Уборщик Сэм

— В смысле переезд? Что это значит? — испуганно спросил я, прижимая к сердцу комикс. Аннет куда-то слишком торопилась и кинула вслед себе лишь пару слов. — В семнадцатую зону. Завтра утром. — и дверь закрылась. Новость, словно камень свалившийся с небес, ударила меня по голове. Неужели и в правду придется уехать? Но я же здесь столько времени прожил… Все мысли слились в странную кашу. Я был счастлив наконец-то покинуть этот серый, скучный и бесчувственный комплекс. Комплекс, где нет места пощаде, эмпатии и банальной человечности. Место, где люди умирают от петли, умирают в экспериментах. Но почему-то что-то меня не отпускало. Я знаком с большей частью персонала лично. Я знаю каждую проблему, что их беспокоит, что не даёт им спать. Знаю секреты каждого человека дословно. И эти люди… Это чистое золото. Каждый сотрудник — это целый самородок, жеода, наполненная алмазами. Я влюблен в каждое слово, что когда-либо вылетало из их ртов. Их характеры, их акценты, их истории, их культура! Боже, это же феерия из миллиарда событий каждого конкретного человека! Я готов раствориться в их рассказах, в их сомнениях и сожалениях: а вдруг я плохой человек? Черт, да! Но для меня эти люди — редкие бриллианты. И мне придется всех их бросить… Уехать. Уехать лишь из-за одной нераскрытой мной загадки. Да я даже если захочу — не смогу из собственной комнаты выйти. Да они ведь даже сделали этот второй блок, о котором никому ничего не известно, всё, лишь бы до меня не дошла информация через сарафанное радио. И я ведь даже не всех людей смог расположить к себе. Альберт всё ещё называл меня зелёным неопытным пацаном. Тот мужик, который не пустил меня в комнату 055. Он ведь действительно поставил охрану только, чтобы я не смог подойти к его кабинету! Но я не хочу уходить даже от них. Я не хочу снова бросать всех, кого я знал. Даже вечно угрюмого Альберта я бросать не хочу. Раньше он казался мне неприступной стеной, непоколебимой колонной, да и уверен, не только я так думаю. Я ведь его единственная заноза в заднице, благодаря которой бедный Альберт ещё хоть что-то чувствует. Как я его брошу? Как я могу оставить его без ежедневной причины открывать рот и говорить, какие у нас новички все странные, но меня они не переплюнут. А Аннет? Она все время торчит в лаборатории и ничего кроме своих склянок не видит. В фонде все сотрудники сами по себе, а Аннет, наверное, могла бы возглавить клан одиночек. Со мной она хотя бы может скрасить свой вечер и выговориться. Даже когда она узнала, что я в курсе абсолютно каждого ее секрета — она не отвернулась от меня. И другие уборщики… После того, как мы нашли старого резервиста, решившего соединить проводом свою шею и потолок в кладовке, пришлось очень срочно искать нового сотрудника. И все выбрали меня! Черт, у меня отлично получалось следить за нуждами каждого человека в блоке, я даже сигареты мог для них достать. Теперь я понятия не имею, что у них происходит, все ли в порядке и нет ли каких конфликтов, требующих засовывания моего любопытного носа. Я не хочу оставлять это место! Я слишком привык. Я не хочу. Даже если я сижу в камере, я хочу быть здесь. Никто не хочет, а я хочу. И разговаривать хочу. И даже работать. В новой зоне будут опять новые лица. Эта мысль осела на плечах, как тяжкий груз, от которого тут же заболели суставы. Уже не впервой полностью менять обстановку вокруг себя, но каждый раз чувствую себя брошенным щенком на обочине дороги. Куда идти, что делать, как себя вести? Каждый раз это совершенно разные ситуации и пока привыкнет к одной — уже тянут в другую. Наконец-то стал пиратом? Поздравляю, добро пожаловать в цирк, вот тебе гири, жонглируй. А здесь… Был человеком. Обычным уборщиком, который пахал каждый месяц для премии в виде новой папки с музыкой на старый пластиковый плеер. А теперь аномалия. Аномалия, от которой у людей крыша едет. Это все… Ненормально. Это происходит с кем угодно, но не со мной. Не может такого быть, что всё, что случилось — было со мной. Это невозможно… Наверняка сейчас я проснусь от мягкой руки мамы, которая скажет, что я опаздываю в старшую школу. Ах да. Школы нет и её тоже больше нет. Ранним утром, часов в пять утра, у двери послышался какой-то скрежет, и в неё, спустя несколько неудачных попыток провести карточкой и ввести код, завалился доктор Гонсалес. Такой низкий, кудрявый и лысеющий, словно учёный с детского мультика. — Шестьдесят четвертый, через час прибудет транспорт и заберёт нас. Но, перед тем, как мы тебя на него посадим, нам придется закрыть тебе рот. Ты ведь не будешь против? — в руках он держал странное приспособление, похожее на намордник для маньяка из «Молчания ягнят», только без отверстия в районе рта. — А я на собаку похож? Не хотите, чтобы говорил — не буду. — я прижал колени к груди и отвернулся в стену, дальше думать о своём. — Приказ свыше, сам понимаешь, для чего это. Я понимал. Сам бы наверняка сделал то же самое. Да и что я им отвечу? Буду сопротивляться — вколют успокоительные, а мне хотелось бы покинуть это место на трезвую, чистую голову. Но пока доктор дожидался от меня ответа, я резко повернулся к нему, желая спросить одну важную вещь. — А можно я хоть со своими попрощаюсь? Пожалуйста! Если согласитесь, то всю поездку буду вести себя как шелковый! — я сложил руки у груди, как будто сейчас начну молиться каждому существующему богу одновременно. Мужчина посмотрел на меня и пожал плечами: — Сейчас спрошу, а пока собирай вещи. Как только дверь за ним закрылась, я спрыгнул с кровати и рванул, хотя скорее просто прыгнул, к тумбочке. Вещей у меня было совсем немного: памятные вещи старых друзей, складная бритва, твердая пена, расческа, потасканный плеер, наушники и стопка комиксов. Пусть я и не был фанатом супергероики, но за не скучно проведенные вечера я бы пожал каждому из персонажей руку. Спустя пару минут Гонсалес вернулся, держа в руках мою старую одежду, одежду, в которой меня впервые скрутила охрана в кабинете миссис Велмер. Белая рубашка старика Артура, бежевые брюки и старые кроссовки. Сердце пару раз стукнуло, словно щёлкнув пальцами перед лицом, и напомнило, что не стоит так долго пялиться на вещи, словно мне дали в руки слиток золота. Я встряхнул головой и кивнул доктору. — Одевайся, тебя проводят. Но долго тебе поговорить не дадут, учти. Почти его не слушая, я накинул на себя одежду и закинул все вещи в принесенную другим лаборантом коробку. Коробку у меня вскоре забрали, я лишь успел предупредить, что там очень ценные вещи, как меня взяли под локти и нацепили на руки наручники. — Это ещё зачем? Я вам что, преступник? — возмутился я, словно был главной звездой Голливуда. Я был слишком взволнован, чтобы реагировать на что-либо как подобает. — Ага, преступник, воришка и наглый беглец! — так приятно посмеялась Аннет, от голоса которой я чуть из штанов не выпрыгнул. Я же видел ее минут десять назад, но прямо сейчас был так счастлив! Все прошлые разы я видел ее, сидя на кресле в допросной комнате, а сейчас почти свободным гражданином. Аннет улыбнулась мне, закинула ручку в карман и кивнула в сторону коридора. За спиной шло как минимум двое охранников вдвое больше меня в объеме, но я был уверен, что ими одними моя охрана не ограничилась. — Только попрошу тебя, если тебя ещё не предупредили, не использовать свою аномалию, если ты вообще это контролируешь. Сможешь? — Постараюсь изо всех сил! Тем более у меня времени нет, чтобы болтать с кем-то так долго. И вот мы в дверях блока для обслуживающего персонала. Уборщики, сантехники, технические специалисты… Родные ублюдки с отвратительными характерами нежеланием мыться как можно чаще… Заобнимал бы каждого, да времени нет. Я в два шага достиг стены с разной информацией и расписаниями, рефлекторно пробежав глазами по именам. Артур Ховелл 1920 — 15.04.2023. Эта дата просто не укладывалась у меня в голове… Старик? Поверить не могу, он правда погиб? Как?.. Я с ним почти не общался, хотя с ним вообще мало кто общался, но почему-то эта новость огорчила меня куда сильнее, чем я мог этого ожидать. Словно важную деталь просто вырвали из истории, пропала деталька от пазла. Этого просто не могло произойти… Я даже не успел с ним попрощаться. И вещи вернуть… И сказать спасибо. И. я многое попросту не успел. — Сэм, все хорошо? — Аннет подошла ко мне сзади и погладила по плечу, заметив, как быстро сбежала улыбка с моего лица. — Старик умер. Артур. — уточнил я, снова читая имена. Свое имя я всегда пропускал, почему-то боясь увидеть там дату собственной смерти. Это глупо, ведь на то она и дата смерти, что ты уже мертв к этому времени… Но сейчас. Она там была. Сэмьюэль Хиггинс 27.07.2016 — 08.04.2023. Это же. Месяца два назад. Я живой ещё, зачем записали?! Какого черта?! У меня подкашивались ноги, и я взял за руку Аннет, чтобы случайно не упасть. Да что тут вообще происходит? Почему там я?! — Не перевелся ещё? — вдруг, как гром среди ясного неба, прозвучал гулкий вопрос. Ко мне подкрался Альберт, скрестив руки на груди и тоже оглядывая имена на стене. — Он не мучился. Упал с лестницы и свернул шею. Я перевел взгляд на своего старого друга. За все время моего отсутствия он не сильно изменился: появилось немного больше морщин, отросла небольшая борода, а мешки под глазами стали немного больше. Интересно, что же происходило за кулисами экспериментальной работы, когда я вдруг пропал из виду. Альберт всё смотрел на имя своего бывшего соседа и еле видно кивал. — Хоть теперь он сможет отдохнуть. — он наклонил голову в мою сторону, и я вдруг понял, что пялился на него чрезмерно долго, словно рассматривал найденный в пещере редкий алмаз. — Мы думали, что ты тоже помер. — Я… Тут такая ситуация, понимаешь… — но слова в голове для ответа так и не нашлись. Врать ему дальше, что меня просто перевели? Не хочется, пусть это и было отчасти правдой. Сказать правду? Тогда обреку его на очередную дозу амнезиаков. Я с отчаянием посмотрел на Аннет, но она лишь пожала плечами. — Госпожа ученая, можете пока оставить нас? Есть, о чем поболтать. — попросил мужчина, изобразив максимально дружелюбный тон, но «учёная» уже была готова возразить. — Боюсь это невозможно, я не могу оставить его одного. — Так и он не один. Не беспокойтесь, убегать не станет. Она оглянулась на своих коллег, что остались стоять у дверей и те развели руками. Приняв, возможно, не простое решение, девушка достала из кармана небольшой металлический цилиндр из зеленовато-синего металла, словно это просто окислившаяся медь. — Тогда попридержите у себя. Даю вам десять минут. Альберт покрутил в руках цилиндр, вскинул брови и оглядел меня с головы до ног. Это был Телекилл! Так вот почему на учёных уже давно не действует мои навыки ораторского искусства! — Всегда знал, что ты странный. — посмеялся мужчина, пока я судорожно пытался найти какой-нибудь ответ, чтобы объясниться. — Это. Ну, просто мера предосторожности. Я не странный, просто… Блин, да как же сказать. — я всё мялся в поисках удобной причины, но она была не нужна. — Я здесь не первый день. Не будут же обычного уборщика отсюда увозить. И давать столько охраны. Ну так что? Как тебя назвали, какой уровень дали? Мужчина посмеивался, даже не испугался такой новости. Рядом с ним стоит возможно опасная аномалия, а ему хоть бы хны. — Название ещё не знаю. Евклид я. — я сдался, уже не пытаясь защититься. Всё равно же бесполезно. — Ого. Не хило, молодец. — он похлопал меня по плечу, словно я только что принес из школы оценку отлично по сложной контрольной. — И ты даже не удивлен? Ты даже не знаешь, что у меня за аномалия. А вдруг я… Не знаю… Людей ем? — Тогда аппетит у тебя скверный. Чему я должен быть удивлен, если за все эти года ты не сделал абсолютно ничего? Только и делал, что болтал со всеми подряд и от работы отвлекал. — я заткнулся, ведь в этом и заключалась вся моя аномалия… Даже стыдно как-то. — Я бы рассказал больше, да не могу, сам понимаешь. — я гордо вскинул подбородок, чтобы хоть как-то поднять свой подбитый авторитет в чужих глазах. — Да я и не просил. Полагаю, поэтому тебя и переводят? Уже успел надоесть начальству? — Мечтай. Просто не хотят, чтобы я снова сбегал. Альберт нахмурился, и его брови съехались к переносице. Клянусь, именно так и выглядят рассерженные родители в кабинете директора. — В каком смысле сбегал? Ты когда сбежать-то успел?! — А ты не помнишь? Я ещё тогда из форточки через сугробы пролез… Наорал на тебя… Не помнишь? — Через сугробы? Ты хотел не только пулю в затылок, но и пневмонии?! Совсем из ума выжил? — Альберт не на шутку разозлился, но я не понимал его реакции. Я всё думал, как перед ним извиниться за свои слова, но он их даже не помнит! — Да клянусь, было такое! Вон, после этого даже трекер в шею засунули. Он наморщил нос и вскоре громко выдохнул. — Вы, молодежь, сведете меня в могилу куда раньше бедного Артура. — А я-то думал, что тебе плевать на меня. — в шее, как раз в том самом месте с тоненьким шрамом, заболел укол вины, что вскоре разлилась по всему телу. — Да на вас тут наплюешь… — он тяжко вздохнул и отвернулся в сторону. — Мне тут работать придется ещё минимум лет тридцать. И сколько же сюда придёт таких молодых ребят, как ты? И сколько из них не уйдут отсюда живыми? Альберт качал головой и часто моргал, явно пытаясь сдержать подступающие слезы. Он снова поднял взгляд на доску с именами: — Я написал сто пятнадцать имён. Сто пятнадцать человек погибло за все мои годы работы. И напишу ещё столько же, если не больше. Поэтому не думай сбегать снова, понял? Не хочу слышать про твою кончину. — Торжественно клянусь сидеть на месте. Правда, думаю после моего переезда ты в принципе обо мне ничего и не услышишь. Как и я о тебе. После этих слов он похлопал меня по плечу и поплёлся в свою, теперь уже полностью свободную для него одного, комнату. — И это все? А попрощаться? Я улетаю уже через час! — его уход, такой же холодный, как и всегда, но ранил куда-то глубоко в грудь, задев важные ниточки души. Я уже думал, что на этом всё и разочарованно посмотрел на Аннет. Не хочу я уходить отсюда, это место стало для меня вторым, а если быть точнее, то третьим домом. Но как бы я не хотел остаться — Альберт был единственным человеком, что держал меня здесь, а раз он решил, что разгонов со мной ему хватит, то и я должен уйти. — Куда пошел, мелочь? Совсем стариков не уважаешь? — я радостно обернулся и облегчённо выдохнул. Это ещё не всё, как хорошо. — А ты уже в старики записался? — Вытяни руку. Давай. — звучал Альберт на удивление весело и даже юморно. — Палец мне отрежешь? — Конечно, нужно же на память что-то оставить. Дай руку, не спорь. — я осторожно протянул ему ладонь, на которую Альберт положил толстую, наполовину скуренную кубинскую сигару. — Эта сигара мне от отца, царствие ему небесное, досталась. Говорил, что зажигал только когда думал, что хуже уже некуда. Жизнь у него, судя по всему, была куда легче, чем у меня. Я долго смотрел на новый подарок, рассматривая скуренный край у сигары. Даже с расстояния вытянутой руки от неё пахло табаком и хорошим вином. — Дерьмо случается, сынок, как бы сильно ты ему не противился, как бы сильно не желал, чтобы оно закончилось. Надеюсь, ты никогда к ней не притронешься. Как же мне хватало этих слов. А ведь всё так просто и очевидно… Дерьмо случается. И ничего ты с этим не сделаешь. Сможешь только сесть и закурить сигару, пока весь мир рушится вокруг тебя. Думаю, будь у меня эта сигара с самого начала, то до половины она бы дошла не за два поколения, а за восемь лет моей, к сожалению, насыщенной жизни. И не сосчитать, как часто я думал, что хуже уже и быть не может. А вот, оказывается, может. Но что я могу подарить ему в ответ? Какая вещь вообще может напомнить человеку обо мне? Плеер с наушниками? Да я никому его ни за какие богатства не отдам. Бритва? Боюсь, мне она сама пока пригодится. А что ещё? Я ведь ничего после себя не оставил… — Точно! Я подпрыгнул на месте и быстрым шагом направился к огромной кладовке, которой раньше заведовал. Пусть доступ к ней был не только у меня, но дольше пяти минут там не проводил никто из ныне живущих работников. — Ты куда это?! — возмутилась Аннет, по пятам следуя за мной. — Мне надо. Очень срочно. У кого есть ключ от кладовки? — его мне протянул Альберт, даже не задавая никаких лишних вопросов. Внутри почти ничего не поменялось кроме кучи коробок с бытовой и специальной химией возле стены. Кто так обращается с имуществом фонда?! Его нужно в первые же пять минут разложить по местам, а отдельные коробки отвезти по конкретным камерам! Какой идиот вообще посмел оставить их неразобранными?! — Пока тебя не было, твою должность инвентаризатора отдали Джону из бухгалтерии. Не знаю уж, чем он тут занимается… — Да ничем он не занимается! Вот это должны были отвезти к семьдесят третьему объекту, а это к тридцать пятому. Если там средства закончатся, то этот Джон будет все кровью своей оттирать. — я ругался, рассматривая содержимое коробок, уже на автомате разгребая содержимое и расставляя по полкам. — Сэм, ты сюда коробки разбирать пришел? У нас вылет скоро. — спросила недоуменная Аннет, чьи слова привели меня в чувства. Я ведь тут не за этим, хотя, как же эти коробки мозолили глаза. Я достал высокую стремянку, приставил ее к одному из стендов с кучей полок и почти на половину залез внутрь, раздвигая в стороны бутылки. — Сэм, что ты делаешь? Что ты хочешь? — Сейчас, погодите немного! — вскоре я смог нащупать нужный мне предмет, выдыхая с облегчением. Я достал бутылку сорокаградусного бурбона Jim Beam четырехлетней выдержки. Правда, с момента, как я ее сюда засунул, прошло куда больше времени, чем четыре года. Я осторожно спустился на землю, держа бутылку у груди, словно держал младенца. — Вот. Этот бурбон, можно сказать, и привел меня сюда. Именно такой виски пил тот самый несчастный агент, которому не повезло зайти в бар в мою смену. Именно этот виски начал мое странное приключение в стенах зоны 19, он же его и закончит. — Ты откуда его взял? — Альберт с горящим интересом крутил бутылку в руках, словно не верил, что держит настоящий виски. — Сюда проверка приезжала однажды, им хотели предложить этот виски кому-то он не понравился, вот мне и повезло «утилизировать» бутылку. — Ты ее украл?! — возмутилась Аннет. — Ой, как будто здесь все такие святые и ничего не крали. Тут иначе никак. — Ну спасибо. Теперь хоть вечера скрасить смогу. — Альберт пожал мне руку, радуясь новому подарку. — И много у тебя таких закачек? — я оглянулся на почти бесконечные полки своеобразного склада и невинно пожал плечами. — Кто знает, кто знает… После ещё недолгого разговора, Аннет потянула меня к выходу. Альберт, к моему удивлению, решил даже проводить меня в дальний путь. Но на середине пути компанию из меня, Аннет, Альберта и пары охранников вместе с неизвестным мне учёным прервал Бобби, местный техник и ремонтник. Тот самый Бобби, на которого когда-то ругалась Кристин. — Сэм! Сэмми! Вот ты где… Наконец-то нашёлся! Постой! — толстяк, словно вылезший из университета монстров, с точно такими же усами и очками, помахал мне рукой и вел за собой щуплого, подходящего на скелет неудачника Джонни. Этого бедолагу поставили на мою должность и теперь я даже не удивлен, что коробки так и остались закрытыми. — Да, что случилось? — Сэмми, ты же улетаешь, да? Объясни Джонни основы, а? У тебя так хорошо получалось всё расставлять, а мы, вот, не понимаем. — Не хочется заново читать все эти кипы документов… — заговорил дрожащим голосом Джонсон. Аннет дернула меня за рукав, но я никак не могу покинуть это место, полноценно не передав корону инвентаризатора и те великие знания, что пришли ко мне за все года работы. — Давай блокнот, сейчас всё запишем! Аннет закатила глаза, а Альберт усмехнулся, радуясь, что я напрямую перечу начальству. Моя рука тем временем уже расписывала названия чистящей химии, что я зазубрил вплоть до дизайна упаковок. Джонни хватался за голову, когда я называл уже, наверное, десятый номер объектов и список оборудования для уборки их камер. — Чтобы управлять уборщиками, нужно быть уборщиком, понял? Заучи каждое название, что я записал, каждый номер. Ты каждые две недели будешь писать заявку на пополнение всех расходников. — взгляд Джонни уходил куда-то в сторону и мне пришлось его срочно возвращать, — Слушай внимательно. У меня подписана каждая полка, каждая бутылочка учтена, понимаешь? Ты чуть ли не каждый день будешь их все пересчитывать, чтобы потом заполнить заявку. Джонни кивал, а Аннет продолжала гундеть, что уже пора уходить. — Вы меня разве официально увольняли? Нет, так что дайте мне закончить свою работу! Джонни, просьба уже личная, приноси этим ребятам всё, что только сможешь найти. Ты должен приносить им хоть какой-нибудь алкоголь на поминки, презервативы, как можно больше, газеты, фильмы на кассетах или дисках. Всё, что только найдёшь. Хоть воруй, но принеси. — Но это ведь не разрешат привезти. мне не одобрят… — Искусство языка, друг мой, эти люди знают, как избавиться от твоего тела, что от тебя даже волосинки не останется, не то что лужи. Терпение Аннет лопнуло, и она, уже не слушая мои оправдания, потащила меня к выходу на вертолётную площадку. Там нас уже ждали совершенно новые люди. Что-ж, вот и пришло время прощаться на самом деле… Сердце взволнованно застучало, а грудь тоскливо заболела. Кажется, что прямо сейчас я был во сне. Беспробудном кошмаре. Что вот-вот я проснусь и все события окажутся простым бессмысленным сном. Я оглянулся к Альберту и, от переполняющих меня эмоций, накинулся на него и обнял так сильно, как только мог. Он обнял меня в ответ, поглаживая по спине. — Давай, парень, это твой шанс больше никогда сюда не вернуться. Иди. — низким и гулким голосом, с явной улыбкой, попрощался вечно угрюмый и игнорирующий всех и вся Альберт. Я отлип от него с текущими по щекам слезами и сопливым носом. Ну не смог я сдержаться, слишком я его люблю. Я даже не смог ничего ему ответить кроме рыдающих завываний. — Ну всё, прекращай, иначе сам расплачусь. А Аннет? Она стояла рядом с успокаивающей и поддерживающей улыбкой на лице, но она даже не думала прощаться, держала руки в карманах! — Анн-е-ет… — заревел я, сжимая и ее в объятиях. — Я так тебя люблю, Аннет, я не хочу-у улета-ать… — Успокойся, я вместе с тобой лечу. Повезло же мне с тобой дружить, наконец-то покину это место. Я встрепенулся, приободрился и очень быстро пришел в себя. Я улечу отсюда не один?! Отлично! Это лучшая новость за сегодня! Я прилечу на новое место не один! В последний раз обнявшись с Альбертом, я поплелся к вертолёту. Рядом уже стояли исследователи с той самой маской, от которой у меня шли мурашки. — Это ненадолго, потерпишь немного. — усмехалась Аннет. Честно, в ней я не то что говорить, даже челюстью двигать не мог. Я даже не успел спросить, как и сколько нам придется ехать, как на затылке защелкнулся последний ремешок. — К вечеру уже будем в семнадцатой зоне. Очень даже быстро, скажу я тебе. Я выглянул в окошко вертолета, там стоял Альберт и махал рукой поднимающемуся в воздух вертолёту. Даже и не верится, что это наша последняя встреча. Последнее прощание. — Надеюсь, мы действительно сюда не вернёмся. Хотя. Столько времени прошло, не правда ли? Столько сил было вложено в этот фонд, этих людей. Ох. признаюсь, буду скучать по этому месту. — я мог лишь мысленно отвечать ей и глядеть в окно, вспоминая каждый прожитый, чудом, день. Сколько раз я висел на волоске из-за технических неполадок или плохого настроения у объектов. Сколько раз у меня высыхали глаза, когда я пытался не моргать, убирая до сих пор неизвестную мне жидкость у статуи. Сколько раз я провожал в добрый путь своих друзей, чей разум попросту не выдерживал здешней обстановки. А теперь я уезжаю. Возможно, в лучшую жизнь или около того. Даже не знаю, возможно ли быть счастливым, пока на одежде сверкает значок с номером SCP-6427. И вот девятиметровый забор, множество зданий и малюсенькие люди исчезли за острыми верхушками деревьев. Я вздохнул и оглянул персонал внутри кабины. Вместе с нами ещё летел доктор Гонсалес, знакомое лицо, но, честно говоря, я не то чтобы стал по нему скучать, останься он внизу. Хотя, придется привыкать к куда меньшему количеству людей. Интересно, наладит ли он снова контакт со своей дочкой… Рядом сидело ещё два охранника, которые даже не смотрели в мою сторону. Ну, не особо мне это и нужно. Посреди пути я попросту уснул, устав смотреть на одни и те же сменяющиеся пейзажи, словно я смотрел на заставку глючного компьютера. Челюсть уже изрядно затекла, но маску мне снимать запрещали, лишь немного ослабили, чтобы я мог попить воды через трубочку. С вертолета мы в итоге пересели на поезд, а затем и на кортеж из нескольких автомобилей. За окнами все так же мерцали зелёные пейзажи с бескрайними лугами и полями. Давно же я такого не наблюдал… Но почему-то так… Плевать? Я годами не катался на машине, не глядел вот так в окно, не наблюдал за уходящими в даль фонарным столбами. Но мне плевать. Ничего не чувствую. Ни красоты, ни тоски, ни упущенных возможностей, ни времени. У меня лишь чесалась шея, уж так хотелось снять маску и поговорить с кем-нибудь, особенно с теми, кто и смотреть в мою сторону не желал. Шли часы, а мы все ехали и ехали, лишь несколько раз останавливаясь на небольшие перерывы для посещения уборной и заправки. Я намекал Аннет, единственной смелой персоне, что не боялась со мной говорить, что хотелось бы что-нибудь перекусить, но та разводила руками. — Подожди ещё немного и тебя будет ждать сытный ужин. И, о чудо! Наконец-то долгая дорога подошла к концу! Меня наконец-то выпустили на улицу. Все тело так затекло, что любое положение, кроме сидячего, воспринималось адской пыткой для бедного старика. Челюсть я, кажется, уже не чувствовал и позабыл, что череп у меня, так-то не одна большая причудливая кость. Но о ней не позабыл мой желудок, что уже каждый пятнадцать минут умолял обратить на него внимание и дать достойную награду за непредвиденную голодовку. Зона 17 для гуманоидных неопасных аномалий внешне вообще никак не отличалась от прошлой. Разве что площадь куда меньше и блоков под различные нужны тоже. Я могу сказать со стопроцентной уверенностью, что и фронт работ здесь не такой разнообразный. Разве что… Люди здесь выглядели куда менее уставшими. — Добро пожаловать! — спустя пару блокпостов с проверкой документов, содержимым машин и внешним осмотром главной цели поездки, то бишь меня, уставшую команду учёных встретила полная женщина средних лет с пучком на голове и планшетом с бумажками в руках. — Меня зовут Луиза Беркель, как прошло ваше небольшое путешествие? Как дорога? И я бы хотел ответить, но мог лишь закатить глаза. — Отлично, долго, конечно, но терпимо. Пробок даже особо не было. — Аннет показала на мою кислую и явно недовольную морду. Гонсалес, который всю дорогу дремал или переговаривался с Аннет и на чьи разговоры я не обращал внимания, ведь ничего важного там не было, показал на меня жестом, представляя новым сотрудникам. — Это объект 6427, Слушатель или Сэмьюэль Хиггинс. Ваш, как и все мы, новый сосед. Надеюсь, примете нас со всем гостеприимством? — он усмехнулся, а я лишь громко вздохнул, максимально намекая, как мне хочется раскрыть рот. Луиза Беркель лишь кивнула и повела всех нас за собой. Всё, что она рассказывала — практически ничем не отличалось от инструктажа прошлой зоны. Распорядок дня тот же; некоторые объекты могут передвигаться по зоне, естественно, не выходя за рамки дозволенного; я буду получать награды за хорошее поведение и наказания за плохое. Даже в старом месте мне приходилось на повседневной основе доставать каплеглазиков из вентиляции или просто сидеть в комнате желейного монстра и балдеть. Но будут ли выпускать меня? Или так и будут держать в наморднике, чтобы случайно не задеть важных людей. За всё время, проведенное в камере содержания, мое состояние заметно ухудшилось. Окружение словно плавало в замедленной съёмке, а все приходящие ко мне люди были стерильнее хирургического скальпеля. Что ни история — так банальный сюжет дерьмового сериала. Мне нужны истории, которые унесут с собой в могилу! А я буду лежать рядом и слушать, как покорная подружка и крутить на пальце провод телефонной трубки. Правда? Убил человека? А как? А что было? А кто видел? А почему? Я должен знать! Мне показали мою комнату: самая обычная коробка с кроватью, шкафом, тумбочкой и ещё парой предметов мебели. — В документах это помещение значится, как камера содержания объекта. Но вот, если характеристика объекта не врёт, и вы, Сэмьюэль, действительно мирный и безопасный объект, то можете считать это инвестицией в будущую нашу совместную работу. И да, можно уже снять маску. Ну наконец-то! Свершилось чудо! Учёные щёлкнули чем-то на маске и деление ремешком спало. По ощущениям мне словно приделали третью руку или, как сейчас, третью челюсть. Зубы заныли от такого длительного времени, проведенного вместе. Слава всем богам, что наградили меня правильным прикусом и ровными зубами. — Надеюсь, вы не в обиде на нас, что пришлось вот так вот бесчеловечно закрыть вам рот? — вежливо спросила Луиза с четким британским акцентом, который съедал половину звуков английского языка. Я немного размял челюсть и рот, сделав разминку, как учили в театре и ответил ей. Боже, я даже испугался своего голоса! — Да ничего страшного, и не такое бывало. Мы ещё долго сидели в моей комнате, мне даже принесли классический английский ужин: ростбиф с тушеными овощами, парой разных соусов и чайник со свежезаваренным чаем. Луиза что-то рассказывала, но я, признаюсь честно, не слушал ни единого её слова — уплетал стейк за обе щеки, словно хомяк. Это был самый вкусный ужин за всё время, что я работал в этой злосчастной организации! В девятнадцатой зоне никто и не думал на бюджетные деньги кормить уборщиков такими блюдами, а незваного объекта и подавно. — Завтра мы вас познакомим с вашими соседями-объектами, естественно в сопровождении охраны и других сотрудников. Если все будет хорошо, то, может быть, через месяц сможете гулять по территории самостоятельно. — Под призором камер? — Без них никуда! — Луиза напоминала мне тётушку из шоу пятидесятых годов. Готов поспорить, дома у неё был собственный садик, а в шкафу как минимум четыре разноцветные шляпки. Мне выдали несколько комплектов одежды: пижаму; обычную уличную одежду, состоящую из черных шорт и серой футболки; брюки, белую рубашку под мой размер, и черные плакированные туфли. — Всё-таки вы здесь не просто подопытный для экспериментов, Слушатель, вы теперь наш коллега и мы надеемся на сотрудничество. — она хихикнула, прикрыв рот ладонью, словно это само собой разумеется, но я был поражён. Даже сам не понимаю, чем. Меня давно не воспринимали, как нормального и полноценного человека. Сначала был мальчиком на побегушках в оранжевом комбинезоне, а таких людей уже и я, спустя пару лет, за людей перестал считать; потом был уборщиком, что чистил туалеты и попутно увозил мертвые тела на экспертизу, иногда не на тележке и в пакете, а на лопате; затем превратился в объект, с которым и говорить боялись! А сейчас… Коллега. В брюках, рубашке и туфлях. Охренеть просто. Сколько же времени прошло?.. Вскоре Луиза, Аннет и остальные попрощались со мной и оставили осваиваться на новом месте. Я тут же прыгнул на кровать, в надежде наконец-то расслабиться, но так испугался, что чуть ли не закричал! На кровати был такой мягкий и пружинистый матрац, что я подумал, что уже успел сломать своё новое спальное место! И как же быстро я уснул, даже поверить не мог своим глазам, когда увидел за окном гребаный рассвет. Часы, что мне так любезно повесили на стену, уже показывали девять утра, а это значит, что проспал я как минимум часов 12. Зато выспался! Я быстро умылся, размялся, привел себя в полный порядок, накинул рубашку с брюками и готовился к приходу Луизы, что покажет мне новую зону и мой новый дом. Черт, я так хочу увидеть новые объекты вживую, что даже нога начала дёргаться! Это какие же там люди, что им позволяют работать вместе с обычными сотрудниками? Луиза не заставила себя долго ждать. Она оделась в синий офисный костюм с юбкой-карандаш и туфлями на низком, но при этом громкой звонком каблуке. Почему-то она сильно удивилась, когда увидела меня полностью готовым. — Шестьдесят четвертый, вы чего? Уже готовы работать? — Конечно! А как иначе? — Тогда отлично! Думала, что вам с перелета и длинной поездки понадобится побольше времени на отдых. Свободного времени вне камеры сегодня много не будет, пока что только знакомство, потом дальше будут проводить исследования вашей аномалии. Всё понятно? И вот. — Луиза достала из кармана ярко-красный бейдж с белыми буквами: «SCP-6427, Слушатель. Контакт с А классом запрещён!» — А это зачем? — Весь персонал зоны уже проинструктировали про ваше появление и рассказали, как с вами нужно себя вести. Как и всем другим объектам, вам запрещено контактировать с сотрудниками на высоких должностях. Они знают вас в лицо, конечно, но если вы снимите этот бейдж, то вас тут же вернут в камеру. Среди всех остальных сотрудников была пущена дезинформация, что ваша аномалия — перемотка времени. Вы ведь можете таким похвастаться? — Ну, не сказал бы, но обычно люди в разговоре за временем не следят, а потом удивляются… — Вот про это и речь. Придерживайтесь, пожалуйста, этой легенды и нам всем будет легче. Первым объектом на очереди был Нарисованный человек. В общей столовой мне сразу бросилась в глаза синяя блестящая на свету фигура в окружении пары сотрудников, что ходили за ним по пятам. — SCP-1005, знакомьтесь, это объект 6427, Сэмьюэль Хиггинс или же просто Слушатель. Приехал сюда вчера. — Приятно познакомиться, мистер Хиггинс, добро пожаловать в зону 17. — Нарисованный человек протянул мне руку, которую я с радостью пожал. На ладони у меня остались следы от синей масляной краски. Нарисованный человек выглядел как лысый мужчина ростом примерно под шесть футов и четыре дюйма (какой же он высокий!), полностью покрытый синей краской разных оттенков. На его лице не особо различались эмоции, но вот на моём можно было с полной уверенностью увидеть искренний щенячий восторг! Это же сколько чудес вообще существует в этом мире. — Надеюсь, вам здесь понравится. — Я в этом и не сомневаюсь. Как вы сюда попали? А как вы жили? — я начал засыпать объект вопросами, попутно разглядывая мазки на его лице и четкие следы от кистей. Меня тут же одернули и чуть ли не за локти потащили прочь от синего человека. — Мистер Хиггинс, боюсь, вам не стоит спрашивать объекты об их прошлой жизни, по крайней мере вне санкционированных экспериментов. — как по сценарию ругалась Луиза, а я, как заворожённый, смотрел на руку с остатками краски. — Ох, его, наверное, сильно увлажнили перед выходом из камеры, вот, держите салфетку. Пока Луиза мне рассказывала про другие объекты зоны, я осматривал самых обычных сотрудников. Мы сидели в столовой и просто ели свой завтрак из творожной запеканки, чая и пары варёных яиц. Другие сотрудники или смотрели на меня, улыбались, даже махали мне рукой, приветствуя, либо даже не обращали внимания, жадно поглощая запеканку. Они не боялись меня. Не боялись других гуляющих среди них объектов. Это удивительно, ведь на моем прошлом месте новый объект — новые проблемы и новый повод попортить себе нервы. Разве что каплеглазиков все любили. Оказывается, столовая — место встречи разных объектов. Меня познакомили с Каином, который был не в курсе о своих железных конечностях, хотя жил с ними всю жизнь; а ещё с Айрис, молодой женщиной, но сильно уставшей. Мы все вместе поговорили про свой опыт работы в фонде. — Уборщик? Ты шесть лет работал уборщиком? И тебя только сейчас обнаружили? Да ты скрывался покруче любого агента оккультиста! — Айрис поверить своим ушам не могла. — Клянусь, это вышло случайно. Я и сам даже в курсе не был. Думал, что у всех так. — Понимаю, у самой так же было. Пока мой муж не погиб, и я не показала свои фотографии судье. Ну и шуму же там было, ужас. Внезапно я почувствовал себя… В своей тарелке. Словно так и должно было быть. Что я всегда должен был быть в окружении всех этих людей. И на самом деле все люди вокруг я что называли меня странным, были ненормальными. Странными. Теплое чувство комфорта окружило меня, как одеяло. Теперь я на своем месте. Даже дальнейшие эксперименты учёных не смогли затмить это чувство спокойствия. Вроде те же испытания на узнавание секретного кода, которое я проходил множество раз, опровергая или подтверждая различные гипотезы, но теперь они не утомляли меня. Это просто стало обыденностью, как обычная работа за компьютером или, в моем случае, за шваброй и ведром с водой. Так прошла неделя. Мне уже давали болтать с сотрудниками во время перерывов: — Ты просто завидуешь, что у меня девушка есть, вот и ходишь ко мне каждый день. Ревнуешь? — Мы живём напротив, черта с два я оставлю тебя в покое! Сэм, скажи же! Ты бы тоже сидел один в квартире, когда за стенкой слышишь, как твой лучший друг смотрит трансформеров без тебя?! — Ни за что на свете! Это возмутительно! — слушал я споры двух работников из бухгалтерии и архива. А Луиза… Она оказалась главной сплетницей всего комплекса! Клянусь, я болтал с ней часами и уже знал практически все конфликты и сплетни за последние несколько месяцев. — А потом Джессика бросила его и ушла к Тимоти! Бедный Вилли месяцами плакал над документами, как только видел её имя. Потом Вил начал встречаться с Элиной и женился на ней через неделю, потом она забеременела, и он ушел от неё, представляешь?! Говорит, скучает по бывшей и не может так жить. Прервать её могло только оповещение: «Объект 6427, просьба вернуться в камеру содержания». — Ох… Ну давай, Сэмми, нам работать пора. И вот я опять сижу в комнате с зеркальным окном с пустым стулом напротив, но вместо тревожности, что разрывала мою грудную клетку, я чувствовал себя прекрасно. Было уже не страшно и не скучно идти на интервью, стали даже интересно! Оказывается, на глухих людей моя аномалия не распространяется, ведь они попросту меня не понимают! Удивительно! — Ну здравствуй, Слушатель. — улыбка с моего лица спала, а пальцы вцепились в стул. Не будет у меня хорошей концовки…