Всё бывает в первый раз

4 декабря Настойчивый звук трели будильника на телефоне заставляет сонливо разлепить глаза Мирославы. В комнате так холодно, что синтетический плед совершенно не спасает от настоящего обледенения пальцев ног. От окна веет сыростью и зимним морозом. За ним же непроглядная темень. Одни лишь окна дальнего барака тоскливо светятся в темноте, обнажая дешёвую обстановку внутри. Мира, скукожившись, встаёт с кровати, одевает чужие тапочки, куксившись носом от представления, кто их носил до этого. Она отводит шторку и входит в соседнюю комнату. Матери уже нет, видимо ушла на смену мыть полы. Зато, раскинув руки в стороны, в грязной майке с опухшим от выпитого алкоголя лицом спит этот противный Стасик, как любит его называть Наташа, мать Мирославы. В комнате повис стойкий запах перегара. Мира оглядела убогую обстановку нового дома с мыслью: «Какое убожество и мерзость! Неужели мне теперь так жить?!» На столе стояла пустая алюминиевая кастрюля из-под картошки. Газетка, где вчера вечером была селёдка, порвалась, размазывая остатки рыбы по столу, который, казалось, никогда не мыли. Две пустые бутылки водки и рюмка в недопитой жидкостью высокомерно поглядывали с центра стола, стоя на разделочной доске, словно на постаменте. Больше намека на еду не было. У противоположной стены стоял шкаф без дверцы, откуда вываливалось всё содержимое прямо на грязный пол, что впитал в себя и остатки еды, и грязь с улицы, и что-то присохшее зелёного цвета. Девушка даже гадать не хотела, что это было. У двери в коридор висела одежда на вбитых в стену гвоздях. У тумбы с грязным зеркалом, покрытым слоем отпечатков пальцев и пыли, валялось покрывало с дивана, на котором спал уже известный Стасик. Слава прошла эту комнату, схватив своё полотенце и душевые принадлежности, и вышла в ледяной коридор, громко скрипнув дверью. Людей здесь было побольше. Тётя Катя из 7 комнаты бегала на бигудях. Её маленький двухлетний сын повсюду за ней тащился, босиком ступая по ледяным дощечкам. Он морщился от холода, переступал с ноги на ногу, но продолжал идти, пока мать, наконец, не крикнула на него и не отнесла в кровать. На большой кухне две соседки постарше готовили завтрак, пока их мужья с пьянки спали у себя в комнатах. Мира пошла к душу и туалету. Она даже и подумать не могла, что когда-то будет так жить. Если в туалет с зажатым носом и дрожью во всём теле от холода ещё можно было как-то сходить, то в душ – нет. Она уже мылась в нём, молясь не задеть случайно плесневелую стенку или протухшую шторку. Сейчас девушка лишь умыла лицо и почистила зубы. Вернувшись в свой новый дом, она прошагала к себе. В её закутке обстановка была не лучше: скрипучая неудобная кровать и небольшой столик с торчащими гвоздями и треснутой поверхностью. Свои вещи куда-то складывать ей не хотелось, поэтому она благополучно оставила их в чемодане. Сегодня был первый её день в новой местной школе. Мирослава надела чёрные джинсы с белым топом, а наверх накинула кожаную чёрную рубашку. Свои каштаново-рыжие волосы она забрала в высокий хвост, выпустив небрежные пряди у лица. Лёгкий нюдовый макияж с акцентом на пухлых губах и пару пшиков любимых духов. Её понравилось её отражение в окне без тюля и штор. — Ай, да красавица! — протяжно зевнул неожиданно появившийся Стасик. — Мируська! Ах, какая девка у Наташки выросла! Не обращая на него внимания, Мира вышла из комнаты, натянула шапку. Стасик стал пытаться накинуть ей на плечи её пуховик, попеременно выдыхая запахи перегара, но девушка нервно выхватила его из грязных лап нахала и сама одела на себя. Она вышла из дома, ступая ногами по шуршащему снегу, и, не оборачиваясь, пошла в сторону новой школы. Смотреть ещё раз на деревянный барак с его жителями не было сил. Дорога в школу была длинной через небольшую улочку из пяти таких же бараков, небольшой парк и улицу с многоэтажками советских времён. Всё это время Мира думала о прошлой жизни. Она никогда не была желанным ребёнком. История её матери напоминает историю золушки с правдивым концом. Наташа была из бедной семьи с пьющим отцом и разгульной матери. Однако в университете будучи довольно симпатичной, с голубыми глазами и белокурыми локонами, смогла привлечь внимание парня из богатой семьи. Мире до сих пор непонятно, что её отца в ней так зацепило. Наивность? Доверчивая натура? Милое личико? Это не очень важно, главное, что он увлёкся ей и, казалось бы, даже всерьёз. Отец дарил ей дорогие подарки, клялся в любви. Планировалось даже свадьба. Но что-то пошло не так. И «в полночь карета обратно превратилась в тыкву», а мать Славы осталось на улице с ребёнком в животе. На аборт денег не было, выкидыш никак не получался, и вот родилась она. Мать к тому времени бросила универ, получила комнату в уже известном бараке и потихоньку начала спиваться. Своё детство Мира плохо помнит, но что-то в памяти сохранилось: часто пьяная мать, её постоянные крики и побои, её сомнительные личности в качестве ухажёров и друзей. Порой девушке это всё казалось лишь каким-то ночным кошмаров, который она постоянно прокручивала в голове. Но ведь так всё и было. Будучи ребёнком, её порой кормили такие же пьяные, но более ответственные соседи. Мужики, что постоянно были дома могли и поддать ей хорошенько. Они же и научили её воровать шоколадки в детстве. Наверное, если бы так всё продолжалось, то к своим шестнадцати годам у неё уже бы была судимость. Однако, когда ей было шесть, её тётя, сестра отца, забрала её к себе. Тут уже была другая жизнь: в роскоши и достатке. Татьяна Алексеевна была настоящей светской львицей, которая полюбила девочку по-настоящему. Она одевала её в лучших магазинах, покупала им двоим дорогие путёвки по странам Европы, оплачивала лучший лицей Москвы. Эти десять лет её жизни были действительно раем, как поняла Мира сейчас. Но вот тётя умерла от сердечного приступа. Новым родственникам не нужна была какая-то иждивенка у них на содержании, и вскоре после смерти Мирославу выселили обратно к матери. Девушка подошла к школе: обычная трёхэтажная средняя школа с большим стадионом. Вроде ничего не обычного, как подумалось Славе. Её мысль сразу же отпала, как только она зашла внутрь и прошла пост охраны. Повсюду галдела малышня, кто-то из них кидался друг на друга с палками, кто-то пытался раздеться, сидя на полу и разбросав свои вещи, кто-то стоял и тупо орал. Редкие учителя просто проходили мимо них. Старшеклассники забегали и перепрыгивали металлические турникеты. Ни о каком намёке на школьную форму не было и речи: кто-то ходил в красном спортивном костюме, кто-то в ярких футболках с матерными принтами, несколько девушек были одеты чрезмерно вульгарно. Повсюду слышались маты, курили вейп, абсолютно не скрываясь. Пару учителей сделали им замечание, но только так чисто для виду. Мирослава глубоко вздохнула и под не очень дружелюбные взгляды сдала свою куртку и пошла искать нужный класс. Сейчас у неё был урок истории на третьем этаже. Она пришла раньше минут на пятнадцать и заняла место на последней парте третьего ряда. Новые одноклассники с любопытством осматривали её, намеренно громко перешептываясь. Не желая это слушать, Мира надела наушники, включила любимый плейлист и принялась пролистывать ленту новостей. Её друзья из лицея выкладывали фотки со встречи с директором одного из институтов. Они все улыбались. Девушка смотрела на это, и на душе становилось всё более паршиво. Нет, она не была неженкой. Порой на выходных с друзьями Мира ходила в клубы, выпивала алкоголь и в достаточно больших количествах, сама материлась, но это было всё не так… Здесь всё казалось каким-то сильно опустившимся, грязным и загнивающим. И теперь она часть этого. Неожиданно её поток мыслей прервали: кто-то опустил руку на её плечо, заставляя посмотреть наверх. Перед ней стояла девушка в обычных джинсах и чёрной толстовке, с кепкой на длинных блондинистых волосах, забранных в небрежный хвост, и высокомерным взглядом голубых глаз, от которых так и веяло скрытой угрозой. Её черты лица Мире кого-то напомнили, но она отчаянно не могла вспомнить кого именно. Девушка что-то заговорила, но музыка в ушах заглушила вообще все слова. Когда Слава переспросила, то лицо её собеседницы перестало нахально улыбаться и уже злостью проговорила, выдёргивая наушник из её уха. — Я сказала, чтобы ты подняла свой очаровательный зад с моего места и свалила нахуй отсюда! — хриплый голос заставил Миру опешить. Она встала, постепенно осознавая смысл слов, и почти с яростью и вызовом выдала: — Могла бы и повежливее. Девушка с ухмылкой подняла свой взгляд на Миру, когда та забирала свои вещи. Стоящие рядом девчонки повторили жест своей подруги. — Повежливее тебе мамка твоя будет говорить, поняла? Спорить сил не было, поэтому Слава просто отошла от парты. За их перепалкой наблюдал весь класс. Кто-то даже прихлопнул в ладоши после последних слов своей одноклассницы. Повсюду послышались громкие комментарии: — Что? Не привыкла к такому? — засмеялась пышногрудая девушка с первой парты — Эй, садись ко мне, будет весело! — подозвал её какой-то парень с последней парты уже первого ряда. — Что ты тупишь так жёстко? — Не строй блаженную из себя — ЧМОшно выходит. Мира, закусив до крови губу, прошла к тому парню, что звал её, не желая снова терпеть унижения от чужого занятого места. Так хоть позвали. Вероятно, от всех этих слов за последнюю минуту, она точно покраснела, но главное, что не заплакала, как решила девушка. Вскоре вошла учительница. Но, как и предполагала Мира до этого, никто не то что не встал с места, но и не прекратил разговоры. Все продолжали заниматься своими делами. Только после громкого хлопка книгой по столу в классе наступила тишина. Историчка начала свой урок с переклички. — Мирослава Рахманова? — недоверчиво прочла женщина пятидесяти лет. — Да, это я — О, ты новенькая, — без особо энтузиазма заявила она. — Меня зовут Ольга Григорьевна. Она прошла Миру в списке достаточно быстро, не уделяя особого внимания глупым вопросам «Откуда ты к нам пришла?», «Чем любишь заниматься в свободное время?» и тому подобное, за что девушка почти благословила её. Достаточно её уже сегодня общественного внимания. Дальше урок проходил монотонно и бессмысленно. Никто не слушал, что говорила училка у доски. А говорила она мягко говоря мало чего полезного. Просто зачитывала страницы учебника. В лицее Мира была отличницей и прекрасно знала эту тему, она могла бы даже лучше её самой рассказать о феодальной раздробленности на Руси. «Но знания здесь, как видимо, никому не нужны», — промелькнула в её голове мысль. Остальные даже тетради для приличия не открыли. Кто-то продолжил сон, прислонившись щекой к парте, кто-то тупо засел в телефоне, девчонки шептались меж собой о чём-то, парни, которые сидели спереди неё, вместе с её соседом обсуждали очередную пьянку и пересылали друг другу видео с какой-то голой и набуханной, по их словам, девкой. Весь урок Мира ощущала на себе взгляд этой девушки, как стало понятно из переклички, Кристины. Её глаза не оставили незамеченными не одно телодвижение новенькой. А сама же Мира думала, кто такая эта Кристина. Она где-то её уже видела, но не помнит где. В такой же обстановке прошло ещё три урока, пока на пятом, на никому ненужном ОБЖ, где все говорили в полный голос, не стесняясь, а сам учитель сидел в телефоне, поставив какой-то фильм на проекторе, Кристина не засмеялась слишком громко. Тогда-то до Мирославы и дошло, откуда она знает эту девушку. Два года назад на дне города, когда Слава гуляла со своими подругами, они встретили Кристину с компанией пьяных подростков. Да что скрывать? И сама Мира была далеко не трезвой. Точно её уже не вспомнить, кто и что сказал, но они с Кристиной буквально сцепились вместе. Это был первый раз, когда девушка напилась. Она не чувствовала боли, просто в один миг её накрыла темнота. А очнулась она уже в больнице со сломанной рукой и множеством синяков и ушибов. От воспоминания рыжеволосая поморщилась и обречённо легла на парту. Желание учиться здесь с каждой минутой пропадало всё больше. Вдруг её кто-то приобнял за плечи. Нагло и слишком смело. Когда Мира подняла глаза, то столкнулась с сальным взглядом своего соседа по парте. — Ну ты чего, малая?? Скучно? Нам тоже, — два парня спереди, что все уроки были повёрнуты к нашей парте, согласно кивнули. — Если хочешь, то можешь сегодня к Димону на хату с нами ехать. Пустая квартира, весёлые друзья, алкоголь, м? Познакомимся поближе. Его рука, намекая на скрытый смысл фразы, спустилась ближе к её талии, на что Мирослава скинула лапу нахальца Серёги, как звали его одноклассники. — А я не вижу, с кем можно познакомиться, — усмехнулась она, наблюдая за побагровевшим лицом. — Не строй из себя недотрогу, дура. Здесь не для кого ломаться. Или ты только за деньги на богатые шмотки даёшь? Чё я не прав что ли? Парни гулко заржали, привлекая внимание даже давно забившего на урок учителя. А девушка почти было задохнулась от возмущения. Такого ей ещё никогда не говорили. — Ой, слушай, отъебись от меня! Тебе всё равно бы денег не хватило. К счастью выслушивать ответ ей уже не пришлось: прозвенел звонок с урока и Мира выбежала из класса, торопясь на следующий урок английского