Наука о друзьях.

"Какие они? Такие вот. Хорошие и странные. По-хорошему... Очень странные друзья" — вслух рассуждал Вормвуд, пытаясь тем самым подражать кому-то из этих самых друзей. И в самом деле, понять их было непосильной трудностью. Однако с течением времени в общении с людьми наблюдался явный прогресс. Первым словосочетанием, которое горькой полыни пришлось выучить, стало "Это неприлично". Поливать людей водой из ведра, это неприлично. Называть "плоским другом" кого-то кроме листа бумаги это неприлично. Предлагать компостную обёртку друзьям "не растениям", увы, тоже за рамками приличий. Хотя по части сомнительных предложений люди не отставали от растительного друга. Что Вуди со своими лесозаготовками, что Уиллоу с её "пойдём приятель, поможешь разжечь костёр". Тут уже Вормвуд вторил "Это неприлично" чем вызывал смешки у окружающих, но от нежелательных активностей эта фраза спасала только так. Но вот настало не столько хамское, сколь, опять же, странное предложение, причём от наименее странного человека. За то время пока единственными собеседниками Уилсона были свиньи, джентльмен наловчился простыми словами объяснять всякое и был не против переодически заниматься повышением культуры среди огородных культур. Но в самом деле! Вормвуд понятия не имел как от разговоров о нитратах и специфике выращивания банановых деревьев они перешли к совместной экспедиции в руины. Судьба готовила его к этой неожиданности. Люди, которых растеньице видело самыми умными в лагере, уже давно говорили о каких-то новых сведениях найденных в архивах. Атриум, лабиринт, кошмарный цикл, очень много новых таинственных слов. Тем патче, лето на дворе. В любое другое время спуск в пещеры был ответственным и редким событием, однако летние экспедиции шли одна за одной, иногда даже параллельно, друг другу. Никто не хотел терпеть эту адскую жару. Вот и в этот раз умудрённая старушка и леди механики вновь отправились в архивы и в это же время Уилсон с Вормвудом были на подступи к племени обезьян. На одном из дальних тотемов этих приматов красовался улучшенный прожектор Вайноны и здесь же в расщелине была припрятана лестница. Запитав устройство и оглядев с помощью него территорию, учёный-джентльмен улыбнулся и сделал несколько пометок у себя в карте. Уилсон: Как я и предполагал, обезьяны уже разграбили ту часть руин, у которой я высадил банановые деревья. Это нам и нужно... Эм, Вормвуд! Не отходите далеко, ваш выход сейчас. Вормвуд: Вот это кинуть? Люблю делиться, но вы сами говорили, что друзья из фауны этого не любят. Уилсон: На то и расчёт. О, и не переживайте на счёт обёртки. Оно вернётся к вам десятикратно. С выражением запредельного счастья Вормвуд исполнил приказ. Пока цветущий напарник собирал обезьянье внимание, Хиггсбери прикрывшись большим зонтиком обыскивал в перчатках грязные жилища тварей на предмет ворованных ценностей. Насобирав достаточно тот удалился от места сея культурной дискуссии и прошёл напрямик к ближайшей псевдонаучной станции. Его путь заблаговременно был расчищен приматами от механизмов, что можно было бы назвать везением, если бы учёный самолично не вымерял места, где нужно было заранее высадить приманку, при этом самому не попавшись фигурам. По прибытии Хиггсбери работал быстро, исходя из того, что было у него на руках. Даже с учётом, что визиты в опаснейшие места пещер стали чуть более обыденными и Уикерботом, и Максвел, также увлёкшийся их исследованиями помогали заранее заучить все возможные рецепты, чтобы оказавшись внизу не тратить драгоценные минуты на размышления. И всё же, не смотря на то, что все возможные артефакты, включая посох призывателя звёзд, Уилсон успел изготовить, предвещающий цикл застал его врасплох на полпути к выходу из руин. Еле как найдя жизнерадостное растение с полной сумкой удобрений, учёный оттащил того в ближайший пустой переход, в котором можно было переждать надвигающийся кошмарный цикл. ... Монотонный далёкий гул и со всех сторон близкая тьма давили на восприятие. Вормвуд держался за небольшой приятный осадок оставшийся от общения с приматами, Хиггсбери за мнимое чувство безопасности. Персиваль также находил нечто знакомое в их нынешнем положении, и пусть их заточение было временным и наминальным, ему не терпелось поскорее вернуться на поверхность. Чтобы хоть как-то скрасить ожидание Уилсон завёл разговор с единственным доступным собеседником. Уилсон: Я, кажется, слышал, что Вурт хотела снова нас навестить. Вормвуд: Оо, девочка рыбка придёт? Она хорошая, помогает помогать друзьям с грядок. А, а ещё не против когда её поливают. С ней всё ясно, не так как с... С теми с кем вообще ничего не ясно. "Строить большие предложения у него выходит скверно, но я вижу, что он старается" — как-то невзначай подумал Хиггсбери. Уилсон: Не переживай, некоторым просто нужно чуть больше времени и может другой подход. Хм... Растения ведь тоже различны, кому-то нужно больше света, кому-то земля полуяьше, кто-то вообще кактус. Вормвуд: Верные слова. Уилсон: И с людьми примерно также. Кто-то колючий, только потому что хрупкий, кто-то живёт цепляясь за других, как вьюнок, кто-то вообще Максвел, разнообразие, я имею в виду. Вормвуд: Хм... Девушка огонь была бы ладенником. Уилсон: А Венди глазоцветом. Вормвуд: Хм? Уилсон: Она тоже умеет пожирать взглядом. Вормвуд не понял шутки, но улыбнулся своей искорёженной лыбой. Тут раздалось нисходящее гудение ознаменующее окончание кошмарного цикла. Уилсон: Нам пора... Запись в дневнике: "У этого существа буквально каменное сердце. Фигурально золотое. И теоретически драгоценное. Если жемчуг производит органика, то есть учтрица и он всё равно считается полудрагоценным камнем, почему бы этому зелёному кристалу не быть таковым... Звёздный посох есть, остаётся дождаться полнолуния... Не голодай, этот этап давно уже пройден"