Контракт

      Лайю разбудил звук сообщения. Комната была залита ярким дневным светом, а сама девушка так и лежала в постели, свернувшись калачиком. Нашарив свой телефон, она глянула на экран: на счёт поступила обещанная Владом сумма за работу. Лайя фыркнула и закатила глаза.       Признаться, она уже и забыла, что за работу полагалась оплата. Фреска вызывала интерес сама по себе, а хозяин замка и вовсе свёл её с ума. Вот только всё закончилось так и не начавшись, и теперь таинственный господин казался просто сном. Он растаял с приходом рассвета, оставив в душе горькое послевкусие. И горечь эта заполняла собой всё, расползалась и будто бы желала отравить и погубить.       Этот день Лайя, конечно, представляла себе иначе. Казалось, что завершение работы над фреской станет чем-то грандиозным, разделённым между ней и Владом, но выбирать не приходилось, поэтому Лайя приняла единственное верное, на её взгляд, решение и позвонила Сандре.       Та, услышав грустный голос Лайи, примчалась почти мгновенно, захватив до ужаса сладкий кофе и упаковку десертов. Устроившись прямо в постели, из которой так и не соизволила выбраться Лайя, Сандра гладила подругу по голове и приговаривала, что всё будет хорошо.       — Он женат, да? Такой мужик по-любому женат, — с тяжёлым вздохом сказала Сандра, а Лайя отрицательно помотала головой.       Но про себя подумала, что технически, конечно, женат, просто его жены умерли почти шестьсот лет назад. И это казалось жутким. Шесть сотен лет, шесть веков — целая пропасть, настоящая вечность.       «А ещё он мою прабабку любил», — от этого было бы смешно, если бы не было так грустно.       В тот день Лайя из постели не вылезала. Дала себе время пострадать, порыдать, а Сандра её жалела. Зато эмоции вырвались наружу из души и сердца, уступая место успокоению. Так хотелось поделиться своими терзаниями с подругой, но Лайя понимала, что всё это концентрированный бред, который и сама она не до конца воспринимала.       Последнюю неделю своих каникул в Румынии Лайя скоротала так, как и планировала изначально: проводила время с бабулей, Лео и Сандрой, съездила с ребятами в Бухарест и Брашов, даже на море на денёк, пусть и пришлось проделать ради этого долгий путь. Гулять, правда, выходила только в центр, обходя стороной парк, чтобы случайно не столкнуться там с Владом.       Но не было такого дня, чтобы Лайя про Влада не думала. А ещё она бесконечно читала о господаре Валахии, изводя себя. Про его кровавые пиры, про расправы над неугодившими, примеряла этот образ на Влада, которого знала, спрашивала себя, какой же он. Ведь Влад ни разу, ни словом, ни делом её не обидел — разве мог он быть жесток? Однако по словам Ноэ он был королём карпатской нечисти, и оставалось только догадываться, как ею правил.       Разноглазый, кстати, не появлялся. Наверное, больше не нужно было защищать Лайю от проникновения к реликвиям, вот он и отправился в свои тёмные миры. Да и видеть его девушка особым желанием не горела, немного обижаясь. Ноэ всё время нёс правду под видом чепухи, хотя мог взять и рассказать всё ясно и понятно, без своих странных загадок. И тогда бы всё было по-другому. Как именно по-другому, Лайя, конечно, не думала и не знала, но точно была уверена, что сложилось бы всё иначе.       Свою картину она закончила и после долгих раздумий решила всё же забрать с собой. Как бы не закончилась эта история, каждое воспоминание было ценно, их не хотелось растерять в череде одинаковых будней. К тому же это была часть истории её семьи, ведь рисовала она свою прародительницу. Но глубоко в душе, в самых тёмных её закутках Лайи понимала, что изобразила на холсте рядом с Владом никакую не Лале, а себя.       День отъезда настал неожиданно. Он был неприлично солнечным для такого повода, и Лайя, успевшая уже собрать все вещи, сидела на террасе со стаканом холодного чая. Бабуля и Лео с самого утра уехали в город, покупать подарки, хотя уже и собрали девушке целый чемодан. Сандра обещала прийти попозже, так что Лайя прощалась со Смаралдом в гордом одиночестве, теребя пальцами подаренный Владом кулон. Лайя хотела его оставить или даже вернуть, но в итоге поняла, что не может расстаться ещё и с ним.       На улице вдруг замаячил разноглазый, и Лайя даже привстала, чтобы точно убедиться, что это он. Но его светлый костюм и походку вразвалку едва ли можно было с кем-то перепутать.       — Ноэ! — крикнула Лайя, и тот обернулся.       Ноэ помахал рукой, уверенно перешёл дорогу и вскоре уселся в кресло рядом с девушкой, вальяжно закидывая ногу на ногу.       — Уезжаешь? — без приветствия спросил он.       — Да, каникулы подходят к концу, — как-то совсем грустно протянула Лайя и немного помолчала. — Как… — она кашлянула, пытаясь спрятать свой срывавшийся голос, и повторила: — Как там дела у Влада? Разобрались с его бессмертием?       — Ты же подслушала, — хмыкнул демон, и Лайя закатила глаза. — Чаша — это символ. Священный Грааль — это любовь. Но, если ты не против, то кружечку я себе оставлю. Ватикан мне немного задолжал, а пить из неё страх как удобно.       — Делай, что хочешь, — Лайя безразлично махнула рукой. — А что значит любовь? Это как в книжках, поцелуй любви? Признание? Или что?       — Эти ваши сказочки всё опошлили, — ответил Ноэ, — хотя говорят, что наоборот, романтизировали. Не нужно никаких поцелуев. Достаточно того, чтобы его искренне полюбили. Тогда контракт будет расторгнут, и Влад доживёт обычную человеческую жизнь.       — Понятно, — Лайя замолчала.       Могла бы она его полюбить? Могла бы излечить от тьмы, наполнить его светом? Могла бы разделить с ним жизнь, пройти её рука об руку? Как завещал классик: кто любит, должен разделить участь того, кого он любит.       Всё казалось неправильным. И Лайю уже не страшили тьма и бессмертие, её не волновал обман, был только страх так и остаться чьей-то бледной тенью. Ей и самой непонятно было, как она это приняла, а может, и не приняла вовсе — просто решила, что всё неправда.       — Почему ты вечно за мной ходил, Ноэ? — Лайя посмотрела на разноглазого прямо и смело. — Ты же знал, кто я, с самого начала, да?       — Нет, птичка, — мужчина тряхнул копной пшеничных волос, что золотились под тёплым солнцем. — Да, я многое знаю наперед, но не всё. Знал бы, кто ты, рассказал бы, уж поверь. Да и смерти были ни к чему, я же предупреждал всегда и всех…       — … нельзя трогать то, что тебе не принадлежит по праву, — закончила за него Лайя. — Я помню, Ноэ.       — Ноэ? — демонстративно фыркнул он. — А что не разноглазый?       Лайя в ответ засмеялась. Они ещё немного посидели в тишине, после Ноэ ушёл, пожелав хорошего полёта, и девушка осталась в одиночестве. Только бесконечные мысли остались её немыми, но такими шумными спутниками.       Чуть погодя вернулись бабуля и Лео, примчалась запыхавшаяся Сандра, и пришло время ехать в аэропорт. Лайя печально смотрела в окно машины на проплывавшие мимо пейзажи, такие знакомые, до боли в груди родные, и держалась с бабулей за руки. Уезжать было грустно, особенно осознавая, что дата возвращения неизвестна. Впереди было девять тысяч километров и двадцать часов пути, а на душе — боль, что она так и не попрощалась с Владом. Хотелось развернуться, бежать к нему, но Лайя прекрасно понимала, что это невозможно. Поэтому просто сжимала пальцами кулон и приказывала себе держаться.       Близкие дождались, пока Лайя зарегистрируется на рейс и, расставшись со слезами на глазах, оставили её одну. Зажав подмышкой картину, Лайя тащила за собой чемодан, а сердце гулко стучало. Наконец она устроилась в зале и стала ждать, когда объявят посадку на её рейс. Стало как-то прохладно, она натянула на ладони рукава рубашки и обхватила себя руками за плечи, жалея, что не послушала бабулю и не взяла свитер.       — Привет, птичка! — раздалось справа, и Лайя, вздрогнув, но обрадовавшись, посмотрела на Ноэ.       Тот сидел, закинув ногу на ногу и жевал папана́ши, доставая из картонной коробки с эмблемой какой-то кофейни. Лайя поняла, что будет скучать даже по этому чёрту, потому что он стал другом, не меньше. Со странностями, конечно, но что тут поделаешь.       — У твоей бабули, конечно, вкуснее, — заявил меж тем Ноэ.       А напротив стоял Влад. Выглядел он не очень, но Лайя тактично промолчала. Слегка помятая рубашка и воспалённые глаза, будто последние ночи прошли без сна, щетина, явно старше трёх дней, да и в целом, в нём читалось какое-то отчаяние.       Влад неловко сел на стул между Лайей и Ноэ и красноречиво посмотрел на мужчину.       — Я пойду, попить куплю, — заявил тот. — Кому-нибудь ещё принести? — вопрос остался без ответа, и Ноэ, посвистывая, удалился.       Влад и Лайя молча смотрели друг на друга. Хотелось сказать очень много, но при этом всё и без слов было понятно. Влад подвинулся чуть ближе, его руки нерешительно замерли, не смея коснуться её плеч.       — Позволишь? — спросил разрешения он, и Лайя кивнула, тут же оказываясь в пьянящих объятиях.       Она прильнула к его груди, закрывая глаза и цепляясь пальцами за лацканы пиджака, словно это могло помочь удержаться им вместе. Влад спрятал лицо в её волосах и обнял ещё крепче.       — Прости меня, — прошептал он, — мне следовало всё рассказать.       — Это ты меня прости, — проговорила в ответ Лайя, — я бы точно испугалась и убежала.       Влад немного отстранился и вытер с её щёк слезинки, которые всё же вырвались наружу, несмотря на все усилия Лайи держать себя в руках. Пальцы так нежно и трепетно скользили по коже, боясь причинить хоть малейшую боль.       — Мне нужно время, Влад, — Лайя обхватила его лицо ладонями и смотрела прямо в глаза. — Для меня это слишком, понимаешь? Я должна всё понять и принять. А ещё… ещё я должна закончить учёбу. У меня есть семья и дом. И…       — Конечно, — мягко прервал мужчина. — Я не смею тебя торопить. Просто… я не знаю, как мне теперь быть без тебя.       Лайя вздохнула. Да, она совершенно точно больше не боялась его бессмертия или тьмы, она боялась только, что Влад любит не её. Боялась, что он проснётся однажды утром и поймёт, что ошибся, она — не Лале, отважная и храбрая, она — Лайя, обычная и приземлённая, краснеющая без повода, иногда глупая или нелепая, боящаяся высоты и всегда забывающая зонт. Лайя не хотела быть чьей-то тенью, заменой, копией или чем-то ещё, она хотела быть собой и никогда не подлежать сравнению.       Лайя снова задала самый больной для неё самой вопрос:       — А ты уверен, что тебе нужна я? Может…       Влад приложил палец к её губам, прося не продолжать.       — Лайя, все мы приходим в новые отношения после старых за редким исключением. У всех есть какие-то истории и прошлые чувства. Мои закончились почти шестьсот лет назад. Я не пришёл к тебе на следующий день.       — Я понимаю, просто… — Лайя отчаянно пыталась подобрать правильные слова, — просто я боюсь, что ты видишь во мне другого человека.       — Я вижу в тебе исключительно Лайю Бёрнелл. Особенную, не такую, как все другие. Мне не нужно тебя ни с кем сравнивать. Мне нужна ты. Именно ты. Такая, какая есть. Сначала ты привлекла меня внешне, не спорю, но затем я открыл для себя нечто иное. То, как ты смущаешься или волнуешься, как смеёшься, как закатываешь глаза… Мои чувства, они к тебе. Не к призраку, что я любил шесть веков назад. Не к прошлому, они к настоящему. А настоящее — это ты.       Лайя дрожала. Не то от холода, не то от его слов, не то от осознания расставания, и Влад накинул на её плечи свой пиджак.       — Я всё ещё не против, чтобы ты унесла половину моего гардероба себе, — шепнул он.       Лайя не смогла не рассмеяться. Она снова спряталась от окружающего мира в его объятиях. Самых крепких, нежных и необходимых, как воздух. Так они и сидели до самого объявления начала посадки, не смея оторваться друг от друга ни на секунду. Затем, держась за руки пошли к нужному гейту — настала горькая пора прощаться.       Влад наклонился, бережно обхватив девушку за плечи, и запечатлел на её губах поцелуй, пытаясь сказать им всё, что сказать не успел или не сумел. Только им он мог сейчас выразить все свои чувства и боль от расставания и грядущего расстояния.       — Тебе пора, — Влад гладил её лицо, пытаясь запомнить каждую черту.       — До встречи, — Лайя стала на носочки, ещё раз его поцеловала, вернула пиджак, а затем развернулась и быстро пошла прочь.       Сердце щемило от тоски. Она остановилась, побежала обратно, опять попадая в кольцо сильных рук, и снова целуя, целуя, и целуя, пытаясь насытиться до предела, ненавидя себя, что упустила столько поцелуев и объятий по собственной глупости. Лайя тоже не знала, как жить теперь без него.       Но пришлось всё равно уйти. Оборачиваясь, Лайя утирала слёзы и даже не пыталась заставить себя успокоиться. Она оставляла на румынской земле часть своего сердца, выворачивала наизнанку душу, но так было правильно, так было нужно.       Влад смотрел ей вслед, уже до безумия скучая и желая лишь бежать следом. За эти непростительно короткие дни Лайя так прочно поселилась в его сердце, которое, казалось, никогда уже не будет живым. Она отреставрировала не фреску в Изумрудном замке, она отреставрировала одного мужчину. Вдохнула в него жизнь, заставила смеяться, дышать полной грудью, чувствовать. Лайя заставила его снова любить. Она сама была синонимом жизни и любви. Нет, не так, Лайя и была жизнью и любовью.       — Слушай, а у тебя колени на погоду не болят? — поинтересовался вдруг Ноэ, неожиданно появившись рядом.       — Ты головой ударился? — Влад с лёгким раздражением глянул на демона, а тот вдруг подскочил ближе и вырвал у него волос. — Ноэ!       — Стареешь, господарь, — Ноэ продемонстрировал седой волосок и усмехнулся.       Стареет. Влад, наблюдая в огромное окно, как самолёт выезжает на взлётную полосу, сунул руку во внутренний карман пиджака, но тот был пуст. На хмуром лице вдруг проступила улыбка. Если контракт отсутствует, значит сделка расторгнута. Значит Лайя его всё же полюбила. Возможно, она сама даже не понимала и не осознавала этих чувств, но они уже зародились в её сердце. Оставалось лишь немного подождать, и из этого маленького ростка обязательно вырастет огромное раскидистое дерево, которое непременно зацветёт по весне.       Влад продолжал улыбаться, но всё же улыбка эта была омрачена печалью. Железная птица уносила его любовь, с каждой секундой увеличивая между ними расстояние. Однако душу грело осознание, что за расставанием обязательно будет новая встреча.       — Недвижимость в Америке интересует? — Ноэ щёлкнул пальцами, и в его руках возникла стопка документов, которыми он тут же принялся деловито шуршать, имитируя бурную деятельность. — Замки, отели, особняки.       Влад хмыкнул, забирая у него бумаги.       — Билеты нам закажи, риэлтор, — он бросил на Ноэ беглый взгляд и снова сосредоточился на самолёте, который уже стремительно поднимался в небо, — на месте разберёмся.