Дар и проклятие

Когда на горизонте появился корабль с флагами Редании, на Скеллиге тут же было принято решение разграбить его до основания. Ярл Крах ан Крайт лично отдал приказ идти в атаку. По счастью, теперь ему не следовало бояться, что его воины потопят или разграбят цинтрийский корабль с венценосными особами на борту. Драккары были готовы заранее — был самый пик торговли островов с континентальными королевствами. Ну, как «торговли»… Кому повезло застать ярла и его подручных в подходящем настроении или кто плавал на привычных посудинах, за благополучие которых капитаны и владельцы судов платили справедливый процент со своей торговли — те, разумеется, могли пристать к берегу, спокойно распродаться, закупиться взамен чем-то еще и уплыть с карманами, полными золотых дублонов. Остальные же… Что можно сказать… Почти никто из островитян не пахал каменистую землю островов — это все равно было бессмысленно и невыгодно — и уж точно никогда ничего не сеял. Урожай островитян выбрасывали на берег волны и привозили с разграбленных судов абордажные команды. Так что те, кто рисковал плыть на острова, предварительно не договорившись с тем или иным кланом, чаще всего, оставались не только без прибыли, но и без корабля, а некоторые — и без головы. Крах предвидел богатую добычу — корабль, заходивший на фьорды Ард Скеллиге, был богатым даже с виду — здоровенный, выполненный из хорошего даже с виду дерева, качественная оснастка, несколько людей в богатых одеждах, видимых на палубе через подзорную трубу. Тем лучше. Жирные купцы не привыкли хорошо сражаться. А значит, можно будет поиметь с них не только все золото и весь товар, но и богатый выкуп за самих купцов. Если, конечно, они выживут. Так что когда драккары, скрывшись в узких проливах за скалами чуть западнее корабля, приготовились к атаке, ярл не переживал — схема была отработана еще дедом его деда. И до сих пор работала при нападении на этих мягкотелых недомерков с континента. Когда драккары появились из проливов и на всех парусах пошли к кораблю, обстреливая его огненными и обычными стрелами, ярл обрадовался. Все шло четко по плану. Он видел в трубу, как в панике носятся по кораблю реданцы. Ничего-ничего… Пусть паникуют. Будут знать, сухопутные крысы, что здесь, в водах Скеллиге, слабым места нет. Лишь самые доблестные воины имеют моральное право выходить в море, которое, как известно, ошибок не прощает. А вот дальше началось нечто непонятное. С корабля ударила баллиста, болт ударил в драккар. Казалось бы, ничего особенного — обычный болт, окованный, должно быть, железом. Однако, к удивлению Краха, на острие болта что-то сверкнуло — он видел это только потому, что смотрел на поле битвы с высоты — и драккар тут же начал идти на дно. Крах выругался. Чародейские фокусы… Приковать бы всех этих магиков к скале да оставить на съедение прибрежным крабам и хищным птицам. Посмотрел бы он тогда, как эти магики будут творить свои гребаные фокусы… Тем не менее, один из драккаров добрался до корабля, экипаж пошел на абордаж и Крах уже даже успел успокоиться — жаль, конечно, людей, но каждый из этих воинов знал, на что он идет, да и собратья отомстят за них… К удивлению ярла, однако, реданские купцы решили, что называется, «показать зубы». И даже весьма неплохо. Правда, не слишком успешно — команда островитян была гораздо опытнее и уж тем более — гораздо лучше оснащенной. По крайней мере — в отношении абордажа. И все было бы хорошо, но… — И.у.ан! Ан Крайт никогда не был трусом. Он на своем веку сражался и с кажущейся на континенте непобедимой армией черных, и ходил на охоту на гигантских скеллигских медведей, и даже ходил в походы против гнезд чудовищ по всему Ард Скеллиге. Он также никогда не был одарен магией — к счастью, пожалуй, ведь ярл считал, что сам факт владения магией несколько умаляет честь воина. Одно дело, когда двое мужчин сражаются на мечах или топорах и результат зависит только от того, кто из них более умелый и храбрый воин. И совсем другое — такое вот жульничество с магией… Но даже он, Крах ан Крайт, не мог не испытать страха и уважения перед той мощью, что пробудилась от слов, эхо которых еще долго подхватывали скалы Ард Скеллиге. Чувствовалась в них какая-то особенная, древняя, забытая мощь. Все на мгновение замерло, в тишине было слишно лишь эхо, а затем… — …ой, .а…ные …ыны …а…она! …о и…а А…а…оша! Это кричали на корабле. Определенно, кто-то из людей с континента призывал своих немногочисленных соратников стоять до последнего. Ярл даже удивился — как это так, что какой-то мягкотелый выродок с Большой Земли не падает на колени и не молит о пощаде, а призывает к оружию? Впрочем, возможно у этого человека просто родители были родом со Скеллиге и научили своего сына тому, как должен вести себя воин? В любом случае, на корабле снова завязался бой, но ярл этого уже почти не видел — течение постепенно снесло корабли в сторону, за скалы, скрыв их из виду. — Дьявольщина… — Мой ярл, что нам делать?! — тут же подбежал к нему один из тех воинов, что пока еще оставались на берегу. — Позвольте нам занять рыбацкие лодки и… — Нет, — решительно отказал Крах. — Но там же наши братья! — Слышишь? — спросил Крах, кивнув в сторону скал. — Бой затихает. Если победили наши — все хорошо и беспокоиться уже не о чем. Мы похороним павших с почестями и поделим добычу. А если победили чужаки… Что же, тогда мы нашим уже не поможем, а принять их будет удобнее здесь, в порту. И спросим с них по всей строгости. Им ведь так или иначе придется пристать, верно? С неполной командой они корабль назад на континент так или иначе не доведут… — И то верно, — Виги (а именно так звали воина), подхватил топор. — Тогда я прикажу своим людям выдвигаться… — Погоди, Виги, — ярл поправил пояс с мечом. — Я с твоими воинами пойду. Хочу этим чужакам в глаза посмотреть… — Как прикажете… К моменту, когда ярл, в компании дюжины воинов, спустился с возвышенности замка Каэр Трольде к порту, реданское судно уже зашло на шварт. Крах оценил работу как плотников, которые смогли собрать эту гигантскую посудину, так и работу своих молодцов, которые изрядно подпортили шкурку мягкотелым. Корабль был почти полностью лишен оснастки, на борту виднелись огромные опалины, кое-где не хватало досок, которые команда вырубила, спасаясь от пожара. Однако, к большому разочарованию Краха, на борту возились вовсе не крепкие мужики в кольчугах и с топорами, а всего около полудесятка матросов в простых одеждах. Значит… Значит все пошло не по плану… Команда, против ожиданий ярла, не стала трусливо сидеть на корабле и договариваться с островитянами с борта. С борта на пристань грохнулась грубо сколоченная сходня. Вооруженная до зубов команда с топорами и мечами осторожно, прикрывая друг друга, спустилась вниз. Никакого страха в их глазах не было. Ярл даже зауважал эту безрассудную отвагу. И он уже готов был, против всех обычаев и традиций, отпустить чужаков и даже позволить им завербовать команду из нескольких молодых парней, которые хотели посмотреть на Большую Землю, но тут… Тут ярл заметил еще одного человека, который спускался последним. Человек был не слишком высок, короткие черные волосы, бледная кожа землистого цвета… И злобный взгляд кошачьих, а может быть — змеиных глаз. Крах зарычал от злобы. Как посмел этот урод вернуться на Скеллиге после того, как… Крах встретился взглядом с ведьмаком, хмыкнул, потянулся к мечу. — Взять их!

***

— Кажется, ведьмак, я ясно дал тебе понять, что не желаю тебя видеть на островах Скеллиге… Тебе был неясен мой приказ или ты просто решил проявить неуважение к моей персоне? Или ты просто настолько глуп, что посмел считать, будто и я, и ярлы, забыли о тебе? Эдрин оскалился, но дерзить венценосной особе — а доставили его на суд не к кому-нибудь, а к самому королю Скеллиге — пока не стал. Пусть это была больше формальная должность и ярлы, в основном, подчинялись сами себе, имея на своих островах огромную автономию, но тем не менее… Король Бран ан Тиршах был уважаемой персоной на островах. В отличие от большей части островитян, он предпочитал действовать не силой, но мудростью, чем изрядно доставал особо рьяных ценителей «традиций предков». Там, где прочие сразу хватались за топоры, Бран приглашал врага на пир — и с помощью сладких слов, золота и крепкого меда убеждал его в своей правоте. Бран не сокрушал в битве ледяного великана и не возглавлял набегов на Город Золотых Башен, но его знали как великого властителя. Он не был героем, но дал островам покой, без которого следующему поколению жилось бы гораздо туже. Тем не менее, он был, как и все остальные островитяне, суров, крепок нравом и мог, случись необходимость, убить любого без малейших сомнений и колебаний. Эдрин, сидя в тюрьме на Ард Скеллиге — разумеется, ему пришлось сдаться, дабы не провоцировать еще большую резню — костерил прежнего владельца тела на все лады. Сам-то он, Эдрин, прежде на островах не был, а потому вызвать столь резкой реакции именно на себя не мог — довакин видел, что ярл ан Крайт узнал его с первого взгляда и осерчал именно на него, а не на кого-то другого из команды. Мало того, удалось даже узнать имя прежнего владельца тела — некий Аксель из Дорндаля, ведьмак школы Кота. А вот что именно он сделал — увы, этого Эдрину никто так и не сказал. Но сделал он наверняка нечто очень паскудное. Настолько паскудное, что ярл ан Крайт даже не решился судить его самостоятельно — хотя Ард Скеллиге был, собственно, его землей, нагло отбитой у клана Друммонд, который вот уже больше века являлся непримиримым врагом ан Крайтов — а собрал целую экспедицию и доставил Эдрина пред ясны очи короля Брана из клана Тиршах. — Разумеется, я не собирался проявлять к тебе какое-либо неуважение, Бран ан Тиршах, — начал отвечать Эдрин. — И уж тем более я не считаю ни тебя, ни себя глупцом. И потому я считаю, что мы могли бы решить наши… Проблемы взаимопонимания. — Твои преступления слишком тяжелы, чтобы можно было забыть о них, — оскалился Бран. — И если ты хотел меня подкупить, то… — Для начала, я хотел бы, чтобы мне вообще озвучили, в чем именно меня обвиняют, — попросил Эдрин. — Не то, чтобы я что-либо забыл или считал, что другие забыли о преступлениях, но это, по крайней мере, было бы честно по отношению к присутствующим. Ведь некоторые из них могли и не присутствовать, когда ты изгонял меня… Эдрин, разумеется, понимал, что отпираться и доказывать, что он — вовсе не Аксель из Дорндаля, а совершенно другой человек, бессмысленно. Островитяне уже узнали его внешность, весть об этом наверняка уже разнеслась по всем островам. Да и кто ему поверит? Друиды? Они, конечно, могут владеть магией — особенно вон тот старый пень с веточками, вплетенными в колпак и длинную седую бороду. Но нет. Слишком уж у него получается фантастическая версия. Оставалось только надеяться, что получится решить вопросы мирным путем. А если нет… Что же… Тогда придется прорываться с боем. Мечи у него, конечно, отобрали, но это не было большой проблемой… Бран прищурился, глядя на ведьмака, покачал головой. — Хорошо. Если ты так настаиваешь, ведьмак, то я напомню и тебе, и всем честным людям, что сегодня собрались на этот суд… Король принялся зачитывать обвинения и Эдрину стало откровенно не по себе. Аксель из Дорндаля и в самом деле оказался редкостной сволочью. Он прибыл на Скеллиге примерно два года назад, благополучно работал на островах некоторое время, нарабатывая себе репутацию пусть и резкого в общении, но, в целом, довольно исполнительного наемного охотника на самых разных тварей. Постепенно его допустили в круг друидов, начали допускать к различным пусть и мелким, но тайнам островов, заодно предоставляя весьма неплохие заказы. Кот ударил внезапно. Явился однажды ночью к священному дубу Гединейт, где собирался круг друидов Скеллиге, и, пользуясь тем, что друиды были заняты ритуалом, похитил несколько древнейших свитков. Эдрин вздрогнул при упоминании этого сочетания. Он был слишком хорошо знаком с тем, что могут сотворить древние свитки и разного рода странные фолианты. Но этого было мало. Аксель, прежний владелец тела, успешно стащил несколько фолиантов. При попытке его остановить, Аксель зарубил одного из молодых друидов, был пойман, связан, отправлен в тюрьму, откуда сбежал, чарами заставив одного из стражников зарубить сначала своего товарища, а затем — повеситься на той же веревке, которой был связан ведьмак. При попытке занять корабль вместе с другими заключенными, был пойман повторно, доставлен на суд короля Брана, где получил официальный запрет на возвращение на Скеллиге и был выслан в море на паршивой лодке без еды и воды. Неизвестно, чем руководствовался Бран — может, просто не хотел получить от ведьмака предсмертное проклятие в случае смертного приговора, или просто хотел, чтобы Аксель помучился под палящим солнцем без еды и воды, медленно умирая от жажды, однако факт оставался фактом — ведьмака усадили на какую-то развалюху и отправили прочь с островов. Вскоре лодка скрылась из виду и ведьмака больше года никто не видел. Многие считали, что он сдох с голоду и жажды. Так что и Крах ан Крайт, и друиды, и даже сам Бран ан Тиршах очень удивились, когда их старый знакомый сошел на берег живым, здоровым, да еще и во главе небольшого отряда матросов, которыми командовал при обороне корабля. — Вот, в чем твоя вина, ведьмак, — закончил свой не слишком длинный, но полный красочных описаний произошедшего Бран ан Тиршах. — Что ты можешь сказать в ответ на это? Эдрин задумался. Обвинение было — серьезнее некуда. В свое время он, возглавляя Культ Драконов, приговаривал к смерти и пыткам за куда меньшие проступки. Согласись он сейчас с обвинениями — и все, приплыли. Если же он будет отрекаться от поступков прежнего владельца тела — тут же найдутся свидетели, доказательства и так далее. В общем, будет еще хуже. Казалось бы, ситуация была безвыходной, однако Эдрин, понадеявшись на то, что законы Скеллиге не слишком отличаются от обычаев нордов Скайрима, произнес: — Признаю. И требую возможности искупить вину. Ярл ан Крайт, конунг Бран ан Тиршах, их подручные, друиды и все остальные замерли, пытаясь понять, что они сейчас услышали и как вообще это понимать. — Столь тяжкие прегрешения невозможно искупить какой-либо вирой или… — начал было Бран, но был остановлен друидом в колпаке. Как Эдрин успел узнать, звали его Мышовур и он был одним из старших друидов на островах, уважаемым и очень благородным человеком. — Подожди, конунг, — попросил он. Король, первый человек на островах, мгновенно умолк. Мышовур приблизился к ведьмаку, нахмурился, некоторое время настороженно его рассматривал, изучая, казалось, каждую мелочь. — Вообще-то, он прав, — продолжил, наконец, Мышовур, прийдя к некоторым выводам, которыми, однако, не спешил делиться с остальными. — Действительно, наши законы стоят на праве равенства. Если человек что-то украл — он может заплатить штраф в золоте или отработать хозяину украденное. Если кто-то кого-то убил без повода или кровной вражды — он может выплатить семье виру, как и положено — по дублону золотом за фунт веса убитого… Вот только что может дать простой ведьмак взамен на утерянные познания, многие из которых достались друидами путем многолетних экспериментов? И хватит ли тебе золота, чтобы заплатить за убитых? — Думаю, что хватит, — кивнул Эдрин, мысленно выдохнув. Пока что все складывалось неплохо. — Пусть кто-нибудь подсчитает, сколько я должен семьям погибших — и я выплачу золотом. Если не сразу, то в течение лунного цикла. А что до познаний… Полагаю, я смогу возместить их знаниями равной ценности. Или отработаю, убивая чудовищ. — Что скажешь, Мышовур? — спросил Бран ан Тиршах уже чуть более спокойным голосом. Его немало удивила, в хорошем смысле, разумеется, покладистость ведьмака. Похоже, он ожидал чего-то иного. Скорее всего — резни или чего-то в этом духе. — Я не стану возражать против решения, которое сам же и предложил, — друид отступил, все еще не сводя глаз с Эдрина. — Но если его знания окажутся не столь ценными, как утраченные по его вине — я потребую другой компенсации. — Да будет… — А я против! — возмутился Крах ан Крайт. — Этот чужак виновен в смерти по меньшей мере двух дюжин моих людей. Не далее, как сегодня он убил… — Не делай из меня дойную корову, ярл, — попросил Эдрин. — Твои люди напали на нас, а мы защищались. Первый залп из луков был до того, как мы отправили один из драккаров на дно. Это был военный поход, а на войне закон не действует. А даже если бы это было и не так — то кто из вас должен будет выплатить золотом за смерти купцов, путников и матросов? Если хочешь — давай посчитаемся. Посмотрим еще, кто из нас кому должен останется… — Справедливо, — заметил Бран ан Тиршах. К удивлению Эдрина, его поддержал и другой ярл, тоже присутствовавший на суде. Этот ярл был старым, лысым, но обладал шикарной окладистой бородой. Одет этот ярл был в фиолетовый кафтан с символом его клана. — Оставь его, Крах. Твои люди знали, на что шли. Крах что-то проворчал, но спорить с конунгом не решился. Эдрин вообще посчитал, что это была попытка, так сказать, «закинуть удочки наудачу». Мол, если что-то перепадет — то и хорошо, а если нет — то и суда нет. — У кого-то еще есть сомнения относительно справедливости суда? — спросил Бран. — Нет? Предложения относительно приговора? Тоже нет? Вот и слава Фрейе. Ведьмак! — Да, король? — спросил Эдрин. — Ты поступаешь в услужение Мышовуру, пока он сочтет, что ты выплатил ценность утраченных по твоей милости знаний. По поводу золота за убитого тобой друида тебе тоже скажет Мышовур, а за стражников — ярл Крах ан Крайт. Золото ты должен будешь выплатить за лунный цикл с момента получения сведений о сумме. Выплатишь свои долги перед народом Скеллиге — и я своим указом верну тебе доброе имя. Обманешь — и я лично прикую тебя к скале по колено в море. Ты согласен с таким приговором? — Согласен, король, — кивнул Эдрин. — Превосходно, — кивнул Бран. — Забирай его, Мышовур. Видеть этого подлеца не хочу. По крайней мере, пока он не исправит все то, что натворил. — Благодарю, тебя, Бран ан Тиршах, — поклонился Мышовур. — Все свободны. Крах! Лугос! Останьтесь, у меня к вам есть некоторые вопросы по поводу ваших разногласий… Остальные ярлы и их таны могут остаться и принять участие в этом заседании. Все тут же зашевелились, воины и друиды поспешили удалиться, несколько молодых друидов предложили Мышовуру помощь в сопровождении Эдрина, но тот грубо отказался, ответив, что он «еще не совсем развалился на мед и плесень». А еще примерно человек двадцать из почти сотни тех, кто присутствовал на суде, остались в компании Брана. — Иди за мной, ведьмак, — потребовал Мышовур. — Впрочем… Если ты — простой ведьмак Аксель из Дорндаля, то я — краснолюдский горняк. А потому давай сразу начистоту… Друид дождался, пока остальные участники заседания удалятся прочь, повернулся к Эдрину. — Кто ты на самом деле? — Мне казалось, во время зачитывания конунгом приговора, ты услышал мое имя… — Не паясничай! — друид от души треснул Эдрина по спине своим посохом. — Рассказывай, кто ты на самом деле? — А если нет? — Тогда я сейчас вернусь к Брану и скажу, что ты отказываешься от виры знаниями. Уверен, перспектива просушиться на солнышке по колено в прохладной воде тебе очень понравится. Эдрин хмыкнул. — Ладно, будем считать, что я услышал этот аргумент. — Тогда я жду ответы на свои вопросы. Кто ты такой? На самом деле? — Мышовур, я правда не знаю, что тебе ответить, — покачал головой Эдрин, откровенничать с друидом ему совершенно не хотелось. — Для начала — как тебя зовут? Только не говори, что Аксель. Я все равно не поверю в эту грубейшую ложь. Возможно, когда-то ты и был Акселем, но сейчас я вижу множество отклонений от твоего прежнего облика. — Например? — на всякий случай уточнил Эдрин. — Например, раньше я видел бездомного кота, который бросался на всех и вся, искал каждую возможность для того, чтобы выжить и заполучить хоть что-нибудь здесь и сейчас. Который избегал рисков для собственной шкуры, без особых сложностей подставлял и готов был убивать кого угодно, не глядя ни на какие дружеские чувства, на авторитеты, звания или положение в обществе. — И что изменилось? — Тот ведьмак, Аксель, — терпеливо пояснил Мышовур, — скорее выскочил бы за борт или пересидел абордаж где-нибудь в темном месте. И уж точно не пошел бы следом за остальными, будто котенок на поводке, когда вы все сходили с корабля. Скорее, он бы прикрылся трупами или выбрался по обратной стороне корабля. Это если бы вообще сунулся на Скеллиге, — Мышовур покачал головой. — Да… Именно так. Это был убийца, диверсант… Наемник без чести и совести. А ты… Ты не такой, ведьмак. Пусть вы с Акселем и на одно лицо, но у вас разный характер. Слишком разный, чтобы можно было сказать, что это Аксель исправился… — И все? — А еще у Акселя никогда не было магических способностей, в отличие от тебя. Сравнивать ощущения от вашего с ним присутствия — это как сравнивать лужу с буйствующим морем. Поэтому я повторяю вопрос — как тебя зовут? Довакин вздохнул. — Эдрин, — вздохнул он. — Меня зовут Эдрин…