Суперхард

В комнате, которая должна с порога внушать игрокам ужас, неуместно пахнет мандаринами. Лена избавляет от кожуры очередной, и протягивает Жене половину. — Ещё одни записались. — возвещает Руслан из операторской. — Да сколько их там? — в голос воет Лена. — Сейчас последний сеанс до 22:30. — Закрой запись. — требует она. — Слушай, у нас такой доход с этих ночных сеансов… — Ага. — жалко, что Герасименко не видно, насколько интересно смотрится выражение сарказма на лице Лены, украшенном страшным гримом одержимой. — Ещё скажи: «не выёбывайтесь, я принес вам мандаринов». — Ну принес же… — неловко оправдывается он. Женя неосознанно сильно стискивает дольку мандарина и попадает себе в глаз соком. Неприятно. — Если ты не закроешь запись, мы тут всю ночь просидим. — продолжает Лена. — Но зато какие охваты… — Тебе нужно — ты и пугай. — вставляет свои пять копеек Женя. — А я в 22:30 собираюсь и ухожу. — Вот, правильно! — поддерживает его Лена. — Я тоже. — У нас ещё одна запись. — мрачно сообщает Руслан. — Теперь до 23:30… — Верните Антона… — запрокидывая голову воет на одной ноте Лена. — Тише, призовёшь ещё на наши головы… Женя дальнейшую перепалку не слушает. Он берет телефон и выходит на улицу, останавливаясь в неприметном закутке за колонной. Рус уговорил его на эту смену, ещё когда Егоров был точно уверен, что ему не понадобится никуда торопиться в новогоднюю ночь. Теперь кое-что изменилось. — Але, Кир… Извини, что звоню. — Женя упирается боком в промерзлую стену. — Нам ещё два сеанса заняли. Боюсь, я тут до полдвенадцатого. В общем, кажется, под ёлку я подарок уже не засуну, так что можешь посмотреть в… — Жень, мы же договорились, что я тебя встречу. — Но время же… — А в чем проблема? И вообще, нечего в такое время по улицам одному шататься. Женя благодарно молчит в трубку. До ужаса хочется, чтобы Рус вышел, прижимая к подбитому Леной глазу снег и объявил, что обстоятельства сильнее его коммерческой натуры, и он отменил все сеансы. Такого, к сожалению, не происходит. — А если этот ваш Руслан вам ещё квест назначит, я тебя выкраду и оставлю вместо тебя Яра. — угрожающе предупреждает Кирилл. — А актрисы какой-нибудь у тебя нет на примете? — Женя тихо улыбается от такой поддержки. — Мне просто Лену жалко. — Да зачем актриса, Ярик на энтузиазме сыграет за двоих, за четверых, за двенадцать, за тринадцать… Женя смеётся, но быстро замолкает. Из закутка, где прячется Егоров, отлично видно цепочку идущих след в след игроков, то и дело оскальзывающихся на гололёде. Нельзя показываться игрокам до квеста. Женя вот это правило нарушил… Он, конечно, тогда был не виноват, но вообще-то это не важно. Теперь точно неважно. — Сеанс. Мне надо идти. — тихо говорит он в трубку. — Давай, я заеду за тобой в 23:30. Женя не знает, что именно происходило между Леной и Русом, когда он сбегал поговорить с Киром, но, судя по встрепанному виду обычно аккуратного оператора, Лена применила на нем пару техник из режима суперхарда. Сам виноват — нечего спорить с мастером спорта по самбо, если ты при этом не мастер спорта по бегу. В любом случае, запись Руслан закрывает. Никаких больше задержек на работе. Ещё три сеанса проносятся, как в тумане. Одна и та же схема, несколько разных концовок, и только одна команда, сумевшая «сбежать» в полном составе. Последняя. Лена пулей уносится смывать грим, оставив Руслана убираться. Судя по мрачному настроению, господин оператор вообще всерьез собрался заночевать на квесте. Женя оставляет пальто на вешалке. Ему собраться гораздо проще. Кирилл стоит внизу лестницы. Судя по снегу на коленях, здешний гололёд не пощадил и его. — Мы Лену подождем? — уточняет Кирилл, когда Женя, с силой цепляясь за перила, сходит по опасно обледеневшей лестнице. — А то ночь, все такое… — За ней муж приедет. — Женя указывает в сторону парковки. — Вон, там его машина. — Удобно. — Сам завидую. Кирилл изображает неподдельное возмущение, но Женя хлопает его по лбу варежкой и заговорчески оглядывается: — Вроде никого нет. Весь день он мечтал, как уткнется Гордееву в куртку и будет долго ворчать, как же ему все это надоело. Это как-то сдерживало его, помогало не сорваться на Руслана, решившего лишить их Нового года. А вот теперь одно только присутствие Кира стирает из головы все мысли о тяжёлом рабочем дне. — Действительно никого. — подтверждает Кирилл, осторожно наклоняясь, ловя баланс на гололёде. Женя притягивает его к себе за шею, прикасается губами к губам. Кирилл обнимает его поперек спины, сцепляя руки в замок на пояснице. — От тебя мандаринами пахнет. — комментирует Кирилл. — Пошли, куранты пропустим. — В метро включишь. Хоть где-то про традиционные ценности послушаем… Куранты действительно приходится слушать в метро, без шампанского, счета вслух и криков «ура». Часы бьют в наушниках, одних на двоих. Кирилл еле-еле успевает выкрутить обратно звук, демонстративно отключенный Егоровым на речи. В пустом вагоне Женя кладет голову на плечо Кириллу, трётся щекой о его куртку. — Не спи. — Кирилл убирает наушники, заставив Женю приподнять голову. — Я в режиме энергосбережения. — бурчит Егоров, тут же пристраиваясь обратно к нему на плечо. — Ты бы знал, как народу хочется боли в преддверии Нового года… — Рука бойца пороть устала? — Кир поглаживает его по пальцам, касается ребра ладони. — Ты не представляешь, насколько… — Женя, скользнув взглядом по пустому вагону, перекладывает руку на колено Кириллу. Они едут до дома как-то очень долго. То ли метро ездит в новогоднюю ночь медленнее, то ли просто время растягивается. До Жениной квартиры они добираются только к половине первого, под непрекращающуюся канонаду салютов. В глубине квартиры горит ёлка, хотя Егоров же просил отключать гирлянду… Мало ли скачок электричества. Ничего этим студентам актерского доверить нельзя. — Ты прям правда эмо, Кир? — интересуется Женя, снимая кроссовки. — Эмо током не убить. — заметив свою оплошность, вздыхает Гордеев. — Но ты можешь попробовать. — Тебя в воспитательных целях гирляндой выпороть? — Только если она будет подключена к электричеству. — И со стеклянными лампочками, которые от пары ударов разобьются… — У меня не настолько каменная спина. — А кто сказал, что я про спину? Они слишком мало вместе, всего-то месяца полтора. Такие шутки ещё не надоели, и ещё хочется, как подросткам, целоваться в прихожей, не зажигая света. Вернее, уже хочется. Первые встречи у них были какими-то донельзя деловыми, пока Кирилл не психанул, и не сознался, что под «ничего оригинального», имел в виду не основную Женину деятельность, а вполне мирное: «сидеть на полу за сериалом, соприкасаясь коленями», «держаться за руки», «таскать кофе на пары» и «встречать после рабочего дня на квесте»… Вообще много чего ещё — оригинального, как свитер с оленями в новогоднюю ночь… Под курткой, кстати, свитера у Кирилла нет. Там домашняя растянутая футболка — не очень празднично, но очень удобно: Женя тут же запускает руки под неё. Кирилл пытается перехватить его ладони — холодные после улицы. Ему даже удается, но не удается отправить Женю отогреваться. Егоров, уже успевший избавиться от пуховика, следом за ним избавляется от спортивной кофты, оставаясь в водолазке. Таких у него — вагон и маленькая тележка. Кирилл как-то пробовал допытываться, как ему удалось ограбить детский мир, ибо не верит, что во взрослом отделе продают водолазки, которые Жене в обтяг. В квартире тепло, почти жарко, и по телу Егорова проходит дрожь — он чувствует, как согревается. — Так сразу? — хмыкает Кирилл, которому кое-как удается прижать руки Жени к своим рёбрам. — Цыц. — Егоров наклоняется, будто бы собирается головой ударить Кирилла в живот, но, вместо этого, примерившись, ныряет нему под футболку, тут же прижимается весь, из-под ворота прошивая насквозь голубыми глазами. Кирилл чувствует, как по ключицам широко и влажно проходится язык, пальцы Жени едва заметно царапают его плечо, требуя опуститься ниже. Он как-то видел комикс: также, как они сейчас, стоят девочка с кошачьими ушками и высокий парень. Уютно, мило, немного забавно. На следующей картинке парень подхватывал девочку под ягодицы, не выпуская из-под своей футболки, и относил в спальню… Кирилл представляет, чем закончится попытка вот так транспортировать Женю. Как минимум — ощутимым пинком, а как максимум — крайней степенью обиды. Комплексы Жени по поводу ролевых игр запускаются как по щелчку из-за любой ерунды. Навязанные профессией роли он не готов вытаскивать за пределы квест-комнаты, и переубедить его совершенно невозможно. Даже если все в рамках приличий и Жене, по мнению Кирилла, может вполне зайти. — Ты хоть в курсе, какая ты ледышка с мороза? — интересуется Гордеев, сдаваясь и опускаясь на колени, позволяя Жене вынырнуть из ворота прямо напротив его лица. — Согреешь? — Я сам такой же. Кирилл для демонстрации прикладывает тыльную сторону ладони к щеке Жени. Егоров об нее тут же трётся, но соглашается. Они оба действительно замёрзли, пока добирались. Надо поужинать, выпить чаю и, в конце концов, отдать Егорову ту шапку на размер больше, чем нужно, которая точно не будет съезжать с его копны. Женя тоже, кажется, вспоминает о досадных новогодних обязанностях и нехотя выбирается из-под футболки Кирилла, напоследок касаясь скулы губами. Гордеев так и остаётся стоять на коленях, даже опускается чуть ниже, садясь на пятки, когда Женя поднимается и откидывает назад упавшие на лицо непослушные пряди. Смотреть на Егорова снизу вверх — странно немного, но красиво. Вспоминается их знакомство. И Женя тихо гладит его по волосам, не награждая за выдержку, а просто ероша, целует в лоб. Ёлочку он так и не выключает. Шуршит под ней чем-то, Кирилл в это время сам лезет в карман куртки, вытаскивая оттуда немного помятый, но эй-я-вообще-то-старался-заворачивал свёрток. Если с упаковкой коробок он как-то справляться научился, то с мягкими предметами — пиши пропало. Женя свой шорох заканчивает и с преувеличенно деловым видом выходит из гостиной, уступая место Кириллу. Гордеев кладет свой свёрток рядом со свертком Егорова, почти настолько же неаккуратным, но невероятно желанным, как и человек, который его кинул сюда. Кирилл, выходя, тушит свет. Женя ждёт его в коридоре, смотрит заговорчески, и в его глазах отражаются отблески цветных огоньков гирлянды. Проходит секунды три, прежде чем Егоров неромантично заявляет: — Мне кажется, я слышал топот оленей. Слава богу хоть не звон бубенцов. Потому что, если бы Женя к такому прислушивался, он бы уже давно оглох. — Это ускакала наша адекватность, Жень. — Кирилл нашаривает за спиной выключатель. — С Новым Годом. — С Новым Годом. — эхом откликается Егоров, подходя к ёлке медленно, будто заворожённый. Никаких сюрпризов. Шарф красный, как Кирилл и ожидал. Шапка для Жени — серая, непримечательная, но довольно теплая. Егоров благодарно обнимает Кира, позволяет нахлобучить на себя шапку, которая очень ему идёт. На шею самого Гордеева Женя накидывает шарф, тут же расправляет его. — Теперь теплее? — уточняет Кирилл.— Определенно. Про чай и ужин резко забывают оба. Приступ новогоднего склероза. — Ты красивый. — замечает Женя, отстраняясь. Черная водолазка, темно-синие джинсы, вязаная серая шапка, из-под которой торчат непослушные золотые кудри. Женя выглядит мило, по-домашнему, и та чертовщинка, прятать которую он не намерен, не портит впечатления, просто даже сквозь этот уют в нем сквозит что-то властное сильное и естественное, что-то не из образа, а из самого Жени. Что-то, противиться чему невозможно. Особенно когда Женя, вновь продвинувшись к нему, берет его лицо в ладони и влажно целует, с необходимым напором, поглаживая по скулам большими пальцами. У них нет какой-либо очереди, кто ведёт именно сегодня. Скорее действует правило, сформулированное Кириллом: «кто первый встал, тот и сверху». Женя предпочитает другую формулировку, потому что его эта фраза вгоняет в краску, но только она, а не сам процесс. После душа Кирилл позволяет довести себя до разложенного дивана, садится, выжидающе смотрит на Егорова. Настоящему Жене хочется подчиняться без понуканий, без страха за ошибку получить хлыстом промеж лопаток, хочется отдаваться, желая доставить удовольствие и зная, что получишь не меньше… Женя, все ещё полностью одетый, разве что без шапки, даже не пытается удержать серьезное выражение лица. Заметив жадный взгляд Гордеева, Женя улыбается — тепло, ласково, обещающе, поглаживает Кирилла по вьющимся чуть сильнее после влаги волосам, чуть подталкивает в плечо в молчаливом приказе лечь. — Что, по-другому не выйдет? — Кирилл не думает изображать, что все так просто. — Я не заказывал сеанс унижения. — Уни-жени-я? — уточняет Гордеев. — Ну бесишь же, Кир… — Я тебе нравлюсь. — Ты, а не твои дебильные шутки. Женя смотрит с несерьёзной обидой, сложно обижаться на человека, который сидит перед тобой голым, с полувозбуждённым членом, и всё это так напоминает сюжет из банальнейшего БДСМ, что не ржать просто не получается. Женя опускается на колени между его разведённых ног, и от этого зрелища Кирилл всё-таки замолкает. Красиво: чуть покрасневшие скулы, опущенные ресницы, мягкие черты лица. Егоров лижет по всей длине, не поднимая взгляда, не пытаясь соблазнять или заигрывать. Дождавшись поощрительного вздоха, он берёт член в рот, насаживается, расслабляя горло, стараясь, но не стремясь добиться разрядки. Скользкие от смазки пальцы Жени кружат возле расслабленного входа, ненавязчиво, чуть надавливая. Кирилл осторожно ложится на спину, позволяя себя растягивать, запрокидывает голову. Языка и пальцев Жени достаточно, чтобы член затвердел, но всё равно чертовски мало. В одном из своих квестов Женя то ли чёрный маг, то ли белый, то ли золотой — Кир так и не разобрался — не посещал, одного похода ему хватило за глаза, главное — телепатией тот даже на квестах не владеет. Что уж говорить про серую скучную жизнь. — Сидят две вороны на Американской военной базе… Женя, увлёкшийся процессом, смотрит на Кирилла таким испепеляющим взглядом, что впору сразу же одеться и принести официальные извинения. — И одна говорит второй… — Скучно тебе? — Женя резко вытирает влажные губы тыльной стороной ладони. — Лежит кайфует, вы на него посмотрите. — Сам сидишь кайфуешь. — возвращает ему Кирилл. — Не прибедняйся. Женя закатывает глаза, но по его выражению лица Гордеев успевает увидеть, что прав. Егоров, конечно, дуется, но всё-таки позволяет утянуть себя на кровать, поцеловать, избавить от одежды и облапать. Чёрная водолазка — это, конечно, красиво, но без неё интереснее. — А говорил, что не кайфуешь. — Кирилл скользит по животу Егорова, касается вставшего члена. — Кир, я такого не говорил. — отделяя каждое слово произносит Женя, на каждом слове несильно тыча его пальцем в грудь. — Как ты вообще выступаешь с такой памятью? — Скажу по секрету, я великий импровизатор. — специально понизив голос отвечает Гордеев, естественно, Жене на ухо, не упустив возможности чуть прикусить мочку. Женя в ответ чуть царапает его шею ногтями, проводит вдоль позвоночника, будто пересчитывая позвонки, ведёт вниз, оглаживая ягодицы. Егоров, честно, не знает, как называть этот кинк — потому что сайз-кинк это про одну конкретную часть человеческого тела, и это тоже немаловажно, особенно когда Кирилл в позиции ведущего, но… Женю ведёт, в целом, от того, насколько сильным и мощным кажется Гордеев по сравнению с ним. Льстит понимание, что тебе — именно тебе — хочет отдаться такой человек. — Жень, я уже боюсь уточнять. — Кирилл, всё также не отрываясь от его уха, своим низким бархатистым голосом пускает по коже мурашки. — Но ты меня сегодня всё-таки… — Раскомандовался… — Стараюсь. Егоров отвлекается, чтобы подобрать оставленный у дивана тюбик смазки. Всё это время Кирилл разглядывает светящуюся ёлочку, а потом дотягивается до выключателя, оставляя гореть только гирлянду на ней. — Ты издеваешься? — Егоров тут же роняет что-то снизу. — Как мне теперь искать? — Ну ты же на квестах как-то на вещи в темноте не натыкаешься… — Очень даже натыкаюсь. В стол или пианино врезаться — вообще милое дело… Главное — успеть сделать вид, что это не я, а демоны… Так вот откуда неисчезающие синяки на голенях и бёдрах. Правда, уже почти затянувшуюся рану на руке это до сих пор не объясняет. Вряд ли у них на квесте есть что-то настолько острое… — Эврика! — Женя возвращается на диван и замирает, разглядывая Гордеева. — Ты смотришь на меня, как кот на ёлку. — недовольно замечает Кирилл. — Да, потому что очень хочу тебя завалить. Ну да, в эту игру можно играть вдвоём. Кирилл с готовностью ложится на спину, подтягивает под поясницу подушку. Женя заботливо смазывает его, смотрит слегка расфокусированным взглядом, всё ещё слишком сконцентрированный на том, как красиво пляшут на коже Кирилла блики от гирлянды. Он где-то видел фотосет со связанным светящейся гирляндой человеком. Это звучит, как план, но на будущее. Что-то Жене подсказывает, что Кирилл может даже на такое согласиться. Но не сейчас. «Скучный дедовский секс» им обоим пока не настолько надоел, чтобы пользоваться таким вот допингом. Ну его к демонам. Женя входит в Кирилла осторожно и медленно, но Гордеев то ли достаточно растянут, то ли латентный мазохизм не даёт покоя, потому что он тут же, не стараясь привыкнуть, подаётся вперёд. Егорову каждый раз хочется устроить ему лекцию по технике безопасности, но он прекрасно понимает, что всё чего дождётся — несправедливого обвинения в душнильстве. Дыхание от ровных и достаточно быстрых толчков сбивается. Женя смотрит, как тяжело ходит вверх-вниз грудь Кирилла, который стонет, совершенно не стесняясь, подставляется, стараясь добиться проникновения под нужным углом, а, добившись, вдруг вскрикивает. Его лицо на мгновение искажает гримаса боли, а рука неосознанно сжимается в кулак, сминая простыню. — Нормально всё? — спрашивает Женя, мгновенно останавливаясь. — Нормально, серьёзно… — Давай только без этого. Женя осторожно покидает его тело, целует в висок, заменяя член пальцами. Не порвал. Ничего критичного, видимо, просто попал слишком резко, когда Гордеев к таким ощущениям был не готов. Но с Кириллом, блин, ни в чём нельзя быть уверенным. — Я точно могу? — серьёзно спрашивает Егоров. — Ты — можешь. — Гордеев чуть поворачивает голову, чтобы видеть Женю. Заигрывает ещё… Обычная придурковатость или защитная реакция? Свалилась загадка на Женину голову… — Кир… — Женя упрямо поджимает губы, решаясь, «включая Егора». — Прости, но так тебе, кажется, было проще… Какой цвет? — Зелёный. Помедленнее, ладно? — Или вообще так? — Егоров осторожно поглаживает его изнутри, лишь едва касаясь простаты. — Не настолько хреново, просто помедленнее и, Жень… Женя, оторвавшись от попыток разглядеть, точно ли всё нормально, вопросительно смотрит на Кирилла. — Ты даже не представляешь, как тебе идёт этот командирский тон…