It`s been a hard life (in Saintfour).

      Утро начинается с морозной прохлады. В доме Вишни нет отопления, поэтому они лежат под тремя одеялами, прижавшись к друг другу, но холодок все равно касается кожи. Хилл уже не может уснуть, но глаза открывать абсолютно не хочется, поэтому он лежит, примкнув к горячему телу рядом, и чувствует, что Вишня смотрит на него. Аарон ощущает мягкое прикосновение к щеке и тут же открывает глаза, сощурившись. Парень напротив с усмешкой оглядывает его лицо и убирает со лба упавшую прядь, после чего тут же поднимается. Хилл, будучи недовольным его резвости, тянет Вишню на себя и тот падает обратно.       — Хэй, — лидер Драконов прижимает его к себе крепко-крепко. — Куда так быстро?       — Кофе ставить, — Вишня остаётся лаконичен, выпутывается из объятий Хилла и тут же свинчивает на кухню, а Аарон сонно вздыхает. Они даже спали в одежде, но, несмотря на это, в комнате всё ещё до чёртиков холодно. Минус пятнадцать на улице, а этот дуралей всё никак обогреватель не купит. Правильно, Вишня же не появляется здесь почти никогда, но вот такие ночёвки в холодильнике Аарону опостылели. Он чувствует себя жмуриком в морозильной камере, когда вот так трясётся по ночам в холодном жилище друга.       Хотя, сколько бы Хилл не ворчал, он все же невероятно любит маленький дом друга — если казино — это материальное детище Вишни, то старый домишко на окраине Сентфора — духовное. Потому что комнаты всего две, а свет работает только от генератора; потому что все стены маленькой спальни обклеены плакатами, что висели в доме родителей, когда он был ещё мальчишкой, а между ними — старая гитара Майкла; потому что у него в холодильнике одни яблоки и шоколадные конфеты его бывшей, с которой они расстались полгода назад, а в углу кухни, рядом с плитой — грёбанный никому не нужный кальян.       А главное — то, что Аарон никогда и никому не скажет, даже Вишне: в этом доме, в единственном, из всех существующих, ему рады абсолютно всегда. Тогда, когда Вишня уходит из банды, а через час-полтора прячется в углу ледяного подоконника, выслушивая длинные монологи лидера о том, какое он (Аарон) дерьмо. Тогда, когда придурок ворует блядскую картину, но Хилл всё равно прижимает его к этим блядским плакатам, а затем огребает за порчу раритета.       Аарон, продрав глаза, усилием воли выбирается из мягкой постели и следует на кухню, где уже стоит любимый чёрный дракон, по старинке сцеживая кофейную гущу.