Цесарейка по тукански

Меврик тоскливо вздохнул, в сотый раз проверив интерлинк. «Новых сообщений нет». «Ваше сообщение не прочитано». Конечно, он надеялся на лучшее, но в глубине души знал: не будет Ша с ним связываться. Наверное, сел на свой лайнер и сразу забыл курортный недороман и влюблённого аборигена с Морины. У Ша есть, о ком думать и за кого волноваться, есть кого любить. С этим Меврик смирился ещё в день отлёта, но абсолютное игнорирование всё-таки обижало. Он же не навязывался в друзья-приятели-любовники, Ша сам дал карточку с личным кодом, сам попросил написать по прилёту, а теперь молчит. Два дня, зараза, молчит. Даже не прочитал коротенькое, безобидное сообщение: «Я долетел, всё норм. Как ты?» «А вдруг с его лайнером что-то случилось? — Меврик похолодел от этой мысли. — Вдруг пираты захватили пафосный «Икстэк» и…», – додумывать было страшно, даже грудь сдавило. Он лихорадочно стал рыться в голосети, залез на инфосайт космопорта и с облегчением выдохнул: «Уф-ф, долетел, хвала богам». И это было главное. А то, что позабыл, не ответил — не такая уж неожиданность, если знаешь, что сердце любимого занято. Зверски захотелось напиться. И Меврик напился — мужик он или где? Распотрошил алкогольную заначку, выбрал самый крепкий напиток и, включив зубодробительную инструменталку, утопил свои чувства (а попутно и мозги) в высокоградусном дурмане. Основательно так утопил, до полной отключки. Возвращение в реальность получилось адским. Почему-то болело не только внутри черепушки, но и снаружи — правда, только с правой стороны. Меврик со стоном приподнялся, пытаясь сфокусировать взгляд на ближайшей к носу поверхности. Нарезанный на ломтики и хорошо отбитый мозг с трудом обработал информацию и выдал: «Мев, это пол. Пол, это Меврик». Через пару секунд уточнил: «На полу — интерлинк, ты мной на нём лежал». Стала понятна причина наружного болевого синдрома. Его Меврик ликвидировал отползанием в сторону и пожалел, что справиться болью в черепушке не получится так же легко. Дорога до ванной показалась длиной в световой год, но контрастный животворящий душ почти возродил в Меврике человека. Окончательно очеловечиться помог литр прокисшего молока отполированный таким же количеством сладкого крепкого чая и чудесными воздушными пирожными, купленными накануне в любимой кофейне. Закрепив отрезвляющий эффект антипохмельной таблеткой, Меврик счастливой амёбой раскинулся на диване. Было, наконец-то, хорошо, спокойно и лениво. Как и положено в последний день отпуска. Личную гармонию разрушил сигнал интерлинка. Меврик досадливо скривился: «Ну, кому там неймётся?». Лениво сполз с дивана, поднял гаджет, неспешно водрузил своё тело обратно и только потом ткнул иконку принятия вызова, даже не взглянув на имя контакта. А через секунду забыл как дышать. — Привет. Прости, что по прилёту не сконнектился, очень занят был. От звука любимого голоса пульс скакнул как бешеный сайгак. Меврик неверяще помотал головой, а потом его накрыло таким концентрированным счастьем, хоть ножом его пластай. Через несколько секунд опомнился и радостно выдохнул: «Привет, ничего страшного». На этом красноречие закончилось. Да и хвала богам. Ведь то, что рвалось с языка, ни в какие ворота дружеского общения не лезло, а настроится на отстранённо-приятельский трёп не получалось и откровенно не хотелось. Меврик понадеялся, что Ша первый начнёт разговор, обозначив красные флажки, за которые лучше не соваться, но никак не ожидал включения визуальной проекции. Маленькой, соразмерной полю интерлинка, но и этого хватило, чтобы неверяще ахнуть. Ша просто сиял. Широкая белозубая улыбка, лучистый взгляд и умопомрачительные ямочки на щеках — хоть бери и рисуй постер «Вот оно, счастье!». Меврик ни разу Ша таким не видел, и предсказуемо залип. Даже не сразу расслышал вопрос. — Мев, почему визуал не подключаешь? Я не вовремя? Ты не рад меня видеть? — А… эм… й-а, — заблеял Меврик в смеющиеся глаза и, наконец-то, выдохнул членораздельное: — Очень! Щаз! — Быстро кликнул клавишу визуала и только потом испугался, что не очень презентабельно выглядит: «Хорошо хоть не сижу в одних труселях. Может, прокатит?» Не прокатило. Ша окинул открывшуюся картинку нечитаемым взглядом и прыснул в ладонь: — Ой, прости, просто ты такой…, — покрутил он в воздухе рукой, — необычно взъерошенный. Отмечал что-то? «Прощание с безответной любовью», — хотелось сказать Меврику, но вслух он, конечно, произнёс другое, спешно выдуманное: — Немного с коллегами отметили мой отпуск, я же перед поездкой не проставлялся, — потом решил уточнить: — Но я больше ни-ни, на работу завтра. Я вообще ни-ни… эм… в смысле не алкаш, — замолчал, подумав: «Что я несу?», но отметив, что Ша продолжает улыбаться, выдохнул с облегчением: — А у тебя как дела? — За-ме-ча-тель-но, — по слогам ответил тот. — И, надеюсь, будет ещё замечательней. «Как пить дать, выкуп выплатил и скоро встретится с Илем», — догадка разбавила безусловную радость толикой грусти. — «Интересно, а деньги он отку… Ах, да, конкурс! Взглянуть бы одним глазком на тех счастливчиков». — Мев, ты меня слушаешь? — вывел из задумчивости голос Ша. — Ты мне ничего рассказать не хочешь? Меврик растерянно захлопал глазами. Сказать он, конечно, хотел многое, вопрос в том, что хочет услышать Ша? Вряд ли речь идёт о совместном отпуске (было и было) и тем более, о чувствах (которые "лапочке" нафиг не нужны). Тогда о чём? Мозг ушёл в несознанку, не желая решать сложный ребус. — Боги, Мев, ты реально не понимаешь? — тихий смех прошёлся мягкими лапками по нервным окончаниям. — Надеюсь, новостные каналы в твой пакет входят? — дождавшись понимания вопроса, потребовал: — Включи! Меврик как завороженный потянулся к пульту. Включил панель и, не отрывая глаз от Ша, пробежался бегунком по каналам, пока не услышал знакомый голос популярного ведущего светских новостей. Тот опять верещал в своей излюбленной манере экзальтированного придурка. – … рали десять лучших, и из них САМ маэстро еды отобрал победителя! Да-а, сюрприз-сюрприз, победителя не два, а один! И я знаю имя счастливчика! Его зову-ут… зову-ут…Ме-еври-и-ик! Меврик медленно повернулся и неверяще уставился в панель визора. Он не ослышался? Прозвучало его имя? А фамилия… – Нет-нет, больше ничего не скажу! Сам не знаю, аха-ха-ха-ха, — издевался ведущий, заговорчески подмигивая в камеру. — Маэстро оберегает будущего ученика. А то сами знаете наш галактический гадючник: нездоровый ажиотаж, палки в колёса, яд в стакане, шантаж и прочие прелести, лишь бы выбить счастливчика с дистанции. Но одна подсказка у меня всё-таки е-есть. Радужная гарпа! Понятия не имею, что за фигня такая, и что она означает, но... Дальше Меврик уже не слушал. Понимание ошарашило, ударило по мозгам ядрёной смесью надежды, эйфории и неверия. Он повернулся к интерлинку и прошептал одними губами: — Но как… почему? — Что «как-почему»? — Ша смотрел как на слабоумного. — Жюри твою анкету отобрало, балбес. А я уже выбрал тебя из одиннадцати финалистов. А почему? — он отвёл взгляд, будто смутившись. — Потому что ты особенный. Для меня особенный. И вообще... В эти мгновенья Меврик отчетливо понял смысл выражения «выросли крылья за спиной». Захотелось взлететь, обнять весь мир, побегать по потолку, станцевать дрыгу-дрыгу, обслюнявить свой интерлинк, нырнув носом в проекцию Ша, и на радостях напиться. Нет, последнее было лишним, о чём тут же взвыл испуганный мозг, но восторженно выдохнуть: «Теперь и умереть не жалко», трезвомыслие не помешало. — Мев, прекращай пялиться безмозглым идиотом, — слегка раздраженно начал Ша, — лучше расскажи, почему ты меня обманул? На Морине мне казалось, что ты искренний человек, что тебе можно доверять. В эйфорию Меврика будто помоями плеснули. Он едва не задохнулся от незаслуженной обиды, а потом рыкнул во всю мощь лёгких: — Я тебя не обманывал! Просто умолчал! Потому что… — внезапно стало стыдно за истерику. А сам-то он на месте Ша о чём бы подумал в первую очередь? Выводы лежали на поверхности: как минимум, о том же, о неискренности. Надо было срочно исправлять ситуацию, и Меврик, чертыхаясь на постпохмельное косноязычие, постарался объяснить: — Я просто хотел честно победить. Или честно проиграть, понимаешь? Не хотел, чтоб ты подумал, что я хочу извлечь личную выгоду из нашего знакомства, и что моё к тебе отношение замешано на меркантильном интересе. Я боялся, что… — Мев, — мягко перебил Ша, — не надо. Я и так всё понял. Просто коряво подколол, прости, — он виновато замолчал. Молчал и Меврик, но тишина не тяготила. Наоборот, внутри разливалось приятное тепло, словно в тёплый плед завернулся зимним вечером. Уютная тишина помогла окончательно осознать невозможное и принять его как данность. Он снова увидится с Ша, будет рядом целый месяц, напитается, надышится, насмотрится на любимого впрок. Ах, да, ещё мастерство своё повысит и получит сертификат от лучшего в Содружестве маэстро еды. В голове тотчас закопошились совсем неромантичные мысли: надо уволиться, собраться, снять деньги, купить билет на лайнер и срочно вылетать. «А куда и когда, собственно?» — внезапно озадачился Меврик, ведь пока его никто не звал. Но Ша словно услышал незаданный вопрос. — Я тебе скинул локацию, Мев. Когда планируешь вылететь? С языка рвалось: «Да хоть сегодня!», но здравый смысл возобладал над эмоциями. Меврик прекрасно понимал, что в лучшем случае понадобятся сутки, чтобы уладить все дела и попасть на ближайший транспортник нужного маршрута, поэтому озвучил реальную версию: — Дай мне день, возможно, два. — Хорошо, — кивнул Ша. — Не забудь сообщить свой рейс, мой водитель встретит и довезёт. До скорой встречи. Разговор давно завершился, а Меврик всё смотрел на чернвй экран интерлинка, вспоминая каждую чёрточку и эмоцию любимого лица. Удивительно извернулась судьба: он загадывал волшебной рыбке желание для Ша, а сбылась его личная мечта. Это и радовало и огорчало. Последнее даже больше, ведь так хотелось помочь любимому человеку. Правду дед говорил, что морская магия коварна, никогда не угадаешь, как она аукнется. Меврик стряхнул с себя ненужную рефлексию и развил бурную деятельность. Собрал чемодан, договорился с менеджером банка, оплатил все коммунальные счета, оставил пожилой соседке запасные ключи от квартиры (вдруг трубу прорвёт или ещё какая хрень случится?), нашёл подходящие рейсы на завтрашний и послезавтрашний вечер и на всякий случай забронировал билеты на оба транспортника — мало ли как в банке и на работе повернётся, может дня не хватит проблемы разрулить. К полуночи чувствовал себя свежеприготовленным овощным смузи и вырубился, едва коснувшись головой подушки. Утром Меврик подскочил свежайшим огурчиком и резво ринулся в бой за персональное счастье. И всё у него получилось как по щелчку пальцев. Даже скупой на эмоции директор ресторана тепло поздравил с победой в конкурсе и сказал переписать заявление. — Никаких тебе увольнений, дружок, пиши об учебном отпуске по повышению квалификации, — с улыбкой погрозил он пальцем. — Я что дурак будущего ученика Ша Лапу отпускать? И в центральном столичном банке дураков тоже не было. Узнав, зачем Меврику нужна такая крупная сумма (пришлось сказать, чтобы получить заём без проволóчек, залогов и поручительств), документы оформили моментально и перечислили деньги на счёт. Проценты по кредиту, конечно, кабальные, но за всё приходится платить, и Меврик был не против, лишь бы поскорей. Вечером он уже поднимался на борт пассажирского транспортника «Линея». Вежливый стюард сопроводил его к каюте (эконом класса, но зато отдельная, без подселенцев) и, пожелав приятного полёта, вручил инфокристалл для путешествующих на «Линее». Меврик подумал, что без знаний о предлагаемых услугах, расположения сервисных объектов и иной навязываемой пассажирам хрени он пока переживёт. Инфокристалл отправился на стол, а Меврик — в туалетный отсек. Очень хотелось принять душ после суетного дня, пусть и рециркуляционный. Вода отключилась через пять минут (что поделать, эконом класс не «люкс»), но для возрождения уставшего организма и этого времени хватило. Меврик переоделся в дорожный костюм, очень напоминающий пижаму, и с блаженствующим стоном плюхнулся на спальное место. Осталось только крепко уснуть — чем больше спишь, тем дорога короче, правда? Но сон, зараза, не шёл, и никакие уловки типа скрупулёзного пересчитывания бакланов, баранов и прочей живности не помогали. Меврик ещё покрутился немного и забил на потуги заснуть. В конце концов, есть не менее приятные способы сократить дорогу. Например, помечтать о несбыточном. Он живо представил, как приезжает в поместье Ша, а тот бежит ему навстречу и повисает на шее счастливой обезьянкой. Потом ведет в собственную спальню, хлопает дверью и, выстанывая: «Как же я соскучился», целует взасос. От такой сладкой фантазии у Меврика всё встало и затвердело (даже волоски на теле). Он спустил штаны, раздвинул шире ноги и сграбастал ладонями член и яички. «Мгм-м…» — стало восхитительно хорошо. А потом Меврик закрыл глаза, ныряя в сладкую, желанную фантазию. И придумывать особо ничего не надо было — он всё видел, обонял и ощущал как наяву. Как он медленно спускается поцелуями по шее и ключицам, смачно облизывает один сосок, нежно пощипывая пальцами второй. Ах, как напоминают эти твёрдые горошины вишню дичóк — такие же ароматные, тёмные, упругие. Насладившись ими, он опускается на колени, лаская губами каждое рёбрышко и вылизывая живот. Томные стоны и дрожь возлюбленного вызывают дикий восторг и неконтролируемое вожделение. Нет-нет, пока не время для животной страсти, ещё не обласкана ямочка пупка и дорожка мягких волосков, идущих к самому сокровенному. Он утыкается носом в пах и едва не захлёбывается слюной. Потрясающе! Невозможно надышаться. И удержаться тоже. Рот жадно открывается, пропуская ароматный пенис прямо в глотку, изнутри сам собой поднимается довольный рык, переходящий в тихое урчание. Нечем дышать? Какая мелочь, если дорвался до желанного тела. Когда в глазах потемнело, он подается назад, деляет вдох и порхает языком по стволу. Обсасывает аккуратную головку, то нежно, то страстно цепляет чувствительную уздечку, а потом насаживается снова, утыкаясь в гладкие яички. Сосет так самозабвенно, словно от этого завит его жизнь, словно важнее члена Ша в собственной глотке нет ничего. Только жаркие стоны и дрожащая ладонь в волосах, только пряный запах желания и сладковатый привкус семени, только ослепительная вспышка удовольствия и блаженная агония в ответ. Тело напряглось и почти встало на лопатки. «Ша-а-а!», — гортанно простонал Меврик. Оргазм ослепил, свёл судорогой мышцы живота и ног, высушил, как летний зной степной ручей. А потом подарил блаженную нирвану и спокойный сон без сновидений. Меврик не знал, что в то же самое время выгнулся в кровати спящий Ша. В таком же ослепительном оргазме, с таким же гортанным стоном. Только имя произнес другое. «Ме-ев!»