Последний враг

Алана плыла в странном безвременье, наполненном не то сахарной пудрой, не то промозглым мелким инеей. Здесь не было ни холодно, ни жарко, ни страшно, ни спокойно. Здесь не было ничего, за что мог бы зацепиться взгляд, и девочке очень скоро стало скучно и одиноко. Она все вспоминала свой разговор с гигантской змеей, которая всего-навсего хотела убить ее, избавить от какого-то неведомого артефакта, сохраняющего жизнь Волдеморту. Хех! Если честно, Алана надеялась больше никогда не услышать это имя, ведь тень, напавшая на нее в прошлом году, была безвозвратно уничтожена. Золотистые искорки, которые встретили Алану в самом начале ее безумного пути, постепенно растворились, и девочке очень не хватало их тепла и поддержки. Она жалела о том, что натворила, на самом деле ей стоило бы хорошенько поговорить с тем василиском, еще раз все точно проверить, быть может, позвать на помощь. Алана так сильно оказалась охвачена отвращением от одной лишь мысли, что может носить в себе осколок чужой, враждебной ей души, что она призвала всю магию, которая только была ей доступна, сделала единственное, на что хватило фантазии в тот момент — развоплотилась. Она никогда не задумывалась о том, что же такое может прятаться за гранью, что подстерегало ее в конце пути. Даже ту мысль о том, что родители могут наблюдать за ней, помогать ей оттуда, она отметала как лишнюю и ненужную. Целая куча народа постоянно напоминала ей об этом, а больше всего на свете Алана боялась потерять свою новую семью, ту, что любила прямо сейчас, ту, что не оставила ее, когда пришла беда. И вот теперь девочке предстояло самой проверить все и узнать сакральную истину, с которой никто не желает встретиться слишком рано. — Здравствуй, дитя мое, — окликнул ее странный голос, которые не принадлежал ни мужчине, ни женщине, ни старику, ни ребенку. Он вовсе не резал слух визгливыми нотами или фальшью, но отличался такой очевидной чуждостью, что все существо Аланы пронзали крохотные мурашки. Она попыталась обернуться, но голос, казалось, звучал со всех сторон. — Не стоит так крутиться, потому что тебе не увидеть меня, да оно и к лучшему, потому что мой облик слишком непривычен для несовершенного человеческого взгляда. — Кто ты? — спросила Алана, все же поворачивая голову то вправо, то влево, никак не в силах избавиться от привычки искать взглядом собеседника. — У меня нет имени, — просто ответил незнакомец. — Меня призывают в особенные моменты, когда я становлюсь нужна, и забывают обо мне в тот же миг, как желание оказывается исполненным. Я часто оказываюсь виноватым в том, что чья-то воля воплощается вовсе не так, как этого хотел заклинатель, но моей вины в том нет, потому что человеческие дрязги для меня, как правило, оказываются слишком мелкими и непонятными, слишком примитивными и неприятными для того, чтобы вникать в них по-настоящему. Я — то, что осталось от воли твоей бабушки, Юфимии Поттер, и одновременно я — то, что стало исполнять и твои желания тоже. И я не думаю, что, дав мне определение и сумев наречь меня именем, ты заполучишь то, что желала. — Я умерла? — заинтересовалась Алана, чувствуя, что, пока это существо желает отвечать на вопросы, нужно пользоваться. — Сложно сказать, — ответило нечто. — С одной стороны, сейчас твоя семья усиленно пытается найти живую тебя и терпит поражение за поражением. С другой стороны, попробуй они найти тебя-мертвую, то потерпели бы столь же сокрушительное поражение. Ты просто перестала существовать, а на котороткое ли время, на продолжительный срок или даже целую вечность — решать пока не тебе. — Я ничего не понимаю, — пожаловалась Алана, вконец запутавшаяся из-за туманных ответов существа. Честное слово, лучше бы оно молчало, так было бы гораздо проще. — Моя семья ищет меня? Откуда ты знаешь? — Сама посмотри, — усмехнулось существо, — и да, раз уж ты задаешь мне вопросы, значит, желаешь услышать ответы. Потому думать о том, что лучше бы я молчала, с твоей стороны немного глупо. Если я даю не те ответы, которые ты хочешь услышать, это не значит, что я лгу или пытаюсь тебя запутать. Алана вспыхнула от смущения и прикрыла глаза. А когда она вновь решилась прикрыть веки, перед ней оказалось большое зеркало, за которым она могла увидеть не свое отражение, а то, что происходило в Малфой-мэноре, в школе и даже в огромном мрачном замке, над которыми летали пугающие черные тени. Девочка видела своего отца, изъеденного тревогой, видела Тео, который тихо плакал за собственным пологом, не желая делить свою боль ни с кем, даже с Драко. Девочка могла наблюдать друга в окружении Рона и Гермионы, которые все вместе сидели за книгами, стараясь обнаружить хоть что-нибудь, что могло бы помочь взрослым в поисках. Видела Снейпа, растянувшегося прямо возле своего котла, на дне которого поблескивало неизвестное зелье. Запястья Северуса были чудовищно располосованы, на лопатке, которой он обычно помешивал составы, еще можно было заметить следы крови. Девочка слышала тихий разговор трех леди о старых временах, которых Алана не помнила, и даже в этом разговоре то и дело можно было устлышать ее имя. Она видела, как леди Анабель стояла за отцовским столом, посланная забрать какую-то мелочь, и крутила в руках старую фотографию Люциуса и Аланы, на которой они вместе кружились в парке возле фонтана и были совершенно счастливы. «Найдись, пожалуйста!» — только и шептала леди, и девочка никак не могла поверить в то, что та вовсе не собиралась строить никаких зловещих планов и радоваться исчезновению Аланы. Леди Нарцисса и старый лорд Абракас, взявшись за руки, говорили о чем-то совершенно неслышном. Старик медленно склонялся к матери Драко, и выражение его лица было таким печальным, что у девочки невольно защипало в носу от подступивших слез. Леди Вальбурга кричала на Дамблдора, а затем долго стояла на коленях в своей комнате перед вышитым гобеленом с изображением двух играющих в мяч мальчишек. — Они все объединились для того, чтобы найти меня, — прошептала Алана и вдруг вскинулась. — Они сблизились только потому, что я пропала. Быть может, если меня не станет совсем, они смогут жить спокойно и мирно? Им больше не придется постоянно переживать за меня, они смогут вернуться друг к другу и сделать то, что не могли делать, оглядываясь на меня? — Это глупость, — спокойно ответило существо. — Любовь к тебе объединило их, но утрата тебя — разобщит навеки. Сейчас ты все еще можешь вернуться, и сделать так, чтобы все, увиденное здесь, повторилось, но в хорошем значении и в твоем присутствии. — Я могу вернуться? — удивленно спросила Алана и снова прокрутилась вокруг своей оси, пытаясь найти того, с кем разговаривала все это время. Безуспешно. Тогда девочка вдруг снова вспомнила о первоначальной причине, что привела ее в это место. — Василиск сказал, что я стала хоркусом, артефактом для хранения осколка чьей-то души. Это так? Где он? Если я вернусь, он снова прикрепится ко мне? Я не хочу быть с ним связанной! — Ты можешь делать все, что пожелаешь, — сказал голос. — Если ты пожелаешь вернуться, я не смогу противиться твоей воле и верну тебя туда, где ты захочешь находиться. Я поймал тот осколок души, что прикрепился к тебе. Теперь он отправился туда же, куда и предыдущий, уверено, там ему будет гораздо лучше, чем в этот раз, в это время и в этом месте. Однако я должна сказать тебе, что этот кусочек был последним, что сотворил твой злейший враг. Тот, о котором тебе рассказывал василиск, стал первым. Твой враг с помощью древнего змея убил школьницу и заключил самый первый осколок своей души в черную тетрадь, которая внезапно снова увидела свет. Тебе следует найти эту тетрадь и разобраться с ней, чтобы исключить любую возможность возвращения твоего врага. — А сколько всего осколков он сделал? — со страхом в голосе спросила девочка, представляя себе бесчисленную армию Волдемортов, злых и бешеных, как и их прототип. — В самом начале своего пути он желал расколоть свою душу на семь частей, желая достичь того, что никто не решался за всю историю существования магического мира, — ответило существо, — однако основную работу он планировал начать лишь после того, как устранит угрозу в виде тебя и твоих родителей. Он не принимал вас всерьез, лишь хотел сделать так, чтобы даже малейшая возможность, что его планы окажутся нарушенными, исчезнет. Он ошибался и проиграл везде, но так было лучше, в первую очередь, для него. — Почему ты знаешь и такие сведения? — спросила девочка, невольно попятившись назад, что сделать в отсуствие твердой опоры под ногами было очень сложно. Алана вдруг подумала, что располагать такими точными знаниями о Волдеморте, его самыми сокровенными секретами, мог только сам Волдеморт. — Я же уже сказал тебе, — рассмеялось существо, и его смех показался девочке тысячей самых разных колокольчивов, решивших зазвонить одновременно: вроде бы и мелодично, и не слишком громко, но слушать совершенно невыносимо. — Я появляюсь тогда, когда меня молят о самом важном, о сокровенном. Я прихожу на зов заклинателя и исполняю его волю. Ты должна понимать, что твой враг однажды тоже заклинал меня, хотя это сложно было назвать просьбой или мольбой. Так или иначе, я выполняю и его просьбу тоже, а душа всегда — всегда, запомни это! — мечтает лишь о целостности. — Я могу это понять, — тихо сказала девочка, и существо, как ей показалось, согласно кивнуло в ответ на эти слова. — Разумеется, ты можешь это понять, ведь первым, что ты сделала, разбившись на мириады осколков, собрала себя обратно. Свой волшебный дар не забыла, молодец, я старался, собирая его для тебя из мелких пожеланий и устремлений. Получилось неплохо, я так считаю. — Зачем мне этот волшебный дар?! — взвилась Алана. — Мне от него только одни проблемы! Я всем доставляю проблемы, а еще никому на самом деле не нравится, когда я колдую что-то, что не могут все остальные. Маги способны только ананасами плясать, а я способна творить такие вещи, конечно, никто меня за это не любит, все хотят воспользоваться! Может, ты отнимешь у меня этот дар? Честное слово, так всем будет только лучше… — Мудрые говорят: больше всего на свете следует бояться своих желаний. Ты растроена, я понимаю, поэтому ты хочешь, чтобы я отнял у тебя то, чем ты втайне гордишься. Ты довольно долго сотрясала мое вместилище своими нелепыми просьбами, претензиями и угрозами, а потому я пробудилась от своего короткого сна и снова взялось за перо. Ты оказалась здесь, Алана Поттер, лишь потому, что сама не можешь понять, чего на самом деле желаешь. Что ж, в этом я готово помочь тебе. Если ты говоришь, что твой дар — такое зло, от которого этот мир следует избавить, забери все, что сделала им? — Что значит, забери? — опешила Алана, не ожидая такого поворота. — То и значит. Отними у своих названых отца и деда здоровье, которое даровала им, разрушь волшебные сады Малфой-мэнора, уничтожь всех волшебных существ, что прилетали к тебе за помощью, сотри до основания всю магию, которую ты щедро рассеяла по миру, верни в опасность всех до единого единорогов — и тогда, так и быть, я подумаю, куда можно деть твой волшебный дар. — Я… — растерялась Алана. — Нет, я не хочу менять ничего из того, что уже сделала ранее. Я просто хотела бы, чтобы моя магия перестала уничтожать то, что я не хочу, перестала атаковать меня, чтобы мне не пришлось постоянно бояться, чтобы Драко и Тео да и все остальные не носились за мной постоянно с лекарствами. Я просто хочу побыть немного обычной. — Что ж… Ты знаешь, что любые чары имеют свою обратную сторону. Никто не берется из ниоткуда и не девается в никуда, это важнейший закон, который вам приходится изучать в своих классах. И недаром. Я исполню твою волю тогда, когда смогу, и не обещаю, что это будет самый подходящий момент из всех. Что же касается платы… Я хочу, чтобы ты нашла тех двоих, кому твоя помощь может пригодиться, тех, кого ты никогда не видела и не знаешь в лицо, но тех, чья кровь тебе знакома. Я уверен, что ты с легкостью сможешь исполнить мое желание, после чего я постараюсь выполнить твое. Видишь, в этом мире каждый ищет свою выгоду, но это вовсе не означает, что мир наполнен лишь злом, от которого нужно бежать и прятаться. Счастливо! Существо исчезло, а Алана устроилась перед большим зеркалом и долго наблюдала за собственным поведением в течение последнего времени, а потом находила его капризным и отвратительным, покрывалась густой краской и обещала себе немедленно выпросить прощение, вот сразу как проснется! В какой момент Алана проснулась от странных грез, она сказать не могла. Просто вскочила с гладкого теплого камня и, не удержавшись, тут же полетела вниз. Мощный рывок заставил девочку остановиться. Ошарашенная, она замерла перед клыкастой мордой василиска, который говорил ей, словно бы ни в чем не бывало? — Я мог бы разобраться с твоей проблемой, не убивая тебя, я специально учился этому очень долго, вот только ты… Ты, кажется, разобралась со своей проблемой сама. Алана нервно хохотнула, и ее вновь накрыла темнота, на этот раз не предвещавшая никаких неприятностей.