Проклятие

<h2>Проклятие (14,5 из 14,5)</h2> Автор: Tsutsuji Дата написания: 8 августа 2005, отредактировано 30 августа Переводчик: Kaworu Дата перевода: апрель 2011 Фэндом: Slayers Рейтинг главы: NC-17 Пэринг: Zelgadis x Xelloss Жанр: яой, приключения Предупреждения: нца Дисклеймер: в предыдущих главах Саммари: Это альтернативная версия постельной сцены из начала 10й главы с точки зрения Кселлоса. Если бы я вставила ее тогда, было бы слишком очевидно, что Кселлос не собирается на самом деле предавать Зельгадиса в 11й главе (хоть кто-то хоть на секунду в это поверил?) Размещение: спросите — и вперед Оригинал: http://anime.adultfanfiction.net/story.php?no=600000234 --- 14,5 --- — А еще ты сказал, что если это взаимно, тебе от меня никакой пользы, — напомнил ему Зельгадис шепотом, и их губы легко соприкоснулись, когда он говорил. — Если это правда, у нас проблема... — Он качнул бедрами, чтобы напряженная плоть Кселлоса встретилась с его собственной. — ...потому что я хочу тебя, Кселлос. Ты думал, что это ты мной проманипулировал? Нет, черт тебя дери... Кселлос остановился. Он поднял брови, но так и не открыл глаза. Зельгадис позволил желанию, которое пытался скрыть от мазоку, выйти на поверхность, чтобы Кселлос мог его почувствовать, и Кселлос медленно улыбнулся. — Мне было интересно, почему ты не слишком рассердился после того, что я сделал с тобой утром, — промурлыкал он. — И как ты умудрился меня раздразнить... Я думал, что ты слишком меня ненавидишь для этого, Зельгадис-сан. — Я могу тебя ненавидеть, если хочешь. Если тебе так больше нравится... Он укусил Кселлоса за губу, и внезапно они сомкнулись в до боли крепком поцелуе, как будто пытались поглотить друг друга, и с жадностью хватались за все доступные части тела. Зельгадис потянул Кселлоса в сторону, и они упали на кровать, которая теперь не казалась такой уж маленькой. --- "Проклятие", глава 10, вариант 2: POV Кселлоса --- Если не считать безумного уничтожения всего, что попадется под руку, Кселлос никогда раньше не чувствовал такого блаженства, как волна страсти, которая захватила его, когда Зельгадис укусил его за губу. Его тело так же жаждало этого, как дух — темной энергии, которой питались Мазоку. Он был ошеломлен тем, что в принципе был способен хотеть человека так — физически, а не только астральным телом, и на мгновение он был потерян. Через секунду он обнаружил себя на нелепом цветастом покрывале, и Зельгадис прижимал его к кровати тяжелым каменным телом. Он даже не был уверен, как там оказался, но определенно не хотел быть нигде больше. Когда Зельгадис, наконец, поддался натиску страсти, он стал излучать чистое желание, которое, все же, смешалось с ненавистью к себе, стыдом, виной и страхом — невероятный коктейль эмоций, против которого Кселлос никогда не мог устоять. Он никогда не был настолько добрым или злым, насколько ему хотелось, никогда не был удовлетворен собой и всегда стремился к тому, чего у него, по его мнению, не было. Этот противоречивый ком стал настолько привычным для Кселлоса, что он не заметил, когда эти эмоции были направлены на него самого. Теперь сфокусированный луч эмоций ударил в него, и это было как наркотик, эмоции наполняли его дух взрывной волной силы. На долго этого не хватит, но Кселлосу было все равно. Но самым странным было то, что его тяжелая, хрупкая человеческая оболочка изнемогала от желания почувствовать Зельгадиса на физическом плане, и чем больше, тем лучше. Зельгадис уже пытался сорвать с него одежду, быстро и нетерпеливо, и Кселлос решил, что лучше ему помочь. Он вцепился мягкими человеческими пальцами в ткань, чтобы побыстрее добраться до каменного тела химеры. Волны страсти и желания отвлекали его от поставленной цели, но, все равно, очень скоро он обнаружил себя на кровати, на спине, его человеческую кожу больше ничего не закрывало, и Зельгадис сидел на нем верхом и смотрел плотоядным взглядом. Плотоядным... но это был не демон, наполнивший его выражение таким огнем, это была человеческая страсть, вырвавшаяся наружу. Лампа на прикроватном столике едва светилась, и большая часть комнаты оставалась в тени. Мягкий свет придавал металлический отблеск волосам Зельгадиса и отражался от гладких камней на его коже. Похожие на кристаллы голубые глаза светились драгоценными камнями в темноте. Зельгадис провел руками по коже Кселлоса, как будто хотел убедиться, что все это было на самом деле. И это было слишком реальным: непробиваемая человеческая кожа и зажатая в ней энергия, которая стянулась в одну тугую точку. По сравнению с сознанием и рефлексами в астрале, в человеческом теле Кселлос чувствовал себя практически полностью глухим, слепым и неспособным что-либо чувствовать. Но пальцы Зельгадиса, прохладные и грубые, ощущались так же сильно, как прикосновение его астральной сущности, прекрасный дух демона, который дал ему столько магической силы. Но как бы его не тянуло к этому духу, сейчас человеческое тело Кселлоса требовало физических прикосновений, и он сильнее прижал к себе руки Зельгадиса. Сообразительность Зельгадиса его не разочаровала. Кселлос знал, насколько чувствительными были у Зельгадиса пальцы, но кожа на них была грубым камнем, который наждаком прошелся по его собственной человеческой оболочке. Он чувствовал, насколько Зельгадиса тянуло к его телу, к покрывавшей его коже. И если бы Кселлос мог хоть на минуту задержать внимание, он рассмеялся бы оттого, что они поменялись ролями, только он не ненавидел свое человеческое тело с той же силой, с которой Зельгадис не переносил свое тело химеры. Кселлос знал, что по человеческим меркам его оболочка была весьма привлекательной. Но теперь, когда он был заперт и не мог воспользоваться и каплей собственной силы, Кселлос начал понимать, почему Зельгадис так люто ненавидел собственное тело. Но Зельгадис все равно его хотел, и это не могло не удивлять, хоть теперь Кселлос и понимал, что это началось далеко не вчера. Зельгадис показал собственное желание, только когда Кселлос сделал первый шаг. Кселлос знал, что не стоило поддаваться, и если бы не обстоятельства, даже бы и не подумал об этом. Но он слишком долго дразнил себя собственной страстью к Зельгадису, и больше терпеть было невозможно. Последствия его больше не волновали, хоть они и оказались совсем не теми, которых он ожидал. Он смотрел Зельгадису в лицо, чувствовал его руки и тяжесть тела, пил предоставленные ему эмоции. Он не только чувствовал, но и видел страсть, приправленную стыдом, но разжигало ее безрассудство, которое Кселлос видел и в себе самом. Это безрассудство толкало Зельгадиса прикасаться к Кселлосу так, как он и не думал прикасаться к кому бы то ни было, даже к себе. Когда Зельгадис сомкнул пальцы вокруг эрекции, которая так его удивила всего несколько минут назад, через все тело Кселлоса прошла волна, как от астрального заклинания. Он застонал от вспышки жара, дернулся в поисках прохладного, грубого на ощупь прикосновения, но не мог пошевелиться, вдавить бедра еще дальше в руку Зельгадиса. Все, что он мог сделать — это потянуться, чтобы схватить Зельгадиса за плечо, впиться пальцами ему в шею и притянуть химеру еще ближе. Зельгадис не сопротивлялся, по крайней мере, физически, но Кселлос отчетливо ощутил вспышку нетерпения, смешанную со страхом силы Кселлоса. Кселлосу были необходимы эти чувства, так же, как и физическое тело Зельгадиса, и он еще сильнее сжал пальцы на шее Зела и укусил Зельгадиса за губу. Затуманенными, блеклыми органами чувств он пил каждое проявление Зельгадиса: тихое бормотание, когда Зельгадису что-то не нравилось, звуки того, как их тела терлись друг о друга, его вкус, горячее дыхание и прохладную кожу, запах страсти, все нарастающей между ними. И эти ощущения были на удивление яркими, такими же, как и резкий вкус эмоций Зельгадиса. И Кселлосу это нравилось. Хоть он и жаждал темных эмоций, как голодающий, Кселлос прекрасно знал, что чем больше он их выпьет, тем скорее утекут все его оставшиеся силы. Так что, он полностью отдался зову плоти, и только слизывал капельки бушующих эмоций. Он еще сильнее прижался к каменному телу Зельгадиса, заерзал под ним, пока выступающие камни не стали царапать хрупкую человеческую кожу. Зельгадис ответил удивленным стоном, но очень скоро понял, чего от него хотели. Он навалился на Кселлоса всем телом, изогнулся, чтобы прижаться еще сильнее, схватил Кселлоса за волосы и дернул, чтобы тот повернул голову, затем вонзил острые зубы ему в шею. И, может быть, неосознанно, впечатал бедра, чтобы их эрекции терлись друг о друга, и оба резко вдохнули. Кселлос знал, что в этой оболочке были все человеческие реакции, и он мог почувствовать все, что мог обычный человек. Желание не было для него новым, но раньше оно никогда не было настолько ярким. Одной рукой он вцепился в плечо Зельгадиса, а другая скользнула вниз по его телу, и Кселлос схватил упругую ягодицу. Зельгадис дернулся и придавлено хрюкнул, и на секунду Кселлос почувствовал его страх, замешательство, удивление. Коктейль эмоций был заманчиво сладким, и даже не смотря на то, что Кселлос не мог насладиться им в полной мере, он не мог удержаться. Он сильнее сжал руку, и Зельгадис замер. — Так это одно из мест, где ты не потерял чувствительность? — промурлыкал он. — Будет такая жалость, если это не так... Особенно здесь... Он снова сжал руку, и на этот раз один из пальцев скользнул в углубление между упругими ягодицами. Зельгадис не пошевелился и не издал ни звука, но смесь страха, желания и удивления ударила Кселлоса белым заклинанием. Кселлос заерзал и толкнулся вверх, чтобы Зельгадис мог почувствовать его эрекцию, горячую и напряженную, прямо напротив своей. — Разве ты не знал, что я хочу именно этого? Разве ты сам этого не хочешь? — спросил он с издевкой, и его пальцы двинулись еще глубже между стиснутыми мышцами. Сопротивление, страх, противоречивая страсть и сомнение выстрелом ринулись из Зельгадиса и прямо Кселлосу в душу. В тот момент, когда Зельгадис переступил через порог этой комнаты, Кселлос был уверен, что действительно его хочет, здесь и сейчас. Но тогда он не был уверен, что у него хватит сил. Столько энергии уходило только на то, чтобы не потерять эту физическую оболочку, и чем больше он полагался на Зельгадиса, тем больше он терял. Но сейчас у него не было выбора. Он должен был сделать то, что собирался, даже если истощится в ноль, даже если после этого Зельгадис по-настоящему его возненавидит. У него может не быть другого шанса. Он собрал всю силу, которую только что получил от Зельгадиса, до того, как она испарится, и направил ее в физическую оболочку. И всей этой силой он перевернул химеру на спину, раскинув руки и ноги. Взгляд, беспомощный от предательства, этих сапфировых глаз наполнил Кселлоса дикой радостью, и тенью разочарования. Но Зельгадис не заметил разочарования — все, что он видел, были распахнутые глаза Кселлоса, смотревшие на него сверху вниз, и в теле химеры поднялась новая волна страха смешанного с желанием. Коленями он растолкал ноги Зельгадиса в стороны, и на приливе сил одной рукой, на груди химеры, прижал его к кровати. Вторая рука оказалась у Зельгадиса между ног. Член Зельгадиса вздрогнул, но сам он напрягся, и Кселлос закрыл глаза, чтобы в полной мере насладиться ярким вкусом страха. Он улыбнулся, и от этого Зельгадис подарил ему очередную волну тихого ужаса. Он медленно убрал руку, и кончики пальцев скользнули по всей длине члена Зельгадиса, прежде чем сомкнуться на его собственном. Все возбуждение, скопившееся в его теле, стянулось к этой точке, и пульсировало жаром и страстью к Зельгадису. Который уставился на его разбухший член круглыми глазами. — Кажется, ты сказал, что тоже меня хочешь? Это тело тебя точно привлекает, это... — он провел рукой по собственному члену, глядя Зельгадису в глаза, которые очевидно не могли оторваться от происходящего. — Именно так я тебя и хочу. Конечно, я хочу быть в тебе, глубоко. Чего еще ты от меня ожидал, мм? У Зельгадиса напряглось горло, как будто он хотел сказать что-то, или сглотнуть, но не мог сделать ни того, ни другого. Он схватил руку Кселлоса, ту, которая прижимала его к кровати, сжал кулаки, но все равно не мог освободиться. И Кселлос был почти уверен, что Зельгадис на самом деле и не хотел вырываться. Он еще дальше растолкал бедра Зельгадиса, приподнял их с кровати, и снова запустил между ними руку. Прохладный камень, покрывавший тело Зельгадиса, был там теплым, и обдавал жаром внутри, куда Кселлос просунул палец. Зельгадис придавлено вскрикнул, дернулся и стиснул мышцы, чтобы остановить вторжение, но у него ничего не получилось. На секунду его захватила беспомощность, но потом ее унесло волной желания, когда Кселлос просунул палец глубже. И тогда он почувствовал то, чего дожидался — с нетерпением и ужасом — волну чистой черной ненависти. Кселлоса снесло силой этих эмоций, и он запустил в Зельгадиса второй палец. Ненависть накалялась, но член Зельгадиса напрягался вместе с ней. Он склонился над Зельгадисом и посмотрел в широко открытые голубые глаза, снова полностью распахнув свои. — Твоя ненависть великолепна, Зельгадис-сан, но я не могу определить, откуда она. Ты ненавидишь меня за то, что я с тобой делаю, или себя — за то, что так сильно этого хочешь? Зельгадис уставился на него, не в силах ничего сказать от шока и нежелания признаваться, даже себе. Но потом обжигающее желание и ужас вспыхнули с такой силой, что Кселлос на секунду подумал, что шаман и в самом деле запустил в него каким-то заклинанием. Но это не было магией. Это была только чистая сила эмоций, которая отражалась в том, как Зельгадис пытался притянуть Кселлоса к себе, и в то же время ускользнуть от пальцев, которые в него проникали. За тысячу лет, которую Кселлос провел среди людей, он выучил каждую хитрость, чтобы ими манипулировать, как телом, так и душой. Он знал, как запустить три пальца в Зельгадиса, что сделать с ними, чтобы мышцы расслабились, и где найти тот ключ, который позволит Зельгадису оказаться полностью в его власти. Он знал, когда нашел то, что искал, когда Зельгадис затрясся и простонал его имя, как будто это было Слово Хаоса. Но Зельгадис снова угадал, что он хотел. Как только наплыв внезапного наслаждения утих, он поднял голову и уставился на Кселлоса со всей яростью, на которую был способен. Кселлос простонал от силы этих эмоций. Все тело напряглось от желания, но только Кселлоса поглотила волна наслаждения от темных эмоций, энергия утекла вникуда. Все, что осталось, он отправил в свою физическую оболочку, в то, чем он мог ответить Зельгадису, в страсть, которую он так долго отрицал. Зельгадис дернулся, когда он внезапно убрал руку. Он раздвинул Зельгадису ноги, поднял их, и прежде чем Зел мог вскликнуть от удивления, прижал его к кровати и приставил свой член туда, где только что были его пальцы. Зельгадис напрягся всем телом и замер, и только его пальцы с силой сжимали цветастое покрывало, и глаза умоляюще смотрели Кселосу в лицо. Кселлос не знал, чего тот просил — освободить его, или окончательно завоевать, или и того, и другого. Это не имело значения. Может быть, позже, но не сейчас. Он толкнулся внутрь, и судорожно вдохнул от нестерпимого жара и давления. Зельгадис закричал, и его боль захватила Кселлоса, как вспышка черного огня. Он чуть не закричал сам от наплыва физических ощущений, скопившихся упругим комом в его человеческом теле, перемешанных с тем, что чувствовал Зел. Теперь он вырывался по-настоящему и царапался в попытке вырваться из кокона раздирающей боли. Изголодавшийся дух Кселлоса наслаждался тем, что кто-то извивался под ним в нестерпимых страданиях, но сам Кселлос не мог получить от этого должного удовольствия. Прорычав от напряжения, он со всей силой толкнулся глубже, быстрее, и снова, пока боль Зельгадиса не взорвалась, уступив место ошеломляющему наслаждению. Сапфировые глаза широко распахнулись, и все его тело свело в конвульсиях, когда он пытался одновременно вырваться и прижаться к Кселлосу еще ближе. Кселлос изо всех сил держался за каждую каплю энергии, которую получал от Зельгадиса и его кома противоречивых эмоций: добровольное сопротивление, страсть, которую он не хотел признавать, он беспомощно требовал большего, когда начал двигаться вместе с Кселлосом. Держаться было практически невозможно, когда его собственное тело было переполнено ощущениями и желанием. Он никогда раньше не чувствовал столько, по крайней мере, не так. Все органы чувств физического тела были захвачены волной наслаждения, тогда как его истинная сущность продолжала голодать. Его как будто кто-то дергал в сторону, когда вся сила уходила вникуда, и от этого физическое удовольствие было настолько острее, и страсть к Зельгадису становилась безрассудно отчаянной. Его ударило волной душевного страдания, не собственного, а Зельгадиса, словно тот знал, что это может быть единственный шанс для них быть вместе так, и Кселлос не мог позволить Проклятию украсть у него эту идеальную боль. Он всем телом обвился вокруг Зельгадиса, почувствовал, как их тела бьются друг о друга, и покрытые выступающими камнями ноги химеры сцепились на его спине. Кселлос всеми органами пил запах и физическое присутствие Зельгадиса, прижимал лицо к жестким камням на подбородке и шее химеры. Он собрал всю силу в свою физическое тело, в единую точку сжатой силы, и отправил ее в тело Зельгадиса. Он почувствовал особое злорадство от того, что отдал эту силу Зельгадису, вместо того, чтобы позволить Шимеру увести ее из-под носа. Через несколько секунд Зельгадис задрожал, и между ними разлилась обжигающе-горячая жидкость. К этому моменту Кселлоса настолько переполнило физическими ощущениями, что он практически не почувствовал удар эмоций Зельгадиса. Он очнулся только когда Зел вздохнул, как от удивления, и провалился в мягкое беспамятство. Кселлос лежал на расслабленном теле химеры, которое теперь было похоже на согретый солнцем камень. Он позволил собственной энергии успокоиться, чтобы сохранить все, что осталось. Единственное, что позволяло замедлить процесс, было состояние, похожее на человеческий сон, но, к сожалению, утерянной силы оно не возвращало. Но спать ему все равно не хотелось. Кселлос успел привыкнуть к тому, что его сила планомерно утекала, но никак не хотел привыкать к тому, что из-за этого он слишком отчетливо ощущал течение времени. Которого оставалось все меньше, и скоро он не сможет оставаться с Зельгадисом. Он все еще не знал, что Зельгадис сделает, когда придет в себя — он все еще мог запустить в Кселлоса астральным заклинанием — и потому Кселлос не собирался тратить ни минуты на сон. Он сполз с непривычно расслабленного каменного тела. Оно было очаровательно уязвимым, подумал Кселлос с улыбкой, особенно то, как Зельгадис просто отключился после оргазма. Если бы он хотел причинить вред Зельгадису, или просто подшутить над ним, сейчас было бы самое время, но на данный момент он ничего подобного не хотел. Устроившись рядом с Зелом, он наклонился и прикоснулся языком к лужице у него на животе. Вкус Зельгадиса был чисто физическим удовольствием, которому он мог отдаться без риска, что растеряет последние силы, так что он быстро слизал мягким языком все, что осталось на коже химеры, пока тот не пришел в себя. Затем он снова устроился рядом с Зельгадисом и стал наблюдать, как у него дрожат веки — вероятно, он что-то видел во сне — и по-человечески мягкой рукой пригладил гладкие металлические волосы. Кселлос подумал, что не надо было так привязываться к смертному. Это не должно было быть даже возможным. По человеческим меркам он, должно быть, симпатизировал Зельгадису, или кто-то сказал бы, что он был влюблен до безумия... как-то так. Названия всех этих эмоций всегда путались у него в голове. Но в любом случае, то, как его тянуло к Зельгадису, настолько, что Кселлос даже хотел дать ему то, что Зел хотел, было против его природы. Но, с другой стороны, умирать тоже было против его природы, а с этим он вполне неплохо справлялся. Он наблюдал, как уголки губ Зельгадиса поползли вверх, когда он начал просыпаться. Кселлос закрыл глаза, чтобы уловить первую волну эмоций приходящего в себя сознания, какими бы они ни были. Но сейчас это было не больше, чем любопытство. Он собрал все, что мог, от присутствия Зельгадиса и, наконец, получил то, что хотел, физически. Теперь он мог завершить то, что должен, выжить, или умереть, и не имело значения, останется с ним глупая химера, или нет. --- (конец бонусной главы) Прим.пер.: Вот, собственно, и все.