Зимние цветы

*** Вокруг Ким Гонхака расцветали цветы. Он чувствовал их сладкий запах. Он увидел, как они распускаются, едва только открыл глаза. Около стола, заложенного книгами и учебниками, в лучах розоватого солнца спиной к нему стоял молодой мужчина и неспешно срезал с зеленеющего в горшке растения сухие листочки. Когда Гонхак проснулся и заворочался тот легко обернулся к нему и Гонхак увидел, что незнакомец на самом деле еще очень юн — возраст его едва ли перевалил за двадцать. Удлиненные темные волосы обрамляли его светлое овальное лицо, подбородок был округлый, гладкие губы, нос с небольшой горбинкой, карие глаза изучали его добродушным взглядом из-под вьющейся челки. Он был красивым. Его лицо показалось Гонхаку знакомым, но он не смог вспомнить где именно он его видел. Гонхак оглядел юношу, затем осмотрел спальню, подоконник который был заставлен горшками с растениями и все они цвели, хоть за окном и была середина ноября. Юноша смущенно подернул плечами заметив с каким интересом и изумлением Гонхак осматривает комнату и сказал: — Прости. Я не могу это контролировать. Гонхак перевел на него изучающий взгляд: — Это твой дар? — спросил он удивленно, очарованный и одурманенный буйством красок и запахов, наполняющих маленькую спальню. Юноша кивнул. Затем сказал: — Осенью и зимой это не очень удобно. Когда из-под снега вдруг начинают проклевываться цветы. Гонхак качнул головой, не зная, что на это ответить. В своей жизни, из-за работы он видел множество людей, обладающих тем или иным даром, плохим или хорошим, полезным или бесполезным, но такого он не видел никогда. Ему вдруг стало не по себе от того, как мало он, оказывается, знал. Юноша тем временем переставил цветок в горшке, которым был занят на момент пробуждения Гонхака на подоконник, к другим цветам, вытер руки заляпанным куском ветоши, чистой, но усеянной неотстирывающимися пятнами и спросил с любопытством, разглядывая незнакомца, волею судеб нашедшего временный приют в его постели: — Какой у тебя дар? Гонхак вздернул брови и посмотрел на юношу, неловко теребящего в руках ткань. — Никакого, — сказал он немного стыдливо. У него не было никакого дара. Если бы был, его бы ни за что не взяли работать на базу, потому что прежде чем устроиться туда, всех претендентов на должность проверяли с особой тщательностью. Гонхак был совершенно обычным. Если бы у него был какой-то дар, он бы сам и близко не подошел к базе. Юноша довольно кивнул: — Тебе повезло, — сказал он легко, но Гонхак все равно уловил далекие нотки тоски, переливающиеся в отголосках звучания чужого голоса, — как ты себя чувствуешь? Ёнджо-хён попросил присмотреть за тобой, если ты проснешься раньше, чем он вернется домой. Гонхак медленно кивнул в ответ. — Все хорошо, спасибо, — поблагодарил он осторожно, — наверное, мне просто нужен был отдых. Он огляделся еще раз. Заметил на прикроватной тумбочке свою одежду, сложенную в аккуратную стопку, дотянулся до нее и, неуклюже, не расставаясь с одеялом принялся одеваться. Юноша не сводил с него любопытного взгляда, кажется, ничуть не смущаясь наличию в его постели полуголого незнакомца, притащенного Ёнджо с улицы без объяснения причин. Когда Гонхак потянулся за брюками, он услышал как звонко брякнул об деревянный пол его рабочий жетон, спрятанный Гонхаком в карман брюк перед встречей с Ёнджо. Это не было его прихотью, у каждого работника базы помимо удостоверения был именной жетон с индивидуальным номером и работник базы должен был носить его на шее, но Гонхак этим правилом то и дело пренебрегал не желая привлекать к себе излишнее внимание, тем более в те моменты, когда он встречался с Ёнджо — пусть это были и редкие встречи, почти тайные, но он не хотел подставлять под удар единственного человека, которого он мог бы назвать другом. К тому же он не хотел заставлять Ёнджо нервничать лишний раз, напоминая ему о базе. Все, кто обладал хоть каким-то даром старались держаться от базы как можно дальше — никому не хотелось оказаться в её стенах. Гонхак устроился на базу когда ему было восемнадцать — он только закончил школу, мать развелась с отцом еще когда Гонхак пошел в пятый класс и тянула сына одна, так что лишних денег в семье не было. После выпускных экзаменов он поехал в Сеул, чтобы пройти год обязательной подготовки, все лето и осень он перебивался подработками, зарабатывая сущие гроши, которых едва хватало на собственные потребности, не говоря о помощи семье, так что ближе к зиме он бросил учебу и устроился на базу, сначала простым рабочим без должности, в его обязанности входила уборка, мытье пробирок да сортировка почты, но затем, со временем его перевели на следующий уровень, а потом еще на один, а затем выдали жетон и предоставили должность начальника в исследовательском центре, в отделе выявления, контроля и отслеживания людей, обладающих аномальными способностями. Таких, как Ёнджо. Ёнджо пришел к нему спустя полгода после того, как Гонхака назначили на третий уровень, в старшую группу должностей. В его обязанности входило контролировать группу, занимающуюся выявлением носителей дара и формированием раздельных баз из списка выявленных по степени опасности носителей для окружающего мира. Безопасных, со слабыми способностями, не имеющими возможности причинить вред или быть использованными в качестве лабораторных крыс вносили в список «С» — за ними наблюдали, но не трогали, к тому же большинство носителей из этой группы и сами не подозревали, что они носители, списывая все необычные мелкие происшествия вокруг себя на обычные случайности. Список «В» составляли носители, обладающие осознанным даром, степень силы которого, однако, не выходила на отметку «пять» по десятибалльной шкале — это значило, что носитель дара не мог причинить своим даром вред, но мог осознанно пользоваться им, либо его дар находился в постоянной фазе активности. За ними следили и многих принудительно доставляли на базу для изучения. Все, чей дар выходил за отметку «пять» по шкале, все, чей дар мог нанести хоть какой-то вред входили в список «А» и подлежали немедленной изоляции на территории больничного центра базы для содержания под стражей и изучения. Не удивительно, что все, кто обладал хоть каким-то даром тщательно скрывали собственные способности настолько, насколько это было возможно. Но Ёнджо пришел к Гонхаку, потому что они были друзьями детства. Потому что он доверял ему. Потому что он был напуган и растерян тем, что с ним происходило. Гонхак только вернулся с работы, и Ёнджо, до этого всю неделю не выходивший на связь вдруг оказался у порога его маленькой квартиры. Они прошли в кухню, сели за стол и Гонхак спросил: — Почему ты не выходил на связь? Ёнджо протянул руку и переплел их пальцы. И тогда Гонхак почувствовал. Почувствовал, как туманится его разум и как расслабляются мышцы. Он почувствовал давно забытый тонкий аромат листвы и травы за домом его покойной бабушки, куда каждое лето его отвозила мать, чтобы Гонхак не болтался без дела во время летних каникул. Он почувствовал этот запах, дарящий ему ощущение безбрежного спокойствия, самые светлые воспоминания, которые у него были, он впервые за долгое время почувствовал себя умиротворенным и это чувство опьянило его, сделав ведомым. А потом он очнулся, словно проснувшись от крепкого сна. Ладонь Ёнджо покоилась рядом с его ладонью. — Как ты это сделал? — спросил потрясенно Гонхак. — Я не знаю, — пожал плечами Ёнджо, — просто так происходит с людьми, когда я к ним прикасаюсь. Они надолго замолчали, погруженные в раздумья, терзаемые страхом перед будущим, мрачной пеленой замаячившим перед ними обоими, связанными теперь общей тайной. Затем Ёнджо поднялся из-за стола, дошел было до выхода из кухни, но замер на полпути, опустив дрожащую руку на дверной косяк. Гонхак видел, как напряжены его плечи. — В каком я списке, по-твоему? — спросил вдруг Ёнджо с болезненной улыбкой, обернувшись к другу. — Ни в одном, — ответил твердо Гонхак. — Я этого никогда не допущу. Поборов первый порыв уволиться с базы Гонхак затем рассудил, что все же будет лучше остаться, ради безопасности Ёнджо, чтобы не допустить попадания его имени в списки и чтобы не наводить лишних подозрений на себя внезапным увольнением. У Гонхака не было дара — это было действительно так, у членов его семьи не было дара — при назначении на первый уровень специалисты базы проверили все родственные связи Гонхака с особой тщательностью, и проверили все его окружение — не так тщательно, но проверка была, и в отношении Ёнджо — тоже, но на тот момент у Ёнджо еще не проявился дар, так что на него не обратили никакого внимания. Но это не значило, что при появлении подозрений проверку не могли провести повторно, а значит дар Ёнджо был бы обнаружен. Гонхак не мог и не желал этого допустить, так что он остался из соображений безопасности своей собственной и Ёнджо — чувствуя ответственность и вину перед ним за то, что он работает на систему. Все шло гладко. Никто бы не заподозрил, что Гонхак, являясь работником базы тесно общался с носителем дара. Никому и в голову больше не приходило проверять Ёнджо, так что последние пару лет они чувствовали себя в относительной безопасности, пока правительство не ужесточило меры по выявлению носителей, поэтапно вводя обязательное медицинское тестирование среди граждан. Рано или поздно, спустя год, два или пять, но дар Ёнджо бы обнаружился, как и дар его парня — Хвануна, как дар незнакомца, стоявшего сейчас перед Гонхаком, в спальне, наполненной цветами и Гонхак совсем не мог этому помешать. Он проклял тот день, когда надел на шею жетон, поклявшись служить во благо системы, но сейчас у него не оставалось выбора кроме как играть по чужим правилам, в попытке защитить своих близких. Он потянулся к жетону. — Я подниму, — сказал добродушно юноша, прежде чем Гонхак успел хоть как-то возразить, в два быстрых шага пересек разделявшее их расстояние и взял в руки металлическую пластину с данными и индивидуальным номером Гонхака, болтавшуюся на крепкой цепочке. Лицо у незнакомца вытянулось, отразив в глазах весь ужас, который испытал юноша, когда пальцы его коснулись холодного кусочка металла. Он выронил жетон, или даже отбросил его со страхом и брезгливостью, отшатнулся и в беззвучном стоне прикрыл рот ладонью. В этот момент дверь в спальню с щелчком отворилась. Хозяин комнаты повернулся на звук, отнял руку от побелевших губ и сказал не то с возмущением, не то с ужасом в дрожащем голосе: — Он работник базы! Ёнджо кинул на Гонхака предостерегающий взгляд, велевший тому молчать. — Все в порядке, Дончжу, — сказал он ласково, — Гонхак мой лучший друг. Он ничего нам не сделает. Дончжу метнул на Гонхака, торопливо влезающего в джинсы, рассерженный взгляд. — Зачем ты привел его к нам домой?! — завопил он. — Он служитель базы, у нас у всех будут проблемы из-за него, как ты можешь ему верить?! — Потому что я его знаю, — сказал мягко Ёнджо коснувшись щеки младшего, но Дончжу лишь оттолкнул его руку, — я не сомневаюсь в нем, так что я и тебя прошу ему поверить, Дончжу. Он никогда не сделает ни мне, ни тебе ничего плохого. — Пусть он уйдет немедленно, — требовательно зашептал Дончжу, почти спрятавшись за Ёнджо, отвернувшись от Гонхака, сидящего на постели, — это плохо кончится, хён! Ты должен был обговорить это с нами, прежде чем тащить сюда кого-то вроде него, даже если ты ему доверяешь — это не значит, что ты мог просто привести его сюда! — Знаю, прости, — улыбнулся ему виновато Ёнджо, — ничего плохого не случится, обещаю. Он никому ничего не скажет, поверь мне, если не веришь ему. — Ты не понимаешь, — почти затрясся то ли от гнева, то ли от страха Дончжу, — даже если он ничего не скажет, нас могут проверить из-за того, что он поддерживает с нами контакт! Я не хочу провести остаток жизни взаперти в стенах базы, чтобы надо мной ставили бесконечные эксперименты! Пусть убирается сейчас же! — Я скоро уйду, тебе не о чем волноваться, — подал голос с постели Гонхак. Дончжу обернулся к нему, раскрасневшийся и напуганный, словно ребенок, жмущийся к Ёнджо и глядя на него, внутри у Гонхака странно кольнула боль. — Все в порядке. Мы с Ёнджо-хёном очень давно знакомы, я не желаю никому из вас зла… — Ты работник базы! — зашипел Дончжу, вид у него был такой сердитый, словно он готов был вот-вот начать топать ногами. — Ты выявляешь таких как мы и ведешь их в тюрьму, а я должен тебе верить?! — Думаю, тебе стоит поверить Ёнджо, — сказал Гонхак. Дончжу судорожно вздохнул, отстранившись от старшего. Отвернулся от них, вцепился в столешницу пальцами и с остервенением дернул один из хрупких цветков, высаженный в крошечный горшок, стоящий на столе, за стебель, почти вырвав растение из земли. — Дурацкие цветы! — рявкнул он расстроенно, отбросил цветок, с которого с такой осторожностью убирал сухие листки несколько минут назад и вышел из спальни, оставив двоих старших наедине. Гонхак молча замер на постели огорченный произошедшим. Ёнджо помолчал немного, потом присущими ему плавными движениями аккуратно отодвинул цветочный горшок, смахнул в сторону просыпавшиеся крошки земли и положил на стол прозрачный пакет с лекарствами. — Прости его, — сказал он примирительно, — Дончжу… Немного своенравный. Он остынет. Как ты себя чувствуешь? Гонхак натянул футболку и застегнул, наконец, джинсы. — Лучше, — сказал он, — который сейчас час? — Девять утра, — ответил легко Ёнджо, пояснил: — ты проспал шестнадцать часов — это все из-за болезни. Прости, мне пришлось тебя раздеть. Гонхак покачал головой. Он и правда чувствовал себя на удивление хорошо и дело было не только в Ёнджо. — Извини, я совсем не помню, как заснул, — пробормотал он смущенно. — У тебя температура поднялась, — усмехнулся Ёнджо, — я согрел тебе красное вино с гвоздикой, ты, видимо, опьянел. Все нормально, такое бывает. Я попросил Дончжу присмотреть за тобой если ты вдруг проснешься прежде, чем я вернусь из аптеки. Я купил тебе противопростудное… Но сначала нужно поесть. Гонхак размял плечи и покачнувшись от болезненной слабости двинулся вслед за старшим на кухню. В кухне Дончжу с сопением мыл посуду. Очевидно, его это успокаивало, потому что он уже не выглядел таким раздраженным, но он все еще нервничал — это было заметно по тому, какой напряженной была его поза. В раковине стояли несколько тарелок и пара кружек, но он тер их с таким усердием, что это отняло у него намного больше времени, чем у любого другого человека, который решил бы заняться этим. Когда старшие вошли в кухню он бросил на Гонхака почти затравленный взгляд, но все равно выключил воду, потому что Ёнджо выжидающе смотрел на него. — Меня зовут Ким Гонхак, — сказал Гонхак едва шум воды стих, — мне двадцать три года. Я рад встрече с тобой. Он вежливо поклонился Дончжу и Дончжу, который представляться и кланяться совсем не хотел, вынужден был вежливо поклониться в ответ. — Сон Дончжу. Мне двадцать, — ответил он, сжимая в руках губку для посуды. Между пальцев у него сочилась густая пена и капала прямо на пол. Ёнджо кашлянул, разбавляя напряженную тишину, повисшую в помещении и мягко предложил: — Давайте позавтракаем. Нужно разбудить Хвануна, Дончжу, будь так добр… Дончжу поджал губы. — Хорошо, — буркнул он теперь всячески избегая смотреть на Гонхака, очевидно, расстроенный складывающейся ситуацией, вытер руки и вышел из кухни. Гонхак проводил его взглядом и вновь подумал о том, что Дончжу очень красив и что лицо его кажется Гонхаку безумно знакомым… — Не сердись на него, — выдернул его из размышлений Ёнджо, — Дончжу… Хороший человек, очень заботливый. Просто он напуган. Гонхак качнул головой. — Все нормально, — ответил он, — его можно понять, я бы тоже, наверное, испугался, будь я на его месте. — Гонхак замолк, потом добавил: — он красивый… То есть… Я имею ввиду его дар. Ёнджо улыбнулся растянув уголки губ. — Да, ты прав, — сказал он со смешком, — он хорош. Они замолкли и Ёнджо принялся доставать из шкафчика для посуды чистые миски. В кухню вошел Хванун, все еще сонный, глаза у него слипались, так что он не переставал тереть их пальцами. — Привет, — сказал он Гонхаку. Потом подошел к Ёнджо и уткнулся лбом ему в плечо. Ёнджо легко поцеловал его в макушку. — Умойся, — велел он, — будешь яичный суп? Дончжу приготовил, вышло довольно вкусно. — Угу, — промычал Хванун сонно, отстранился и побрел в ванную. Через минуту Гонхак услышал, как в ванной зашумела вода и через несколько минут Хванун вернулся, уже гораздо более бодрый, хотя взгляд у него был все еще немного рассеянным. — Дончжу придет? — поинтересовался у него Ёнджо как раз заканчивая расставлять на столе миски с едой. Хванун пожал плечами: — Он сказал, что плохо себя чувствует, — ответил он, пальцами взял с тарелки кусочек ветчины, запихнул в рот и принялся жевать. Ёнджо то ли фыркнул, то ли хмыкнул себе под нос. — Ладно, — сказал он, — позавтракает позже. Боже, только не вини себя, Гонхак-а, Дончжу иногда бывает таким несносным. Гонхак почувствовал, как его бросило в жар и как покраснели у него уши от смущения. — Я и не думал, — ответил он с наигранной надменностью в голосе. Ёнджо подмигнул ему игриво и Хванун тут же шлепнул старшего по бедру. — Эй, — сказал он строго, — даже если это Гонхак-хён — никогда не делай так. Ёнджо хихикнул в ответ. — И каким будет твое наказание? — спросил он дразнясь. Гонхак опустил голову игнорируя их милые заигрывания — он был достаточно близок с Ёнджо и с Хвануном, чтобы воспринимать их связь как само собой разумеющееся и они обычно не стеснялись проявлять свою привязанность друг к другу при нем, при этом они никогда не выходили за рамки разумного, но Гонхак порой все равно чувствовал себя немного неловко… Они позавтракали почти молча, в основном сосредоточившись на еде и за все время пока Гонхак был в доме Ёнджо Дончжу и носа из своей комнаты не высунул. При этом из-за его двери не доносилось ни звука, так что Гонхак так и не решился постучать и поблагодарить за еду, и извиниться за то, что случилось утром, хоть он и был не виноват. — Все нормально, — сказал ему потом, после завтрака, Ёнджо заметив, как Гонхак смотрит на дверь спальни младшего явно испытывая если не чувство вины, то, по крайней мере, желание объясниться. — Я поговорю с ним чуть позже, не переживай. Он остынет, будь уверен. — Ладно, — кивнул Гонхак сухо и поспешил объясниться: — я не переживаю, все это ведь простое недоразумение. Ёнджо посмотрел на него задумчиво и Гонхак нервно качнул головой избегая смотреть старшему в глаза. — Точно, — кивнул ему в ответ Ёнджо с улыбкой, заметив этот мимолетный жест — он всегда был наблюдательным, иногда даже слишком и еще он был достаточно умным, чтобы сделать некоторые выводы о которых сам Гонхак еще даже не начал догадываться, — так что я уверен, что вы с Дончжу в конце концов подружитесь. Вы немного похожи, знаешь ли. — Я бы так не сказал, — пробормотал себе под нос Гонхак, Ёнджо хмыкнул, а затем они вышли в прихожую и Гонхак принялся надевать обувь — ему уже пора было идти домой — его рабочий телефон был отключен от сети слишком долго, а его служебный автомобиль простоял в центре всю ночь и это могло бы вызвать к нему некоторые ненужные вопросы, если бы это кто-то заметил.