Зимние цветы

Когда за Гонхаком закрылась дверь Дончжу проскользнул в свою спальню не желая возвращаться в гостиную, потому что лицо у него горело, а в животе все переворачивалось от волнения. Это было не просто волнение, которое он испытывал порой, когда, например, ему приходилось выступать перед аудиторией в университете или когда в банке ему говорили: «Прочтите договор и задайте вопросы, если вам что-то будет непонятно», а Дончжу было непонятно совершенно ничего и он спрашивал одно и то же пока, наконец, не начинал понимать. Это было иное волнение. То, от которого внутри: в груди и в животе у него была дрожь, от которого сердце его сжималось, а щеки горели. Тело его опутывал жар, а кожа покрывалась мурашками и он, неискушенный, почти невинный, задавался вопросами: что именно он сам испытывает, что именно испытывает к нему Гонхак, не преувеличивает ли Дончжу все произошедшее, не обманывается ли он, когда думает, что симпатичен старшему, или все это просто вежливость? Он не знал и боялся предполагать, он был не готов к этому, потому что это было чем-то новым для него, и это заставляло Дончжу испытывать страх и тревогу всякий раз, когда Гонхак оказывался рядом, смотрел на него или обращался к нему. Конечно же, дело было совсем не в Гонхаке. Он не был плохим человеком, он помогал им и защищал их, и Ёнджо был уверен в нем. Все дело было в неопытности Дончжу и это была не только романтическая неопытность, но он был еще очень молод, чтобы как следует узнать людей и научиться в них разбираться, отсеивать плохих от хороших, защищать свои границы там, где это было необходимо и доверять тем, кто действительно был с ним искренен. Гонхак был внимателен к нему. Дончжу хотелось думать, что Гонхак делал все эти вещи для него не только потому что Дончжу младший его лучшего друга и он был вынужден это делать, но ведь помимо всего этого, хоть они и были не слишком хорошо знакомы, Гонхак был добр к Дончжу и в некоторых мелочах, когда помог ему надеть пальто, предложил свои перчатки, принес его любимый кофе и подарил Дончжу цветок… Он расцвел. Дончжу присел на край своей кровати, протянул ладонь и коснулся кончиками пальцев тонких бархатистых лепестков раскрывшихся бутонов, очень осторожно, стараясь не повредить их, и едва он успел отнять от них руку, как дверь в комнату приоткрылась и в дверном проёме показалось лицо Хвануна, немного уставшее, но в то же время очень довольное. — Все хорошо? — спросил он мягко, Дончжу легко покраснел и кивнул. Хванун улыбнулся ему, взгляд его блуждал по лицу Дончжу, по всему его телу и окружающим его предметам, пока, наконец, не остановился на цветочном горшке, оставленном Дончжу на прикроватной тумбочке. Брови у Хвануна удивленно взметнулись вверх и на лице ясно читалась попытка вспомнить видел ли он этот цветок раньше в комнате Дончжу, потом он спросил: — Разве он был у тебя раньше? Дончжу сморщился и качнул головой, потому что ему совсем не хотелось отвечать на этот вопрос, из-за того, что Хванун опять отпустил бы очередную шутку на этот счет, но он все же сказал: — Это подарок Гонхака-хёна. Хванун приоткрыл дверь шире, вошел в комнату и плюхнулся рядом с Дончжу на кровать, так что матрас под Дончжу выгнулся, заставив его подпрыгнуть. Хванун уставился на цветок. — Красивый, — сказал он добродушно. В его голосе не было издевки и ничего такого, что могло бы обозначить то, что Хванун дразнит Дончжу. — Ты ему нравишься, — добавил он, — Гонхаку-хёну. Дончжу почувствовал, как смущенный жар заливает его щеки. — Это не так, — буркнул он, опустив голову, Хванун улыбнулся ему вновь. — Разве? — спросил он. — Это ведь действительно особенный подарок, Чжу-я. Дончжу толкнул старшего ладонью в плечо и сказал: — Он просто вежлив со мной, вот и все. В глазах Хвануна мелькнули озорные искры. — Конечно, — сказал он игриво, — все парни очень вежливы с теми, кого они так или иначе хотят затащить в постель. — Заткнись! — окончательно покраснел Дончжу, так что от волнения и смущения пот выступил у него между лопаток. — Это совсем не так! Не говори таких вещей! Он оттолкнул старшего вновь и Хванун засмеялся, обхватив Дончжу руками, так что они завалились на кровать сцепившись в шуточной борьбе, потом Хванун завопил: — Боже мой, мне больно, отпусти меня! — Разве ты не заслужил это? — спросил его Дончжу сердито, продолжая щипать старшего за шею и плечи, в комнату, привлеченный громкими голосами заглянул Ёнджо, обнаружил Дончжу, сидящего верхом на Хвануне и спросил: — У вас все в порядке? — Ты рискуешь лишиться своего парня! — крикнул ему Хванун хохоча, Ёнджо шагнул было к ним и на лице его отразилось мучительное выражение выбора, но потом он спросил: — Может быть, ты справишься с этим сам? Хванун почти заскулил от боли и смеха, потому что Дончжу щипал и щекотал его одновременно, и задыхающимся голосом сообщил: — Я ненавижу тебя, Ким Ёнджо! Если ты мне не поможешь, ты будешь спать сегодня ночью в гостиной! Ёнджо засмеялся сквозь сжатые губы, ответил: — Ты сам-то в этом уверен? И скрылся в коридоре, вновь оставив младших наедине. Хванун визгливо засмеялся, обессиленный и вспотевший, задергал ногами и бедрами, спихивая с себя Дончжу и они оба растянулись на постели взбудораженные, раскрасневшиеся и уставшие, и живот у Дончжу болел от смеха. Хванун посмотрел на него, они лежали так близко, что Дончжу чувствовал жар, который исходил от тела старшего. — Я знаю, что это пугает, — сказал ему Хванун глядя Дончжу в глаза, — особенно когда ничего подобного не происходило с тобой раньше, тебе кажется, что весь твой привычный уклад жизни рушится и все, что ты видишь впереди — это неизвестность, но это нормально, Дончжу и нет в этом ничего действительно страшного… Нужно просто пробовать, вот и все. Гонхак-хён не из тех парней, которые могут обидеть тебя, поверь мне. Тебе совсем не обязательно встречаться с ним, если он тебе не нравится, но ты можешь дать ему шанс просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Возможно, вы станете хорошими друзьями — это ведь тоже неплохо. Дончжу улыбнулся ему, чувствуя как его окутывает усталость, Хванун подался к нему и легко поцеловал младшего в губы — просто маленький знак дружеской привязанности и ничего больше. — Давай спать, — протянул он затем, поднимаясь с чужой постели, — уже поздно, завтра ведь на учебу… Доброй ночи, Чжу-я. — Доброй ночи, — эхом откликнулся ему Дончжу свернувшись в клубок на постели и уставился на розовые цветы, когда за старшим закрылась дверь. Внутри у Дончжу томилось странное, теплое, волнительное чувство, блуждающее в его груди и в животе, но это было приятное чувство. В конце концов оно осталось с ним до тех пор, пока сон не окутал его разум призрачной пеленой сновидений. *** Все чаще до Дончжу доходили обрывки сообщений о новых арестах. — Это невозможно, — пробормотал он склонившись к экрану смартфона, чтобы показать брату футболку которую он надел этим вечером. — Боже мой, неужели ты действительно можешь спокойно слушать все это?! Ты можешь просто выключить новости?! Донмён обернулся к экрану телевизора, работающего в комнате его общежития. — Помните, что носителям гарантируется безопасность и неприкосновенность при условии добровольной регистрации в государственном реестре, — со сдержанной улыбкой вещала с экрана телевизора ведущая в строгой синей униформе сотрудника департамента теле-радиовещания. — Регистрацию можно осуществить в любом департаменте, в любом отделе полиции, в любой больнице. Правительство Южной Кореи призывает вас к сотрудничеству! Донмён щелкнул пультом и переключил канал. — Так ты пойдешь в этом? — уточнил он, склонившись к камере. — Да, мы ведь просто пойдем гулять, — ответил Дончжу раздраженно, брат добродушно улыбнулся ему. — И там будет друг Ёнджо-хёна? — спросил он с любопытством, подперев голову ладонью. — Разве это не похоже на парное свидание? — Заткнись или я отключусь, — огрызнулся на него Дончжу, — это просто прогулка. Мы идем в океанариум. Я ни разу там не был, хоть и живу в Сеуле уже почти два года. — Там здорово, — сказал ему Донмён. — Ты был там в детстве, — фыркнул Дончжу. — Да, но я запомнил, что там здорово, — коротко рассмеялся Донмён. В дверь комнаты Дончжу постучали, оповещая о готовности к выходу. Дончжу обернулся, крикнул: — Уже иду, — потом повернулся к брату и сказал: — мне пора. Напишу тебе, как будет время. Не вздумай забрасывать меня сообщениями просто так! — Пожалуй, я дам тебе отдохнуть пару часов, — хихикнул в ответ старший, они попрощались и Дончжу прихватив телефон выскочил в коридор, где его уже ждали Ёнджо и Хванун. До нужного места они добрались на метро и еще им пришлось пройтись до океанариума пешком, так что они немного задержались и пришли позже обговоренного времени. Гонхак встретил их в холле на первом этаже. — Я купил билеты, — сказал он поднимаясь со скамьи когда они, все трое, подошли к нему, стряхивая с шапок остатки снега. — Спасибо, — ответил ему Ёнджо, — у меня сейчас нет налички. Я отдам тебе позже. — Это не обязательно — это ведь я вас позвал, — покачал головой Гонхак, взгляд его не сходил с Дончжу, он сказал, когда Дончжу снял пуховик и поправил волосы. — Хорошо выглядишь. Дончжу почувствовал, как сердце тяжело ударило у него в груди и метнул в сторону старших беспомощный взгляд надеясь на то, что кто-то из них вмешается, но Хванун и Ёнджо были заняты друг другом, так что Дончжу только и оставалось, что пробормотать: — Спасибо, — и уткнуться взглядом в пол, ожидая, когда его друзья закончат поправлять друг на друге одежду. Они спустились вниз, на входе в первый зал был установлен искусственный водопад с красивой разноцветной подсветкой, Хванун попросил, вручая Дончжу свой телефон: — Сфотографируй нас с Ёнджо-хёном, Чжу-я, — и старшие обнявшись принялись позировать на фоне падающей из-под потолка воды. Дончжу сделал несколько кадров и они миновали турникеты входя в полутемный зал, в стены которого были вмонтированы огромные аквариумы с лениво плавающими рыбами внутри, поблескивающими в приглушенном свете ламп разноцветной чешуей. Был будний день и уже было довольно поздно, поэтому зал был почти пуст — кроме них четверых Дончжу заметил в зале еще одну пару студентов явно находящихся на свидании, молодую мать с дочерью подростком и отца с маленьким сыном, которые, скорее всего, были туристами. Из динамиков, установленных под потолком лилась ненавязчивая, приятная музыка. Дончжу подошел к одному из аквариумов и уставился на табличку с описанием. «Тюлевый апогон, — значилось на ней — места обитания: вблизи островов Бангай в Тихом океане, на мелководье в зарослях водорослей и мангров, в лагунах и на коралловых рифах. Живет в больших стаях, насчитывающих около 500 особей». Он услышал приглушенный смех Хвануна около соседнего аквариума — они с Ёнджо перешептывались о чем-то, рассматривали симпатичных золотистых рыбок, и фотографировали друг друга. Дончжу почувствовал запах знакомого парфюма, когда Гонхак подошел к нему, обернулся и Гонхак мягко улыбнулся Дончжу остановившись рядом. Некоторое время они молчали, потом Дончжу сказал: — Я ни разу не был в океанариуме. В глазах Гонхака мелькнуло удивление, потом смущение, отразившееся неловкостью на его лице. — На самом деле я и сам здесь только второй раз, — признался он нехотя. — Не у всех есть время побывать здесь, даже если ты и живешь в Сеуле, — улыбнулся ему Дончжу. Они помолчали немного, прежде чем двинуться к другому аквариуму. За их спинами то и дело раздавался смех старших и звуки щелчков камер смартфонов. — Сфотографировать тебя? — спросил Гонхак, когда они прошли во второй зал и вошли в круглый аквариум в котором мелькали не меньше сотни крохотных разноцветных рыбок. — Или ты не любишь фотографироваться? — Можно, — пожал плечами Дончжу и Гонхак сделал несколько кадров на свой смартфон. — Я сброшу тебе их через мессенджер позже, — сказал он, — ох, не волнуйся, пожалуйста, я удалю фото, я не буду хранить их в своем телефоне без твоего разрешения. — Все в порядке, — промямлил смущенно Дончжу, которому подобная мысль даже не пришла в голову. Они миновали второй зал, в третьем зале они полюбовались на небольших акул в огромном, занимающем половину помещения аквариуме, прозрачном со всех сторон, прошли через туннель где над их головами туда-сюда лениво плавали несколько крупных хищных рыб. В четвертом зале Дончжу опустил руку в открытый аквариум и потрогал кончиками пальцев бока радужных форелей, которые, завидев людей скопились у края аквариума в ожидании угощения. В пятом зале, полутемном, небольшие круглые аквариумы в котором населяли жители глубин океана они остановились около медленно кружащих в воде маленьких полупрозрачных медуз, создающих своими неспешными передвижениями бесконечную иллюзию причудливого танца. Дончжу поймал себя на мысли, что не слышит смеха и разговоров старших, которые почти все это время держались немного позади них, а когда теплые пальцы Гонхака аккуратно коснулись ладони Дончжу обхватывая её, сердце в груди у Дончжу застучало так громко, что едва не заглушило переливы музыки, наполняющей зал. Он вздрогнул, когда широкая ладонь Гонхака с загрубевшей кожей мягко сжала его ладонь все еще давая Дончжу шанс отстраниться, но Дончжу этого не сделал потому что слишком смутился этому жесту, потому что такого раньше с ним никогда не происходило и он не знал будет ли правильным пресечь это или позволить это, так что он просто оставил свою ладонь в ладони Гонхака и они двинулись дальше вдоль аквариумов не сказав друг другу ни слова. В восьмом зале, последнем, перед самым выходом их догнал Хванун. — Давайте сфотографируемся все вместе, — предложил он приблизившись к ним и Гонхак и Дончжу поспешно расцепили руки отступив друг от друга, смущенные и покрасневшие. В глазах Хвануна плясали озорные чертики. — Или вы хотите, чтобы я сфотографировал вас вдвоем? — невинно уточнил он. — Выйдет хороший кадр. — Может быть позже? — пробормотал Гонхак сконфуженно, Хванун фыркнул, усмехнувшись. — Тогда давайте сделаем селфи, — миролюбиво предложил он, — встаньте немного поближе, ну же… Ёнджо-я-хён, иди сюда! Они столпились на фоне большой гипсовой раковины: Дончжу посередине, Гонхак справа, он встал довольно близко, но больше не касался Дончжу, Ёнджо слева и Хванун немного впереди Ёнджо. — Улыбку! — сказал Хванун, они улыбнулись и Хванун несколько раз нажал на экран смартфона. — Я разошлю это всем чуть позже, — сказал он просматривая получившиеся фото. Они направились к турникетам, миновали их, надели пуховики, напялили шапки, и вышли на залитую электрическим светом вывесок и фонарей пустынную улицу. Была уже глубокая ночь. Дончжу поежился от того, что холодный воздух забрался ему за воротник. — Нужно вызвать такси, — пробормотал Хванун когда они спустились с крыльца здания, он выглядел немного сонным, возможно потому что перевозбудился и теперь усталость наконец добралась до него, но и Ёнджо тоже выглядел уставшим, потому что он не успел выспаться после ночной смены в баре, а утром рано ушел на учебу, так что он поспал всего несколько часов за прошедшие сутки. Он кивнул младшему и вытащил из кармана пальто смартфон. — Вызвать и тебе машину, Гонхак-а? — спросил он добродушно. — Я оплачу поездку, ведь ты покупал для нас билеты. — Спасибо, — кивнул ему Гонхак, Ёнджо улыбнулся ему и уткнулся в экран смартфона, и Хванун тоже уткнулся в чужой телефон привалившись боком к возлюбленному. Минуту они стояли молча, потом Гонхак сказал, немного нерешительно, воспользовавшись тем, что никто не обращает на них с Дончжу внимания: — Это было интересно, — сказал он очень тихо, обращаясь к младшему, хотя на самом деле он не запомнил ровным счетом ничего из текста тех табличек, которые прочел, но он не стал отрицать, что это было действительно хорошим времяпровождением и не только потому, что Дончжу был достаточно благосклонен к нему, чтобы принять его осторожные ухаживания. Дончжу остановился, прекратив вытаптывать на свежевыпавшем снегу хаотичные узоры, взглянул на Гонхака, слегка покраснел, потому что воспоминания о том, как сплетались их пальцы в полутемных залах океанариума напомнили о себе, кивнул и сказал: — Да. Я бы сходил сюда еще раз. Гонхак неглубоко вздохнул. — Может быть, — пробормотал он, — если ты не против, я напишу тебе немного позже и мы можем сходить сюда еще раз, вдвоем? Дончжу посмотрел на него почти исподлобья, когда рядом с ними затормозила серебристая иномарка с эмблемой такси на передних дверцах. Ёнджо вздернул голову и Хванун отстранился от него ворча о том, что он замерз и хочет как можно скорее оказаться дома. — Это твоя, — сказал Гонхаку Ёнджо сверившись с экраном смартфона еще раз, чтобы быть уверенным в своих словах. Гонхак кивнул, замерев на месте, огорченный тем, что их с Дончжу разговор прервали, но не решился его продолжать когда все внимание Ёнджо и Хвануна вновь было приковано к ним. — Спасибо, — поблагодарил он старшего, замялся, раздумывая над тем, стоит ли ему сделать то, что он хотел сделать и не заставит ли это Дончжу смутиться еще сильнее, чем тогда, когда Гонхак взял его за руку перед одним из аквариумов, но потом он все же подался к младшему, даже не успевшему отстраниться от этого внезапного движения и легко поцеловал его в холодную от мороза щеку. — Спишемся, — сказал он Дончжу, торопливо попрощался с друзьями и, до крайности взбудораженный, нырнул в ожидающее его такси. Дончжу почувствовал, как кровь прилила к его щекам вызвав у него нестерпимое ощущение жара. — Замолчи. — Пробормотал тихо Ёнджо Хвануну, который открыл было рот намереваясь что-то сказать, Хванун фыркнул, а Дончжу оттянул край шарфа открывая горло, потому что почувствовал, как пот пропитывает футболку на его спине и шее. — Я просто хотел сказать, что нам нужно зайти в круглосуточный магазин, — сказал Хванун глядя на Дончжу и сонное выражение уже стерлось с его лица заменив усталость в глазах на возбужденный блеск, — я голодный, мы ведь совсем немного поели перед тем, как идти сюда. Ты голодный, Чжу-я? Дончжу кивнул, раскрасневшийся и растерянный от произошедшего. — Да, — промямлил он невнятно, облизав пересохшие губы, хотя на самом деле он даже не вслушивался в то, что говорил ему Хванун, — может быть совсем немного. Ёнджо улыбнулся ему — это была ласковая, почти отеческая улыбка, и ободряюще коснулся чужого плеча. — Идем, — позвал он, мягко подтолкнув обоих младших в сторону подъезжающего такси, Дончжу открыл заднюю дверцу и сел в машину. Внутри у него клубилось приятное волнение и след от поцелуя Гонхака, кажется, все еще теплел на его коже. Он привалился лбом к стеклу, когда такси с плавным рывком двинулось с места и украдкой коснулся кончиками пальцев своей щеки, словно желая найти там отпечаток чужих губ. Этой ночью он долго не мог заснуть.