Уборщик Сэм

Меня зовут Сэм, мне двадцать пять лет и.... я обычный человек, уборщик в фонде с аномалиями и, как мне часто говорят, отличный собеседник! Я мало чем отличаюсь от другого персонала, разве что обаянием и возрастом. Конечно, в стенах фонда появляются уборщики моложе меня, но и живут эти ребята, как правило, недолго. Жаль их, безусловно, но они обеспечивают нас работой, пусть и приходится иногда собирать их по частям. — Вот блин, а он не мог, ну... не знаю, просто застрелиться? — я почесал голову, смотря на комнату, покрытую с пола до потолка пятнами крови и ошметками бывшего сотрудника класса D. — Не уверен, что у него был такой выбор. Ну, вперёд и с песней! — рабочий в белом халате похлопал меня по плечу, вдыхая сигаретный дым, свистя зубами. Он улыбнулся мне в поддержку, зная, какой объем работ мне придется разгрести. Обожаю я атмосферу этого фонда. Здесь происходят порой такие удивительные вещи, а для сотрудников это обыденность, скучные будни. Да даже уборщики здесь необычные. Я не спрашиваю, что произошло в очередной камере содержания, а молча вздыхаю, выискивая оторванные конечности, словно крашеные яйца на Пасху. Приходится даже пальцы пересчитывать! По ошибке многие новички, что не могут посмотреть на свои ботинки из-за поднятого к небу подбородка, принимают меня за мальчика на побегушках. — Слышь! Э, ты, принеси мне кофе и сливки не забудь. И поживее, у меня работа. — Ага, у меня тоже — отвечаю я, склонившись над ведром, выжимая тряпку. Как же приятно видеть их злые рожи и оскорблённые вздохи, словно я проткнул им сердце. Каждый раз от удовольствия возношусь к небесам. — Да как ты...?! Да ты хоть знаешь кто Я?! — Ага, очередной сотрудник С, что уйдет из фонда, завидев хоть капельку крови. И не дай бог вас заставят зайти в камеру к объекту, ух-х-х, только пятки сверкать будут! — но молодой практикант уже вскипятился, сжимая в руках бедную кружку с кофейными кругами внутри. Ещё лучше, если в такие моменты в разговор вливается сотрудник классом на порядок выше. — Что за шум, а драки нет? — спрашивал ученый, не отрываясь от планшета с новыми данными. Ему, профессионалу своего дела, хватает и периферийного зрения, чтобы осмотреть человека или комнату. — Ваш новенький снова путает меня с кофейником на ножках. — ухмыльнулся я, зная, что персонал, проработавший здесь более года, точно будет на моей стороне. Мое заявление заставило мужчину поднять взгляд на парнишку, смотря на него исподлобья. — Ну ничего себе. Сколько ты здесь работаешь? — практикант тут же встрепенулся, вытянувшись, словно солдатик, поправляя низовья халата. — Три месяца, сэр! Но мои показатели выше, чем у дру… — одним взмахом руки его тут же заткнули, а глаза вновь упали на бумаги. — Три месяца… а этот уборщик здесь уже шестой год и до сих пор не умер. Ты в своей жизни столько не увидишь, сколько видел он. Мне оставалось лишь ехидно улыбаться, жмуря глаза, и упиваться своей очередной победой. В моей голове действительно куда больше информации, чем мне положено знать, примерно на все сто процентов из нуля разрешённой. Но за все шесть лет я не рассказал и циферки из отчётов или статей, что мне доводилось читать или слушать. Я уже говорил, что я очаровашка? Так вот из-за этого многие научные работники любят по вечерам, после тяжёлого рабочего дня или насыщенных выходных, засесть у меня в кладовой вместе с бутылочкой холодного пива и рассказывать всё, что на душе лежит. И начинается все с простого обсуждения невкусной каши в столовой, а заканчивается рассказами про особенности тех или иных SCP. Знать мне это запрещено, но кто сможет заткнуть пьяного человека? Я знаю про все измены, рабочие романы, обманы, предательства, даже убийства среди сотрудников фонда. Иногда мне кажется это странным: человек, который знает меня всего около часа, выкладывает мне всю подноготную своей работы со всеми подробностями, вплоть до кодов безопасности камер. К некоторым документам у меня тоже есть доступ, и не важно, что они все зачастую выброшены в мусорку, но знать об этому никому не стоит, хе-хе. После разговоров со мной люди забывают про все свои проблемы, иногда делают вид, что даже не помнят, что они мне рассказывали. Их секреты могут перевернуть их жизнь с ног на голову, узнай о них кто-нибудь посторонний. И я взял на себя ношу хранить и оберегать их тайны, даже те, что мне знать не стоит. Да и чего греха таить, мне нравится слушать этих людей. Коварные, загадочные, бывает, просто милые и даже наивные. — Оох, Сэм, какой ты хорош-ший! — воскликнула женщина, растягивая улыбку до ушей. В руке лежала пустая бутылка фруктового пива (удивительно, как она так опьянела от обычного коктейля?) — Рад это слышать, мисс! Но вам не кажется, что вам не стоит разглашать информацию про эту жуткую статую? — пусть мне и нравится слушать сплетни и секреты, но вообще-то меня могут за них расстрелять. — Что? Какую статую? — девушка вдруг дернулась, словно очнулась от сладкого сна, стала двигаться резко, хлопать глазами, слушая мои опасения. Каждый раз после разговора со мной сотрудники будто по щелчку пальцев трезвеют, не понимая, о чем я их спрашиваю. — Да так... та статуя во дворе фонда, с учёным в халате — после «резкого трезвения» я делаю вид, будто и сам ничего не знаю, боясь, что на мне применят амнезиак в этом гребаном спрее. Ну уж нет, я все тайны унесу с собой в могилу. — А, пфф, а что в ней секретного? Просто статуя сотрудникам, погибшим в экспериментах. Экая дань уважения. Мы посмеялись и вскоре расстались. Я снова взялся за уборку, а девушка вернулась к работе с бумажной волокитой. Она будет делать вид, что мы разговаривали только о мудаках коллегах, а я притворяться совершенно обычным уборщиком.