Уборщик Сэм

За весь день меня вызвали ещё на пару объектов, а все остальное время просто убирался в коридорах и кабинетах. И я бы даже не вспомнил про эту ногу, если бы меня не вызвали ещё раз. — Обычно на одно и то же место дважды за день не вызывают, странно это… — поделился я мыслями с Альбертом за ужином, но тот лишь махнул мне, чтобы я поторапливался работать, а не макароны жевать. — Вспомни где работаешь, тут все странно. — буркнул мужчина, даже не посмотрев на меня. Но я увидел, как его брови съехались к переносице — он тоже считает это необычным, хоть и не говорит. Докатив свою тележку до нужной двери мне ее тут же открыли, хотя я даже постучать не успел. Внутри меня ждали всё те же люди, только куда более уставшие, чем в нашу первую встречу. Это уже не первый эксперимент в их смену, так что неудивительно, тут любой устанет. Мужчина в очках выглядел хуже всех: прическа растрепана, халат испачкан пролитым кофе, а в кармане потекла ручка. Но даже так он улыбался мне, приглашая внутрь. — И снова здравствуй! Процедура та же, думаю, мне не надо снова объяснять? — казалось, что он куда-то сильно торопился или просто нервничал. Движения рук резкие, даже дёрганые. Он хотел снова похлопать меня по плечу, но одернул руку до того, как прикоснулся ко мне, словно я заразный. Мало ли, вдруг это у него руки грязные и он не хотел меня пачкать. Его молодые коллеги даже не смотрели на меня, на их столе было разложено множество бумаг, которые те заполняли в срочном порядке. Видимо, день действительно был продуктивным у всего коллектива. Как только я подошёл с тележкой к двери, парень взял что-то со стола и прикрепил это к моему полукомбинезону (да это же микрофон!), а после открыл для меня дверь и закрыл ее, когда я вошёл. Тут же из динамиков на потолке раздались дополнительные указания: — Самюэль, пожалуйста, комментируй свои действия во время уборки. — вау, меня редко называют по полному имени, значит просьба важная. Я пожал плечами и приступил к работе, поясняя каждый шаг. В комнате лежал всего один труп: мужчина среднего роста, примерно 70 килограмм, телосложение небольшое, хватит одного обычного пакета. Даже крови не так много, воду придется менять не так часто. Включив плеер на небольшой громкости и засунув лишь один наушник, я стал складывать тело в мешок. У него была пережата нога жгутом! Вот почему крови так мало, всего с пол ведра. Как это приятно, когда люди умирают, не пачкая все вокруг. Я управился примерно за полтора часа, пока не вспомнил про лишнюю ногу, что лежала немного поодаль от трупа. Я специально обходил ее стороной, не желая лишний раз к ней прикасаться. На этот раз это была не женская нога, а мужская, пусть и татуировка с компасом была точно такая же. Судя по всему, экспериментов было много. Смотря на трупы можно прийти к выводу, что они все решали заменить свою конечность на чужую. Я не знал, почему этот эффект не действовал на меня, но наверняка перед моим приходом учёные что-то сделали, а мне это знать попросту запрещено. Не действует и хорошо. Когда на полу осталась лишь отрезанная ножовкой нога то я снова спросил у исследователей, что мне с ней делать. — Положи ее в сейф, он открыт, после — закрой дверцу до щелчка. — дал инструкции холодный однотонный голос. Настоящие профессионалы! Даже тут не дают волю и малейшим эмоциям! Я сделал как велено, пару раз протер пол шваброй и констатировал факт окончания уборки. Отличное завершение дня! Пританцовывая на месте, осталось дождаться, пока мне снова откроют дверь. В наушниках играла Тейлор Свифт с ее шикарной песней «Shake it off». А под нее невозможно не двигаться! Но как только я вышел во внешнее помещение, то даже испугался. Людей было куда больше, чем до момента моего ухода в камеру содержания. Прибавилось ещё три человека в белых длинных халатах с планшетами для бумаг в руках. Они косо на меня посмотрели, но ничего не сказали. — Я отвезу труп врачу в морг, больше же от меня ничего не требуется? — я попытался им улыбнуться, но даже после моей обворожительной мордашки учёные не поменяли выражение лица. Мужчина в очках, что встречал меня, отметил что-то в своих бумажках и, кивнул мне, показав большой палец вверх. Я кивнул в ответ и повез тележку по пустому коридору, виляя бедрами и головой в такт песни. Я торопился снова в столовую, так как свой заслуженный ужин я так и не доел, но меня снова отвлекли. Пока порция на моей тарелке стремительно уменьшалась, а количество вкуснейших макарон в желудке увеличивалось, ко мне успел подсесть не знакомый мне ранее парень, дёрнув меня за наушник. Я даже подпрыгнул на месте от испуга, но все равно был рад с ним пообщаться. Редко учёные подсаживаются к рабочему персоналу во время еды, особенно когда все уже разошлись. Поэтому надо ценить таких «смельчаков». — Привет, я С. — поторопился я поздороваться, протянув руку, но тот брезгливо увернулся, поджав к груди локти. — Я знаю, я лишь хотел передать, чтобы вы через час явились в кабинет Доктора Велмер. Это обязательно и отлагательствам не подлежит. Она будет вас ждать ровно в 21:00 у себя. — после этих слов парень поспешил ретироваться, а я так и остался неловко сидеть с открытым ртом и протянутой рукой. Госпожа доктор Уилма Велмер являлась одним из главных психиатров фонда. Мы виделись с ней лишь пару раз: на моем повышении (а для уборщиков это очень значимое событие) и ещё один раз во время обеда, но тогда я не успел с ней поговорить, лишь поздороваться и пожелать хорошего дня. Она обычно очень занятая и работает лишь с высокопоставленными лицами и некоторыми объектами. Необычайно смелая женщина! Я бы на ее месте наверняка отказался от таких близких контактов с местной фауной. Но зачем ей я? Может это из-за того утреннего случая с ногой? Видимо нарушение было очень серьезным, раз подключили даже доктора Велмер. У меня появилась тысяча и один вопрос, но не было времени на попытки ответа самом себе — нужно бежать собираться. Да, мне не сказали, нужно ли надевать что-то официальное, но не могу же я прийти к Такому человеку в грязной форме! Я прибежал в нашу общую комнату уборщиков и тут же поспешил к шкафу. Но у меня не было ничего приличного! Только узкие джинсы, в которых я пришел в первую на работу и что были мне малы, какая-то старая рубашка, которая тоже была мне мала и пара кроссовок, которые лучше бы подклеить, а то подошва скоро подаст заявление на уход. Я взвыл, бросив все тряпки обратно на полку. В комнату как раз вернулся Альберт, устало вздыхая. Он просто мое спасение! Он работает тут куда больше меня и наверняка имеет хоть какую-то приличную одежду! — Альберт, помоги, умоляю! У тебя есть какая-нибудь одежда, не форма? Но мужчина лишь осмотрел меня с головы до ног, подняв одну бровь. — На тебя? Нет. Возьми у Артура, он все равно про нее не вспомнит никогда. — я подскочил на месте от восторга и благодарности и в два шага преодолел половину помещения, уже открывая дверцу старика Артура, но и тут меня ждала неудача. Вся одежда старого уборщика была словно вырезана со страниц американских модных журналов годов так 50-х. Разве что белая рубашка осталась неизменной в нынешние года. Но размер мне подходил, как влитой. Я надел бежевые брюки, рубашку и свои выцветшие кроссовки. Я тут самый молодой, но именно мои вещи были потрепаны временем больше всего. Зеркала у нас не было, поэтому пришлось спрашивать мнение у соседа. — Ну? Как тебе? — спросил я, пару раз провернувшись на месте. — Как бухгалтер времён холодной войны. — пробухтел мужчина, выставив брови домиком. — Погладь брюки, поправь стрелки и иди. Но я никогда в своей жизни не гладил брюки со стрелками… В школе это делала мама, а потом я забил на форму и ходил в чем попало, даже на выпускной брюки гладил не я, а те лишь висели два месяца на вешалке, дожидаясь своего звёздного часа. Черт, я не могу выглядеть неряхой на этой встрече! Словно увидев мою растерянность, Альберт столкнул меня в сторону от гладильной доски, забирая из моих рук утюг. — Вот молодежь пошла, ни черта не умеете. Смотри, как делается! — тот по-мастерски сложил стрелки на штанинах и прогладил их одним движением, что те даже не думали двинуться. Пока утюг пыхтел, а Альберт бурчал про испорченность поколения, я стоял в одних трусах и рубашке. — На, держи, и ремень убери, а то реально из пятидесятых вылез. Без ремня было действительно куда лучше, даже по-своему стильно. И не скажешь сразу, что человек работает уборщиком после смерти. На часах пробило 20:35 и я, поблагодарив Альберта за помощь, побежал в сторону главного корпуса, минуя учёных в халатах и бедолаг в оранжевых костюмах. Нет у меня времени с ними разговаривать! До кабинета доктора я добрался за пятнадцать минут и ещё пару из них стоял перед дверью с железной табличкой «Др. Велмер», все никак не решаясь в неё постучать. Сердце колотилось, а голову заполняли сомнения. Вдруг мне сейчас в руки дадут бумажку с приговором к смерти? Я знаю слишком много, через чур много! Вдруг они узнали об этом? Вдруг они больше не будут меня жалеть и просто расстреляют? Или введут яд в вены? Ноги уже стали подкашиваться, а в глазах темнеть. Но не стоит делать выводы ничего не зная. Я ничего плохого не сделал, а то, что я увидел ногу даже не моя вина, тем более меня даже вызвали второй раз! Все будет хорошо, меня просто спросят о самочувствии и отпустят, так? Да нихуя не так. Я робко постучал в кабинет и дёрнул ручку, дверь под моей ладонью послушно открылась и передо мной предстал самый обычный кабинет психиатра. Даже слишком обычный. В комнате стояла деревянная мебель с пастельно-зеленого цвета обивкой и дизайном в стиле рококо. На стенах поклеены обои, а на полу лежал паркет и милый плетёный овальный коврик. У стены стоял диван с кучей подушек разной формы и цветов, а напротив кресло такого же цвета и дизайна. В углу одиноко стоял широкий шкаф, больше похожий на коробку, наверняка он здесь просто, чтобы заполнить место. От такого вида сердце быстро успокоилось. Я уже привык к голым бетонным стенам, скользкой плитке и бездушным помещениям, но это — что-то новое и умиротворяющее. В кабинете никого не было, поэтому я просто присел на краешек дивана, сложив руки на коленях. Пусть кабинет и милый, но причина моего присутствия нагоняла кучу страхов и сомнений, я даже не услышал, как открылась дверь кабинета и вошла женщина средних лет, громко цокая каблуком. Этот звук словно вытянул меня из транса, вернув на Землю. От волнения я тут же встал, словно вспрыгнул с дивана, и протянул руку, приветствуя доктора. — И тебе здравствуй, Сэм, присаживайся. — женщина изящно показала рукой на диван, а сама села на кресло. В руках она держала электронный планшет. Я снова сел на диванчик, на этот раз устраиваясь поудобнее. Волнение никуда не ушло, а лишь нарастало ещё больше. Не могли же просто так меня сюда позвать. И доктор Велмер заметила, как дергалась моя нога, а глаза бегали в разные стороны. — Вас наверняка интересует причина вашего здесь присутствия, так? — начала разговор женщина и тон ее голоса на время меня успокоил. Она улыбалась мне и говорила спокойно, словно я был ее пациентом. — Да, хотелось бы узнать, — я все ещё сильно нервничал. Больше всего здесь меня пугала неизвестность. Не так страшно заходить в камеру к опасному объекту, уже держа на готове швабры и пульверизаторы, как сидеть сейчас в этом кабинете и не знать, что тебе скажут дальше. Приговор? Наказание? Зачем я здесь?! — Сегодня в камере с SCP-1993 были нарушены условия содержания, направленные на безопасность рабочего класса, то есть тебя. Мы рады, что с тобой ничего не случилось, но нам необходимо проверить твоё психическое состояние. — женщина что-то начала набирать на планшете и протянула его мне. После ее слов меня тут же отпустило, и я даже заулыбался: это всего лишь тест, фух! Со мной ничего не случилось за эти двенадцать часов, так что и тест мне не казался чем-то страшным или необычным. Мне осталось лишь ответить во всех вопросах, что все хорошо и меня отпустят. Я взял планшет и моя улыбка уже через пару вопросов сошла на нет. Во всех опросах, что мне приходилось проходить, вопросы были однотипные: «Поменялось ли ваше психическое состояние за последние 9 часов?», «Изменилось ли ваше настроение после пребывания в камере содержания объекта?» и так далее по списку. Но вопросы этого теста были куда конкретнее. — «Вам когда-нибудь ампутировали конечности?» — Да нет… Всё при мне. — «Все ваши конечности принадлежат Вам?» — Да, я таким родился… — «За последние 12 часов у Вас не было желания ампутировать свою правую ногу?» — Да что это за вопросы такие?! Нет! Не было у меня никаких желаний! И ещё около десяти вопросов подобного содержания, один хуже другого. По телу пробежали мурашки, а кончики пальцев похолодели. В лёгких становилось все меньше и меньше воздуха. И вот на экране высветился последний вопрос, от которого душа в пятки ушла. — «Это Ваша нога?» — вопрос шел вместе с фотографией ампутированной ноги. Я уже видел ее раньше и ничего не почувствовал, но сейчас от изображения этой голени мне поплохело. Мертвая плоть, посиневшие пальцы, поплывшая татуировка компаса, указывающая на юго-запад, косой срез на трети бедра… Она была такой… неживой, словно никогда и не принадлежала человеку. Или была отрезана от такого же никогда не жившего человека. Она была будто ненастоящей. Но почему-то смотря на фотографию я представлял там свою ногу. И от этой картинки побежали мурашки. *** В первые дни работы колени пускались в пляс, а сердце мечтало вырваться из груди. Было так страшно, что хотелось тут же сбежать. — Пожалуйста, пустите меня домой, я клянусь, я об этом месте и слова не пророню! — взмаливал я, стоя на коленях перед учёными на очередном объекте. Они хотели, чтобы я убрал остатки человеческих тел, которые кто-то прожевал и выплюнул. Я не желал знать кто и не хотел оказаться на месте очередной «жертвы». Но чем больше я кричал, тем меньше спокойствия оставалось у ученой. Рядом с женщиной с высоким хвостом стоял солдат в полном обмундировании, что я не видел даже сантиметра его кожи. Одно движение её руки и дуло пистолета было направлено в мой лоб. Воздух в лёгких тут же пропал, а сердце замерло. Здесь не будут со мной возиться. Ни с кем не будут. Здесь нет места жалости, нет места состраданию и уговорам. Я здесь абсолютно никто, мусор под ногами, расходный материал. — Ну? Закончилась твоя смелость? — насмешливо спросила сотрудница, наклоняясь ко мне. Она улыбалась, словно увидела смешного клоуна на сцене. Я что, просто шутка? Ещё одно движение и солдат убирает пистолет с длинным глушителем от моего лица. — А ты смешной пацан, ха-ха! — женщина выпрямилась и посмотрела в камеру содержания через маленькое окошко. — Но если ещё раз такое выкинешь и убирать придется твои мозги. А мы же этого не хотим, правда ли? — она растрепала мои волосы похлопав по ним, но тон ее был серьезным, что кровь замирала в жилах. Солдат опустил пистолет и одним резким движением поставил меня на ноги, словно мое тело ничего не весило. Удивительно, но я не упал снова, даже получилось твердо встать. Уборщик. Робот с одной единственной функцией. И теперь никто кроме меня самого мне не поможет. *** *** Я и дышать боялся до тех пор, пока мне в руки не попались не раскрошенные до конца документы. Их часто обновляют, когда появляются новые данные, а старые уничтожает шредер, но, видимо, бедолага переписчик слишком устал и не заметил своей ошибки. Мои глаза бешено бегали по строчкам, запоминая каждую буковку, каждую запятую, я проглотил весь отчёт, прочитал его вдоль и поперек, соединяя разрезанные части листа. Волосы встали дыбом, а по телу пробежали мурашки! Каждая строчка возвращала меня к жизни, словно наполняла мои посеревшие глаза красками! Это же просто чудо! Но если хоть одна живая душа об этом узнает, то меня обработают той штукой из спреев, или чего хуже, обколют ей же. Нет, ни за что! Я не расскажу никому, даже под угрозой расстрела. Даже если придется порвать этот лист, но это и не нужно. Я запомнил всё, абсолютно всё, так что он мне больше и не нужен. Вот почему я здесь. Раньше я тосковал по внешнему миру, мечтал оказаться снова снаружи этих серых стен и не видел ничего кроме вонючей швабры и старого ведра, даже головы не поднимал, все ждал, пока меня слопает какая-нибудь тварина с аномально длинными клыками. Но здесь мир был куда больше! Моря историй, тысячи людей с самыми разными судьбами и просто океан секретов! Нет! Я ни за что не помру, не узнав каждый из них! *** Все шесть лет я тяжким трудом зарабатывал доверие, разучивал повадки местного народа, учился быть идеальным собеседником и люди сами мне все рассказывали, будто задурманенные. Те обрывки отчётов, что я выискивал часами теперь дают мне прямо в руки самые ответственные сотрудники фонда. И нет. Это не моя нога. Я сделал все возможное, чтобы мои ноги не появлялись на подобных фотографиях. — Сэм! Самюэль Хиггинс! — звала меня испуганная женщина, заметив, что я слишком долго пялюсь на экран. Я вздрогнул, наконец оторвавшись от теста. Даже не заметил, как он закрылся. — А? Я сделал, простите. Задумался просто — я передал планшет обратно миссис Велмер и улыбнулся ей. — Хорошо, очень хорошо… Что же Вас так поглотило? Не желаете рассказать? — она открыла свой блокнот, готовая слушать всё, что лежало у меня на душе. Мы поговорили обо всём, о моей работе, моей прежней жизни и как она поменялась от пребывания здесь… Да уж, она точно с ног на голову перевернулась. Такая странная и теперь такая родная… Я мечтательно глядел в окно, но вдруг мое умиротворение прервал рассказ миссис Велмер, который никак не вписывался в наш разговор, разве что переплетался парой слов: — Понимаю Вас, Сэм, у меня вот есть пациент, мистер Бертрам Уолш, работает со Скромником… Вы знаете про Скромника? Это объект, который убивает вас, если вы вдруг узнаете, как… — но я не дал ей закончить предложение. — Госпожа Велмер! Что Вы несёте?! Я понимаю, что я надёжный человек и все такое, но не забывайте, что я не учёный и даже не лаборант! Мне нельзя знать ни о каком Скромнике, ни о мистере Бертраме! — в голове бурлило возмущение. Я не против послушать эту историю за чашкой кофе в нерабочий час, но никак не на приёме (иначе я назвать это не мог). Женщина испугалась и замолчала. Ее губы задрожали, а руки затряслись. — Что я вам рассказала? — произнесла она тихо, что я даже не сразу понял, что она сказала. — Про какого-то вашего пациента, Скромника… У вас разве нет запрета на распространение информации? Законы здесь не работают, но все равно, имейте хоть рамки приличия! Она снова взяла в руки планшет и начала что-то судорожно печатать, игнорируя мои вопросы. — Мэм, вы в порядке? Вы извините, что я накричал, сам испугался… Мэм? Миссис Велмер? Эй? — я даже пытался заглянуть в экран, но не успел. В следующую секунду в кабинет ворвались солдаты в форме, наставляя на меня пушки. Да что происходит?! Это всё-таки приговор?! Мне не нужно было ничего говорить? Черт, нет! Я сильно испугался, вцепился в подушки дивана, готовый бежать. Но бежать некуда, да даже спрятаться негде. Один шаг и меня пристрелят, как испуганную курицу. Сердце застучало так быстро, насколько вообще было способно, но вот я шевелиться не смел. Тело застыло, конечности закоченели от страха, лишь глаза бегали в поисках помощи. Я смотрел на доктора, но та лишь отвернулась в сторону, показывая свою непричастность. Вот ублюдина! Один из солдат в два шага подошёл ко мне и повалил лицом в пол, закручивая руки за спину, от чего я выдавил глухой крик. Он коленом встал ко мне на спину, так что я не мог сопротивляться. Я пытался кричать, спрашивать, что происходит, но не мог разобрать и слова из того, что мне отвечали. Я дёргался, пытался сбросить с себя этого толстяка, чтобы хотя бы посмотреть в их лица, но в ответ на мои попытки меня лишь огрели чем-то твердым по затылку и тело обмякло. Все звуки резко заглохли, а картинка перед глазами поплыла. Я лишь успел почувствовать что-то острое в своей шее, прежде чем отключился. Что эти гады хотят со мной сделать? Перенести в более грязное место, чтобы меня пристрелить? Или сразу в печку, чтобы ничего не убирать? Что ж, этот вопрос я задам не скоро.