Твоя младшая сестра: Я давно в тебя влюблен

Первое ноября Коля улетел вчера в Москву. На самом деле, прощаться с ним было не так сложно, как мне изначально казалось. Я была уверена, что мы продолжим поддерживать наше общение даже на расстоянии. Ну… Как сказать… На самом деле, все намного проще. Через пару дней я собиралась переезжать туда, но сказать об этом окончательно Арине и Давиду не решилась. Ладно, не только Давиду и Арине я об этом не сказала. Об этой новости никто не знал, кроме Коли и Ники, которая живет в Москве. Девушку моя новость обрадовала. Она визжала мне в трубку, что это замечательная новость. Даже сказала, что мне не стоит искать квартиру, она спокойно примет меня у себя на то время, пока я не встану на ноги. Мне было приятно, что Ника позволила мне пожить у нее. Я была рада, что первые свои дни в Москве не буду одна. Светловолосая отменила все свои планы не ближайшую неделю, чтобы встретить меня и помочь немного освоиться. Пообещала сводить меня в разные интересные места, а еще пообещала познакомить меня с парнем, с которым у нее, кажется, все серьезно. Именно с этими мыслями я и провожала Колю. Знала, что через пару дней мы встретимся вновь. Он, кстати, тоже захотел встретить меня из аэропорта, но я отказалась, сославшись на то, что меня встретит подруга. Перед его отлетом я также устроила себе выходной. Я помогала парню собирать вещи вместе с Дианой и Серафимом, которые ничего не спросили у меня про Руслана. Судя по всему, Тушенцов Мукке все рассказал сам, поэтому челкастый даже не шутил на тему моего расставания. С Русланом мы не виделись. Парень, как в первый наш разрыв (если то, что было, можно называть разрывом), пропал с радаров. Он не общается ни с Давидом, ни с Серафимом, ни с Колей. Я переживаю по этому поводу, ведь надеялась на то, что так поступать он не будет. Но Тушенцову, видимо, проще залечь на дно. Проще не общаться с теми, кто хоть как-то связан со мной. Я могу думать об этом, но не хочу. Чувство вины никуда не уходит. Оно напоминает о себе постоянно, когда я вспоминаю о темноволосом. Поэтому я занималась делами и работой. Проводила время с Колей, пока он не улетел. В общем, делала все, чтобы не думать. С Колей мы долго обнимались перед его отлетом. Он говорил о том, что будет ждать меня в Москве. Говорил о том, чтобы я всегда звонила ему, если мне нужна будет помощь. Обещал не пропадать и писать мне, когда будет возможность. А я охотно в это верила. Но если он не сдержит обещание, то вряд ли расстроюсь. Скорее, приму это как должное. Сейчас я только начала дышать полной грудью. Я была свободна, делала то, что хотела (если не брать в расчет моего брата и Арину, которые до сих пор слишком заботятся обо мне). Мне нравилась моя свобода. Нравилось то, что я ни к кому ничего не испытывала (?). Нравилось быть самой по себе. Нравилось чувствовать себя взрослой, самостоятельной. Сейчас я понимала, что не хочу отношений. Не хочу зависеть от кого-то. Не хочу испытывать эту больную любовь, от которой станет только хуже двоим. Сейчас мне хотелось зависеть только от самой себя. Хотелось прислушиваться к своим чувствам и к своим желаниям. Это утро было таким же обычным, как и все остальные. Я проснулась в одиннадцать утра, потому что больше в Питере для меня не было работы. Буквально через пару дней я должна была находиться в Москве. Буквально через пару дней я должна была жить со своей знакомой, которая ждала меня. Поэтому, настроение у меня было хорошее. Проснувшись, я тут же вскочила с кровати, вспомнив об Арчи, с которым нужно погулять. Но моего пса рядом не оказалось, поэтому я легла обратно, широко улыбнувшись. Я лежала, смотрела в потолок и совсем ничего не делала. Мне осталось пару дней до улета, а чемоданы я так и не собирала. Просто боялась, боялась реакции своей семьи, которая еще даже не догадывалась о моих планах. Но я понимала. Прекрасно понимала, что мне пора все рассказать. Я знала, что Арина будет не против, но вот Давид… Мой брат мог по-разному на это отреагировать. Мог обрадоваться, а мог и разозлиться на меня. А мне этого совсем не хотелось. Не хотелось расстраивать его. Не хотелось злить его. Я лежала так какое-то время, не шевелясь, но мой телефон зазвонил так громко, что мне пришлось непроизвольно подпрыгнуть на месте. Я тут же села на кровать, хватая телефон, на котором было имя «Коля». Я заулыбалась еще шире, потому что мне было приятно услышать этого человека. Я не писала первая и, тем более, не звонила, кучерявый делал все сам, а я охотно поддерживала общение с ним. И сейчас мне хотелось тут же ответить на его звонок, поэтому я тут же взяла трубку, чтобы услышать его голос. — А вдруг я сплю? — я пытаюсь звучать недовольно, но радость в моем голосе меня сдает. Но я делаю вид, что не услышала этого веселья в своем голосе. — Ну, если ответила, значит не спишь, — услышав голос Коли, мне захотелось заулыбаться еще сильнее, но я сдерживаю эти порывы внутри себя. — Спала, — вру нагло я, прикусив свою нижнюю губу. Я сажусь в позе «лотос», осматривая свои худые ноги. Кажется, что за это время, пока я не занималась спортом, я слишком быстро скинула вес. Снова выглядела излишне худой. Не так, чтобы отвратительно, но мое отражение мне не нравилось в зеркале. — Врешь? — Лида смеётся, а от этого звука у меня бегут приятные мурашки по телу. Я рада слышать голос своего друга. Рада, потому что он тот, кто всегда поднимет мне настроение. Я привязана к нему еще давно. Привязана и не хочу терять его сейчас. Мне было важно, что он пишет или звонит мне. Было важно слышать его голос, было важно понимать, что он рад слышать меня. — Вру, — я смеюсь в ответ. Не громко, но он понимает мой настрой. Я уверена, что он сейчас улыбается во все тридцать два зуба, пока разговаривает со мной. — Тебя точно не нужно встретить в аэропорту? — когда Коля спрашивает это в очередной раз, но я уже не так уверена в своем ответе. С одной стороны, мне бы хотелось, чтобы именно он был со мной, когда я выйду свободная и спокойная из аэропорта, но я уже обещала Нике, что именно она встретит меня. — А твоя девушка будет не против? — я вновь поднимаю эту тему, но говорю об этом уже с какой-то лёгкостью в голосе. Коля это чувствует и понимает, поэтому лишь по-доброму усмехается. — У меня ее нет, — спокойно отвечает он мне в ответ, — мы еще не встречаемся, — чуть погодя, добавляет парень в трубку, а я почему-то улыбаюсь в тридцать два зуба, когда слышу это, — я чувствую ответственность, не хочу, чтобы ты потерялась в Москве. — Я и не потеряюсь, — цокаю я языком, — меня же знакомая встречает, забыл? — Не забыл. Но мне не нравится, что ты называешь ее «знакомой». Мало ли она не приедет или забудет о тебе. — Коль! — восклицаю я громко в трубку, — прекрати душнить. — Я не душню, а забочусь о тебе, — поправляет меня парень, а я снова улыбаюсь. Даже смеюсь в трубку. — Я благодарна тебе за заботу, но я большая девочка, — напоминаю ему я. Теперь очередь парня хохотать. А я закатываю глаза и радуюсь тому, что он этого не видит. — Большая девочка, — проговаривает кудрявый на том конце провода, — точно, как я мог забыть, — подтрунивает надо мной мой друг, а от таких шуток мне не становится неприятно. Коля шутит надо мной по-дружески, не обижая меня своими словами. Кажется, что он вообще не хочет обижать меня. Я отвыкла от чего-то подобного. Отвыкла от того, что меня не хотят задеть колкими шутками. С ним я могу расслабиться. — Смеешься надо мной? — я делаю вид, что мне не нравится его шутка. Голос звучит недовольным, но парня это ни чуть не заботит. — Смеюсь, — честно отвечает он мне, — а как над тобой не смеяться? Как это сейчас называется… Я ловлю с тебя кринж. — Коля! — вновь одергиваю я его, даже шлепая ладонью по своей кровати. Парень вновь смеётся, а от этого смеха по моей спине бегут мурашки. Я не могу злиться на него, его смех заражает. Я невольно начинаю смеяться вместе с ним. — Ладно, — сдается парень, — больше никаких шуток над тобой. — Точно? — я прищуриваюсь, не доверяя его словам. — Ага, — отвечает мне Коля, — как можно смеяться над большой девочкой? — и снова смех. Я опять цокаю языком, делая это как можно громче, чтобы он слышал, — ладно, я больше не шучу. — Угу, — делаю обиженный голос, а сама поднимаюсь с кровати. Разговаривая с Колей, я вновь могу чувствовать прилив сил. Мне хочется чем-то заняться, а не сидеть, сложа руки. — Дарин. — Что? — Тебе стоит рассказать обо всем Давиду и Арине, — черт. Он прав. Прав, блять. Я постоянно пыталась откинуть это дело на другой день. Боялась реакции, не хотела, чтобы меня отчитывали. Я вздыхаю, громко вздыхаю, показывая тем самым, что мне совсем не хочется это делать, — не веди себя, как ребенок, ты взрослая девочка, — напоминает Коля мне насмешливым голосом. Да, я взрослая девочка и должна сделать это сегодня же. — Я поговорю с ними, — отмахиваюсь я от парня, проходя к двери из комнаты. — Когда? — Сегодня. — Точно? — парень явно не верит мне, но я пропускаю это мимо своих ушей. — Точно, — словно ребенок, обещаю я своему другу, — тебе поклясться на крови или что? — Было бы ахуенно, — смеётся в трубку кудрявый, расслабляясь, — можно еще поклясться на мизинчиках. — Опять издеваешься надо мной? — посмеиваясь, спрашиваю я. — Немного, — опять искренний ответ. Мне легко разговаривать с ним. Я чувствую между нами эту связь, которую сложно объяснить. Словно он понимает меня без слов. Он всегда понимал меня без слов, — я, кстати говоря, уже соскучился. — Соскучился? — глупо переспрашиваю я. Видел бы он сейчас мое лицо. Я была похожа на хищницу, когда услышала эти слова. Быстро облизала свои губы. Был бы он тут… Я бы игриво стрельнула своими глазками. Наверное, хорошо, что он в Москве. — Как можно не скучать по своей подруге? — Действительно, — я скрываю тот факт, что слово «подруга» мне не совсем понравилось. Складывается ощущение, что он постоянно пытается напомнить нам двоим о том, что это только дружба. Но мне не нужно об этом постоянно напоминать, я прекрасно об этом помню. — А ты скучаешь? — и его голос звучит так, словно Коля ребенок, который боится услышать «нет». — Нет, — вру я. Даже голосу придаю больше уверенности, чтобы узнать, как кучерявый отреагирует на эти слова, — как я могу скучать по другу? — Бля, — выдыхает он, — сказать тебе кое-что неприятное? — Насколько неприятное? — я даже настораживаюсь, пытаясь понять, будет ли он сейчас шутить. — Про Руслана и тебя, — и я замираю. Это больная тема. Все еще больная. Мне кажется, она будет такой для меня до тех пор, пока Руслан вновь не появится в нашей компании. — Ну? — я прочищаю горло, пытаюсь скрыть истинные эмоции за своей маской. Сама подхожу к зеркалу, поправляя свою челку, которая так нагло лезет мне в глаза. — Ты иногда напоминаешь мне его, — ничего нового я не услышала. Я знаю, что я взяла от него кое-какие фишки. Научилась скрывать эмоции, научилась шутить также, как он. Это я с лёгкостью могу признать. — Я должна была сейчас заплакать? — кажется, что я сама не замечаю того, как грубо отвечаю Коле. Кидаю взгляд на свое лицо, которое тут же стало каким-то злым, а глаза такие ядовитые, что от самой себя бегут мурашки. — Нет, — спокойно отвечает мне Коля, — и обидеть я тебя не хотел, — добавляет он, а я лишь вздыхаю. — А я и не обиделась, — и я правда не обиделась на эти слова. Ни капли. — Созвонимся вечером? — предлагает он мне, чтобы сменить тему разговора. Видимо, он чувствует, что я излишне напрягаюсь. — Во сколько? — я тут же выдыхаю, снова натягивая легкую улыбку на лицо. — Часиков в двенадцать, к примеру? — А чего так поздно? — удивляюсь я. Дверь в мою комнату тихо открывается и я вижу голову Арины, которая осматривает мою кровать, не сразу замечая того, что я стою у зеркала. Она держит в руках Арчи, у которого мокрые лапы. Я и не услышала, как они зашли в квартиру, что очень странно. — Я с девушкой провожу день, — и я слышу его счастливый голос. Я замираю, прикрываю глаза на пару секунд, чтобы собраться с нужными силами. Мы друзья. Просто друзья. — С той самой? — я вновь сдерживаю свои эмоции внутри. Коля даже не поймёт, что эти слова меня как-то задевают. А Арина замечает это, потому что смотрит на меня. Даже щурится, пытаясь понять о чем и с кем я говорю. Пес в ее руках дергается для того, чтобы спрыгнуть и подбежать ко мне, но темноволосая этого не замечает. А может просто не хочет замечать. — Да, — я чувствую, как он расплывается в улыбке, а я прикусываю свою нижнюю губу с силой, чтобы не чертыхнуться в слух. — Поздравляю, — спокойно, слишком спокойно говорю я, — тогда созвонимся в двенадцать, — соглашаюсь с ним я. На самом деле, говорить с ним мне резко перехотелось. Почему-то чувствую легкую обиду где-то в груди, хотя понимаю, что это ненормально. — Спасибо, малышка, — это «малышка» так говорит только он. С такой нежностью, с таким трепетом в голосе, — давай, я пойду. Расскажи Давиду и Арине о своем переезде, — напоминает мне напоследок Коля. — Обязательно, — недовольно отвечаю я, — пока, — я скидываю звонок, а потом кладу телефон на тумбу. Я поворачиваюсь к Арине, которая только сейчас опускает Арчи на пол. — С кем говорила? — и как только я хочу ей ответить, — стой, дай угадаю, — она улыбается так ярко, что даже мне становится не по себе, — с Колей? — И как ты угадала, — бормочу я, присаживаясь на корточки. Арчи облизывает мои руки, задорно виляя своим хвостом. *** Вечером мы всей компанией собираемся у нас в квартире. Не хватает только Коли и Руслана. Тушенцов продолжает игнорировать звонки всех своих друзей, что очень тревожит Давида. Я невольно вспоминаю о тех моментах, когда нам пришлось поехать к нему домой, чтобы понять, что с ним все нормально. Кажется, что это было так давно. Мы сидим на кухне, у меня на руках лежит Арчи. Пес мирно спит, несмотря на то, что мы ведем себя достаточно громко. Я смеюсь, когда Саша в очередной раз разливает на себя стакан с пивом. Его белая мятая футболка тут же становится мокрой и он едко чертыхается, отставляя кружку на стол. Арина закатывает глаза, пытаясь сдержать улыбку. Давид цокает языком, а потом мы переглядываемся. Мой брат все также напряжен, хоть и старается не показывать этого. Он то и дело смотрит в свой телефон, проверяя свои сообщения. Судя по всему, Тушенцов ему так и не ответил. — Давид, — зовёт его Серафим, который сидит рядом со мной, — че ты такой дерганый? Заебал уже, — Диана поддерживает своего парня кивком головы. Она кладет свою голову на его плечо, приобнимая его за локоть. Я наблюдаю за тем, как горят глаза Мукки, когда он оборачивается на нее. — Нихуя, — отмахивается мой брат от вопросов своего друга, хмуря недовольно свои брови. Арина плотно сжимает губы, когда смотрит на своего мужа, но ничего не говорит ему. — Колись, давай, — Саша поддерживает Серафима, кидая взгляд на Давида, — че случилось? — вопрос глупый. Мне кажется, что все понимает, что именно происходит с моим братом и почему он такой напряженный. Я молчу, медленно поглаживая Арчи. Сегодня я не пью, потому что пытаюсь собраться с мыслями. Мне хочется выпалить вот так, что я собираюсь улетать, но не решаюсь. — А вас че, не беспокоит, что Рус пропал к хуям? — я замечаю, как он бегло смотрит на меня, наблюдая за моей реакцией, но я не подаю и вида, что меня хоть как-то тревожит это. Я спокойна, расслаблена. Сижу с ними и пью чай с лимоном. Саша замолкает, видимо, понимает, что сейчас ему лучше не говорить. — Беспокоит, — отвечает Серафим, — но ты знаешь Руса. Если он не хочет с нами общаться пока, то нет смысла его доебывать сообщениями, как телка, — Давиду эти слова не нравятся, я вижу, как что-то меняется в его взгляде. Арина успокаивающе кладет свою руку на плечо мужа и тот сразу расслабляется. — Почему он не отвечает? — интересуется светловолосый. Все за столом хмурятся, кидая на парня недовольный взгляд. Кажется, что все в курсе, но Саше, как и всегда, все нужно объяснять. — Спроси у Дарины, — кидает Давид, а я напрягаюсь. Боже, почему он всегда все так усложняет? Саша, когда слышит мое имя, сразу смотрит на меня, вопросительно приподнимая одну бровь. — Ты же знаешь, что мы расстались, — пожимая плечами, отвечаю я. — Так сколько времени уже прошло, пару недель точно. — А поговорили мы нормально только пару дней назад. — Хотите сказать, что Рус будет пиздострадать из-за расставания с Дариной? — парень удивлённо вскидывает брови, тыкая в меня своим длинным пальцем, — без обид, Дарин, просто Русик не такой чел. — Ага, — усмехнувшись, проговаривает Серафим, — чувак, ты, видимо, его хуево знаешь, — я сжимаю губы в тонкую линию, не желая вообще что-либо говорить еще. Но я чувствую взгляд Давида на себе. Недавно он говорил, что примет мой выбор, а сейчас обижается на меня из-за того, что Тушенцов не отвечает. И, конечно же, во всем виновата я. — А ты звонила ему? — интересуется следом Саша, игнорируя слова своего друга. В ответ я только отрицательно качаю головой, — а почему? — Потому что они расстались, долбаеб, — не выдерживает Диана. Девушка буквально на глазах раздражается, хотя до этого сидела смирно. Но светловолосый не понимает такого объяснения. — И че? Вы на хуевой ноте расстались? — Нет, — тут же отвечаю я, отрицательно качая головой. — Так может… Тебе нужно позвонить? — я об этом даже не задумывалась, но, честно говоря, не думаю, что Руслан захочет отвечать мне. Но Давиду, кажется, эта идея нравится. Парень распахивает свои глаза, улыбаясь. А я тут же напрягаюсь. — Мне? Зачем? — я пытаюсь выглядеть глупо, будто, действительно, не понимаю для чего мне это делать. — Я не думаю, что это хорошая идея, — вставляет свои пять копеек Арина, замечая, как я напрягаюсь. — Я тоже, — поддерживает ее Диана, кивая головой. — Вы долбаебы? Давид, хорош так улыбаться, — защищает меня (вау) Серафим, — нахуй это делать? — Бля, — вздыхает мой брат, — Дарин, позвони Русу при нас, — я иду в отказ. Не хочу. Он не слышит свою жену, не слышит своего друга и его девушку, — заебала. Если ответит, дашь трубку мне, — мне не нравится вся эта идея, если честно, но я сдаюсь. Я уверена на все сто процентов, что Руслан мне не ответит, поэтому достаю телефон из кармана домашних штанов. Я чувствую, что на меня смотрят все, сидящие за столом. Я быстро нахожу его имя в записной книжке и нажимаю на звонок. Сразу ставлю на громкую, укладывая телефон на стол. — Не думаю, что он мне ответит, — честно говорю я свои мысли, — если он вам не отвечал, то мне тем более не станет, — и я правда верю в эти слова. А зря… — Барби? Че случилось? — он берет трубку, а его голос… Он точно не трезвый. Я распахиваю в удивлении глаза, а в душе что-то неприятно колит. Чувство вины… Я глотаю ком в горле, надеясь, что кто-то из ребят скажет ему что-то. Но они все молчат. Кажется, тоже удивлены, что Тушенцов так быстро мне ответил, — если ты решила помолчать в трубку, то это хуевая затея, пока, — его язык заплетается, а я прикусываю губу. Блять. — Подожди, — отвечаю я ему, хватая телефон со стола. Мысленно я уже послала всех сидящих за столом четыреста раз. — Че? — он груб. Недоволен тем, что я ему позвонила, но, сука, ответил мне. Я смотрю на Давида, который меняется в лице, слыша его голос. — С тобой все в порядке? — спрашиваю я, глупо хлопая своими глазами. — Не говори мне, что ты из-за этого решила мне позвонить, — усмехаясь, отвечает мне темноволосый. Я замечаю, как Арина и Давид встревоженно переглядываются. Кажется, что они все понимают. — Ты пропал, — спокойно говорю я в трубку, — все переживают. — Я не пропал. Я тусуюсь и отдыхаю, барби, — я не могу с ним говорить, потому что понимаю, что он не в обычном алкоголем опьянении. Но… надеюсь, что мне кажется, — это все? — Нет, — и я вдруг понимаю, что это хорошая возможность признаться во всем и сразу, — я улетаю в Москву жить, Руслан, — в этот момент я смотрю на своего брата, который замирает. Арина охает, прикрывая рот ладонью. Все смотрят на меня, а Тушенцов молчит мне в трубку, — хотела просто сказать тебе об этом. — Ахуенная новость, — с сарказмом отвечает он мне, — хоть раз в жизни ты решила сказать мне правду, а не скрывать ее. Похвально, барби, — чувствую себя паршиво. От чего-то мне хочется рыдать, но я глотаю эти слезы, держа себя в руках. Вернее, стараюсь держать себя в руках, — когда улетаешь? — Через три дня, — признаюсь я. — Ебать, — слышу я от Давида, который тут же встает со стула, хватаясь за пачку сигарет, — Согласен с Давидом, — видимо, Руслан слышал голос моего брата, — ебать, барби.