Собственно, Хан Юджин был прав. Он не оказался у себя в кровати.
По правде говоря, он большую часть вечера и не помнил. Сейчас в его голове всплывали только что-то из их партии в Монополию и капли тех игр, которые неприлично было называть вслух. Чем все кончилось — осталось для него загадкой. Еще большей тайной стало то, что он проснулся ни в кровати Сун Хендже или Мун Хёны, и даже не в номере какого-либо отеля поблизости от того особняка, а в крепких объятиях Сон Таэвона.
Да.
Он и Сон Таэвон. В одной кровати. И тот его обнимал.
Просто как?! Таэвон же даже не был участником их игр… Или в конце концов они разбудили его?
На лице Хан Юджина показалось неловкое удивление возникшим образам, но он тут же решил гнать их прочь.
Ведь не стал бы Сон Таэвон в таком участвовать… Да?
От стыда хотелось вскочить и убежать, но его крепко держали. Юджин хотел было помочь себе выбраться из этого капкана, но его руки… Были связаны его же галстуком.
Какого черта вчера произошло? — Крутилось у Хана в голове, пока он с ужасом отмечал полный масштаб всех проблем. Оооо, а там было много чего, что можно назвать катастрофой: от завязаных рук, до его полностью расстегнутой рубахи, которая давно во время сна задралась, открывая для всего белого света вид его белоснежного пуза. Слава богу, хотя бы его грудь полностью прикрывала задранная и от того сложенная гармошкой рубашка.
Хан Юджин просто плакал без слез. Хотелось выть за неимением свободы, но, увы и ах, он боялся даже пискнуть. Если бы Сон Таэвон проснулся и увидел их положение… Юджину страшно было бы представить, как они бы в следующую встречу общались. Через три двери? Ему придется носить черную робу и распевать церковные молитвы?
Так, притормози, Юджин, — Сделал он глубокий вдох, пресекая поиск очистительной церемонии. —
Тебе уже 30, это нормально! Да даже если и 25, то это все еще вполне нормально выпить чуть больше… И уснуть полуголым со знакомым пьяным мужчиной.
Самоубеждение, на которое Юджин возлагал надежду, к сожалению, не принесло ему успокоения.
Хан прикусил щеку, успев уже сотню раз заречься пить вместе с Сун Хендже и Мун Хеной. Еще более крепко он заверил себя, что и играть на желания с ними не будет. И, наверное, пообещал бы себе еще кое-что, если бы знал, как именно он оказался в постели Сон Таэвона. Точнее даже не в постели, а на том кожаном диване в зале.
Хан Юджин с шоком раскрыл глаза от ещё одного осознания.
Твою мать, то есть они вчера все это проворачивали рядом со спящим Сон Таэвоном? S-рангом, который при должном настрое мог проснуться от пролетающей в километре мухи?
Это открытие породило волну ужаса и ещё больших вопросов в голове Хана, но отразились они только на его лице — тело было в тисках спящего.
Пару секунд ушло на то, чтобы привести сердцебиение в норму, и трезвый ум потихоньку возвращался обратно.
Если так подумать… Будь Сон Таэвон в состоянии так чутко спать, он бы уже наверняка проснулся от того, что Юджин вертелся у него в руках, да? Значит была маленькая надежда, что и вчерашние события остались тайной не только для него, но и для Сон Таэвона.
Пока Юджин внутренне умирал от стыда, двери зала приоткрылись, и в зал зашёл Сун Хендже, вальяжно следуя к нему.
Кислая мина Воспитателя внезапно позабавила лидера Сесён, и тот с ехидцей молчаливо пожелал «Доброго утра».
Хан Юджин кинул требовательный взгляд спасти его уже раскалившуюся шкурку, на что Сун Хендже «вопросительно» склонил голову. И все же еле подергивающиеся в улыбке уголки губ выдавали Хендже.
Кислое чувство предательства и огонь злости разлились внутри Хана. Он приподнял связанные руки — благо, хватка Сон Таэвона прижимала его тело и плечи рук, оставляя предплечья в относительной свободе — и, полный гневной праведности, показал один очень неприличный жест. Его любимый, если судить по количеству тех раз, когда Юджин показывал свои весьма замечательные пальчики в весьма замечательных ситуациях.
Сун Хендже спрятал улыбку за рукой, и плечи начали легонько потрясываться.
Смеётся! Он, подонок, еще смеет смеяться! — Внутренне вопил Юджин, кидая взглядом молнии.
Жаль, что Хендже был и сам своего рода молния, поэтому сопротивления такому у него было не занимать.
Неожиданно зазвонил телефон. И оба неспящих мгновенно выследили источник звука — валяющийся неподалеку от игрового стола пиджак Хан Юджина.
Конечно, Хан по специальному рингтону понял — звонил Юхен. Звонил… Ему… Утром…
Юджин, как умирающая на суше пиранья, прикусил верхнюю губу, заливаясь слезами отчаяния. Это был конец. Его конец. И, возможно, конец этому зданию, которому теперь была уготована судьба гореть ярким пламенем.
Хан вспомнил, как обещал своему братишке вернуться еще вчера, чуть ли не топя того в заверениях, что с ним все будет хорошо. Нет, конечно, ему было неплохо вчера, но… Как он будет объяснять своему драгоценному, невинному 20-ти летнему брату, который даже не держался за ручки с девушками, что же он вчера делал в компании двух лидеров гильдии и как оказался в объятиях еще одного S-ранга.
Да ладно еще Юхену… Кто бы ему объяснил!
Рингтон пару раз прозвенел и стих. По лбу Юджина потек холодный пот.
Если Юхен перестал звонить, то дело было худо: он выехал.
Хан уже перестал беспокоиться о спящем Сон Таэвоне и начал беспокоиться о его мчащемся как ветер брате. Он грозно зыркнул Сун Хендже, чтобы тот помог, и стал аккуратно, гусеничкой сползать вниз.
Лидер Сесён, увидев утекающего, будто желе, Юджина, сложился пополам, трясясь, как отбойный молоток во время работы. Через пару мгновений он тихо прокашлялся, смахивая слезу, и побежал на помощь своей принцессе, которую сейчас держал взаперти очень и очень страшный сторожевой пёс. Однако, когда Юджин уже взглядом начинал его препарировать, всем своим видом обещая Сун Хендже ад после освобождения, Хендже сменил сравнение.
Сон Таэвон точно был одноглавым Цербером, охраняющим врата в подземный мир.
Открывать сей ящик Пандоры было не так весело, как продолжать издеваться над Воспитателем, поэтому, вместо того, чтобы вызволить свою ненаглядную принцессу, Хендже подобрал пиджак Юджина и забрал оттуда телефон. У Хана поползли мурашки от плохого предчувствия. Сун же, словно не замечая уже округлившиеся глаза бедного мужчины, аккуратно отряхнул одежду, символически выхлопав грязь, а после, понимающе кивнув Юджину и на цыпочках свальсировав к дивану, с самым заботливым видом накрыл лежачих.
Юджин начал задыхаться от возмущения.
Помощь! Хан Юджин просил помощи, а не усугубления положения!!! А он, он!
Воспитатель заскрипел зубами, глядя на счастливую морду этой матери Терезы.
От изменения температур Сон Таэвон слегка поерзал, и ноша в его руках застыла камнем.
Казалось, шефу Сон было не очень удобно, и поведя плечом, чтобы сбросить лишнюю одежду, — бедный пиджак Юджина второй раз оказался на полу — он перевернулся на другой бок.
Хан Юджин под уже сочувствующий — вообще-то, это были слезы от издевательского смеха! — взгляд Сун Хендже как на колесе обозрения перекатился с Таэвоном и в итоге оказался зажатым между спинкой кожаного дивана и шефом.
Юджин внутренне запел прощальный плач своей свободе. Теперь единственное, что он видел в своем ограниченном поле зрении — кусочек потолка и его рушащаяся репутация хорошего и добропорядочного старшего брата и человека.
Вчера он собирался отчитать Ерим, чтобы та больше не смела лезть в опасные игры. Он хотел ей рассказать о плохих последствиях таких решений… Но кто бы мог подумать, что он не только расскажет, но и покажет ей и всем остальным эти последствия.
Внезапно Юджин потерял и право глядеть в отведенный ему кусочек потолка, и теперь он был вынужден лицезреть ухмлыляющееся лицо лидера Сесён.
— Сун Хендже! — Практически одними губами вытолкнул Хан Юджин. — Если ты меня сейчас не вытащишь, я тебя убью.
Такая угроза от F-ранга была смешнее, чем те видео в сетях, где дети случайно падают, — и да, это правда смешно — но Хендже неожиданно серьезно кивнул, прищурив глаза.
Сун Хендже протянул руку к шее Сон Таэвона и потянул S-ранга за воротник его костюма. Он хотел бесцеремонно скинуть бедного госслужащего на пол, тем самым оставив Юджина на диване, но хватка шефа Сон оказалась крепче, и вместе с крупным мужчиной на пол поволокли и Воспитателя. На диване остались только ноги обоих.
Хан осознал свою участь плюшевого медведя. А вот Сун Хендже внезапно решился заделаться хирургом — иначе Юджин не понимал его такого заинтересованного взгляда, так и предвещающего веселый «Твистер» конечностей Юджина и Таэвона.
Все еще держа на весу за воротник спящего, Хендже второй рукой аккуратно попытался расцепить «челюсти» присосавшейся к его Принцессе пиявки. Непонятные движения заставили Сона нахмуриться, и, неудобно вывернувшись в руках Хендже, он только сильнее обнял своего «плюшевого медведя».
Хендже раздраженно цокнул и, рассчитав хорошую траекторию, отпустил воротник Таэвона.
Сон Таэвон и Хан Юджин мешком упал на пол. Но, спасибо лидеру Сесён, Воспитатель упал поверх госслужащего, и его удар был не таким сильным и явным, как звонкий шлепок затылка Сон Таэвона о пол.
Сон Таэвон внезапно раскрыл глаза, словно не его только что усиленно будили, и, увидев над собой нависающего лидера Сесён, моргнул, потупив взгляд.
Еще сильнее он смутился, когда услышал сдавленное шипение в своих объятиях. Он приподнял голову и встретится взглядом с Хан Юджином, который щекой приложился о его крепкую грудь.
Пару секунд было неловкое молчание.
— С добрым утром. — В конце концов невозмутимо прошептал Сон Таэвон, отпуская на свободу Юджина.
— И тебе. — Неловко отзеркалил Юджин, усевшись рядом. Он прокашлялся разочек, чтобы отвлечься от внутреннего чувства позора и потянулся срочно застегивать рубашку.
Надо было защитить хотя бы последнюю каплю достоинства!
— Оказывается, шеф Сон очень крепко спит. — С доброй улыбкой и явно недобрыми мыслями хмыкнул Сун Хендже, словно найдя что-то занимательное в этом факте.
Он присел на корточки и потянулся развязать руки Юджина. И, забрав галстук себе, он спокойно поднялся, помогая одной рукой и F-рангу. Кусочек ткани пропал в кармане брюк Лидера Сесён, но всем было не до него.
Сон Таэвон невозмутимо встал и отряхнулся, параллельно осматривая свое окружение. По слегка сведенным к переносице бровям было видно его замешательство, но голос его был ровный и спокойный.
— Прошу прощения. Я вчера изрядно выпил и доставил всем проблем. — Хан Юджин, стоявший рядом, уже застегивал последние пуговицы на своей рубашке, когда его внезапно прервал вид склонившегося на все 90 градусов Сон Таэвона. — Мои глубочайшие извинения за принесенные неудобства господину Хан. Я готов компенсировать нанесённый ущерб.
Сун Хендже присвистнул.
Он, конечно, видел, чтобы шеф Сон извинялся перед обычными гражданскими, но вот чтобы перед охотником — ни разу. Причем так самоотверженно и серьезно.
Хан Юджин проигнорировал непонятный комментарии лидера Сесён. И, помня ещё о главной проблеме, он решил сразу же воспользоваться преложенным плечом.
— Тогда помогите мне добраться до моего дома раньше, чем Юхён приедет сюда. — Выпалил он первую попавшуюся идею.
Но мысль эта была глупа: здание от пожара она не спасла бы, да и только количество жертв увеличилось бы. Ведь если бы Хан Юхен, не дождавшись своего брата дома, не увидел бы хёна и в последнем месте его пребывания, тогда Юджину бы пришлось пускать по ветру пепел всего элитного райончика.
Но дороги назад не было. Тем более лучше идеи пока не прозвучало в этих стенах.
Хан Юджин без спроса полез в карман брюк Сун Хендже за своим телефоном, открыл приложение со своей геолокацией — она, слава богу, была выключена — и уже придумал маленькую отмазку, чтобы успокоить волнение младшего братца.
Сун Хендже глянул на экран мобильного своей принцессы.
— Тогда лучше ехать ко мне. — Поняв за пару секунд план Юджина с отвлечением внимания донсена, он предложил немного улучшить его. И в подтверждение продолжил. — Мой дом ближе, у него защиты высшего уровня, а геолокацию там невозможно отследить. И, к тому же, у юного господина не может возникнуть вопросов об охране. — С улыбкой указал он на себя пальцем.
На предложение лидера Сесён первым нахмурился Сон Таэвон, что было одновременно и странно, и обычно. Конечно, обман Хан Юхена не приведет ни к чему хорошему, — особенно, когда не была решена главная проблема: как сообщить братцу свое местоположение без скандалов — но с другой стороны… Сон Таэвон не хотел ещё кого-либо посвящать в тайны этих ночи и утра.
Поэтому он и промолчал, не имея права что-либо решать в этом вопросе. Тем более, он уже обещал компенсацию Юджину.
На удивление, Хан Юджин имел схожие мысли по поводу этого преложения. Да и любая затея Сун Хендже обычно не приводит ни к чему хорошему.
Но тот, к сожалению или к счастью, был ловок в обращении языком — Хан Юджин прокашлялся на секунду, выкидывая неожиданно всплывшие образы вчерашних событий — и умел обещать желаемое. А ведь идея лидера Сесён была одной из лучших: она не только бы позволила успокоить Хан Юхена, дав тому уверенность в безопасности своего брата, но так же бы и скрывала такие промахи, как отсутствие геолокации, неожиданную развязку их игр и прочие неудобные мелочи.
Хан Юджин включил мобильный и посмотрел время — у них осталось не более 20 минут, чтобы убраться из здания и не столкнуться с Юхеном.
Взвесив все «за» и «против», он, цокнув, всё же согласился на эту авантюру. И, чтобы не слышать больше смешков в свою сторону, накинул на себя пиджак, символически выхлопав грязь, а после направился к двери.
Сон Таэвон и Сун Хендже последовали за ним.
Не считая разбросанных на столе фишек, опрокинутых пустых бокалов из-под вин и некоторого беспорядка, можно было с натяжкой сказать, что здесь никого не было. Ну как с натяжкой: если только человек закроет глаза и будет смотреть в сторону лестницы.
Но это уже было не на совести Хан Юджина.
***
Хан Юджин, сидя в компании Сун Хендже, спокойно пил чай с медом, лимоном и мятой в его доме — Лидер Сесён позаботился о напитках, которые помогли бы Воспитателю прийти в норму. А вид на аквариум удивительно успокаивал — если не считать редких взглядов Сун Хендже на одну черную рыбку, лениво плывущую в косяке разноцветных братьев.
Однако все же брови Хана были нахмурены.
— Беспокоишься о шефе Сон? — Полюбопытствовал Сун Хендже, подливая в чашку собеседнику чая. — Он сам захотел уехать сразу после того, как отвез нас. Не думай о нём. — Положив чайник на специальную подставку, он продолжил обхаживать гостя, подтолкнув уже тарелку с закусками.
Хан Юджин, вздохнув, окинул взглядом такого заботливого и светящегося счастьем Хёндже и внутренне поёжился.
Ох и не к добру такое личико. Не будь у Воспитателя веских причин, он бы уже смотался под звуки сирены в своей голове.
Но выбора не было, и Юджин, как на каторге, взял в руку печенье. Некоторое время он его рассматривал, вновь задумавшись о своем, но все же потянул в рот.
— Мне кажется, я что-то забыл. — Все же пробурчал он после того, как прожевал и положил печенье обратно на тарелочку.
«Слуга принцессы» пододвинул чашку, чтобы юная госпожа смогла запить, и тихо мыкнул, не отвлекая Воспитателя от мыслей. Но Юджин и так на него не смотрел, отвлеченно глядя на плавно передвигающийся косяк рыб.
Изредка из его рта вылетал тихий шепот, где с трудом узнавались фразы «что же вчера такое было?» и «не могу вспомнить», но если бы не они, сложно было бы сказать, что Воспитатель вообще был здесь.
И это не понравилось Сун Хендже.
Всё же как можно было игнорировать его, отдавая все своё внимание рыбам?
Сун Хендже схватил его за руку и потянул ее на себя. Хан Юджин, наконец переведя вопросительный взгляд на него, не сильно этому воспротивился, больше заинтересованный дальнейшими действиями S-ранга. Но он не ожидал того, что тот сделал!
— Напомнить? — Сун Хендже, по-кошачьи игриво прищурив глаза, облизал крошки, оставшиеся на ладони после печенья, и осторожно поцеловал один палец.
Юджин, вскочив с места как ошпаренный, с волнением отдернул руку. Уши мгновенно запунцевели, и в глазах было четко видно: он вспомнил самую важную часть их «игры».
Вчера точно так же его всего и обласкали, и сам он не сильно то и противился этому — даже, можно сказать, в какой-то момент начал поощрять такие действия. Однако было одно но: он был пьян и не чувствовал такого стыда, как сейчас!
Но через мгновение он, словно позабыв об этом, сел обратно. И теперь в глазах не стояла ни капли стыда, потому что он понял что-то более шокирующее.
— Мы забыли Мун Хёну…
***
Где-то в здании бедная Мун Хёна проснулась от запаха гари.
Она, лениво прошерстив рукой в своей шевелюре и зевнув, что есть мочи, выглянула в первое попавшееся окно. Рука замерла в волосах, а изо рта полился поток сильных — подстать S-рангу — слов.
На парковке стоял Хан Юхен, а рядом с ним преотлично так горел ее автомобиль.
В руках у Юхена была огромная табличка, на которой буквами было выжжено три слова:
«Где мой Хён?»
