Разорви мою плоть среди снежных просторов.

      Слащавый, приторный запах алого вина витает в душном воздухе в пространстве комнаты. Жарко, хочется снять все эти тряпки со своего тела, чтобы ничего не мешало разуму яснее дышать, наслаждаясь лишь насыщенным лунным светом, который озарял некоторую часть покоев. Стенки горла отражают адские муки – чем больше дышишь, тем больше становится невыносимее стоять на прямых ногах.       Маленькое и хрупкое тельце покорно стояло перед высоким мужчиной, показывая всем своим обличьем, что прямо сейчас, она намерена на всё, что он попросит или даже прикажет. Люмин глупо улыбается, протягивает аккуратные, немного вялые руки в его сторону, дословно повисая на нём. Между их губами остаётся всего ничего, ещё чуть-чуть и они гармонично сольются и властно сомкнутся между собой, оставляя все их обиды и горечи позади. Это всё так неправильно, ошибочно. Все эти слова плюются убийственным ядом в самое сердце, сжигая жгущим пламенем внутри всё живое. Всё это уже неважно, они зашли настолько далеко, как никакие враги никогда не зайдут.       Бесконечный звон в голове, разрывающий все эти «правильные» рамки между ними. Обжигающиеся, словно песок в пустыне, тела, искрящиеся глаза, наполненные мерзкой, но желанной похотью, ватные ноги, которые уже не могли стоять на этом дорогом паркете. Хотелось свалиться, упасть на мягкую кровать сливаясь друг с другом, заполняя пустоты в своих набитых болью сердцах и обмякших в грехах душах. Хотелось облить всю её тонкую шею своими томными горячими поцелуями, оставляя кровавые метки, которые со временем, станут лиловыми с крапинками тёмно-багрового цвета. Хотелось пометить её, показать всему миру, что почётный рыцарь и славный герой принадлежит только Одиннадцатому Предвестнику Фатуи.              Удовлетворённый смешок. Он ухмыляется, зная, что Люмин готова, полностью готова попасться к нему в тёмное, как чёртова Бездна, логово. Все его пошлые и грязные желания наконец-то сбываются.              Никто и никогда не узнает, что такие чувства и эмоции происходят между ними двумя. Может, кто-то и услышит их томные стоны и полуживые вдохи и выдохи, но сейчас Путешественницу это не волнует и никак не задевает. Низ живота жалобно тянет, почти скулит от желания, льняная и нежная промежность между её маленьких белоснежных бёдер неимоверно выделяет склизкую, как мелкий гидро слайм, смазку.        Двуспальная обширная кровать, выполненная в лазурных, словно глубины океана, цветах, стоит посередине комнаты приставленная к стене. Огромная пленительная картина нависает над кроватью, на стене, на ней изображён какой-то пейзаж Ли Юэ. Обман. Лишь это слово может пролететь в голове Путешественницы, когда она думает про этот регион. Плевать на это. Сейчас, в её голове лишь Предвестник, которого она страстно желала.              Кровать ловит на себя резкий и грубый удар. Это был парень, – тот резко развернул девушку, которая повисла на нём, и опрокинул на приятный телу матрас. Жёстко и быстро, но Люмин это забавляет и возбуждает ещё больше, чем Тарталью. Только один вид кровати заставляет мгновенно изнежиться в податливой и пушистой ткани, ведь сейчас, она потеряет то, что должна хранить каждая девица до свадьбы, самое сокровенное, что у неё есть. – Аякс. – произносит шёпотом Люмин, стараясь скрыть от стен его настоящее имя. Жаль, что эта ночь запомнит имя парня навсегда, открывая пелену глубинных тайн.       – Да, принцесса? – промурлыкивает Чайльд, аккуратно и медленно заползая на кровать, словно они в каком-то фильме. Ладони безумно желают оказаться на её грудях, ощутить теплоту её маленького, хрупкого, как стекла, тельца, ощупывая мягкие розоватые соски, но он всё медлит и медлит, чтобы растянуть этот момент.              Её тело излучает приятное душе тепло, как палящее солнце, заставляя Тарталью погрестись в будущих планах, по поводу изощренья в его желаниях и действиях. Этот мерзкий животный инстинкт, пробуждает в парне животное, безумно хотящее владеть этим идеальным телом, скрывающимся за меловатым платьем, корсетом и пушистым шарфиком.       Будь бы он настоящим чудовищем или насильником, он бы в первую секунду, как они зашли в его покои, разорвал бы это платье на огрызки ткани, оголяя белоснежную кожу, ключицы, небольшие мягкие груди и плоский живот. Про места ниже мужчина старался не думать, иначе бы и вправду стал мерзким чудовищем в эту ночь, к которому Люмин больше бы никогда не подошла. – Поцелуй меня. – она тихонько пристанывает на последнем слоге, произнося эту просьбу. От нахлынувшего смущения, Люмин отводит пьяный взгляд в сторону, чуть опуская тяжёлые веки. Она так ждёт успокоения рядом с ним, в этой кровати, которая скоро наполниться их телесными жидкостями и слащавыми, нежными, но правдивыми стонами. Парень уже готов сорваться с цепи, как бешеная огромная псина, но всё равно терпит и играет в эту игру, придуманной им самим.        Сердце почётного рыцаря неимоверно изнывает, требует, чтобы сейчас рыжий Предвестник был напористым и грубым, но в тоже время нежным и мягким. Эта глупая игра, игра слов и чувств, игра тел и животного инстинкта. Мужчина приближается к ней, раздвигая мраморные колени, пододвигаясь всё ближе к кремовому лицу. Прямо сейчас, вдвоём, они борются с самим собой, разрывают голыми руками границы, ломают и так шаткие рамки.              Поганое ощущение.       Чувство, подливающее к голове, она осознаёт, что снизу, её трусики уже обязательно, на все сто процентов погрязли в кисловатой и вязкой жидкости.              Мечтания, наполненные больной язвой, которая сжирает всю человечность.       Люмин тщетно выжидает, когда её влажные половые губы накроет горячие губы и язык Предвестника, сейчас она мечтательно тонет, ожидая это нежное тепло, что накроет её промежность, полностью унося за пределы воображения. Алкоголь извивает длинные дороги по кровеносным венам и артериям, разнося всё более пошлые идеи и желания к мозгу. Чайльд ставит одну руку на кровать, как опору, а второй поглаживает гладкую и горящую щёку Путешественницы. Ещё ближе, совсем немного осталось до желанной эйфории и экстаза, но он специально тянет, дразня девушку, заставляя её помучаться. Вдруг он отвергнет её приказ?