Клуб Оленя

Командор Райнштайнер смотрел на папку с делом и думал. Единственные неотработанные версии вели в клуб Оленя, а туда не получалось ни подбросить жучок, ни послать сотрудника. Эксклюзивный БДСМ-клуб для избранных принадлежал Савиньякам, отставным силовику и сб-шнику, и охрана и проверка желающих пройти в клуб велась на высшем уровне. Обучающие тренинги для новичков проходили раз в полгода, и сумевший записаться на курс капитан Давенпорт не сдержал свои представления о допустимом поведении в отношении прекрасных дам, полез защищать какую-то рыжую девицу, и был изгнан. Ждать еще пять месяцев было нельзя, серийный маньяк уже замучил до смерти пятерых проституток. Единственным способом попасть в клуб было приглашение кого-то из членов клуба либо владельцев. Хороших зацепок не было. Среди знакомых командора Райнштайнера, порядочного бергера, не было извращенцев. Только один шапочный знакомый, некто Вальдес, бывший бергером только наполовину, знал когда-то в детстве кэналлийца Рокэ Алву, который был другом старшего Савиньяка, но не членом клуба. А ведь еще надо было продумать легенду. В своей способности удержаться от спасения дам Ойген был уверен, а вот необходимость участия в нетрадиционных сексуальных практиках, да еще и публично, ему не нравилась. К сожалению, маньяк был осторожен, внимателен к деталям, не попадался в камеры слежения, не оставлял отпечатков пальцев и использовал кнут и нож, не отличающиеся от сотен других кнутов и ножей. Райнштайнер вздохнул, написал Вальдесу, проверил служебную почту и начал читать о БДСМ. Вальдес отозвался уже вечером, долго ржал о том, что в тихом омуте черти водятся, и обещал свести Ойгена со своим приятелем Рамоном Альмейдой, который тоже хотел попробовать, но один не решался. Райнштайнер не собирался впутывать штатского в расследование, да еще и неофициальное, но у Альмейды был выход на младшего Савиньяка. Так было надежнее, чем подбивать клинья к Алве. Договорились встретиться втроем в баре и познакомиться. Рамон Альмейда оказался марикьяре, был под два метра ростом и соответствующей комплекции. Ойгену, со своим ростом выше среднего, было непривычно смотреть на него снизу вверх. Ротгер, насмешливо сверкая глазами, предложил господам бдсм-щикам договориться, кто кого будет бить, а сам ушел к стойке за напитками. Поскольку командору было важно попасть в клуб, а уж в каком качестве, он потом разберется, то он сказал, что как свитч он готов подстроиться под Рамона. Тот смутился и пробормотал, что ему тоже интересно по-всякому. При этом Ойген ловил взгляд марикьяре почему-то на своих волосах. Райнштайнер достал телефон, открыл нарытый им список предпочтений и лимитов на двести наименований, и предложил Рамону отметить то, что его интересует, нравится, скорее нет или точно нет, но тот покраснел еще на первой десятке и сказал, что лучше он просто сходит и посмотрит для первого раза. Сходить и посмотреть было идеальным вариантом, и Ойген убрал телефон, чтобы не спугнуть контакт. Сам он добросовестно прошел по всему списку, забил в поиск все незнакомые понятия, и отметил как возможное все, что не счел опасным для жизни и здоровья. В конце концов, синяки заживут, маньяка нужно поймать, а за безопасностью репутации в Олене следили. Вечером пятницы они с Альмейдой подошли к зданию, спрятанному среди складов. После окончания рабочего дня вокруг не было ни души, и только множество припаркованных дорогих машин показывало, что они пришли по адресу. В прихожей клуба милая блондинка в миниюбке, кожаном лифчике, ошейнике и браслетах на запястьях сверила их имена со списком гостей, забрала мобильные телефоны и пропустила в основное помещение, помахав статному усатому мужчине с красной повязкой на бицепсе. Тот подошел, представился мастером Жермоном, и предложил начать с экскурсии. Внутреннее убранство впечатляло - центральное пространство с круглым баром в центре совмещало диваны и столики с клетками, лавками и конструкциями, которые Ойген затруднялся опознать. Вдоль стен перегородки разделяли зоны для сессий. С большим открытым пространством для кнута, с целлофаном для воска, с моющимся полом и стоком для медицины или других грязных или мокрых игр. Было даже громадное колесо, на котором в данный момент висел кверх ногами пожилой господин, которого охаживал палкой скромно одетый в сутану молодой человек. Где-то с потолка свисали балки, где-то цепи. Ойген сделал стойку на кнутах, но сейчас секция пустовала. Гости клуба были всех полов и возрастов. Часть была обнажена полностью, за исключением разных обвязок или сбруи, часть одета в кожу, часть в приличные брюки и рубашки. Сам Райнштайнер пришел в черных брюках и сетчатой майке, подчеркивающей рельеф мышц, но оставляющей пространство для воображения. Рамон пришел в кожаных штанах и алой, распахнутой на груди рубахе. На него оглядывались с интересом и мужчины, и женщины, а прелестная полная брюнетка в оранжевом, ведущая на поводке мужчину в собачьей маске, окинула марикьяре таким жарким взглядом и так облизнулась, что ее спутник заскулил, прижался к ее ногам и начал лизать округлое нежное колено. - Хороший мальчик, - глубоким грудным голосом сказала она, почесав своего пса за ухом, подмигнула гостям и пошла дальше. Альмейда вздрогнул. Показав главное помещение, раздевалки и шкафчики с кодовыми замками, мастер Жермон оставил гостей, предупредив, что они могут договориться с любым мастером о сессии, но если они хотят учиться роли доминанта, то им обязательно нужен присмотр любого человека с красной повязкой. Заказав в баре сок и выбрав диванчик, с которого открывался вид на секцию с кнутами, Ойген с Рамоном сели осматриваться. У входа зашумели, и обернувшийся Райнштайнер увидел одного из Савиньяков, у ног которого сидел на коленях обнаженный молодой человек в ошейнике. - Вы не знаете, это Лионель или Эмиль? - спросил Райнштайнер. И добавил, - Ротгер говорил, что Алва вроде не является завсегдатаем. - Вы же понимаете, что некоторые люди никогда не признают, что хотели бы носить ошейник, - неожиданно вмешалась в разговор блондинка с рецепции, принесшая сок. - Но мастер Нель не согласится ни на что, кроме полного подчинения! Люсьену так повезло! - Сэль! - прошипела проходящая мимо девушка с длинными рыжими волосами, собранными в высокий хвост, и жуткими фиолетовыми, багровыми и красными кровоподтеками на ягодицах и бедрах, просвечивающими сквозь морисские шаровары из газа. Ойген понял, почему Давенпорт не сдержался - но в то же время видел, что движения девушки ничуть не были скованы. Кажется, ей совсем не было больно. Подошедший на шум мастер Жермон покачал головой, положил тяжелую руку на плечо блондинки, и та грациозно опустилась на колени у его ног, шепнув: “Простите!”. Тот вздохнул, достал из поясной сумки пакетик с кляпом, вставил его, закрепил, и пошел дальше. Блондинка так же красиво встала, извиняюще пожала плечами, забрала поднос и ушла. - Я хотел бы научиться работать кнутом, но для этого мне надо сначала самому опробовать ощущения, - вернулся к цели своего визита командор. - Тем не менее, сейчас секция пустует. Чего хотели бы вы? - Я тоже хотел бы что-нибудь попробовать, - Рамон кивнул, - можете потренироваться на мне. Меня сложно повредить. - В таком случае, давайте найдем свободного дежурного мастера, - согласился Ойген. Статная холодная блондинка средних лет, затянутая в черную кожу, тихо расспросила Райнштайнера о том, что он намеревается делать, посмотрела на принесенные им металлические прищепки, и прислонилась к стене неподалеку от выбранной им рамы со скучающим видом. - Так как я не обладаю достаточным опытом, то не стану вас привязывать, - начал Ойген. - Но я буду отдавать команды, и если вы их не исполните, то сессия закончится. Выберите стоп слово, если вы захотите остановиться, и другое, если вам неудобно или у вас есть просьба. Я попрошу вас раздеться до нижнего белья, но не буду касаться интимных частей тела. Только немного боли, без унижения. У вас есть вопросы? - Ананас и оверлок, - Альмейда вдохнул полной грудью, выдохнул, - командуйте, командор, - и опустился на колени, склонив голову. Райнштайнер обошел марикьяре по кругу, давая себе привыкнуть и настраиваясь на сцену. Пройдя мысленно по всем необходимым для здоровья и безопасности пунктам из прочитанного, он пытался понять, что хотел получить Альмейда. Сейчас тот замер и глубоко дышал, его мощные плечи были расслаблены, а кисти лежали на бедрах. Ойген уверенно положил два пальца на яремную вену под самой челюстью, и под его рукой Альмейда вздрогнул, а его пульс зачастил. - Встаньте и снимите рубашку. Вы очень красивы. Теперь снимите обувь, носки и брюки. Закройте глаза. Сейчас я вас отведу к раме и помогу принять положение, которое вам нужно будет самостоятельно удерживать. Райнштайнер помог Альмейде подойти к вертикально стоящей раме, положил его кисти на боковые стойки на уровне плеч, и раздвинул его ноги так, чтобы внешние края стоп касались металла. - Вам удобно? - Да, командор. - Прошу повторить ваше стоп слово. - Ананас. - А если у вас будет просьба? - Оверлок. - Я хочу, чтобы вы не меняли положение. Держаться за стойки можно, привставать на цыпочки можно, отрывать ноги от пола и от стоек нельзя. Глаза держать закрытыми. Если начнет кружиться голова, вы воспользуетесь словом-просьбой, и меня предупредите. - Да, командор, - Рамон крепко взялся за стойки и замер. Его мощная фигура, вписанная в прямоугольник рамы, казалась иллюстрацией к древним гальтарским хроникам. Будь его кожа и волосы светлыми, он мог бы быть похож на древних агмов, предков самого Райнштайнера, приплывших на кораблях из Седых земель. Ойген встряхнулся, подождал пару мгновений, ловя и запоминая ритм дыхания, достал прищепку и зацепил ей кожу на внутреннем сгибе локтя. Следующую, чуть ниже. Ребра. Другая рука. Внутренняя поверхность бедра приняла сразу четыре, и Ойген снял первые две прищепки с рук, зная, что по коже плеснет несильной горячей болью. Зацепил кожу на боку, ближе к спине. Снял. Подождал. Поставил. Обратная сторона бедра у самого колена. Нежная кожа около подмышек. Снял прищепки с внутренней стороны бедра и отошел на шаг, глядя, как Альмейда привстает на цыпочки и прогибается в спине от неожиданной боли, как учащается его дыхание. Стойка рамы скрипнула - Рамон напряг мышцы рук и плеч, удерживая себя на месте. Райнштайнер положил свою руку на кисть марикьяре, белую на фоне его смуглой кожи с черными волосками, расправил его пальцы, прижимая руку к стойке, зацепил прищепкой кожу между большим пальцем и указательным, и между указательным и средним. Прижал безымянный и мизинец к стойке рамы, отошел так, чтобы видеть лицо. Альмейда свесил голову вниз и тяжело дышал, но не раскрыл глаз. - Как вы? Вам удобно? Сможете удержаться, если я использую и вторую кисть? - Да, командор, - хрипло отозвался Рамон и сам оторвал первые два пальца от стойки. Ойген закрепил прищепки. - Вы очень хорошо держитесь, но сейчас будет горячо, - Райнштайнер убрал прищепки с другого бедра, очень близко к белью. Тонкая ткань не скрывала возбуждения марикьяре, и Ойген отодвинулся так, чтобы не задеть пах. Альмейду снова выгнуло, но сейчас он не мог держаться за стойки, и он еле слышно застонал. Ойген не стал ставить прищепки обратно - и так для первого раза было более чем достаточно. Он медленно снимал их по одной, давая боли прокатиться по коже и обжечь. - Очень хорошо. Еще немного, - марикьяре уже стоял на цыпочках и покачивался, его ноги и руки дрожали от напряжения. Когда остались только прищепки между пальцами, Рамона била крупная дрожь, он еле слышно стонал на выдохе, а его эрекция, пропорциональная его массивной фигуре, казалась каменной. Райнштайнер встал перед рамой, быстро снял прищепки с кистей, и разрешил двигаться: - Делайте шаг вперед, я вас поймаю. - Альмейда бездумно шагнул вперед, не открывая глаз, налетел на Ойгена, вцепился в него, прижался и потерся пахом о бедро. - Можно, - разрешил Райнштайнер, и Рамон кончил от пары движений и замер, обняв его и почти повиснув на нем. Альмейда был горячий и тяжелый, от него пахло хорошим одеколоном и немного потом, и его на удивление приятно было держать. Он все еще дрожал и не слишком уверенно стоял на ногах. - Можете открыть глаза, - Ойген обхватил марикьяре за талию и практически дотащил до ближайшего дивана. Кто-то протянул ему плед и бутылку воды - блондинка в черной коже - и Райнштайнер, укрыв Рамона пледом и помогая ему пить, так как его руки все еще заметно дрожали, вдруг понял, что вокруг играет музыка и стоят люди, про которых он совершенно забыл. Он оглянулся и увидел, как, уважительно кивая, расходятся те, кто молча наблюдал за сессией. Блондинка с кляпом протирала раму влажными салфетками. Услышал свист кнута, подумал было, что надо будет подойти и познакомиться с подозреваемым, но взглянул в глаза Рамона, открытые, беззащитные, с расширенными зрачками, и отложил поиски маньяка до следующего раза. Сейчас было важно только одно. - Все хорошо, - сказал он Альмейде. - Вы отлично справились. Сейчас вы немного отдохнете, и я отвезу вас домой.