Уборщик Сэм

Утречко задалось, конечно, не очень. Я привык к всеобщему вниманию, даже выступал на сцене в главных ролях, но здесь… Всю ночь за спиной словно стоял монстр с головой-камерой и пялился прямо в затылок, прожигая дыру. Я даже специально резко поворачивался, чтобы застать его, но, к моему счастью, никого там не было. Такое внимание я бы предпочел обойти стороной. Но не то чтобы у меня был выбор. Они следят, они видят. Но раз уж они хотят посмотреть за моим обычным поведением — пусть смотрят. Каждый день я стараюсь заниматься, делать растяжку, хотя бы пару физических упражнений по утрам, хотя в течение дня я загружен так, что любой тренер позавидует. А затем я умываюсь, стоя у… Здесь нет зеркала. То есть почистить зубы и умыться могу, но… Мне нужно больше. Я годами втирался в доверие к провизору и персоналу с высоким уровнем допуска, от которых получал отличные уходовые средства. По крайней мере лучшие, что можно было здесь достать. Всё-таки, если я не буду за собой так ухаживать — я потеряю множество потенциальных рассказчиков. Да и старые знакомые быстрее развязывают свой язык, когда выгляжу хорошо. Не стоит отчаиваться, Сэм, может быть тебе отдадут твои вещи сегодня, ну максимум завтра. Пока что и мыла тебе хватит, всё хорошо. А сейчас лучше умойся, застели кровать и жди. Всё. Будет. Хорошо. Вскоре затвор двери зашумел, и та отрылась. Снаружи стоял Николас, все так же фальшиво мне улыбаясь. — Объект 64… — Даже не продолжай, я понял. — перебил я парня, — Просто скажи, что мне делать и всё. Парниша качнул головой и пригласил пройти за ним в мед отсек. Точно, обследования, а я уже и забыл про него. Находился он через пару дверей от моей. Да тут, видимо, целый блок для исследования одного объекта, в данном случае — меня. Внутри кабинет не отличался от школьного мед пункта, такие же кушетки, шкафы, стаканчик с деревянными палочками, разве что нет детских рисунков на стенах. Но медсестра здесь, конечно, другая. Эта женщина даже не смотрела на меня, а когда мы встречались глазами — опускала их и писала что-то в своих бумажках. Ведёт себя прямо как те парни, что привели меня сюда. Неужели им всем отдали приказ никак со мной не контактировать? Но, к моему удивлению, она начала говорить. — Снимите все до нижнего белья. — приказала та безэмоционально, отведя глаза в сторону голой стены. Неужели я так плохо выгляжу? Я пожал плечами и в пару движений избавился от всей одежды. — Вес будете замерять, да? Надеюсь я не потолстел на здешней диете, хах! — но никто ничего не ответил, даже бровью не повёл. Неловко как-то… Да и что говорить, со мной и дальше никак не контактировали, лишь говорили, что мне делать. Разденься, оденься, сожми руку, сдай анализы, рот открой и так далее. — А что вы там пишете? Какие у меня там результаты? — но она молчала. Николас стоял в дверях и смотрел на свои ботинки, не обращая на меня никакого внимания. Вокруг же есть люди, а ощущение, что я сижу тут один. — Для чего вы у меня мазок взяли? — даже если я знал ответ — я хотел услышать его от медсестры. Должна же она знать, что она делает. Но в ответ опять тишина. — Разве врачи не должны рассказывать, что они делают со своими пациентами? — и опять ничего. У меня уже начала дёргаться нога от беспокойства и вскипающего гнева. Неужели так сложно ответить? — Да я не кусаюсь, просто ответьте и я отстану, правда! — хотелось уже ударить эту женщину, как бы ужасно это не звучало, но я решил поменять тактику и пойти вежливостью. Обычно мне не составляло труда разговорить любого человека, кроме тех, кто изначально настроен против меня и общения со мной. Но даже тогда я не оставлял попытки узнать всё, что только мог. Альберт, конечно, так и не поддался мне, но он не последний мой подопытный. Я взглянул на нашитый на халате номер сотрудницы и сильно удивился, даже не знаю в хорошем или плохом смысле. D-6427-1. Вот как. D-эшку подослали. Ну ничего, стиснув зубы можно и с ними работать. — Ну раз не хотите говорить обо мне, может расскажете о себе? За что вас посадили? Какие условия вам поставили? Дайте угадаю, год отработаете и вас отпустят на волю, забыв все грехи? — женщина, услышав все это, сильно занервничала, начала оглядываться на Николаса, потом на камеры. Тринадцатый пусть и заволновался, но ничего не сделал, лишь отошёл поближе к двери. — Кого вы убили? Пациента? Сколько? Они страдали? У вас руки такие тонкие, хирургом были, наверное, да? — я пристально смотрел, как женщина пытается себя успокоить, уперевшись в столешницу с пробирками с плескающейся в них алой кровью. Да, мне хотелось смотреть, как эта бедняга заглядывает в свою совесть, как ей больно, стыдно. Я слышал, как бешено бьётся ее сердце, но даже так она продолжала молчать. Но и мучать ее дальше не было смысла: рот она не откроет; Николас продолжит делать вид, что он тут не причем; а я буду лишь гадать, что же происходит. — Ладно, неважно. Простите. Общения я так и не добился, а маленький монстрик внутри меня остался голодный. Стало как-то тоскливо, неприятно, но даже так хотелось взять медсестру за лицо и смотреть ей в глаза долго-долго, пока она не начнет говорить. Вышли из кабинета мы молча, думал, так и останусь наедине со своими мыслями в этой тесной комнатке (уверен на все сто, что раньше здесь сидела D-эшка), пока Ник не открыл рот: — Шестьдесят четвертый, у вас есть какие-нибудь особенности в приеме пищи? Вам подходит человеческая еда? — абсолютно искренне спросил Николас, что-то записывая в блокнот. Вау, я даже представить не мог, что услышу подобные вопросы. Парень пару секунд ждал моего ответа, щёлкая ручкой, а потом закусил губу от неловкости, но, благо, Николас догадливый и просто предложил мне обычный обед из столовой. За все года я привык есть вообще всё, что нам давали — от пресной каши до пересоленного мяса. Но мне удалось подружиться с кухарками и те пускали меня на кухню после обеда доедать остатки от сотрудников покруче. Кто вообще смеет выкидывать столько еды? Спустя час меня завели в очередную комнату с зеркальным окном, столом и парой стульев. Рядом со мной поставили камеру, таймер, заведённый на час, и поправили микрофон на халате Николаса. Боже, все так официально… Мне было сказано отвечать на вопросы, желательно не отходя от темы, разговоры все записываются и бла-бла-бла. Ник поправил очки на переносице, и я снова заметил, как у него дрожат пальцы. В руках он держал планшет с прикрепленными бумажками и вопросами. Снова вопросы, но сейчас я был даже рад поговорить. Но что-то с Ником всё-таки не так. — Назовите свой номер — SCP-6427 — отвечал я, иногда смотря в камеру, — Расскажите немного про себя — Меня зовут Сэмьюэль Хиггинс, 25 лет, с 2016 года работаю в фонде уборщиком. — Чем вы занимались до работы в фонде? Где жили? — Работал барменом. — В каком баре? Скажите город, страну…? — Сказать не могу, объяснять не буду. Я внимательно смотрел на парня, он старался не нервничать, успокаивал свое дыхание, иногда всё-таки побаиваясь задавать вопросы дальше. Вдруг до меня наконец-то дошло почему он такой дерганый. — Николас, что ты написал в своем завещании?