. Какое-то время они сидят за столом молча. Аманда несколько раз поглядывает на часы на своей правой руке и начинает считать минуты. Она не может позволить себе просто встать и уйти, оставив мистера Мацуи в одиночестве. На три часа в её расписании назначена ещё одна встреча.***
Мацуда чувствует себя не в своей тарелке. Он смотрит на легко улыбающуюся Аманду Гласк и не может понять, стоит ему продолжать разговор или лучше бежать отсюда, пока не становится слишком поздно. В их беседе нет ничего подозрительного, но внутреннее чутье подсказывает ему — за этой её дежурной улыбкой скрывается волчий оскал. Он отчаянно ищет хоть какой-то предлог. — Думаю, мне уже пора, — он пытается улыбнуться, но буквально чувствует, что его улыбка сейчас напоминает скорее результат судороги лицевых мышц. Неловко-то как. — Приятно было познакомиться, госпожа Гласк. Может быть, мы ещё увидимся... Окончание фразы застревает у него в горле, когда он замечает взгляд стоящего рядом с их столиком мужчину. Он не знает, когда тот здесь оказывается и видит его впервые, хотя тот и кажется ему смутно знакомым, — на его бледном лице не читается ни единой эмоции, но от его взгляда по спине невольно бегут мурашки. Ему кажется, что именно таким взглядом можно пожелать другому человеку смерти. — Прошу прощения, — произносит он, когда случайно задевает этого человека плечом, протискиваясь в сторону выхода. — Ничего страшного, — спокойно и вежливо отвечает ему мужчина, но его глаза с такой неприязнью сверкают из-под темной челки, что становится понятно — вежливость эта напускная. Когда Мацуда идёт обратно в сторону съемочной площадки, то замечает того за одним столиком с Амандой Гласк. Только сейчас он понимает, где же всё-таки его видел — его фотографии есть в личном деле, которое собирает Рюзаки для группы расследования. «Теру Миками, сейчас занимает должность окружного прокурора, — он вспоминает, как Рюзаки листает файлы. — Самый продолжительный контакт в списке, но пока он нас не интересует. Судя по психологическому портрету — просто её типаж. Я бы присмотрелся к рабочим контактам». Ему становится стыдно. Мацуда чувствует себя дураком, который решает разыграть не ту карту.