Этот мир не для нас, Армин...

Смерть Мари раскрывать никто не собирался абсолютно. О её самоубийстве знали лишь офицеры и Рей с его элитным отрядом. Но в это поверили не сразу. Многие отказывались в это верить, ведь несколько лет прошли вместе с девушкой, было тяжело, грустно, весело, и даже в самый трудный момент отряд всегда оставался дружным и сплочённым. Они знали друг друга наизусть, малейшие привычки, особенности поведения, особенно за стенами, что, конечно, позволяло работать в команде. Именно в этом — в командной работе — заключалась стопроцентная выживаемость отряда даже в экстренных ситуация. Никто, совершенно никто не мог подумать, что такое может случиться. Сразу после инцидента с отрядом была проведена беседа от самого Эрвина Смита, где он поднимал вопросы сплоченности, команды, говорил, что потеря одного друга это невообразимо больно. Но в итоге всё сведось к тому, что об этом не должен знать никто, даже родня. Ведь если информация просочится и дойдёт до военной полиции, то всем понятно, что Эрену не дадут даже шанса. А уж не дай Сина об этом узнают гражданские, тогда об отбитии Марии и речи можно не заводить. Солдаты послушали, подумали, и, разумеется, молчали. Но единственное не давало покоя Наоми — как легко сделать так, чтобы о тебе не вспоминали. Другим солдатам объяснили, мол Мари сама захотела уйти и начать строить семью, возраст всё-таки. И всех всё устроило, никто даже подробностей узнавать не стал, хотя оно и понятно, сразу же после этого нагрузку повысили, заставили учить новое построение за стенами, так ещё и ошарашили новобранцев столь ранней вылазкой. Никому не было дела. *** Наоми, конечно, тоже оказалась под ударом. Из-за излишнего, даже очень, внимания Рона она не могла, как сама выражалась, дышать полной грудью. Сразу же после смерти Мари ему как крышу снесло, мужчина везде старался находится рядом, при малейшем общении Наоми с кем-то другим влезал в разговор, навязчиво помогал, всегда провожал до двери, но попыток сделать что-то большее, например обьятий, поцелуев, держаний за ручки, не было. Беккер абсолютно не нравилось поведение товарища, даже раздражало и отталкивало, но говорить об этом в открытую девушка не решалась, так как всё равно немного побаивалась парня, ведь каким идеальным рукопашным бойцом она не была, у Рона больше опыта и по весу он явно превосходит Наоми, так что шансов у неё нет. Как она сама себе объясняет, бой с здоровенным, но не опытным и добродушным Райнером никак не сравнится с боем с хладнокровным, внимательным и сильным Роном, поэтому девушка даже не пыталась его отвергнуть, просто игнорировала, хотя надо бы. Вот так постепенно она потеряла свою связь, которую выстраивала три года, с Микасой, Эреном, даже Армином. Абсолютно ни с кем она не хотела общаться, даже когда её кто-то окликал, она, не оборачиваясь, шла по своим делам. А дел у Беккер было не много: помочь Ханджи и Рею, позаниматься с Красавицей, повторить построение… Наоми даже стала разговаривать с Леви, хоть раньше его не то, чтобы сильно любила, скорее недолюбливала. Когда девушка находилась рядом с Аккерманом, то прекрасно понимала, что никто её больше не потревожит, даже Эрен. Именно поэтому она стала проводить больше времени с Леви. Чего не скажешь о мужчине. До этого ему было банально всё равно на Беккер, пусть бегает, главное чтобы под ногами не крутилась, но не заметить колоссальных изменений в поведении и внешнем виде Наоми было просто невозможно даже для Леви. Девушка не общалась ни с кем, кроме него, Эрвина, Рея и Ханджи. Могла, конечно, перекинуться парой фраз с Эреном и другими новобранцами, кроме Микасы, но её основной круг общения значительно сузился. А ещё, во что мужчине до сих пор сложно поверить, Беккер стала меньше разговаривать. Не просто меньше, большую часть времени она молчала. Ну и конечно же её лицо. Синяки, ещё большая бледность, сухость кожи, обветренные губы, грустные глаза. Леви, конечнл, знал, что Наоми дружила с Мари, но неужели смерть подруги может так изменить? Но он спросил. Даже он спросил, а девушка ничего толком не ответила, сказала:"Да там один парень.» и всё. Леви не стал лезть и спрашивать ещё о чём-то, но выводы для себя сделал, как и Ханджи, как и Рей, как и Армин, как и вообще все. *** Наоми, как обычно, вышла позаниматься с Красавицей после утренней тренировки. Она запрыгнула на лошадь и они медленно направились к поляне недалеко от замка. Красавица тоже чувствовала изменения состояния своей хозяйки, из-за чего тоже грустила, даже отказывалась от еды и активных тренировок, что дало Наоми небольшой, но повод для пересмотрения своей рутины. — Как думаешь, Красавица, вылазка будет удачной? Неделя всё-таки осталась. Мы будем ближе к правому крылу, ближе к Микасе и Армину. Лошадь лишь тяжело вздознула. — Наверное, надо привести себя в порядок наконец-то, согласна? Этот Рон совсем меня из колеи выбил, надо завязывать. Вот теперь Красавица оживилась и стала идти быстрее к месту тренировки, но их там уже поджидали, и кобыле это совсем не понравилось. — Наоми, ты тоже пришла позаниматься? Вот совпадение, — на самом деле он врал, Рон знал, что именно в это время будет заниматься Наоми. Но у девушки уже нет сил и желания тратить время на него, поэтому давняшняя мечта Наоми сейчас будет исполняться. А имя мечте — избавиться от Рона. — Я как раз тебя искала. Не против поговорить. Парень, конечно, был удивлён. Он думал, что всё пройдёт как обычно: она кинет на него грустный взгляд, отзанимается под его наблюдением и молча уйдёт обратно. И Рона это вполне устраивало. Но сейчас что-то изменилось, поэтому парень не осмелился перебивать девушку. — Зачем ты ходишь за мной? Зачем следишь, отпугиваешь моих друзей, мешаешь мне тренироваться? Ты не видишь, что натворил? Что со мной стало из-за тебя. Ты больной урод, я тебя ненавижу, если я раньше тебе не отвечала это не значило, что меня все устраивает. Я презираю таких, как ты. Мне противно от таких, как ты. Кем ты себя возомнил? Кто тебе разрешал бегать со мной хвостиком? Думаешь, если я мелкая, то отпор побоюсь дать? Ты бы побоялся, вылазка скоро, кто знает, какие титаны бывают. Вдруг встретишь девианта с ножом и на коне, ‐ Красавится затопала и заржала, — Не подходи ко мне, мне от тебя противно. Я тебя не люблю, даже малейшей симпатии к тебе у меня нет. Если ты ещё раз подойдёшь — расскажу Микасе. Или Эрену. И тогда разговор будет другой. Надеюсь, проблем со слухом не имеешь. Урод… И она пошла на другую, не такую большую, поляну, оставив удивлённого Рона одного. *** До вылазки осталось уже четыре дня. Наоми, как обычно, направилась на тренировку. Каждый отряд занимался отдельно, но Рея рядом не будет точно, потому что он занят и сейчас с Ханджи, поэтому смысла идти к своему отряду нет. Пусть Рон, о Святая Сина, больше не подходил к девушке, она лучше позанимается по усиленной программе Леви, чем будет терпеть взгляды товарищей. Никто не забыл о том идиотском признании. Вот уже Наоми идёт навстречу Петре, котора бежит желать ей доброго утра, и вот Беккер здоровается с Оруо, Гюнтером и Эрдом, и вот она, наконец, приветливо улыбается Эрену, совсем как раньше, совсем как месяц назад. И вот теперь она почти свободна. — Доброе утро, ребята, сегодня я с вами буду. — Привет… А как же твой отряд? — спросил Эрен. — Да, какой там отряд, пока Рея нет они даже внимания на меня не обращают, поэтому я лучше тут, с вами… Эрен удивился. Раньше Наоми бы ни за что такого не сказала. — А откуда ты знаешь, что ты нам тут нужна? — как всегда наигранно-крутым голосом спросил Оруо. — Заткни пасть! Тебе рот только зашить, — прикрикнула Петра. После небольшой перепалки все спокойно начали растяжку, Наоми болтала с Петрой, пока парни говорили о чём-то своём. Пока Эрен не подошёл к Беккер. — Наоми, мне нужно с тобой поговорить. Давай отойдём. — Давай, — устало сказала девушка, и они направились подальше от чужих ушей, которые, кстати, уже были востро. — Знаешь, мы никогда на такие темы не разговаривали, ещё со времён кадетства. Я всегда знал, что ты моим другом не то, чтобы хочешь быть. Да что там я, весь отряд это знал… У тебя всегда были очень крепкие отношения с Микасой, Армином… Что стряслось? Ребята весь этот месяц места себе найти не могут, ты всех избегала, а как только к тебе подходили, то снова появлялся тот парень из твоего отряда. Микаса… Она волнуется, очень сильно, но она ведь ни разу этого не показала, знаешь же. Представь что у неё на душе сейчас, когда она на тебя смотрит, все это знают. Ты исхудала, потому что ешь мало, у тебя синичища скоро больше, чем у Леви будут, ты весь месяц очень редко на улицу выходила, как будто отдельно ото всех, никто не мог тебя выловить и поговорить. А представь, что Армин сейчас чувствует, как ему тяжело… Ты же знаешь, какой он у нас. Как он за тебя волнуется, он в Тросте, как только вы ушли, только про тебя и говорил, очень переживал, и сейчас тоже. Он говорит, что уже перестал узнавать тебя, твои глаза. Наоми, я ведь тоже себе места не нахожу, как я могу готовиться к экспедиции, когда у меня под носом подруга на глазах чахнет. А какого Жану, Саше, Конни?.. Что случилось, мы тебе поможем, ты же знаешь… Мы тебя не бросим, что бы ты не сказала, мы тебя не оставим, пойми. Слышишь меня? Мы рядом. Наоми сама не заметила, как заплакала. С этим Роном она много, что не замечала: как ужасно за неё волновался Рей; как за ней незаметно приглядывал Леви, хоть он и не признается в этом; как Армин и Микаса не находили себе места, понимая, что ей плохо; как в последнее время загрустили Саша и Конни, Жан стал молчаливым; она не заметила, что рядом есть друзья.