Цесарейка по тукански

Ша медленно просыпался. Сначала включилось обоняние, окутав терпким и тягучим как патока запахом. Не открывая глаз, Ша ткнулся носом во что-то мягкое и глубоко вдохнул. Пахло вкусно, остро, пряно, аж слюнки потекли. Захотелось напиться этим ароматом, надышаться всласть. «Ме-евр-ри-ик, — Ша едва ли не мурчал от удовольствия, — Мо-ой». Тут же взбодрилось осязание, и удовольствие удвоилось. От бьющего через край насыщенного ощущения затрепетала каждая клетка организма. Ша вжался в крепкое, расслабленное тело, не оставляя ни миллиметра пустого пространства. Руки сами потянулись ощупать, обнять, застолбить своё. А язык совсем распоясался: облизывал всё, до чего дотягивался. Ну как иначе? Вкусно же! Вот тут, за ухом кожа солоноватая, с терпкой ноткой можжевельника. В ямке между ключиц чувствуется жарко-влажная пряность шафрана, а под мышкой — тёплая, имбирная горчинка. Самый лакомый десерт — ореолы сосков. Они сводили с ума вкусовые рецепторы своей прохладной, мятно-карамельной сладостью. — М-м, какая волшебная побудка, — потянул Меврик хриплым после сна голосом и выгнулся навстречу ласке. — Вот бы так каждое утро. — Мечтать не вредно, — беззлобно рассмеялся Ша, прерывая приятное занятие, — но я подумаю над твоим предложением. Если постараешься. Зря он это сказал. Меврик набросился как умирающий от жажды на воду. Его запах усилился, смешиваясь с сильным возбуждением, стал более терпким и влажным. Пряные ароматы утренней и ночной страсти наложились друг на друга и отшибли у Ша последние мозги. По крайней мере, через пару минут он уже ничего не соображал, только подавался навстречу, выгибаясь дугой, и стонал без остановки, восхищаясь умелыми руками и губами. А когда его перевозбуждённый член попал в жаркий плен, Ша просто умер. Исчез из этого слоя реальности, распылившись на атомы. — О-фи-ге-еть, — прохрипел он, когда пришёл в себя, проморгался и немного отдышался. Реакция организма изрядно удивила. Не первый раз ведь сексом занимался, но вот так — до потери себя и отключки сознания — Ша никогда не кончал. Даже во времена первой юношеской влюблённости, когда партнёра хотелось и моглось всегда и везде. На ум приходило одно объяснение: они с Мевриком пара. Настоящая, предназначенная и настроенная друг на друга на каком-то запредельном высшем уровне. «Интересно, Мев чувствует то же, что и я?», — и вздрогнул, когда герой размышлений навис над лицом. — Я достаточно постарался? — глаза Меврика лукаво блестели. — А то можно повторить. Несмотря на активную позицию, парень не выглядел уставшим, не дышал как загнанный конь. Кожа немного лоснилась от пота, но любой бы сказал: «Этот жеребчик готов к новому сексуальному раунду». Только вот Ша чувствовал себя выдохшимся, не способным на активные телодвижения. Ему хотелось подремать часок или просто понежиться в кровати. Хотя нет. Сначала — почистить зубы, выпить воды (желательно целую лиировую бутылку), тщательно вымыться, а потом уже дремать и нежиться, причём, на свежей постели. Он надеялся, что его внешний вид "а ля выжатая тряпка" поможет донести эти мысли до Меврика. Тот всё понял правильно. Подскочил как цесарейка с насеста, метнулся на кухню, вернулся с водой и, подхватив Ша на руки, отнёс в ванную. Прямо со стаканом. Через пятнадцать минут влез рядом под душ, помог домыться, вытер махровой простынёй и оттранспортировал в чистую, хрустящую постельку. «Красота-а», — Ша млел от нежных поглаживаний и сам себе завидовал. Уже хотелось не дремать, а чего-то другого. Почему бы не покормить друг друга завтраком с рук, например? Или чаем рот в рот напоить, перед тем, как снова заняться… «Нет!», — грубо прервал он бесстыдные мысли. — «Так мы до вечера из постели не вылезем, а времени и так мало осталось». — Мел, у нас на обучение пара-тройка дней, — Ша с сожалением встретил непонимающий взгляд и постарался беззаботно улыбнуться. — Но ты не переживай, сертификат я тебе сегодня же оформлю. Да и чему тебя учить? Ты уже прекрасный мастер и сам кого угодно всему научишь. — Не понял… — Губы Меврика сжались в тонкую линию, взгляд стал подозрительным и тревожным. — Что-то случилось? Я ничем тебя не обидел? — Нет, конечно, — отмахнулся Ша, — что за глупости? Просто, понимаешь, так много произошло за последние две недели… — Так расскажи мне. Ша надолго замолчал, пристально вглядываясь в Меврика, словно в глубине его глаз хотел найти ответ на давно волнующий вопрос: «Стоит всё рассказывать или нет?». Конечно, никаких ответов в глазах напротив не было — только растущая тревога, которой и до паники уже недалеко. Ша мысленно чертыхнулся. Он на месте Меврика тоже бы запаниковал. Или надумал себе чёрте что, вплоть до желания расстаться. «Хороший из меня возлюбленный, ничего не скажешь — то ли трус, то ли мямля», — и, вздохнув, решительно произнёс, не позволяя себе передумать: — Расскажу. Всё расскажу, Мев. Сначала они всё-таки поели — слово «завтрак» к торопливому заглатыванию в напряжённой тишине бутербродов и чая совершенно не подходило. Потом переоделись и вышли в сад — Ша считал, что ему будет проще откровенничать на природе, да и случайных ушей удастся избежать. И после всё рассказал. Даже сам удивился, что управился минут за двадцать или около того, хотя старался не упустить ни одной детали. Меврик слушал внимательно, не переспрашивая, только всё больше мрачнел и к концу рассказа походил на грозовую тучку. Они в молчании дошли до небольшого, красивого пруда и присели на ажурную скамейку. Мев по-прежнему не произнёс ни звука, даже не поворачивался, невидяще глядя вперёд. Пасмурное небо будто вторило его настроению, нагнетая тоску, и Ша уже пожалел о своей откровенности. Можно было всё представить не так пессимистично, без ненужных деталей типа мрачных секретных лабораторий, устрашающего одноглазого вояки-хама и предстоящей роли «живца» в шпионском спектакле с никому неизвестным финалом. — Знал бы раньше, что так выйдет, загадал бы рыбке твоё желание сам, — Меврик прервал тягостное молчание и повернулся к Ша. — Чтобы твой Иль самостоятельно вернулся домой. А теперь… — его плечи поникли, — Даже не знаю, что нам делать. Уверенное «нам» словно пузырьками шампанского прокатилось внутри, и Ша не удержал счастливую улыбку — будто камень с души упал, так легко ему стало. — Ты категорически не прав насчёт рыбки, — он обхватил лицо Меврика ладонями и смотрел в глаза, пока лицо не расслабилось, и уголки губ не поползли вверх. — Иля сразу нашли, а я именно это загадал. Одноглазый сказал, что в тот сектор Космоса аварийный корабль выкинуло случайно, и его навигаторы случайно обнаружили «Искатель». О находке случайно сообщили не в ту службу, которая прописана в правилах, и крейсер Интерпола рядом оказался абсолютно случайно. Разве за такое короткое время и сразу после загаданного желания бывает столько случайностей? Никогда. Так что помогла твоя рыбка, она, действительно волшебная. — Только это ничего не меняет, если тебе придётся… — Меврик опять нахмурился, но увидев тень недовольства на любимом лице, решительно припечатал: — Я везде буду с тобой, так и знай! И ваши одноглазые сыщики мне не указ. Ша с беззлобно рассмеялся. – Мой решительный, бесстрашный герой, — таким он Меврика ещё не видел. — Ты всегда получаешь то, что хочешь? — В данном случае не «что», а «кого». И нет, не всегда. Просто всем сердцем мечтал о тебе и любил, — теперь уже Мев обхватил ладонями лицо Ша. Облизал его восхищённым взглядом, потёрся носом о нос и смущённо зашептал, пряча глаза за густыми ресницами. — Знаешь, я в полёте себе чуть ладони до костяшек не стёр, представляя, как занимаюсь с тобой любовью. Не верил, что это возможно, но представлял. И не один раз в день. До Ша не сразу дошёл смысл последних фраз. А когда дошёл, он удивленно отпрянул, ошарашено уставившись на Меврика. — Ты весь полёт на меня дроч… эм… мастурбировал? — Да, — и глаза такие честные, невинные. — Ну… не весь, конечно, всего лишь пару разиков с утра и перед сном разок, — голос стал тише, виноватей. — Правда, каждый день. Нельзя было, да? — Ме-ев, — Ша хотелось то ли ржать, то ли биться головой об стену. Значит, собственное либидо не сошло с ума, это Меврик оказался такой талантливый, что и без волшебной рыбки с исполнением своих желаний справился. «А ведь так оно и есть», — внезапная мысль ввела в легкий ступор, Ша по-новому взглянул на произошедшие события. Он встретился с Мевриком случайно, случайно доверился ему, потом Иля тоже нашли случайно, и теперь оказывается, что реалистичные эротические фантазии у них случайно совпали по времени. Слишком много случайностей. И волшебством их все не объяснишь — оно ведь одноразовое, если верить аборигенам Морины. Значит, дело в Меврике. А что, вполне может быть. Ведь была же когда-то цивилизация псиоников — закрытое общество, которое почти не покидало свою планету и не приветствовало внешние связи. Да, сотни лет назад на заре образования Содружества планет оно внезапно покинуло известный сектор Космоса, оставив после себя пустые города, но ведь разумные с экстрасенсорными способностями могли оставить после себя потомков — детей от смешанных браков, например, или от скоротечных романов. Второе более вероятно, если верить историкам, ведь браки с другими расами считались у псиоников непреложным табу. Любовные романы с инопланетниками, вероятно, случались, но кто захочет жить в обществе существ с паранормальными способностями? Это опасно для жизни, в конце концов. Возможно, у кого-то из династии Лонганов был тайный и несчастливый роман с псиоником, и Меврик дальний потомок загадочной расы, который унаследовал зачатки экстрасенсорных способностей. А может, всё гораздо проще, и дело в любви? Ша купался в ней с начала знакомства и сам не понял, когда влюбился в ответ. Да и разве можно в такого парня не влюбиться — искреннего, солнечного, настоящего во всем? Есть же сказки об истинных парах, когда возлюбленный необходим как воздух и вода, когда его боль чувствуешь, как свою, а от его радостного настроения хочется взлететь под небеса. Вот и Ша с недавних пор чувствовал нечто подобное. Словно ниточка ментальной связи протянулась между ним и Мевриком — пока ещё тонкая, но крепнущая с каждым днём. В груди счастливой птичкой затрепыхалось сердце. Внутренний голос вторил ему: «Теперь ты никогда не будешь один. Где бы ни оказался, что бы ты ни испытал, плохое или хорошее, всё разделишь напополам». От этих мыслей на душе у Ша стало спокойно, как в мёртвый штиль на большой воде. А потом безумно уютно, когда Меврик обхватил его сзади и уткнулся в шею лицом, согревая дыханием. Будто без слов убеждал: «Прорвёмся, я с тобой». Ша искренне поверил.

***

Накануне дня «Х» Меврик был удивительно спокоен и не переживал за результат шпионских игр. Так, волновался чуть-чуть, но испытывал непоколебимую уверенность, что всё закончится хорошо, и обожаемый «лапочка» останется цел, невредим и главное — свободен и рядом с ним. Ну не верилось, что «пляски» с выкупом затевались ради похищения известного кулинара, слишком уж ничтожная сумма для глобальной преступной организации. Ведь Ша не миллиардер и не входит ни в первую, ни даже в десятую сотню богатейших людей Содружества. Хотели бы «ловцы» его получить в личные поварá, похитил бы сразу, без лишних заморочек. К тому же, интерполовец говорил о бандитском кодексе чести — мол, после уплаты выкупа заложников всегда возвращают. А Ильянса-то у них в наличии нет. Меврик считал, что история с выкупом не имеет отношения к «ловцам», а если и имеет, то к самым мелким сошкам, решившим втихую набить карманы и исчезнуть (полученных миллионов вполне хватит для тихой скромной жизни на какой-нибудь заштатной планетке). Он говорил об этом и с Ша, и с одноглазым куратором операции, но не убедил. — Наши аналитики не зря хлеб едят, — отрезал кварт командор секторального Интерпола. — Мы не сбрасываем со счетов вашу версию, но вероятность нашей гораздо выше. Так что не умничайте и будьте благодарны, что вписали вас в операцию. Хотя чего там было вписывать? Кто осудит жениха, который увязался за возлюбленным? Тем более, и делать ничего особо не нужно. После перевода оставшейся суммы Ша получит сообщение о том, где забрать Иля, они вместе туда слетают, понятное дело никого не найдут и вернутся обратно. Если аналитики в погонах правы, и по выданным координатам — западня, то Ша попадёт в неё вместе с Мевриком. Вдвоём они что-нибудь придумают. Да и спецы Интерпола свой хлеб не зря едят. Им с «лапочкой» вживили странные нейрочипы — супернавороченные, последняя разработка военных, как сказал кварт командор. Странность чипов заключалась в отсутствии их вещественной формы. Вместо электронной начинки, вживляемой в мозг, в голову выстрелили похожим на лазер слоёным лучом и через секунды всё закончилось. Место чипирования чесоточно зудело несколько часов, но потом успокоилось, а сам чип не просматривался ни одним прибором нейровизуализации. Как утверждали военные, обнаружить такие «жучки» возможно только при наличии очень сложного оборудования. В отличие от переносных сканеров, оно занимает немало места, требует филигранной настройки и соблюдения определённых условий эксплуатации. Даже если у «ловцов» есть нечто подобное, то расположено оно в секретных лабораториях, куда пленников-кулинаров вряд ли повезут. Им светит кухня и кастрюли, да и то недолго, ведь бравые шпионы из группы захвата всегда будут рядом и вовремя спасут. На вопрос: «А как потом чипы вытаскивать?», кварт командор лишь усмехнулся: «Не о том думаете, господин жених. Чип бесследно распадается за две секунды, но это будет наша забота, так что зря беспокоитесь». Меврик и не беспокоился. Приготовил на ужин фирменный моринский омлет (во взбитые белки опустить сладкие креветочки, желток смешать со сметаной, рафинированным маслом и сыром, уложить вторую смесь на сухарики, сверху — пассированные лук и морковь, закрыть всё первой смесью, присыпать пряной зеленью и — в духовой шкаф до готовности) и решительно накормил свою «лапочку». Тот убеждал, что от волнения в рот ничего не полезет, но омлет (да ещё с бокалом душистого, лёгкого вина) полез замечательно. Ни крошки не осталось. Едва закончили с ужином, раздался долгожданный вызов, и механический голос сообщил время и место, где можно забрать заложника. Конечно, никакого разговора с Ильянсом, что тот жив-здоров и ждёт, не было, просто назвали координаты и отключились. Меврик это воспринял как доказательство в пользу своей версии событий, только промолчал, чтобы не спугнуть удачу. Правда, пришлось успокаивать заистерившего «лапочку» («А вдруг тебя убьют как ненужного свидетеля?»), но Меврик быстро доказал, что два отличных кулинара лучше, чем один. Он даже сертификат об окончании учёбы у признанного мастера с собой собрался взять. Окончательно Ша успокоился после нежного, тягучего секса. Меврик заласкал его до состояния безвольной тушки, а вторым дублем сделал свой коронный минет. Потом они долго нежились в кровати, то вылизывая друг друга как сытые коты, то болтая о том, что будет «после». — Мев, хочешь Иля покажу? — предложил Ша, — Я столько о нём рассказывал и совсем забыл про визуал. А то вдруг ты приревнуешь, когда брошусь на шею к незнакомому мужику, — хихикнул он, и решительно стёк с кровати. С улыбкой наблюдая за суетливой ревизией немногочисленных полочек и ящичков, Меврик подоткнул под спину подушки, устраиваясь напротив небольшого, встроенного в стену голопроектора. Конечно, он хотел посмотреть на Ильянса, и не только из-за профилактики ревности. Было по-настоящему любопытно — тот, судя по рассказам «лапочки», довольно неординарная личность. — Вот, нашёл, — Ша радостно помахал зажатым в пальцах инфокристаллом и вставил его в паз голопроектора. — Это его сообщение с борта «Искателя» перед самым стартом, — с последними словами он включил воспроизведение. — Шáник, — рокочущий низкий голос заполнил помещение спальни, — я знаю, ты сейчас или изводишь себя бессмысленными переживаниями, или грустишь. Не надо. Я люблю тебя, малыш, — тон неуловимо изменился, прорезались стальные, чеканящие ноты: — Верь мне. Всё. Будет. Хорошо. Проекция схлопнулась, погружая спальню в тишину. Ша молча вопрошал взглядом: «Ну как?», а Меврик не знал, что ответить. Внешность Ильянса вызвала противоречивые ощущения. Первое, о чём подумалось: «Айсберг». Потом пришло сравнение с ледяным торосом, который безопасней обойти по широкой дуге. Высокий, идеально сложенный и очень красивый мужчина отталкивал на подсознательном уровне. Будто Меврик смотрел на легендарного боевого архангела — можно сколько угодно восхищаться его совершенством, но на пути лучше не попадаться, а если попался, бежать без оглядки прочь. Возможно, такое чувство возникло из-за холодного, пронизывающего взгляда похожих на ледяные бойни́цы глаз. Или из-за идеально правильных, но пугающе неподвижных черт лица, словно у мраморной статуи. Яркой молнией вспыхнули последние слова Ильянса: «Всё. Будет. Хорошо». Меврик нахмурился: «А будет ли?», и впервые за последние дни почувствовал беспокойство.