Under your scars I pray You're like a shooting star in the rain You're everything that feels like home to me, yeah Under your scars, I could live inside you time after time If you'd only let me live inside of mine
Чувства расцветают внутри мягко, почти неощутимо. Зильвейг держится, цепляется как сумасшедшая, потому что боится, что они исчезнут, растают как исчезает почти всё в её жизни. Уилл на её страх хмурится, но почти сразу обнимает и держит крепко-крепко. Зиль за его спиной видится синяя женщина с огненными волосами. Она улыбается и качает головой: — Он уйдёт от тебя. Сама же знаешь. Зильвейг зажмуривается и утыкается лбом в чужое плечо. Честно? Ей страшно до дрожи в покрытых шрамами руках, до змей в животе, до тяжести в голове. Страшно, что вот эта потеря станет последней, и её пережить как остальные уже не выйдет, лишь захрипеть беспомощно и качать головой, пока слёзы никак не остановятся. Мама назвала бы подобное слабостью, Зильвейг даже не пытается спорить. — Снова кошмар? — Д-да, — сдавленно отвечает она. Страх и печаль стягивают грудь и удавкой обвиваются вокруг горла. Дышать сложно, но Зиль делает это, как делала всегда, потому что пока дышишь — есть шанс всё исправить, есть шанс исправить себя. Она отстраняется и улыбается. — Останься со мной. Не люблю темноту. Его руки тёплые, на одной мозоли от рапиры. Зильвейг достаточно кончиками пальцев провести, и сразу можно узнать, ни у кого больше в отряде таких нет. Уилл же берет её за руки, и нет ему дела, что покрыты они шрамами, для него это вовсе никакие не раны. И сама она видится вовсе не блёклой тенью, как остальным, а чем-то по-настоящему волшебным. Зиль от такого покраснела бы, умей она. Вместо этого всё-таки улыбается. — Ты как звездопад в дождь. Не грусти, хорошо? — он убирает чёлку с алых глаз, Зильвейг всё никак не может их поднять и лишь улыбается. Она любит, правда любит. До безумно стучащего в груди сердца, до этой неловкой, нервной улыбки, до невозможности заставить себя собраться и наконец сказать об этом, да правда в том, что и не нужно. Он знает, Зильвейг верит в это и хватается за это знание. Когда эта самая любовь расцветает окончательно, то кажется прекраснее всего, что доводилось видеть до этого. Прекраснее солнца и голубого неба, прекраснее закатов и рассветов, прекраснее даже новоявленной свободы. — Если что-то случится, просто позови и я приду, поняла? Зильвейг понимает. И улыбается этому.Hey, if you feel like coming down If you feel like coming around Just call my name out loud, na, na, na, hey