одному всегда было и будет лучше.

— твоего собачьего, сука, блять, мнения, вообще нахуй никто не спрашивал! ясно тебе, уёбок?! Марк скалится на эту хуйню. злостно сжимает-разжимает руки, сразу же ударяя по столу кулаком. — да пошёл ты нахуй, конченное уёбище неблагодарное. — я то?! — да, ты, Сай, ты! белобрысая крыса пялится своими ошалевшими и выпущенными зенками. сейчас бы вмазать разок-другой, и не белого, а по морде его, чтоб навсегда запомнил. но они это уже проходили, плавали и не раз. и не два. и даже не сотню. каждый раз как только Сай ловит горячку, начинается ЭТО рыжий, напоминая себе каждый ЁБАНЫЙ раз, что не терпила и не на помойке найденный, ВСЁ РАВНО прощая его снова и снова. дружба, хули! — слышь нахуй! пальцами своими трясущимися Марка за ворот хватает, а пасть так и держит приоткрытой, не зная чтоб такого пиздануть дальше. — чё, сказать нечего, да? ясен хуй, блять! ты каждый раз оступаешься. ты заебал меня. я.. да я сука заебался уже разгребать всё твоё дерьмо, блять! я не твоя ёбаная мамочка, Сай! мне это НАХУЙ не нужно! всё. я устал так жить. устал от Кочерыжки, Бигби, от Дианы. я устал от тебя, Сай. вы все меня заебали. как же, блять, вы меня все заебали.. ах, бедняга Марк Рентон. вечный спасательный круг и собака, чуть что бросающаяся на помощь. и в данную секунду, совсем не разбрасываясь словами, он действительно хочет вычеркнуть ВСЕХ из своей ёбаной жалкой пародии на жизнь. уж лучше героин по вене, тот человечнее будет, чем все эти отбросы. чужая хватка на шкирятнике ослабевает, но Сай продолжает держать, щурясь чуть сильнее. под холодным светом кажется, что его глаза начинают блестеть. — отвечаешь? — что? — отвечаешь ща за всё что сказал, да? — о том, что.. Сай его перебивает, повышая голос сразу же на два. — о том, Рентон, что мы [читать как Я], тебе нахуй не нужны. ёбаный Сай, заползающий склизкой змеёй под самую душу. прогрызает острыми клыками, тут же поглощая её целиком. голос рыжего становится в обратку тише. — отвечаю. — отвечаешь.. секунда. две. Сай отпускает руку. ещё три молча смотрит на рыжего, тут же лыбиться начиная. словно вся его грудь сейчас не разодрана на ёбаные мелкие ошмётки, которые разбросали по всему помещению. п о х у й. — ну ок. последнее, что говорит ему он, прежде чем не разворачивается, уходя куда-то в закат, возвращаясь в шумную тусовку, больше напоминающую содом. “мне жаль. жаль тебя, Сай. моего потраченного на тебя времени. жаль, что ты так и не смог найти в себе сил стать лучше. жаль, что ты выбрал что угодно, но только не то, что было за всё это время у нас. жаль, что ты так и не смог сказать прощай. что ж, Сай. я не говорю тебе до свидания. я говорю тебе прощай”. будет прочитано на отходосах, в попытке стать трезвым. скомкается, а потом будет прижато десятком книг, лишь бы распрямить. в пакет прозрачный уберётся. чтоб нюхать. чтоб лишний раз не доставать. чтоб прочесть так. и храниться будет в тумбочке у кровати, где больше не будут проминаться сотни чужих тел, пока за соседней стенкой пытается уснуть Он. да и за соседней стенкой Его больше не будет.