«ЕЖЕДНЕВНЫЙ ПРОРОК»
ВЫПУСК № 299 26 октября 1998 год
«МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ ПОБЕДИЛ, ПОТЕРПЕЛ ПОРАЖЕНИЕ»
Товарищеский матч между бывшими выпускниками обернулся трагедией для знаменитого Гарри Поттера.
Не далее как вчера состоялось воистину главное и самое ожидаемое событие этого месяца — товарищеский матч по квиддичу между бывшими выпускниками Хогвартса. До этого судьбоносного события знаменитый Гарри Поттер, победивший самого опасного волшебника, которого только знал магический мир, считался самым непревзойдённым и талантливым ловцом за всю историю Хогвартса. Все самые известные и именитые игроки и тренеры пророчили ему легендарную карьеру в Высшей лиге мирового квиддича. Но на этот раз удача отвернулась от всеми любимого мистера Поттера. Его поражение было настолько невероятно фееричным, что Гарри Поттеру отныне не просто позорно садиться на метлу, но и приближаться к любому полю для квиддича, даже в качестве болельщика. Его смог обойти не кто иной, как бывший Пожиратель смерти Драко Малфой, подаривший победу своей команде с просто непозволительно разгромным счётом 410:30. Насколько сильно при этом пострадало эго «золотого» Гарри Поттера, нам остаётся лишь гадать, потому что бывший храбрый гриффиндорец отказался от каких-либо комментариев «Ежедневному Пророку», спешно покинув поле сразу после матча. Но оставим такие мелкие и незначительные новости «жёлтым» журнальчикам вроде «Спеллы» и обратим внимание на более важные события. Я, Ромильда Вейн, предлагаю любимым читателям самой правдивой газеты разобраться, что же скрыли от всего магического сообщества сотрудники доблестного Аврората и Министерства магии, по инициативе которых и был проведён данный матч. И открою вам истинные цели организации этого спортивного события. По счастливой случайности и лишь благодаря моей невероятной удаче я стала обладателем шокирующих колдографий того, как троих уважаемых членов магического сообщества заключили под стражу и доставили под конвоем в Азкабан. (стр. 4) Молодой и не имеющий соответствующего опыта Билл Уизли, совсем недавно назначенный на должность Главы Аврората после таинственного увольнения своего предшественника, лично арестовал Маркуса Флинта, Люциана Боула и Эдриана Пьюси. Отмечу, что ранее эти прекрасные молодые люди не были замечены ни за одним хоть сколько-нибудь порочащим их репутацию происшествием. Подробности, как и выдвинутые обвинения, не озвучены ни одним из представителей Аврората. В их числе и сам Биллиус Уизли, который, как напомню, до своего ничем необоснованного назначения работал на совершенно рядовой должности ликвидатора проклятий в Египетском отделении гоблинского банка Гринготтс. Остаётся лишь предполагать, на чём основано данное задержание: на попытке потешить пошатнувшееся эго Гарри Поттера или на жалких потугах восстановить разбившееся вдребезги доверие к Министерству магии после скандального задержания шпиона в самом до этого неприкосновенном отделе Тайн. Продолжение на стр. 4.«ЕЖЕДНЕВНЫЙ ПРОРОК»
ВЫПУСК № 300 27 октября 1998 год
«ЗАГАДОЧНОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ГЕРОИНИ ВОЙНЫ»
Аврорат и Министерство Магии намеренно скрывают исчезновения участников «Золотого трио»
Как стало известно только сегодня, минувший матч по квиддичу ознаменовался не только шокирующим поражением непобедимого Гарри Поттера и неправомерными задержаниями ни в чём неповинных граждан магического сообщества, но и исчезновением самой знаменитой маглорождённой волшебницы Британии — Гермионы Джин Грейнджер. Нашему особому корреспонденту, замечательной Ромильде Вейн удалось узнать прямиком из уст надёжного и проверенного источника, имя которого намеренно не разглашается, что мисс Грейнджер «предположительно» была похищена не только в присутствии своего жениха Драко Малфоя — бывшего Пожирателя смерти и его новоиспеченного лучшего друга Гарри Поттера, но и, что самое из ряда вон выходящее, но неудивительное, прямо под носом у самого юного Главы Аврората и всех его доверенных лиц. Мисс Вейн обязательно раскроет для вас, дорогие читатели, все подробности происшествия уже в следующем выпуске. Сегодня же мы хотим поделиться с вами более шокирующей информацией, дошедшей до самой честной и неподкупной газеты магической Британии — «Ежедневного Пророка». Как выяснилось, это не первое скрываемое Авроратом исчезновение участника «Золотого трио». До этого при весьма загадочных обстоятельствах исчез Рональд Биллиус Уизли — герой Второй Магической войны, лучший школьный друг Гарри Поттера и младший брат главного аврора Министерства. Его исчезновение не придавалось огласке, и всё магическое сообщество не могло даже предположить, что Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер будут бессовестно врать о его отъезде в Румынию с семьёй. А тем более, что их ложь поддержит не только старший брат и главный блюститель правопорядка, но и Кингсли Бруствер, занимавщий на тот момент должность Министра магии. Рон Уизли, как стало известно Ромильде Вейн, неопределённое время после победы в Битве за Хогвартс находился в больнице Святого Мунго непосредственно под присмотром целителей разума. Самый жизнерадостный участник неразлучной до этого троицы, по всей видимости, либо не выдержал свалившейся на него после Великой Победы славы, либо не смог справиться с посттравматическим расстройством от пережитых ужасов войны. А возможно, его тонкая душевная организация просто не выдержала предательства лучших друзей. О точных причинах его пребывания в больнице Святого Мунго можно лишь предполагать, так как данная информация является врачебной тайной. Но поверьте, Ромильда Вейн обязательно распутает весь запутанный клубок лжи, созданный главным героем войны Гарри Поттером и покрываемый Авроратом и Министерством магии. Благодаря «Ежедневному пророку» вы станете свидетелями настоящего расследования. Поэтому предлагаем вам для начала ознакомиться с подробной биографией Рональда Уизли, описанной на страницах 7 и 8.«ЕЖЕДНЕВНЫЙ ПРОРОК»
ВЫПУСК № 301 28 октября 1998 год
«ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ГЕРМИОНЫ ГРЕЙНДЖЕР»
Аврорат намеренно продолжает бездействовать
Прошло уже три дня после исчезновения героини Войны, а Аврорат продолжает демонстрировать свою вопиющую некомпетентность и абсолютную беспомощность в расследовании. Напомню нашим читателям, что 25 октября 1998 года на товарищеском матче между бывшими выпускниками Хогвартса при загадочных обстоятельствах бесследно исчезла героиня Второй Магической Войны, будущая леди Малфой и главный учредитель Благотворительного Фонда «Открытое сердце» — Гермиона Джин Грейнджер. Её жених Драко Малфой, в прошлом Пожиратель смерти, отказывается от каких-либо комментариев «Ежедневному пророку». Но мне, Ромильде Вейн — вашей покорной слуге удалось выяснить самые шокирующие подробности этой во истину захватывающей истории. Как мне стало известно, во время проведения матча на трибунах был замечен не кто иной, как Виктор Крам — звезда квиддича мирового масштаба, который поспешил покинуть мероприятия после короткого разговора с героиней всех самых громких новостей послевоенного времени. Если кто не помнит или, быть может, не знает, что между мистером Крамом и мисс Грейнджер был очень бурный любовный роман во время проведения в Хогвартсе последнего «Турнира Трёх Волшебников». После этих весьма пикантных подробностей, молчание мистера Малфоя и бездействие Аврората вполне объяснимы. Но кто я такая, чтобы осуждать мисс Грейнджер за то, что она просто сбежала, выбрав для себя более выгодную партию, чем бывший Пожиратель смерти? Её прекрасно можно понять, ведь… Драко с отвращением отбросил на стол свежий выпуск «Ежедневного пророка», словно тот был куском грязи. Он устало потёр покрасневшие из-за бессонных ночей глаза и, опершись на стол логтями, беспомощно выдавил из себя: — Гарри, я не могу так больше… Необходимо делать хоть что-то… — Я тебя понимаю, друг. Кавендиш уже надавил на все рычаги. Вейн уволили, и все оставшиеся в продаже выпуски изымаются, — Поттер почесал отросшую на подбородке щетину, которая неприятно кололась. — Он мог бы закрыть издательство газеты, но, сам понимаешь, это может обернуться против нас, и все поверят в выдумки этой сумасшедшей… — Да мне насрать на Пророк и на то, что пишет эта курица, — раздражённо прервал его Малфой. — Нам необходимо самим искать Гермиону! Сколько можно слушать бред Билла о том, что похититель должен проявиться сам?! — Я тоже ненавижу бездействовать, но мы же даже не понимаем в каком направлении искать? Авроры проверили всё вдоль и поперёк. Нет абсолютно никаких следов того, откуда появилась та сова с порталом. А уж понять, куда он перенёс Гермиону и кем был создан — и подавно… Гарри напрягся и метнул взгляд в сторону двери, как только за ней послышались шаги. Малфой не обратил на это никакого внимания и лишь смотрел в одну точку рассеянным взглядом, обдумывая неожиданно пришедшую в голову мысль. — Флинт с дружками по-прежнему молчит, — опуская приветствия, сказал с порога вошедший в кабинет Малфоя Кингсли, пересекая помещение быстрыми уверенными шагами и устраиваясь в кресле напротив Драко. — Я только что из Азкабана. Мужчина на мгновение прервался, чтобы наполнить для себя стакан воды, и Драко внимательно посмотрел на него, оторвавшись от своих мыслей. — Мерлин, у этих троих что-то вроде сплетённого сознания. Впервые сталкиваюсь с чем-то подобным, — произнёс Бруствер под выжидающими взглядами Малфоя и Поттера. — Я смог прорваться лишь в голову Пьюси спустя пять часов непрерывного допроса, и то совсем ненадолго. Практически сразу же почувствовал присутствие Флинта и Боула, и то, как эти двое начали выстраивать в голове Пьюси собственные ментальные барьеры, до тех пор, пока тот, просто не выдержав воздействие такого потока магии на своё сознание, не отключился. Билл считает, что стоит попробовать проводить допросы параллельно, сразу троим. Но из-за этого всё остановилось. Потому что неизвестно, когда он сможет найти ещё двоих достаточно сильных лигилиментов. Драко уловил нотки раздражения в голосе Кингсли. Тот был явно недоволен, хоть и внешне это никак не проявлялось. — Ты не можешь…? — задал Драко не высказанный, но понятный им обоим вопрос. — Из-за того, что я там официально, не могу… — внимательно глядя на Малфоя, ответил Кингсли. В его глазах Драко прочитал извинение и некую беспомощность из-за стечения воедино всех обстоятельств. — По регламенту они не могут оставить меня ни с одним из них наедине. Из-за того, что я выступаю всего лишь в роли консультанта и гражданского лица, у меня связаны руки, — по его лицу пробежало едва заметное только для Драко раздражение. — Со мной всегда присутствует аврор, ведущий протокол. После задержания Вонга и проверок всего Министерства, были приняты меры по ужесточению контроля и соблюдению всех даже незначительных правил. Иначе… — Вы о чём? — непонимающе перебил его Гарри. — Вот же драконье дерьмо! Какого грёбанного дементора Билл не поступится хоть немного своей долбанной гриффиндорской правильностью?! — выпалил Малфой, вскакивая со своего места. Его бесили все запреты и правила, непозволяющие им узнать хоть что-то. Хотя бы понять причастны ли эти трое к исчезновению Гермионы, или им стоит переключить своё внимание на более тщательные поиски Селвина, а, возможно, кого бы то ни было ещё, кто хотел бы причинить вред Гермионе или ему. Малфой не мог унять сжирающее изнутри чувство, что во всём произошедшем с Гермионой и Дирком была лишь его вина. Что навредить и отомстить хотят именно ему, а страдают из-за этого близкие и дорогие ему люди. Когда его кулаки уже начали подрагивать от напряжения и с трудом сдерживаемого гнева, Драко поймал извиняющийся и обеспокоенный взгляд Кингсли. Искреннее переживание, разделяемая злость и молчаливая поддержка, скрываемые за потемневшими карими радужками, придавали ему сил, заставляли не поддаваться панике и мыслить здраво. Конечно Малфой понимал, что имей Бруствер прежнюю власть, то он бы сделал всё возможное, чтобы как можно быстрее заставить Флинта с дружками заговорить. Но он не винил мужчину за последствия его выбора. Кингсли сделал его матушку счастливой, и за это Драко был ему безгранично благодарен. — Не кипятись. Я, кажется, нашёл способ немного обойти правила… — загадочно произнёс Кингсли. — Но хотел для начала обсудить это с тобой. Мне нужно понимать, насколько Нотт предан Биллу. Твёрдость и решимость в его голосе сказали Драко больше, чем сами слова, и он внимательно посмотрел на Бруствера, слегка кивнув и давая понять, что понял о чём говорит волшебник. — При чём здесь вообще Тео? — всё также непонимающе спросил Гарри, переводя взгляд с одного на другого. — Объясните мне уже хоть что-то! Но эти двое, не обращая внимания на уже порядком раздражённого Поттера, продолжили свой разговор. — Его стоит «прощупать», прежде чем предлагать такое напрямую, — ответил Драко, скрещивая руки на груди. — В случае Тео, это не просто вопрос преданности и доверия. Больше возможности выдержать то, что он может увидеть. Кингсли задумчиво потёр подбородок, покрытый густой чёрной щетиной с проблесками седых волосков и спросил: — Сможешь? Необходимо сделать это как можно скорее. И аккуратно: нам не нужны лишние проблемы. — Да, он как раз обещал зайти ко мне вечером, — тут же ответил Малфой, цепляясь за призрачную возможность нащупать хоть какой-то просвет в той кромешной тьме, которая окружала его эти дни. Бруствер кивнул и, обведя взглядом кабинет Драко, посмотрел на настенные часы, расположенные над высоким каминным проёмом. — Дай мне знать сразу же, как только поговоришь с ним. Мне пора домой, Цисси сейчас и так тяжело из-за состояния Андромеды и волнения за Гермиону… Ещё и Тедди перестал спокойно спать, а она не желает принимать ни чью помощь… — Как она? — печально выдохнул Драко. — Всё должно произойти со дня на день. Я просто хочу быть рядом с Цисси, когда это случится. Она так и не оправилась после гибели Дирка. Смерть Андромеды может сломать её окончательно, хоть мы уже и готовы к этому. — Береги её, — почти неслышно попросил Драко, проглатывая вставший в горле ком и прокашлявшись, произнёс. — После разговора с Тео я прибуду к вам через камин, но не знаю, во сколько это будет. — Можешь переместиться прямиком в мой кабинет. Я, в любом случае, дождусь тебя, — вставая со своего места, подытожил странный разговор между строк Кингсли. — Хорошо, — Малфой коротко кивнул и протянул ладонь Брустверу. — Спасибо тебе за всё, что ты делаешь… — Перестань. Вы самые близкие и дорогие мне люди, — прервал его Кингсли. Он пожал протянутую Драко руку и, коротко попрощавшись с Гарри, вышел. — Годрик, Малфой, что это было? О чём вы говорили? — требовательно спросил Гарри, как только за Бруствером закрылась дверь. — Поверь, Гарри, тебе лучше этого не знать…***
29 октября 1998 год Четвёртые сутки на ногах без нормального сна давали о себе знать. Драко пошатнулся, делая шаг из камина и удивляясь тому, что смог без происшествий преодолеть перемещение по каминной сети в таком состоянии. Существуя все эти дни на чистом адреналине и бушующей в груди тревоге, тело и разум постепенно начинали сдавать. Но он просто не мог остановиться. Не мог перестать думать о том, как найти Гермиону. Всё это время Малфой раз за разом прокручивал в памяти воспоминания того злосчастного дня. Его не покидала навязчивая мысль, что он что-то упустил. Не увидел… Не заметил… Не придал значения… Поттер был на противоположной стороне поля, а снитч пролетел буквально в нескольких метрах от трибуны, возле которой парил Драко. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы догнать его. И вот его пальцы коснулись прохладного, но будто живого металла, а крылья крохотного мячика затрепетали, когда он поднял руку вверх и направил древко метлы в сторону центральной трибуны, где находилась Гермиона. Драко хотел преподнести ей свой трофей. Подарить победу, которую он одержал ради неё. Когда до любимой оставалось пара десятков метров, он широко улыбнулся ей и сильнее стиснул в ладони вырывающийся мячик. В это самое мгновение над трибуной пролетела крупная сова, и из её лап выпало перо прямо в протянутые к Драко ладони. Гермиону окутала голубая вспышка, и она исчезла. Просто растворилась в воздухе, словно её там и не было. Снитч вылетел из его руки, но ему было уже плевать… Бруствер, как и обещал, ждал его в своём кабинете, сидя в кресле у камина и пролистывая страницы какого-то древнего фолианта. Увидев Драко, он аккуратно закрыл книгу и отложил ту на журнальный столик. Малфой различил лишь часть названия на потемневшем и ветхом кожаном корешке: «Скрытые возможности использования порталов и тонкости создания…» — Нотт согласен на всё, что ты ему поручишь, ради того, чтобы найти Гермиону и расколоть этих ублюдков, — встретившись взглядом с Кингсли, тут же произнёс Драко и опустился в кресло напротив Бруствера. — Мы можем ему доверять. — Хорошо. Спасибо, я свяжусь с ним завтра сам, — кивая, ответил Кингсли, а затем с нескрываемой тревогой спросил. — Ты спал хоть немного эти дни? — Пытался, — слегка пожав плечами, ответил Драко. — Даже не понял, смог ли уснуть, потому что мозг просто отказывается отключаться. Постоянно прокручиваю в памяти момент её исчезновения. Он хотел, но не мог признаться Кингсли в том, что их с Гермионой квартира превратилась для него в подобие темницы воспоминаний. Стоило ему оказаться в спальне, Малфой чувствовал еле уловимый запах духов Гермионы и практически видел перед глазами образ того, как она стоит возле комода. Как наклоняет маленький флакон с янтарной жидкостью и наносит кончиком пальца капельки дурманящего его сознание аромата на шею и запястья. Как подносит запястье к лицу и глубоко вдыхает, наслаждаясь нотками распускающихся на рассвете ландышей. Затем подходит к нему и поправляет воротничок его рубашки. От того, что Драко практически чувствовал это прикосновение, хотелось выть. Но он сдерживался ради неё, закрывая глаза, стискивал до скрежета и боли челюсти и просто выходил из спальни. Садился на диван и вновь сознание заволакивало дурманом воспоминаний о том, как они сидели на этом самом месте с Гермионой, и как она по-хозяйски расположила свои ножки на его коленях. За эти дни Драко уже не улавливал грань между иллюзорными образами из прошлого и болезненным осознанием, что её нет рядом с ним. — А зелье сна без сновидений? — услышал он вопрос Кингсли, вырвавший его из чёрной пропасти размышлений. — Забини твердит о нём, но я не хочу, — с горечью ответил Драко. — Вдруг… — Забини прав, тебе необходимо быть сильным, — суровым басом перебил его Бруствер. — А пока я вижу, как ты уверенно превращаешь себя в ходячий труп. Драко невесело усмехнулся, но затем опёрся локтями о колени и спрятал лицо в ладонях, шепча еле слышно полным отчаяния и боли голосом: — Кинг, где она? Что с ней? Кто её похитил? — он сглотнул, не желая произносить вслух вопрос, который мучал его все эти дни, но всё же выдохнул. — Жива ли она? Он быстро вытер глаза, не давая подступающей влаге затуманить взгляд, и тяжело сглотнул, пытаясь справиться со сковавшей горло, словно железный обруч, тревогой. Дышать было невыносимо. Грудную клетку разрезало на куски от каждого неровного судорожного вздоха. Сердце выбивало прерывистый гулкий ритм о перекард и, отражаясь эхом в ушах, заглушало слова, произносимые Бруствером: — … Даже не думай о таком. Не смей! Не теряй надежду. Мы обязательно найдём её! Найдём способ разыскать того, кто её похитил. А для этого ты должен быть сильным. Сильным ради неё! Кингсли протянул ладонь и по-отечески коснулся плеча Драко, чуть сжимая его. Драко зажмурился и попытался придти в себя. Зарылся пальцами в волосы, царапая кожу. Боль немного отрезвляла, чтобы он мог более отчетливо понять, что ему говорит волшебник. — … Да, и… Я хотел поговорить с тобой. Мне нужны твои воспоминания. — Билл уже пытался найти в них хоть что-то… — Ты не понял. Мне необходимо всё, что ты знаешь и помнишь о том дне, когда на твоём предплечье появилась метка. — Что? — абсолютно непонимающе спросил обескураженный его неожиданной просьбой Драко. Он был настолько вымотан, что не мог связать воедино мысли. — Нет, так не пойдёт. Для начала ты должен выспаться, — не требующим возражений тоном произнёс Кингсли, поднимаясь со своего места. Он подошёл к шкафу и распахнул две небольшие дверцы, за которыми скрывались стройные ряды колбочек и склянок всевозможных размеров и форм. Бруствер внимательно оглядел выведенные ровными печатными буквами названия на каждой бутылочке и достал одну из них. Отмерив необходимое количество капель в сверкающий в свете свечей стакан, мужчина добавил в него добрую порцию огневиски из большого графина, стоящего на письменном столе и буквально втиснул стакан в подрагивающие руки Драко. — Выпей, — приказал он. — Завтра нам предстоит много дел. — Если у тебя есть хоть какой-то план, выкладывай его сейчас… — попытался возразить Малфой, но всё-таки поднёс стакан к губам. В ответ Бруствер лишь покачал головой, удовлетворённо наблюдая за тем, как Драко одним глотком выпил зелье.***
Веки Гермионы затрепетали, а в голове неприятно забарахталась гудящая аморфная пустота. Она приоткрыла глаза, но тут же закрыла их, пытаясь справиться с накатившими тревогой и паникой. Полумрак, окружавший её не пугал, но он был настолько бесконечным, что казался непроглядной тьмой, от которой полностью терялась связь не только с реальностью, но и с собственными органами чувств. Вокруг неё не было ничего. Сколько она не пыталась, не могла обнаружить даже стены. Только пол и сизая рябь тумана. Не было ни источника тусклого освещения, благодаря которому она всё же могла различить очертания своего тела и рук, ни каких бы то ни было предметов или ориентиров. А ещё не было абсолютно никаких звуков. Она не слышала ни собственных шагов, когда бесконечно бродила по пустому туманному пространству, после того, как впервые очнулась здесь, ни звуков ударов её кулаков о пол, когда она в бессилии била каменные плиты, до тех пор пока те не стали красными от её крови. Ни даже биения собственного сердца. На краткий миг ей показалось, что она умерла. Но она чувствовала боль. Боль во всём теле, а боль ассоциировалась у неё с жизнью. Мёртвый человек не может испытывать боль, а она испытывала — значит была жива. Грейнджер не понимала, что это за странное место, как она сюда попала и сколько дней здесь находится. Туман окутывал не только всё вокруг, но и её воспоминания. Последнее, что она помнила была улыбка Драко, направляющегося к ней. После этого она провалилась в пропасть. Она никак не могла понять, как ей отмерять время, проведённое в заточении бесконечности. Еда появлялась ровно в тот момент, когда Гермиона ощущала голод. И именно то блюдо или те продукты, которые ей хотелось, и ровно то количество, которое она могла съесть. Так же было и с туалетом. Грейнджер просто наталкивалась на неожиданно появляющееся дверное полотно, открывая которое, она оказывалась в крохотной туалетной кабинке, в которой было так же туманно, как и в общем пространстве. Она пыталась задержаться в этом маленьком замкнутом закутке, но он исчезал в тот же миг, как только она переставала ощущать физиологическую потребность в нём. Она часами лежала на полу, прижимаясь щекой к холодному камню, цепляясь за единственное ощущение хоть какой-то точки опоры, когда бескрайнее пространство начинало давить на кожу и путать сознание. Спустя какое-то время, Гермиона пришла к выводу, что находится в каком-то извращённом варианте Выручай-комнаты. Со стороны физиологических потребностей организма, пространство выполняло все её пожелания, но с другой явно было плодом чьей-то больной фантазии. Ещё одним её умозаключением было то, что на неё точно наложены чары глухоты и, возможно, ещё что-то, что она просто не смогла распознать из-за спутанности восприятия пространства. Грейнджер пыталась считать приёмы пищи, когда это ни к чему не привело, стала пересчитывать каменные плиты пола, помечая их кровью из плохо заживающих ран на кулаках и ладонях. Но её отметины исчезали. Она сбивалась и путалась, абсолютно не понимая, возможно ли вообще найти хоть какой-то выход. Неожиданно она поняла, что вновь слышит биение собственного сердца, благодаря этому вновь полноценно чувствует себя живой. Затем послышались приглушённые шаги, раздался скрип отпираемого засова и скрежет петель. Ворвавшиеся в её голову звуки оглушали и болезненно били по барабанным перепонкам. Голова тут же начала раскалываться от боли, словно на неё давили невидимые тиски. Перед глазами поплыли цветные пятна, причудливо окрашивая уже ставший привычным бесконечный туманный полумрак. Материализовавшаяся перед ней дверь полностью открылась с новым жалобным стоном петель, и Гермиону ослепил свет люмоса, заставляя прикрыть глаза рукой. Спустя пару коротких мгновений она различила силуэт, а ещё спустя секунду, показавшуюся ей вечностью, мертвенно-бледную сероватую кожу и черты лица представшего перед ней человека. — Ты? — хрипло и почти неслышно выдохнула Гермиона. Первое произнесённое за эти дни слово неприятно и болезненно оцарапало горло, и она поморщилась. — Да, как видишь, — грубый и резкий ледяной голос эхом отлетал от невидимых стен, и она даже не узнала его, настолько он отличался от её воспоминаний. — Но это просто не можешь быть ты? — неверяще произнесла она, прежде чем услышала пробирающий до дрожи смех и ощутила нестерпимую боль от вторжения в свой разум. Перед глазами всё расплылось, и мир погас…