Прости, что люблю тебя

      - Она не будет играть, - слова Чана звучали так, будто бы он тут был главный и он ставил условия. – Потому что это не безопасно, я уже много раз вам говорил, что это неразумно и, как минимум, странно. Что подумают фанаты? А если что-то случится? Ей нужна еще хотя бы пара недель реабилитации…       Айдол ходил туда-сюда, с силой сжимая телефон в своей руке. На его лбу появилась испарина, он очень старался не повышать голос, чтобы кто-то на другом конце провода не подумал, что он слишком сильно обнаглел, но по его надутой вене на виске было понятно, что еще немного и он взорвется. Разговор этот длился уже какой-то время. Лия, менеджер и еще кто-то из стаффа, сидящие в гостиничном номере Чана, просто молча наблюдали за тем, как австралиец вел переговоры с кем-то в Корее. Менеджер лишь нервно дергал ногой, сложив голову на свои сцепленные в замок руки. Все определенно понимали почему он так нервничает, ведь если что-то пойдет не так, отвечать придется в первую очередь именно ему.       - Это не я "не знал", это вы мне ничего не сказали. И вы знали, что с самого начала я был против, - остановившись, Бан Чан взглянул на Лию. На его лице было написана какая-то странная эмоция по типу, что ему было жаль, но по следующей фразе, она все поняла. – Это концерт Stray Kids, на нем будут наши фанаты и они не поймут.       Девушка несколько раз кивнула, убеждая тем самым лидера группы, что одобряет его выбор формулировки. Под бесконечные уговоры австралийца она в какой-то момент сдалась и решила пойти ему навстречу – отказаться от участия в концерте. Боль в руке не проходила, но она не спешила делиться этим с менеджером и кем-то еще, об этом пока знал только сам Чан, который был, как и всегда, обеспокоен ее состоянием. Розоволосая и сама начала думать, что все это было поспешно, и зря она надеялась, что все просто так заживет. Эта боль начинала ее пугать не меньше, чем когда она поняла, что ее запястья травмированы. Страх, что она не сможет прикасаться к инструменту поглощал все ее мысли.       - Да, я все понял, - уверенно кивнув, Чан выпрямил спину, продолжая выслушивать того, с кем разговаривал по телефону. – Ничего страшного, мы что-нибудь придумаем. Это не самая большая проблема сейчас… Да, я передам все. Хорошо. Еще раз большое спасибо за понимание.       Оборвав звонок, Чан облегченно выдохнул и посмотрел в сторону встрепенувшегося менеджера, который тут же подскочил со своего места.       - Ну что? Что он сказал? – руки бедного мужчины дрожали, он мельком взглянул на итальянку, которая медленно поднялась с кресла, на котором сидела до этого. Вместе с ней поднялся остальной стафф, который вызвался помогать ей в этой поездке.       - Она может не участвовать, но ей придется вернуться в Корею ближайшим из возможных рейсов, чтобы пройти обследование в больнице, - закусив свою нижнюю губу, Крис обеспокоенно оглядел девушку. Он не хотел, чтобы она уезжала так скоро, но в то же время он не хотел, чтобы из-за его желаний она подвергала себя риску.       - Ну и хорошо, - облегченно выдохнув, менеджер издал несколько нервных смешков и потер свой затылок. – А я боялся, что нас отругают.       - Отругают, но не вас, - спокойно проговорила Лия, взглянув на экран своего телефона, а после складывая руки на груди. Она ожидала, что через какое-то время ее телефон начнет разрываться от звонков, но надеялась, что это произойдет чуть позже. Сейчас у нее не было настроения с кем-либо общаться. – Я пойду собираться, не хочу тут задерживаться, раз все решено. Спасибо, что решили все за меня, я бы не осмелилась просить вас.       - Да-да, конечно, госпожа Росси, не переживайте ни о чем на свете, я провожу вас до номера, - спохватившись, менеджер поспешил за итальянкой, которая уже направилась в сторону выхода из гостиничного номера айдола.       Чан проводил их грустным взглядом. Он бы хотел поговорить с девушкой наедине, прежде чем она уедет, но, судя по всему, им этого не удастся сделать какое-то время. Крис знал, чем это закончится, но не думал, что она покинет его в этот же день. В любом случае он успокаивал себя мыслями о том, что это ненадолго, ведь скоро все они вернутся в Корею, но это совершенно не мешало ему уже заскучать по этой своенравной женщине. Глубоко вздохнув и откинув телефон на кровать, брюнет провел руками по своему лицу и ободряюще похлопал себя по щекам. Сейчас нужно было думать о предстоящем выступлении, некогда было испытывать какие-то расстраивающие эмоции по таким пустякам.       Итальянка довольно быстро собрала свои вещи, так как изначально не брала много. С одной стороны ей было несколько грустно покидать ребят, но с другой, когда Чан сказал, что она может не выступать и должна вернуться в Корею, у нее словно с плеч упал какой-то тяжелый груз. Розоволосая действительно почувствовала себя гораздо лучше, стараясь подавить довольную улыбку. Она правда, всем сердцем не любила эту страну и чувствовала себя здесь максимально некомфортно, поэтому возвращение было для нее сравни празднику. Она тут же прыгнула на кровать и стала писать сообщение Зои, чтобы сообщить ей все новости, позабыв, что в Корее сейчас была глубокая ночь. Вспоминая слова менеджера, когда они разговаривали с ним последний раз перед дверью ее номера, девушка прикинула, когда именно по времени она вернется. Но радости ее наступил конец, когда на ее телефон вдруг поступил звонок. Имя, отобразившееся на экране телефона, заставило Лию неприятно сжаться. Прочистив горло, она ответила на звонок, используя при этом итальянский.       - Алло, - как-то безэмоционально произнесла девушка, закидывая ногу на ногу.       - Что это все значит? – на другом конце послышался женский голос. Пусть он и звучал уверенно и, казалось бы, беззлобно, Лия знала, что ею недовольны.       - Я тоже рада тебя слышать, мама. Ты давно не звонила, - стараясь умерить свое раздражение, розоволосая улыбнулась. Но даже так ее слова звучали не менее чем саркастично.       - Я тебя отпустила обратно только при одном условии, и ты помнишь при каком, верно же? – сталь голоса матери заставила мурашки пробежать по затылку Лии. – Не заставляй меня пересматривать условия нашего уговора. Я делаю довольно большие вложения в твое будущее, и желаю, чтобы моей лояльностью не пользовались понапрасну.       - Но ты также получаешь взамен немалые такие дивиденды, если позволишь напомнить, - розоволосая нахмурилась, проведя языком по своим верхним деснам. Ей не нравилось, когда ее мать так откровенно отчитывала ее, будто она была какой-то несмышленой малолеткой. – Насколько я помню, мы не договаривались с тобой, что ты будешь контролировать мою деятельность.       - Но ты так же не предупредила меня, что будешь делать вообще все, что тебе вздумается, - в телефоне послышался уставший вздох. Этот разговор явно утомлял женщину. – Вернешься в свою Корею и отправишь мне все свои больничные выписки. Я не собираюсь просто так сидеть и терпеть убытки. Та неадекватная мерзавка заплатит каждый цент, за твое лечение и за моральный ущерб, и это я еще не упомянула судебные издержки. И вообще, почему я всегда все узнаю последняя? Твоя вшивая компания тоже молчала в тряпочку, когда ты пострадала, они еще ответят за это…       - Не нужно этого делать, ее и так уволили, а компанию я попросила тебе ничего не сообщать, - Лия опустила свой взгляд в пол, начав нервно теребить край своей футболки. Она не хотела приносить еще больше неприятностей, заранее зная, что это нехорошо отразится на ее репутации в Корее. Порой ее мать забывала, что Италия и Корея совершенно разные страны, с разными устоями и политикой ведения бизнеса.       - Ты – идиотка, такая же, как все эти идиоты, сидящие во главе этой жалкой компании, на которую ты работаешь, и набивающие карманы моими деньгами. Но с тобой я разберусь позже. Не заставляй меня еще больше разочаровываться в тебе, Лилия. Чао, - следом женщина скинула звонок, заставив розоволосую слушать короткие гудки.       - Я – Лия, вообще-то, - в пустоту произнесла девушка, убирая телефон от уха. И вот она снова испытала это чувство, когда на ее плечи сваливается неприятная тяжесть. Глаза защипали, но итальянка быстро-быстро заморгала, чтобы не позволить предательским слезам вырваться наружу. Когда-то давно она пообещала себе, что больше никогда в жизни не прольет слезы из-за своих родителей. Они этого не заслуживают.       Шмыгнув носом, композитор поднялась со своей кровати и направилась прочь из номера отеля, чтобы еще немного побыть в компании людей, которые помогали ей забыть о том, что ее жизнь не такая прекрасная, как может казаться со стороны. Феликс и Хёнджин звали девушку с собой на прогулку перед тем, как они уже будут полностью заняты концертной деятельностью, потому, уже дойдя до двери, Лия вернулась обратно и вынула из чемодана бейсболку и темные очки, которые ей любезно преподнесли эти двое влюбленных дурачка в качестве подарка. У нее еще было время, рейс в Корею был запланирован на поздний вечер.       Зои уже была дома после работы. Ее подвезли на рабочей машине KQ прямо до самого дома, за что она была им очень благодарна. Работа с ATEEZ оказалась для нее очень увлекательной. Как она любила снимать подобные вещи со Stray Kids, так же и здесь. В таких вещах айдолы могут почувствовать куда больше свободы и быть собой, чем когда дают интервью или участвуют в каких-то шоу, где могут отвечать только то, что им позволяется. В подобных игровых форматах ощущался некий покой. Айдолы, пусть и находились под прицелами видеокамер, но отдыхали. А вместе с ними отдыхала и Зои. Такая работа была ей особенно по душе.       Сидя на диване, толком не переодевшись с дороги, она уставилась в сторону окна, откуда виднелся яркий уличный фонарь. Ее мысли теперь же были заняты тем, что вскоре ей предстояло посетить суд вместе со своим адвокатом и с тем, что им с госпожой Со удалось выяснить. Этой информации было достаточно, чтобы составить грамотное заявление, тем более что ее адвокату как-то удалось достать кадры с камер видеонаблюдения, которые полностью опровергали заявление Дживона в ее супружеской измене. Об этом она узнала прямо в разгар рабочего дня. Как же у нее улучшилось настроение, когда она об этом услышала по телефону. Стилист была так же повергнута в шок, когда адвокат с торжественной улыбкой заявил ей о наличии у него письменного заявления одной из коллег ее пока еще нынешнего мужа, где девушка подробно рассказывает об их с Дживоном романтической и интимной связи.       Все это выставляло дело так, что в выигрыше оставалась лишь Зои, и это не могло ее не радовать. Но почему-то она не чувствовала удовольствия от того, что победа, если все это можно было так назвать, была в шаге от нее. Она не хотела быть таким человеком, который готов обобрать мужа и собственную мать, как бы они к ней не относились, но, по сути, все они, вечно издеваясь и заставляя ее делать то, чего она не хотела, вынуждали ее быть таким человеком. Всякому терпению со временем приходит конец. Может быть, это было не так уж и плохо, но Зои начинало казаться, что она теряет себя. Ей очень не хватало Лии, которая бы смогла с ней об этом поговорить, объяснить и разложить по полочкам то, что она чувствует. Да даже просто поговорить ни о чем. Это было бы лучше любого похода к психологу. А как же она скучала по крепким объятиям Чанбина и его заливистому забавному смеху, который побуждал и ее смеяться в ответ. Для нее все еще было загадкой, что он нашел в ней такого. Но вместо них, ей предстояла встреча с собственной матерью.       Глубоко вздохнув, Зои поднялась наконец с дивана и направилась в сторону ванной комнаты. Бросив беглый взгляд на настенные часы, девушка отметила про себя, что уже было довольно поздно, и она наверняка не выспится, хотя на следующий день ей не нужно было на работу, что совершенно не отменяло того, что ей нужно будет сделать уйму других дел, но ей было уже не привыкать. Закончив с водными процедурами, беловолосая подошла к дивану, на котором оставила свой мобильный телефон. Экран еще светился из-за недавно пришедшего сообщения от ее дорогой подруги. Открыв его и прочитав, стилист тут же прикрыла рот ладонью, пытаясь подавить счастливую улыбку. Лия возвращалась в Корею вперед группы и уже завтра ночью должна была прилететь. Девушка тут же начала строчить ответ, вызываясь встретить итальянку в аэропорту, на что получила почти мгновенный ответ, что встречать никого не нужно, так как будет уже очень поздно, и чтобы та немедленно шла спать. Невольно издав смешок, беловолосая прижала мобильный к груди, в районе сердца. Несмотря на то, что завтрашний день ей не предвещал ничего хорошего, хорошее все-таки случилось. Но она тут же задалась вопросом, а как же концерт, в котором должна была участвовать итальянка. Стилист уже не стала допытывать подругу в сообщениях и, следуя ее наказу, пошла спать, перед этим переодевшись в пижаму. И все-таки ей предстоял тяжелый день.       Мать Зои сидела за столиком одного кафе, куда ее позвала сама беловолосая, чтобы обсудить их дальнейшие действия. Женщина заказала себе лишь один кофе с небольшим десертом и, закинув ногу на ногу, начала нервно дергать той, что лежала поверх, в ожидании, когда же ее дочь подойдет. Зои не опаздывала, она просто хотела как можно дольше оттянуть момент неизбежного разговора с матерью, а разговор предстоял не из приятных. Посоветовавшись с адвокатом и мамой Чанбина, девушка приняла одно очень важное и однозначное решение, хотя оно с очень большим трудом ей далось. Отдать дом ее отца Дживону, чтобы тот потом его продал с помощью фирмы, которой заправляет муженек матери Зои, а в последствии они могли бы поделить прибыль с его продажи. По крайней мере на такую стратегию полагается адвокат беловолосой, так как иной вариант возможен с трудом. Только разве что мать Дживона откажется делить деньги за продажу дома, но это уже будет мало заботить саму Зои, если все пойдет по плану, которого они хотят придерживаться. Тяжело было расставаться с домом, с которым связано так много ее детских счастливых воспоминаний, но, если посмотреть на это с другой стороны, все эти воспоминания стали перебивать абсолютно несчастные. Стилист так и не осмелилась хоть раз подняться на второй этаж, потому что все это напоминало ей о том, как долго она жила с этим придурком Дживоном и то, что он с ней делал.       - Явилась, - съязвила женщина, когда Зои подошла и поставила на стул свою сумку. – Как вообще наглости хватает на глаза мне попадаться после того, что устроила около дома? Не собираешься извиниться хотя бы?       Сложив руки на груди, женщина повернула голову вбок, демонстративно показывая, что не желает даже смотреть в сторону своей дочери.       - Не переживай, я пришла не ругаться сюда, - сев за стол напротив своей матери, Зои так же сложила руки на груди, но скорее в качестве защиты, а не чтобы показать свое недовольство. – Я решила, что устала от всего этого и готова отдать дом Дживону, несмотря на то что требование это максимально странное.       Женщина тут же встрепенулась и выпрямилась, переводя свой удивленный взгляд на дочь, плохо скрывая восторга.       - Вот видишь, посещают же еще эту голову светлые мысли, - подметила Джун, несколько раз одобрительно кивнув.       - Тебя вообще не заботит, где я буду после этого жить? – чуть нахмурившись, Зои не могла понять, всегда ли ее мать была такой странной и невыносимой.       - Ну найдешь себе что-нибудь, не бедная же, деньги есть. Ты же с айдолами работаешь, так чего жалуешься? А бедному Дживону теперь ходить с клеймом разведенного мужчины. Ни одна нормальная женщина теперь на него не посмотрит. А так у него хотя бы дом останется, - женщина оправдывала Дживона так, словно это он ее ребенок, а не беловолосая, но, кажется, Зои совершенно не была настроена услышать что-то иное. Она бы больше удивилась, если бы мать начала защищать ее. – Сразу он тебя не выгонит. Даст там, не знаю, пару недель, чтобы ты нашла жилье и съехала. Делов-то. Вон, в наше время даже службы специальные для переезда есть, все за один день делают.       - Как много ты об этом знаешь, - съязвила девушка, но, кажется ее мать не поняла, что это был камень в ее огород, как жены риелтора и арендодателя в одном лице.       - А что об этом знать, по телевизору каждый день рекламу крутят, - щелкнув пальцами, женщина ухватилась за свой кофе и сделала несколько глотков. – Так что не переживай. А с фото я вопрос улажу, передам Дживону, что ты все осознала, признала свою ошибку и согласилась на наши условия. Когда у вас там заседание уже?       - Через неделю, - сухо ответила Зои, глядя на то, как суетилась ее мать. Ей было ужасно горько и противно смотреть в лицо этой женщине. Только сейчас беловолосая начинала осознавать до конца, насколько деньги для ее матери важнее собственного единственного ребенка. Это было до ужаса гадко. Хотелось плакать, но она держалась. Выносить болтовню ее матери и без того было трудно, а тут еще и такая тема.       - Вот и отлично. Скорее бы вас уже развели, - ерзая на стуле, женщина не могла скрыть своего откровенного восторга и нетерпения от дальнейших перспектив.       - Не сильно радуйся, после заседания, нам будет дан еще месяц на обдумывание. Если никто из нас не решит остаться в статусе женатых людей, - девушка пыталась вспомнить, что ей говорил ее адвокат.       - Да знаю я, знаю, - отмахнувшись, женщина покачала головой. – За Дживоном я присмотрю, это ты, главное не передумай. А то еще вспыхнут былые чувства. И не забудь потом отметиться в администрации, а то люди, бывают, забывают об этом, а потом удивляются, как они еще оказываются женатыми.       - Это ты по личному опыту говоришь? – Зои не сдержала ухмылки, вспоминая, как ее мать сокрушалась, когда обнаружилось, что ее возлюбленный, уверяя ее, что давно развелся, оказался женатым человеком. Они просто забыли отправить документы о разводе в администрацию, и их развод аннулировали.       - Это была глупая ошибка, сейчас они уже развелись, и все у нас хорошо, - недовольно цыкнув, Джун сердито оглядела свою дочь. Закатив глаза, женщина начала собирать свою сумку, давая тем самым понять, что разговор на этом закончен. – Ладно, я пошла. Раз мы все решили, то и задерживаться мне тут нет смысла. У меня куча дел.       Поднявшись из-за стола, женщина оглядела стол и взглянула на свою дочь, которая не понимала, какие могут быть дела у женщины, которая не проработала в жизни ни дня.       - Будь хорошей девочкой и оплати за меня счет, - похлопав беловолосую по голове, Джун развернулась на невысоких каблуках и зашагала прочь из кафе, даже толком не попрощавшись.       - Ну конечно, - сама себе под нос произнесла стилист, пододвигая к себе на небольшой тарелке нетронутый ее матерью кусочек торта. – Я же вам тут всем ходячий кошелек…       Бурча, Зои стала кушать бисквитную сладость, поражаясь тому, как такой красивый на вид десерт может быть таким невкусным. Этот кусок торта был похож на всю жизнь ее матери. Пытаясь делать вид, что у нее все прекрасно и хорошо, Джун пользовалась своими немногочисленными связями себе на пользу. Никакой отдачи в ответ, всегда у нее находились миллион и еще одна отговорка для того, чтобы не помогать в ответ. Наверное, поэтому у нее толком нет друзей, только люди, которые повязаны с ней в каких-то ее темных делах. Взять хотя бы мать Дживона. Зои понятия не имела, какого черта та связалась с ее мамой, но вряд ли это было что-то искреннее. Джун не умела дружить, она умела только обманывать и пользоваться чужой добротой. Думая об этом, беловолосая удивлялась, что в такой женщине, как Джун, нашел ее отец. Может быть, он увидел в ней что-то, чего не видят другие нормальные люди, и вряд ли когда-то увидят. Если так оно и было, тогда Джун не просто так называла его ненормальным. Влюбиться так сильно и навсегда в такое чудовище. Какого же на самом деле было размера сердце ее отца? Зои взгрустнула, она снова почувствовала себя одинокой в этом огромном мире без него, без человека, который верил в нее и верил, что все хорошее возвращается, если делать добро от всего сердца. Вероятно поэтому она выросла такой, какая она есть. Впервые она почувствовала себя по-настоящему взрослой, вспоминая отца.       Не доев этот отвратительный торт, Зои встала и расплатилась за заказ своей матери. Сегодня ей не нужно было никуда идти, она хотела потратить это время на то, чтобы прогуляться по торговым центрам, сделать какие-то заметки для работы, но ее настроение само повело ее туда, куда требовало сердце. Ее ждал мужчина, которого она уже давненько не навещала и не рассказывала ему о том, как у нее дела. Она поехала на кладбище, где покоился ее отец.       Лия прилетела довольно поздно. В Корее стояла глубокая ночь, но даже в это время в аэропорту было много людей. На этот раз ее не провожал и не встречал охранник, так как ей удалось убедить менеджера в том, что это излишне и лишь больше привлекает к ней внимание. Потому, в такой поздний час девушку никто не встретил. Для итальянки это не было какой-то неожиданностью. У аэропорта всегда было много такси, и она не переживала, что испытает какие-то трудности с тем, чтобы как-то добраться до дома.       Как только розоволосая ступила на землю, выйдя из самолета, то сразу почувствовала облегчение. Все-таки, кто бы что ни говорил, Корею она считала своим домом. Лия тут выросла и жила почти всю свою осознанную жизнь. Она даже итальянского так хорошо не знала, как корейский, о чем тут было вообще говорить. Несмотря на то, что в школе она часто подвергалась буллингу со стороны одноклассников, а пьющий и играющий в азартные игры отец не делал ее жизнь легче, свое детство она вспоминала с трепетом. Только если не считать, что из-за отца у нее были большие проблемы, о которых она не хотела бы вспоминать больше никогда. Но порой проблемы сами находили итальянку, хотела она того или нет. Иногда Лия винила во всем свой характер, но бывало и так, что некоторые вещи происходили независимо от того, виновата она в них или нет.       Доехав до своего дома, композитор поблагодарила таксиста за то, что тот помог ей вытащить небольшой чемодан из багажника и направилась в сторону одного из подъездов высотного дома. В этот раз она выбрала довольно тихий район, поэтому на улице в это время уже никого не было. Дойдя до дверей, итальянка вдруг вспомнила, что забыла написать Чану и Зои о том, что прилетела и с ней все хорошо. Удивительно было, что первый все еще не обрывал ей телефон. С другой стороны он, скорее всего был очень уставшим после репетиции концерта и сейчас был занят тем же. Вспомнив концерт, зрительницей которого ей посчастливилось стать, розоволосая улыбнулась, не заметив, как к ней подошел высокий мужчина в кепке, натянутой на глаза, и маске, скрывающей его лицо.       Все произошло в один момент, Лия даже не ожидала, что к ней кто-то подойдет, уверенная в том, что поблизости никого не было. У нее выпал из рук телефон. Схватив итальянку за руки, мужчина прижал ее спиной к стене подъезда и закрыл ей рот ладонью. Испугавшись, девушка начала предпринимать попытки сопротивляться, но почувствовав боль в запястье, которое ей с силой сжимали, тихо пискнула и замерла, испугавшись за свои руки.       - Не страшно ходить ночью одной, красавица? – мужчина ухмылялся, Лия это слышала, даже несмотря на то, что ее бешеное сердцебиение пыталось пробить ей барабанные перепонки. – Думала, если переедешь, я тебя не найду, да? Какая же глупенькая.       Розоволосая прерывисто дышала и дрожала всем телом, пока в ее голове проносились разные сценарии развития событий. Она уже успела попрощаться с жизнью, придумав себе, что этот человек сейчас достанет из кармана нож и пырнет ее им несколько раз. Или еще чего хуже мог сделать…       - Не нужно было тебе возвращаться в Корею, если не хотела снова попасться, - после этой издевательской фразы, итальянке подумалось, что голос мужчины звучит отдаленно знакомо, но она не могла вспомнить, кто именно это был. Или не хотела.       Убрав руку с лица девушки, мужчина спустил маску со своего лица вниз, обнажая свою мерзкую, липкую ухмылочку. Лию словно ударило током. То, от чего она так стремилась убежать вновь ее настигло. Ее губы задрожали, а слова так и не смели с них слететь.       - Когда я увидел тебя первый раз, сначала даже не поверил, что это ты. Такой красоткой стала, а эта фигурка, м-м-м, - мужчина прошелся своим мерзким взглядом по телу девушки. – И в сравнение не идет с тем, что было… Сколько лет прошло? Шесть-семь?       - Что тебе нужно? – хриплым шепотом спросила девушка, все еще не смея пошевелиться, пусть ее взгляд и сменился на более враждебный, когда она узнала в мужчине прихвостня кредитора, у которого отец итальянки назанимал кучу денег на ставки и азартные игры. Как его там звали, кажется, он называл себя Чонджин.       - Ты еще смеешь спрашивать? – Чонджин издевательски рассмеялся, но вдруг резко наградил девушку угрожающим взглядом, тут же хватая ее за шею и с силой сдавливая ее. – Твой папаша задолжал моему боссу. Как возвращать будешь, а?       - Ему вернули все деньги, - ухватившись руками за широкую ладонь мужчины, что сомкнулась на ее шее, Лия пыталась ослабить хватку, еле выдавливая из себя слова. В уголках ее глаз стали собираться слезы, не то от боли, не то от страха. – Все долги за него выплатили. Он сказал, что мой отец ему больше ничего не должен. Мы вернули все с большими процентами…       - И все? – Чонджин усмехнулся. Казалось, будто ему нравилось наблюдать за тем, как итальянка чертыхалась в его хватке, чувствуя свое превосходство. – Ничего не забыла, красотка? Кое-что вы так и не вернули моему боссу.       Лия шумно сглотнула, жмурясь от болевых ощущений. Внезапно Чонджин отпустил ее, но, не успела розоволосая расслабиться, как вдруг он ударил кулаком в стену прямо возле головы девушки. Непозволительно приблизившись к лицу розоволосой, он грубо схватил ее за лицо, заставляя Лию заглянуть ему в глаза, где читалось безумие и фанатизм, какая-то нездоровая преданность.       - Помнишь, что именно последний раз проиграл твой папаша в карты? – видя в испуганных глазах девушки проблески осознания, Чонджин широко улыбнулся и несколько раз кивнул, удовлетворенный своим очередным актом хорошо выполненной работы. – Да, красотка… Он проиграл тебя.       Отпустив девушку и отойдя от нее на шаг, Чонджин обратно натянул на свое лицо маску. Ничего не сказав, он посильнее натянул на свои глаза кепку и засунул руки в карманы толстовки, прежде чем уйти в темноту ночных улиц Сеула.       Сердце Лии все еще отбивало бешеный ритм. Она вдруг осознала, что ей не хватает воздуха. Спустившись по стене, она села на землю и стала жадно дышать, будто она рыба, оказавшаяся на суше. По ее щекам начали струиться крупные слезы. Дотронувшись до своего лица, она вдруг стала истерично тереть его, словно бы пытаясь стереть с себя прикосновения этого мужчины, который вернул ее в ужасы прошлого. Вернул ее туда, откуда она так стремилась сбежать. Сбежать от кошмара, который ее вновь настиг.