***
Хеймдалль должен был знать, что пожалеет о том, что оставил мальчишку в живых. За пару дней "Локи" стал любимым питомцем Всеотца, который одаривал его бесчисленными подарками и секретами, показывал владения, отвечал на все его мелкие идиотские вопросы. Ситуация напоминала ему первое появление Фригг в Асгарде. Хеймдалль предполагал, это закончится всё тем же – предательством. Единственным вопросом было то, какой ущерб, нанесенный выродком, стерпит Всеотец перед его неизбежным изгнанием. Хеймдалль много раз делился своим мнением с Всеотцом, и каждый раз был быстро отослан прочь. Он говорил недоростку то же самое, но его слова никак не трогали маленького великана. Он ежедневно плевался оскорблениями в его сторону: “полукровка, дикарь, распутная девка” и все в том же духе. “Локи из Йотнара”, казалось, был глух ко всем "именам". Сопляк даже имел наглость отвечать ему добротой, будто бы высший Ас хоть что-то мог получить от дружбы с щенком-недоростком, лишь подобием великана. Он не мог понять, какую выгоду получал Один, держа Локи при себе. Маска была загадкой еще даже до рождения Тора, и не было абсолютно никакого шанса, что ребенок являлся ключом к разгадке. Конечно, Всеотец это знал. Задания с маской скорее служили отвлечением для мальца и тренировкой доверия. После провала в открытии ее секретов, какие планы строил Один на его счет? Возможно, он нуждался в новой подстилке. Каким бы наивным и неопытным полукровка не казался, его натура была по природе двойственной. Хеймдалль уверял себя, что тот пользовался этой самой невинностью и милым личиком, чтобы заполучить доверие и благосклонность аса. Он надеялся, Всеотец не был настолько отчаявшимся, чтобы пасть на такое. На полукровку…было приятно смотреть, по крайней мере, насколько привлекательными были великаны. Но найти кого-то с приемлемым видом среди столь проклятой расы, было как найти иголку в стоге сена. Его белоснежная кожа была невероятно гладкой и чистой, помимо светлых веснушек и едва видимых следов мистической отметины. Хеймдалль смотрел на него сейчас в обеденном зале, он заметил крошечную родинку на его левой скуле. Его короткие рыжие волосы подчеркивали бледность кожи. Ему следует отрастить их подлиннее. Черты Локи были нежными, такие не исчезают даже с взрослением. Розовые губы, мягкие и небольшие. Глаза мальчика были его самой цепляющей чертой. Они были голубыми, но вблизи, при тщательном рассмотрении, можно было заметить росчерки радуги по всей радужке. Его глаза напоминали Хеймдаллю Биврёст. Невероятно занимательно.***
— Ага, кто-то встал ни свет, ни заря. Готовишься быть главным раздражением для нас всех вот уже который утомительный день? — рассмеялся Хеймдалль. На рассвете он увидел свет горящих свечей в комнате Атрея. Нанести везит мальцу перед тем, как тот направится к Одину, казалось неплохой забавой. — Не забудь свой поводок, только если тебе не нравится, когда тебя тянут за волосы. В таком случае я уверен Всеотец будет рад этому посодействовать. Атрей вздохнул как только Хеймдалль ступил в его комнату. Без приглашения, как обычно. Даже Один не был таким невыносимым, и хотя бы стучал. — Да, Хеймдалль, сейчас довольно рано. Ты страж Асгарда. Неужели у тебя нет никаких других занятий получше? — Я делаю, что пожелаю нужным. И не следую приказам и советам мелких полукровных блудниц, – ответил Хеймдалль. Атрей нахмурился оскорблению. Он резко развернулся от шкафа, чтобы встретиться лицом к лицу с непрошенным гостем. — Какие у тебя со мной проблемы, Хеймдалль? — спросил он. — Точнее, я понял, что раз ты никому не нравишься, то и ведешь ты себя так, будто ненавидишь всех вокруг в ответ. — Ты думаешь, что знаешь- — Поэтому ты всегда один. Хеймдалль усмехнулся. — Да, я предпочитаю одиночество идиотским несвязным речам тупиц и пьяниц. Очень проницательно с твоей стороны. Может быть, мы все должны быть как ты, Локи? Нуждаться в одобрении всех подряд? На твои попытки эмоциональной манипуляции просто жалко смотреть. — Если ты ненавидишь меня так сильно, то почему не держишься подальше, как все остальные? — спросил Атрей. — Почему никак не оставишь меня в покое? Это заставило Хеймдалля остановиться. Он сам до конца не понимал почему вступал в спор с полукровкой. Было ли это ради информации? Чтобы увидеть, получится ли выведать что-то у мальца? Видеть новое лицо среди окружавших его скучных богов и безмозглых воинов было…интересно. Безусловно, глупый подросток был единственным за многие века, кто говорил с Хеймдаллем с добротой, несмотря на все оскорбления, которыми он поливал его каждый день. …Нет. У него был долг. Перед своим миром и людьми. Вот что это было. Долг. — Как я и сказал, я наблюдаю за тобой. Чтобы минимизировать вред, который ты нанесешь нам всем. Или попытаешься. — Звучит так, словно у тебя паранойя или одержимость. — Одержимость защитой своего дома это хорошая озабоченность, разве нет? Возможно, если бы люди были чуточку параноидальными, их бы и осталось больше. У недомерка не было ответа на это. Его брови были сведены, бледное лицо покраснело. Переливающиеся глаза потемнели. Наконец, хоть что-то задело его. — Мм. Теперь-то мы в ярости? Снова по глазам вижу. Этот хаос, — усмехнулся Хеймдалль и наклонился поближе, их носы едва ли не соприкасались. — Продолжай в том же духе и Один увидит твое истинное лицо. Интересно, это произойдет до или после того, как он затащит тебя в постель. Атрей подавил в себе зарождающуюся гримасу от предположения Хеймдалля. Вместо этого он выпрямился перед более зрелым богом. — Почему ты вечно расстроен тем, что твой отец хочет держать меня рядом, Хеймдалль? — Внезапно Атрей вспомнил истории Мимир, который тот рассказывал на протяжении многих лет, и ухмыльнулся с нарочитой бравадой. — Не потому ли, что он не захотел держать твою мать при себе? Через какое время после оргии он вышвырнул ее и ее сестер за- Звук пощечины звонко пролетел по комнате, когда Хеймдалль хлестко ударил Атрея тыльной стороной ладони. Мальчишка упал на пол с коротким возгласом, и Хеймдалль тут же навис над ним. — Самоуверенная ты шлюха, — выплюнул он, хватая руки Атрея, которые были готовы отбиваться. — Неужели ты правда веришь, что ты особенный? Ставишь себя выше нас всех? Только потому, что интерес Всеотца направлен в твою сторону? Жестокая улыбка растянулась на губах Хеймдалля. — Может нам стоит посмотреть, так ли ты будешь интересен ему, если потеряешь невинность? — спросил он, отпуская одну руку Атрея, чтобы залезть под его тунику. Он лишь рассмеялся на жалкие попытки Атрея отпинываться от него, легко отбрасывая каждую атаку, а свободной рукой стягивая с него штаны. Внезапно Хеймдалль остановился, его глаза широко распахнулись, и он быстро поднялся, отходя от Атрея. Мальчик отполз подальше, как только бог перестал нависать над ним, и поспешил натянуть штаны на прежнее место. Спустя мгновение ворон влетел в комнату, по пятам следовал сам Один. — Что здесь происходит? — спросил он, его голос звучал громче и с более командирским тоном, чем Атрей когда-либо слышал. — Ничего, Всеотец, — ответил Хеймдалль. Он выглядел спокойно, но отказывался встречаться глазами с Одином. — Я предупреждал тебя о причинении вреда моему гостю, разве нет, Хеймдалль? — Один медленно обошел своего сына, словно нависая над ним, несмотря на схожесть их телосложения. — Он не нанес вред. Я в порядке, — упрямо сказал Атрей, поднявшись с пола и стряхнув пыль с одежды. Взгляд Одина не сходил с Хеймдалля после вмешательства Атрея, изучая бога какое-то время перед тем, как он отступил. — Значит, просто балуетесь? Разве ты уже не слишком взрослый для такого? Хеймдалль промолчал, его глаза натренированно смотрели в пол. — Возвращайся на свой пост, — категорично приказал Один. — Слушаюсь, Всеотец, — Хеймдалль поклонился и быстро покинул комнату. Атрей смотрел, как тот уходит, его взгляд не переходил к Одину, пока он не почувствовал руку бога, касающуюся его спины. — Если кто-то будет тебе докучать, ты скажешь мне, да? Кто угодно, — скомандовал он. Сквозь мягкость Атрей мог слышать предупреждение. — Слушаюсь, Всеотец.