Золотой дракон

      Тарталья с шумом плюхается на диван, ни секунды не жалея его несчастные пружины, и умиротворённо вздыхает, впервые за долгое время ощущая себя по-настоящему довольным. Он даже не пытается скрыть горящей на его лице улыбки, не видя особенного смысла продолжать ломать комедию перед людьми, которых, вероятно, видит последний день в своей жизни.       Бешт поднимает глаза от очередной книги и окидывает его фигуру долгим взглядом, завершая осмотр покашливанием. — Что-то произошло? — интересуется она, складывая руки на коленях. — Произошло, — отвечает ей Чайльд, улыбаясь ещё шире. — Меня зовут на родину. Контракт истёк, знаете ли. Всё. Моя работа окончена. — Очаровательно сообщать это тогда, когда мой супруг находится вне дома, — ядовито, но невероятно вежливо отзывается женщина.       Тарталья пожимает плечами, предпочитая смотреть на прохожих, которых прекрасно видно с первого этажа здания, а не на Бешт. — Он, вроде как, не планировал умереть прямо сегодня на улице, — бросает юноша с усмешкой. — Я же подожду его. Времени у меня всё равно теперь много. Вам совершенно не о чем переживать.       Женщина смотрит на него нечитаемым взглядом, похоже, о чём-то глубоко задумавшись, прежде чем кивает и со вздохом поправляет волосы. — Отчего не продлить контракт? Если я не ошибаюсь, мой супруг сделал достаточно для Снежной не только в той операции по устранению госпожи Гуй Чжун, но и в этом году. Осталось совсем немного до того момента, как он устранит Ли Юэ окончательно.       Чайльд разводит руками, не желая вдаваться в споры с кем бы то ни было. Он хочет уехать и не собирается даже рассматривать возможность остаться в этом доме хотя бы ненадолго. Он просто сойдёт с ума, если позволит Осиалу прикоснуться к себе ещё хоть раз. — Обращайтесь с этим к Царице, а не ко мне, — всё же отвечает он. — Я ни за что не отвечаю, кроме исполнения работы. Её срок уже вышел, поэтому не вижу причин лишать моей помощи Царицу, которой я действительно должен, в отличие от Осиала. — Вот как, — замечает Бешт и отворачивается от юноши, будто потеряв к нему всякий интерес. — Что ж, роль была хорошо разыграна, и теперь настало время исчезнуть со сцены, всё верно. — Какая роль? — спрашивает Тарталья, чувствуя себя последним идиотом. — Какая? — повторяет женщина с ядовитой улыбкой. — Разве не было цели соблазнить моего мужа, чтобы затем пользоваться этим? Нет, я знаю, что многие его бумаги были прочитаны. Что ж, Осиалу нечего скрывать, а значит, и я не буду протестовать. Всё же рекомендую запомнить пословицу про кошку, чтобы потом не попасть в неловкое положение.       Чайльд тупо открывает и закрывает рот, даже не представляя, что можно на это ответить. Он хочет начать с того, что ни за что бы даже не посмотрел в сторону человека вроде Осиала, если бы не приказ Царицы, но не имеет права выдавать эту информацию. Одно дело, когда в чужие дела лез он, а совершенно другое — когда его кто-то надоумил это сделать.       Он хочет хорошенько приложить эту даму хотя бы на прощание, но не решается даже подняться с места, помня указ Госпожи. Ему определённо не нужен скандал в Китае как раз тогда, когда он собирается уже покинуть эту проклятую страну. К тому же, юноше кажется, что любое касание к Бешт заставит его руки покрыться струпьями и тут же сгниют, настолько она ему отвратительна. — Не переживайте, я всё запомню, — обещает Тарталья, специально добавляя в тон тёмные нотки, чтобы заставить эту женщину хотя бы немного поволноваться, и широко улыбается.       Бешт даже не ведёт бровью на подобное заявление, пожимая плечами и неожиданно обнаруживая, что кольцо на безымянном пальце гораздо интереснее её собеседника. Она сжимает его и размеренно крутит, и одни лишь подрагивающие от движения глаз веки выдают, что она не застыла. — Никогда не сомневалась в этом, — наконец говорит она, устремляя задумчивый взгляд в окно. — Есть нечто общее между ободранными котами теми, кого мой супруг выбирает для себя. — То есть и Вы сами, надо полагать, драная кошка? — интересуется Чайльд, почти не чувствуя укола обиды от её слов. — Я? О нет, я женщина, если это было так незаметно. Я просто с достоинством выполняю свой женский долг, только и всего. К тому же, я никогда не опускалась до того уровня, на каком остаются интрижки господина Осиала. Быть может, со стороны я выгляжу глупо, не знаю. Но ведь отчего-то мой супруг полностью доверяет именно мне, а не кому-то другому, и почему-то именно я получаю от него достаточно денег, чтобы никто не смел громко говорить о происходящем в этом доме в порочащем меня ключе.       Бешт едва заметно улыбается странной, скользнувшей по её губам, словно змея, улыбкой, и фыркает, качая головой. Тарталье кажется, что она сумасшедшая, не иначе. Кто будет довольствоваться тем, что она вознесла в какой-то культ? Во всяком случае, он бы открутил голову человеку, даже посмевшему подумать о том, чтобы изменить его милой Тоне, и посчитал бы, что поступил ещё слишком милосердно. Почему она относится к этому так спокойно? — Ты дура, а не женщина, — бормочет юноша по-русски, одной рукой нащупывая телефон в кармане, а другой поправляя распахнутый воротничок рубашки.       Он откидывается на спинку дивана и смотрит в потолок, не желая больше ни одной секунды разговаривать с Бешт. Всё равно она вывернет любую ситуацию так, что он окажется в итоге оскорблён без права ответить, а это весьма невесёлое положение.       Чайльд начинает чувствовать жару, бушующую за стенами здания, и подрагивающей рукой распахивает одежду ещё сильнее, полностью погружённый в мысли. Он молится всем известным ему богам, чтобы Осиал надумал прийти именно в тот момент, когда где-то поблизости есть Бешт, чтобы он не посмел устраивать никаких сцен или пытаться удержать его силой. Нет, конечно, он, скорее всего, попробует уговорить юношу, быть может, даже разозлится, но, по крайней мере, Тарталье не придётся сбегать, ощущая на себе чужие прикосновения сквозь слои одежды.       К тому же, при его жене Чайльд чувствует себя гораздо более оскорблённым, а значит, и смелым с теми, на кого он имеет право повышать голос. В этом плане юноша уже давно успокоен. Хоть он и пытался подчиняться любому желанию Осиала и почти что никогда не отказывал ему, всё же ему приходилось отстаивать интересы Царицы, наотрез отказываясь нарушать её приказы. Осиал только хмурился и вскоре добродушно соглашался с ним, полностью капитулируя под напором Тартальи. Юноша надеется, что так же будет и в этот раз.       Он просто сбежит, наконец получит небольшой обещанный отпуск и забудет и об Осиале, и о Чжун Ли, и вообще обо всех жителях Китая. Да. Он отдохнёт со своей семьёй, а затем вернётся к работе, и никто не будет сердиться на него за осечку с Мораксом, потому что после этого он очень хорошо себя показал.       Он ещё не знает, насколько глубоко заблуждается.       Осиал приходит только через несколько часов. К этому моменту Чайльд уже успевает заскучать и благодарит Всевышнего, что тот всё же прислал ему этого мужчину, а не оставил ждать чёрт знает чего в одной комнате со змеёй. — Жарко, — бормочет он, входя в комнату, и по тому, что он говорит на английском, Тарталья догадывается, что Осиал узнал каким-то образом узнал о составе находящихся здесь.       Бешт поднимает голову и встречает мужа почти незаметной улыбкой, а затем кивает головой на Чайльда, не меняясь в лице. — Этот молодой человек покидает нас, — уведомляет она мужчину, не сводя с него глаз. — Говорит, что его дело закончено. Это так? — Ты у меня спрашиваешь? — удивлённо интересуется Осиал. — Я почём знаю? Если Царица сказала тебе идти, иди, Чайльд. Мне нечего удерживать тебя здесь. — Правда? — спрашивает юноша.       Он собирался приводить аргументы, спорить и пытаться что-то доказать, поэтому оказывается дезориентирован. Какого чёрта мнение Осиала не совпадает с мнением его жены? Так ещё никогда не было!       Впрочем, наверное, всё же глупо судить по одним лишь тем сведениям, которые он собрал за тот жалкий месяц с небольшим, что провёл в этом доме. — Конечно правда, — с улыбкой отвечает мужчина. — Если ты не хочешь меня видеть, что ж... Ну, думаю, тебе нечего здесь делать. Я вроде припоминаю, что срок нашего уговора с Царицей скоро кончится.       Тарталья смотрит на Осиала с недоверием, пытаясь обнаружить в его словах какой-нибудь подвох. Мужчина, похоже, совершенно не замечает этого взгляда, спокойно сбрасывая пиджак на пустое кресло и поправляя манжеты. Может ли быть так, что он и не собирался противиться воле Царицы?       Нет, говорит себе Чайльд. Нет, нет, нет. Не зря же Госпожа сомневалась в этом человеке, не зря! Чья это ошибка — её или Тартальи? Быть может, это он что-то неверно истолковал? — Ладно, — бросает юноша, усмехаясь и заставляя себя побороть удивление и подозрение, чтобы выглядеть как обычно. — Это очень... э... Спасибо. — Надоело работать? — весело интересуется мужчина, когда расправляется с собственной одеждой и остаётся ей доволен. — Понимаю тебя. — Нет, конечно же нет. Просто... — Чайльд чешет голову, заодно поправляя растрёпанную причёску. — Ну, я должен слушать приказы Царицы. — Все приказы?       Юноша сдвигает брови и склоняет голову набок, готовый отвергнуть любое предложение Осиала. — Что это значит? — спрашивает он с металлическим оттенком в голосе.       Мужчина хлопает себя по бёдрам, делая мученическое лицо. — Не кипятись, Чайльд, не кипятись. Я вовсе не собираюсь воровать тебя у Царицы. Просто спрашиваю, не задержишься ли ты ненадолго? Всего неделя. — Я не...       Осиал поднимает руку, заставляя Тарталью замолчать, и кивает. — Ты не будешь работать на меня. Ты вообще не будешь работать, — обещает он с предупредительностью, какой Чайльд уже давно не замечал. — Хочу показать тебе, как красиво будет взрываться корабль Ли Юэ. Весьма... как это у молодёжи... фееричное зрелище. — Фееричное? — тупо спрашивает юноша. — Да, наверное. Я не разбираюсь в новомодных словах, тем более, принадлежащих не моему языку. Так ты придёшь? — Спрошу у Царицы, — пожимая плечами, отвечает Тарталья. — Спасибо. Это будет грандиозное прощание со всем, что принадлежало Мораксу.       Чайльд так и не замечает странного блеска в глазах говорящего.