Последний враг

— Ну здравствуй, Том, — без особого удивления сказала девочка, с любопытством разглядывая очень даже симпатичного старшекурсника, почти нормального, почти приятного. Она никак не могла понять, что такого могло произойти, чтобы этот приятный парень превратился в ужасное чудовище, а затем и вовсе стал отвратительной тенью, с которой ей довелось столкнуться в прошлом году. Тут как говорится: все же было нормально, куда он так покатился?! — Не смей называть меня дурацким именем моего папаши-магла! — яростно прошипел парень и дремлющий василиск приподнял голову, но получил тяжелым ботинком по глазнице и покорно улегся обратно. Том Реддл скомкал и выбросил пергамент и потянулся за уже знакомой Алане тетрадкой, по поверхности которой теперь задумчиво блуждали призрачные синие огоньки. — Ну, так и ты не называй меня тем глупым прозвищем, которое наверняка подарил мне мой отец, — спокойно парировала девочка. Страха в ней не было нисколько, а потому она осторожно погладила василиска по туго свернутому кольцу хвоста и уселась на подоконник, подобрав под себя ноги. Холодно здесь не было, только клубы прозрачного пара почему-то вырывались изо рта при каждом вдохе и слове. — И как же тебя называть? — Я — лорд Волдеморт, — Том начертил в воздухе огненные буквы «Том Марволо Реддл», и затем перемешал их, образуя фразу, которую боялись произносить все маги и ведьмы Британии. — Стоило заморачиваться с красивым именем, — невольно фыркнула Алана, — чтобы в итоге все всё равно упоминали о тебе «Сам-Знаешь-Кто». Ну навроде «сам-знаешь-что, о чем не принято упоминать в приличном обществе». Том Реддл смотрел на Алану, и в глазах его разгоралось алое бешенство. Впрочем, девочка нисколько не боялась своего опасного собеседника, даже в глубине той субстанции, что должна была называться осколком души, маленькая ведьма чувствовала себя полноправной хозяйкой. Она не желала трепетать перед Реддлом, не искала его сочувствия или понимания, и ей даром не сдались все те силы, которыми он наверняка мог бы пообещать поделиться. Алана вспоминала услышанный и увиденный разговор в кабинете директора, и в голове у нее зарождался очень интересный вопрос. — Почему ты натравил на Миртл василиска? — спросила она, хотя как раз это ее интересовало не слишком сильно. Девочке просто требовалось время, чтобы немного подумать, и Реддл охотно ей это время предоставил. — Она меня раздражала, — ответил он, легкомысленно пожав плечами. — Постоянно таскалась за мной тайком, пока я этого не видел, а еще постоянно ныла, жаловалась и рыдала. Притворялась, что ей очень тяжело, изо всех сил старалась показать, как она несчастна. Вот я и показал ей, что такое настоящее несчастье. — Я думала, ты скажешь просто: она оказалась не в то время и не в том месте, — улыбнулась Алана. — Трудно представить, что для тебя это было личным. Кстати, директор ведь говорил, что нападений было несколько, ты нападал на кого-то еще? — Все грязнокровки боялись высунуть нос из своих гостиных! — самодовольно ухмыльнулся Реддл. — Никто не путался под ногами, никто не мозолил глаза, стоило мне только окаменить двух-трех человек с разных факультетов и напомнить старинную легенду. Жаль только, что самому Салазару Слизерину в свое время не пришло в голову разобраться со всяким мусором в школе так же, как это сделал. — Наверное, это произошло потому, что Салазар Слизерин был куда мудрее и сильнее, чем ты… — насмешливо протянула девочка и, охваченная неожиданным порывом вдохновения, воскликнула: — Лондон бомбили! — Что? — спросил Том, но это был скорее эффект внезапности, чем незнания. Кончики его пальцев крупно задрожали, и староста вцепился руками в наросты на голове василиска. Девочке оставалось только надеяться, что он сейчас — точно такой же фантом, как и она сама, а сам король змей преспокойно охотится на пикси в новом убежище. Хотя нет, Алана подумала, что вряд ли бы хитрые феи поселились бы во владениях своего хищника. Так что скорее всего, вся развеселая компания сейчас мирно водила хороводы вокруг огроменного дерева, тянущего роскошные ветви прямиком от наполненного кристально-чистой водой бассейна. Вокруг летали светящиеся семена, а молодой четырехлистных клевер мерно шелестел под ласковыми прикосновениями теплого ветра, которого в том месте просто не могло существовать. В голове девочки возникла мысль о том, что было бы очень неплохо сотворить еще хоть раз нечто подобное, однако теперь она не была способна даже на самое мелкое и незначительное колдовство. Что ж, раз дело обстояло именно так, приходилось разбираться во всем иными способами, и отступать Алана не собиралась. — Когда ты отправился в Хогвартс, Лондон бомбили, не так ли? Ты пропустил это, но знал из писем, был вынужден возвращаться в приют и видеть все то, что творилось в городе, — быстро говорила Алана, лихорадочно наблюдая за реакцией Тома. — А в школе было тихо, спокойно и весело, и ты никак не мог объяснить своим однокурсникам и друзьям из Слизерина, почему тебе так не хочется покидать Хогвартс на Рождество. — Хорошая догадка, — ухмыльнулся Том, — только все это происходило, когда я учился на третьем курсе, но уж никак не на шестом. И потом, мои друзья прекрасно усвоили, что рождественские каникулы и предпочитал занимать под подготовку к грядущим экзаменам и свои исследования. Поверь мне, никто бы даже не посмел задать мне тот унизительный вопрос, о котором ты сейчас думаешь. — К шестому курсу ты просто нашел способ отомстить, недоступный тебе ранее. Ты разгадывал древнюю легенду, искал древние заклятия, но твой страх рос, и ты никак не мог от него избавиться. Именно поэтому ты просил директора школы позволить тебе остаться в школе на лето: ты боялся, что тот кошмар застанет тебя, боялся, что можешь погибнуть, больше всего на свете ты боялся смерти и пытался выжить всеми силами и средствами. И именно поэтому ты захватил василиска и расколол свою душу убийством, хотя издеваться над студентами, запугивая их, тебе нравилось гораздо больше. Я не понимаю только, почему ты обратился против маглорожденных, когда чистокровные, те, которым никогда не грозила такая опасность, которая нависала над тобой, должны были вызывать в тебе любую ярость… Почему грязнокровки, Том? — Если хочешь, можешь думать, что они подходили под легенду, — равнодушно отозвался парень, хотя угроза в его глазах достигла своего пика. Реддл пришел в бешенство, он с трудом сдерживал себя, но Алане очень было нужно, чтобы эту черту он пересек. — И потом, кто тебе сказал, что я не обратился против чистокровных? Одно то, что я успешно правил ими, говорит о моей победе. — Правил? — насмешливо протянула Алана. — Да все твои подданные бросили тебя, попытались стереть все упоминания о твоем существовании сразу же, как ты исчез. Ты неудачник, ты никому и никогда не был нужен, да ты даже сам себя и то кинул, когда запугал половину школы, убил девочку, виновную только в том, что случайно оказалась на твоем пути, а потом узнал, что никто не собирается оставлять тебя в Хогвартсе только потому, что ты сам в ней наворотил. Сидел бы спокойно, ходил бы на занятия, как все нормальные студенты. Возился со своими слизеринцами и их идеями о том, насколько они велики и прекрасны… О, поверь мне, эти идеи на всех факультетах гуляют, по-другому никак… — Заткнись, — медленно и очень тихо сказал Том, в его волосах принялись посверкивать искры, воздух вокруг сгустился и потемнел, а со стороны коридора послышались медленные шаги. Незваных гостей было двое, мальчик и девочка. Они никуда не торопились, но Алана знала наверняка, что совсем скоро они оба окажутся именно здесь — там, где все и началось. — О, ты бы ни за что не стал меня слушать, если бы я не была для тебя кем-то вроде привидения, — усмехнулась Алана, — ты бы и меня попробовал бы убить, точнее, один раз твоя вторая часть попробовала это сделать, только проиграла. Поэтому не я здесь, а ты для меня — жалкое, бессильное привидение, способное только скрежетать зубами. Ты должен был понять это раньше, ты и тетрадку это создал с фальшивыми, точнее, подстроенными воспоминаниями только для того, чтобы оправдать себя. Чтобы не принимать одну простую правду: если бы ты сдержал свой гнев, если бы не отправился искать василиска, если бы не убил Миртл, директор Диппет позволил бы тебе остаться в Хогвартсе на все лето. Ты занимался бы своими исследованиями, блестяще сдал бы экзамены, и тебя с радостью приняли бы в школу преподавателем. Защита от темных сил, не правда ли? Ты смог рассказывать детям о том, как могущественны, притягательны и многогранны эти самые темные силы, и как непросто совладать с ними… — Заткнись!!! — Реддл уже рычал, и Алана больше не могла сделать ни единого вздоха. Дверь в туалет медленно приоткрылась, и внутрь заглянули второй Том Реддл, неотличимый от первого, и Миртл, которая робко держалась за краешек рукава своего спутника и с ужасом поглядывала на неподвижно лежащего василиска. Тот на мгновение приоткрыл мутный желтый глаз, а затем закрыл его снова. — Хогвартс стал бы твоим домом, тем, о котором ты так долго и жадно мечтал. К тебе бы прислушивались, тебя бы уважали, все дети, в том числе и тех самых чистокровных, оказались бы под твоим влиянием. А потом ты бы сам решил: или сменять Дамблдора на его посту, или двигаться к посту министра магии. Все оказалось бы в твоих руках, и ты вышел бы победителем. А так ты превратился в жалкий призрак, бессильный и бессмысленный, в то время как твоя вторая половина давным-давно бесславно исчезла. Ты даже воскресить сам себя не можешь, потому что тебя не существует. Теперь должен был грянуть гром, и он не заставил себя долго ждать. Непроглядная тьма закрыла помещение, и Алана утратила способность видеть, осязать, слышать — хоть как-то чувствовать происходящее. В ответ на это внутри девочки поднялась горячая волна, яркая, живая — она раскрасила все вокруг в призрачно-синий, высветив фигуры второго Тома и Миртл. В Алане бурлила жалость и печаль, глубокая, неумолимая. Она сама прочувствовала каждое произнесенное слово и поняла, насколько глупой получилась жизнь того, кто считал себя Волдемортом, и насколько другой она могла бы быть, прояви он хоть немного выдержки, терпения и рассудительности. С другой стороны, Алана никак не могла успокоиться из-за прилива злобы, черной, ядовитой. Жизни стольких магов, ее родителей, близких, ее сама оказались перемолотыми в обычной человеческой глупости и обиде. И теперь то, что отравило целый мир одним своим существованием, точнее, часть того вновь готовилось заняться прежней работой: управлять василиском и убивать с его помощью студентов, захватывать и подчинять себе умы, сеять тьму. Оно не должно было существовать, ни при каких условиях. Девочка чувствовала, что могла бы уничтожить беснующего монстра одним своим желанием. Откуда в ней появилась такая уверенность, она и сама не знала, просто смотрела на то, что осталось от ее злейшего врага, разобранного на мелкие составляющие, и готовилась крепко сжать руку в кулак, навсегда уничтожая потайное пространство дневника, а заодно и его обитателя. Лишь испуганное выражение Миртл и то, как она цеплялась за рукав мантии Тома, цеплялась, несмотря ни на что, останавливало ее от последнего жеста. — Это то, что он потерял навсегда в тот вечер, когда погибла девочка, — тихий шепот подсказкой влился в уши Аланы, заставив ее вздрогнуть и обернуться. Вокруг предсказуемо никого не обнаружилось, но для юной ведьмы не стало секретом, кто именно пожаловал к ним в буквальном смысле на огонек: голос принадлежал загадочному нечту, которое проигнорировало все прошлые попытки Аланы пообщаться, но почему-то явилось прямо сейчас и прямо сюда. — Что он потерял? — без особого интереса спросила девочка, потому что догадывалась об ответе и сама. — Человечность, — нечто подтвердило ее догадки и с интересом добавило: — Я решил, что следует тебе дать возможность решить, что сделать с ним. Что бы ты ни указала, я выполню это в точности. — Спасибо, — дрогнувшим голосом произнесла Алана и с трудом сглотнула тяжелый комок в горле. Откашлялась. — Я все же думаю, что именно сейчас нам следует спрашивать не меня, а Миртл. — Мне все равно, — немедленно последовал ответ, и девочка перевела свой взгляд на несчастную студентку, которой так и не повезло вырасти, перерасти детские страдания и нехитрое горе, найти свое место в жизни, завести собственную семью и, быть может, обрести, наконец, счастье. Миртл покосилась на Тома, но отходить от него отказалась, как и не выпустила его одежды из своих рук. В глазах ее было столько мольбы и боли, что Алана не посмела продолжать настаивать. — Я хочу создать для них такой мир, в котором они оба смогут успокоиться, — сказала она, и услышала в ответ одобрительное гудение. Мир вокруг принялся распадаться на крохотные островки света и тьмы. Пятна замелькали перед глазами Аланы, ее затошнило, и она невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, то обнаружила, что сидит за своим столом перед старым потрепанным дневником, по которому уродливой лужей растекались фиолетовые чернила. Легкий черный дымок отделился от промокшей обложки и легкой струйкой впитался в лоб девочки. — Люмос! — с легким интересом сказала она и равнодушно осмотрела огонек, вспыхнувший на кончике волшебной палочки. Удовлетворенно хмыкнула. — Нокс!