Суперхард

Идею квеста Кирилл открыто не поддерживает. Он так и говорит: «Езжайте без меня, я присоединюсь потом». На квестах его умение соображать отключается напрочь. На квестах не помогает ни хвалёная эрудиция, ни житейский опыт, ни, тем более, то, чему учат в университете. Загадки не решаются сами собой от божественного чтения монологов, а из-за высокого роста Кирилл частенько бьётся о потолки полуподвальных помещений, где чаще всего устраивают квесты… В общем, на квест Кирилл не хочет. И об этом заявляет прямо, недвусмысленно, и несколько раз. И тогда Саша, вздохнув, произносит волшебное слово: «перформанс», Яр добавляет ещё два волшебных слова: «иммерсивный театр», и после этого Кирилл, конечно, не удерживается от ещё трёх слов: «все там будем», но соглашается. Так, наверное, будущие филологи ходят в Макдональдс — смотреть на коллег. Вот только Макдональдс ближе и дешевле, чем тот квест, который, порывшись в телефоне, выбирает Саша. Кирилл, несмотря на данное согласие, всё равно по дороге ворчит. Саша скинул ему сайт квеста, и Гордеев с интересом пролистывает фотографии: девушка с длинными чёрными волосами в просторной белой сорочке — прямиком из «Звонка», высокий мужчина в тёмном пальто, с какой-то книгой, полуобнажённый парень с копной светлых кудрявых волос, едва-едва прикрывающей исполосованную спину… — А это точно не порно? — светским тоном уточняет Кирилл, показывая фотографию Саше. — Конечно, порно. — заявляет Яр, которому из-за руля точно никак не может быть видно злополучную фотографию. — Ты сомневался в Саше? — Эй! — Казьмин мстительно толкает водительское сидение коленом. Доезжают они на удивление быстро. В спонтанных идеях: «давайте соберёмся у Баярунаса и весь день будем рубиться в приставку, и пофиг, что сессия» и последовавшей за ней «да ну к чёрту эту приставку, поехали на квест», есть некоторые плюсы. Например, отсутствие пробок и не то, чтобы очень дешёвая, но вполне подъёмная цена сеанса. Яр паркуется недалеко от указанного адреса, они выходят из машины и сталкиваются с первой загадкой: квесты, по традиции, расположены так, что найти их — это отдельный квест. На этот раз довольно сложный: Кириллу не нравится совершенно. Внутренний двор здания, куда им, по идее, надо, оказывается настоящим лабиринтом, в котором кипит жизнь, ходят люди, жужжат какие-то механизмы, но ничего похожего на нужную им эмблему, обозначающую вход в квест, ни Кир, ни Саша, ни Яр, не видят… К тому же, время поджимает… В конце концов, Кирилла, как самого социального отправляют поинтересоваться в ближайшую организацию, оказавшуюся складом, где находится нужная дверь. Таджики, отдыхающие на складе, Кирилла понимают не сразу, но в конце концов с горем пополам объясняют ему дорогу. Гордеев их в обратную сторону тоже не особо понимает и потому, прежде чем идти вместе с друзьями, сам взбегает на нужную лестницу, и смело дёргает за ручку железной двери. Он понимает, что ему именно сюда, очень просто: на диване, растянувшись во весь рост валяются, уткнувшись каждый в свой телефон, двое — кудрявый парень, чьего лица на фотографиях не было видно, и девушка — уже со страшным гримом на лице. Рассмотреть этот самый грим Кирилл толком не успевает. Парень реагирует быстрее, чем она… Гордееву кажется, что наружу его выносит звуковой волной. И всё, что он успевает отметить: гроул у парня поставлен профессионально, в жутком рычании отчётливо слышна каждая буква, которых всего три — «в», «о» и «н», и парень явно не рвёт связки… Саша с Яром выжидающе смотрят на Кирилла снизу лестницы. Он машет им: поднимайтесь, мол. Пускают их спустя минут пять. Злой на Кирилла лично администратор квеста пускает их внутрь, и сразу же переключается в роль «таинственного заказчика», который по неясным причинам решил пустить троих придурков в лице Саши, Кирилла и Яра, внутрь заброшенного дома, где обитает одержимая… Кирилл и Саша синхронно фыркают на этом моменте, Яр же смотрит с широко открытыми глазами, пытаясь погрузиться в атмосферу. — Я могу… — замогильным тоном вещает администратор. — Выдать вам обереги, и обитатели дома вовсе вас не тронут — Сразу нет. — решительно заявляет Казьмин с видом знатока. — Могу разрешить им вас касаться и как-либо перемещать… — А можно мне первый вариант? — робко просит Яр. — Хорошо, принцесса. — гогочет администратор. — Тебе повезло, что волосы длинные, отличат в темноте… А вам, джентльмены, хочется сильных ощущений? Кирилл косится на Сашу. — Сильные ощущения — это как? — интересуется Казьмин. — Вот так примерно. — администратор неожиданно быстрым движением хватает Казьмина за руку и наотмашь бьёт по запястью ремешком от часов. Казьмин кривится от боли, но не издаёт ни звука. Понторез, блин… Перед Яриком выпендривается, что ли? Кириллу такого дешёвого понта не надо. Перед глазами встаёт картинка рассечённой спины кудрявого парня — удивительно достоверный грим, всё-таки… — А ты зассал, рельса? — вежливо спрашивает администратор. — Я просто хочу очень сильных ощущений. — вкрадчиво произносит Кирилл. Вот что такое «понты». Учись, Казьмин. Саша, правда, учиться не собирается. Он смотрит на Кирилла, как на полного придурка, впрочем, как и Яр. — А ты меня удивил… — в глазах администратора мелькает некая доля уважения. — Что ж… Ты их получишь. — и он разражается диким совершенно ненатуральным хохотом. Кирилл может круче. Кирилл это может даже продемонстрировать. Потом идёт невероятно нудная процедура записи имён и подтверждения, что они соглашаются с правилами квеста: ничего не ломать, в темноте не бегать, актёров в ответ не бить… Кирилла заставляют дополнительно подписать бумагу о том, что квест за нанесённые травмы ответственности не несёт. Даже на этом моменте страшно не становится. Ну, Кириллу. Саша и Яр на него всё равно смотрят, как на придурка, причём как на уже мёртвого. Начинается сам квест весьма оригинально. Кириллом вышибают дверь. В прямом смысле. Конечно, она не заперта и поддаётся легко, но воздух из лёгких от удара всё равно вышибает. Пока он приходит в себя, Сашу толкают следом прямо на Гордеева, а Ярика заводят, не уронив, и тот ещё возмущается, мол, его же обещали не трогать… Саша не удерживается и ржёт, пытаясь в темноте подняться с Кирилла. Темнота, кстати, совершенно кромешная, а оттого, когда из этой темноты раздаётся женский крик, действительно пугает даже привычных к скримерам Кирилла с Сашей. Яр на этот раз молчит. Зажигается свет — неяркий, но достаточный, чтобы идти. Яр с Сашей мгновенно включаются в поиск загадок, шарятся в беспорядке на столе в поиске ключей, а Кирилл прислоняется к стене, чтобы не мешать. Ну не его это, ну не выходит у него разгадывать шифры… Он задумчиво скользит взглядом по углам. Из какого на них выскочит «одержимая», какой будет сцена с пентаграммой, и что за мужик в чёрном пальто… У него в руке, кажется, был хлыст — Кирилл не разглядел. Выходит, кудрявого парня они «застанут» уже на пентаграмме — приносимым в жертву? А можно ли будет обойти и полюбоваться гримом? Яр дёргает за какой-то рычаг, и комната погружается в темноту. В темноте падает стол, визжит демоница, раздается хлесткий удар, и теперь визжит уже Саша… Кирилл, помня правило «не бегать в темноте», замирает, вжимаясь в стену. И в этот момент над головой с грохотом обламывается полка. Она повисает на одном гвозде, и чувствительно задевает Кириллу по плечу… Включается стробоскоп. В мигающем свете «одержимая» скачет по столу, сжимая в руках какую-то фотографию. Но Кирилл смотрит не на неё. Краем глаза он цепляется за силуэт того, кто приближается к Саше и Яру, отвлеченным одержимой, со спины… Кудрявые волосы, чёрное пальто поверх черной же водолазки, в руке — длинный хлыст, пока — свёрнутый… Он низкий, совсем, ниже даже миниатюрного Яра, но в тот момент, когда он поворачивает голову и встречается взглядом с Кириллом, становится ясно: разница в росте не очень много значит, когда у одного из вас в руках хлыст. Парень это подтверждает. Молниеносно развернув хлыст, он щёлкает им, и наконечник проходится точно по косточке щиколотки, заставив от удивления охнуть и выпустить полку, которая с громким стуком ударяется о стену. «Одержимая» не очень натурально пугается и убегает. Свет тут же становится тусклым, но перестает жутко мигать. — Ты уронил полку. — устало и угрюмо констатирует парень, занося хлыст. — Подними… Его тон, не терпящий возражений, не нуждается ни в приказных нотках, ни в громкости… Кирилл послушно поднимает тяжёлую полку и пытается ее закрепить, но ничего, способного помочь делу, там нет. Разве что немного замаскированный магнитный замок, который, видимо, держал полку до этого. — Пока он возится… — начинает парень, обращаясь к Саше и Яру. Он рассказывает им что-то невероятно важное для сюжета, но Кирилл чувствует обостренное внимание к себе. Стоит ему только попытаться слегка опустить затекшие руки, как прямо по ним свистит хлыст, оставляя наливающиеся красным рубцы на предплечьях. От того, что руки напряжены, их саднит ещё жёстче. Саша то ли за неправильный ответ, то ли за невовремя вставленный комментарий, получает сложенным вдвое хлыстом поперек спины. И Кирилл, завороженно следящий за движениями кудрявого парня, неожиданно замечает некую осторожность, которая в сторону Гордеева не распространяется. Кудрявый парень будто бы останавливает свою же руку, бьёт вполсилы… Кирилл не понимает, зачем этим заниматься. И роняет полку, выступая вперёд. Конечно, он сразу получает хлыстом по ногам, а потом и поперек живота, но через джинсы и даже через футболку выходит чуть мягче… Кудрявый кричит ему в лицо что-то сюжетно-важное, но Кирилл, не отрывая взгляда от серо-голубых глаз актера, и подставляясь под все новые и новые настоящие удары хлыста, в которых начинает ощущаться некая отчаянность, все шагает и шагает вперёд, чтобы остановиться прямо перед ним. — С тобой невозможно по-хорошему. — актер дёргает Кирилла вниз за футболку. Ворот больно впивается в шею сзади, но Кирилл просто ради интереса выстаивает, даже не согнувшись. В ответ бить нельзя, но ему даже интересно, что будет делать с такой махиной, не желающей подчиняться, мелкий актер. Продуман ли в сценарии такой момент? Актер осторожно разжимает хватку, проводит вниз по груди Кирилла, убирает руку в карман пальто, чуть отводя полу в сторону. Становится видно, насколько плотно, обрисовывая контуры тела, прилегает водолазка. Хлыст в его правой руке угрожающе раскачивается, и Кирилл заставляет себя смотреть на это. Кожа горит на месте уже нанесенных ударов, а на кроссовок сочатся капли крови — кожаный набалдашник рассек там тонкую кожу… — Мне придется принести жертву, чтобы освободить сестру от демона… — то, что должно казаться безумием, сквозит в голосе актера. С переключением эмоций у парня беда, но по крайней мере из образа не выпадает… Он смотрит на Кирилла, не отрывая взгляда, как будто тот сейчас сам должен догадаться, что ему нужно упасть на колени и молить о пощаде… Гордеев посыл, конечно, считывает, но продолжает стоять, как скала. Он перестал жалеть, что пошел сюда, уже после гроула этого парня… — Пускай принцесса принесет мне фотографию сестры. — актер обходит Кирилла по дуге. — А эмо — ее куклу… — Я не эмо! — привычно возмущается Казьмин. — Значит, ты не хочешь умереть. — резонно сообщает парень, и кнут настигает бросившегося в боковой коридор Сашу. Они остаются вдвоем. Кирилл смотрит выжидающе. Актер снова встаёт перед ним, широко расставив ноги. — А ты — эмо, так? — интересуется он. — Ты достаешь единственного человека, который может вам помочь… — Самый настоящий эмо. — Знаешь, как меня зовут? — Нет. — А я говорил… Ну вот, прослушал сюжетно-важную информацию… Хлыст угрожающе щелкает по полу. Кириллу в этом моменте полагается гавкнуть или встать на дыбы? — Назови мое имя. — требует актер. — …или? — Кирилл хмыкает, неотрывно глядя на хлыст. Ну давай, стукни ещё разок, посмотрим, что будет, когда ты поймёшь, что жертва уже к этой боли привыкла… Актер придвигается ближе, становится почти вплотную. Полы пальто касаются ног Кирилла. — Последняя попытка. — предупреждает он. — Или ты пожалеешь. — Предположим, Максим… — Хорошая попытка. Рукоятка хлыста скользит по щеке Гордеева, касается виска. Актер приподнявшийся на носочки, чтобы выполнить все эти действия, выглядит до ужаса комично… Его пальцы впиваются в волосы Кирилла, захватывают с силой — рукоятка хлыста в той же руке ему не мешает совершенно. За волосы вниз — больно. Тем более, что актер его не жалеет, и по коже головы царапает короткими ногтями, и рукоятку вжимает в висок, Кирилла кажется, что на ухе останется отпечаток узора, украшающего хлыст… От неожиданности Гордеев даже подчиняется, склонившись, правда, на колени не падает — так и стоит, согнувшись буквой «Г». Одно дело — бить, а другое — тянуть, да ещё за волосы… — Как меня зовут? — повторяет вопрос парень. — У тебя склероз или что? — У меня-то как раз нет… — Кирилл думает, что если он ещё раз так сильно дернет, то вырвет клок волос. — А тебя мы от него вылечим… А что, ему-то, в целом, можно: Кирилл сам разрешил. Только бы в лицо не бил, Гордееву им ещё зарабатывать. — Да не знаю я, как тебя зовут… — Кирилл пытается пятиться назад, но его останавливают. — Первая буква «Е». — подсказывает он. — Евгений? — Не-ет… Разряд электричества кажется горячим, заставляет мышцы сократиться в попытке уйти от боли, но парень, несмотря на свой рост, держит крепко, не давая вывернуться, с силой вжимая электрошокер, который прятал в кармане пальто все это время. Такой маленький прибор, а сколько пользы… — Ефим, Емеля, Егор, Евлампий… — Кирилл неожиданно обнаруживает недюжинные энциклопедические познания в мужских именах на «Е». Актер убирает электрошокер и выпускает Кирилла. На лестнице слышны неверные шаги Ярослава, трясущегося от страха. Слегка оглушенный Кирилл только сейчас слышит крики Саши из соседней комнаты. Слабак. — Что, реально Евлампий, что ли? — уточняет Кирилл, и получает банальный удар под ребра. Яр испуганно шарахается, едва не оступаясь: — Егор, я принес… — тянет он фотографию. — Как же ты невовремя, как же вы все невовремя постоянно… Егор, значит. Очень приятно. Сашу «возвращают» чуть позже. Его притаскивает за шкирку «одержимая», потом бросается к Егору, и шипит ему что-то на ухо. Глаза у Казьмина огромные, выражающие полнейший ужас и раскаяние в совершенном выборе. — Значит, для ритуала все готово. — провозглашает Егор. — И кукла, и фотография, и жертва… Жертва, значит… Выходит, на той фотографии Егор изображал не актера квеста, а незадачливого игрока… А ведь Кирилл в глубине души ждал, когда появится тот мужик в черном пальто, собьет с кудрявого эту спесь, и… — Не трогай Кирилла. — твердо выговаривает Ярослав, храбро выступая вперёд. — Ты не посмеешь, мы… — А без Кирилла — никак. — пожимает плечами Егор. — Или ты хочешь занять его место, принцесса? — Яр, нет… — Саша вцепляется ему в руку. Вот это погрузили его. Что же там за «одержимая», если Саша даже забыл о том, что это театр. Хотя Баярунасу определенно проще: его-то током при всем желании не ударят… — Раз без жертвы не обойтись… — веско произносит Кирилл. — То я согласен. — Врали о демонах, что им нужны козьи головы. — вещает Егор. — Демоны — те же ангелы, только падшие, им нужны добровольные человеческие страдания… — А смерть? — Пока ты будешь своими страданиями отвлекать демона, твои друзья смогут освободить этот дом от проклятия. — хлыст в его руке снова приходит в движение. — Ну и тебя — если, конечно, вспомнят, сбегая отсюда, о том, что оставили тебя здесь… Яр ободряюще кивает и сглатывает, готовясь решать загадки тут же. Саша смотрит на Егора, будто сделку с ним заключая. Ни тот, ни другой, чего-то не договаривают. Смотрят хитро, словно Иуды-предатели. Есть в них обоих что-то сволочное, и Кирилл почему-то подозревает, что останется здесь. — Это мне сюда страдать? — весело интересуется Кирилл, когда его подводят к начерченной на полу пентаграмме. — Раздевайся. Ты же не хочешь футболку испортить? Кирилла, конечно, подмывает упереться, но из чистого любопытства он подчиняется с первого раза. — Встань на колени. Он встаёт, сложив руки под грудью. Краем глаза Кириллу видно, как Яр смущённо отворачивается. Егор же смотрит, не смущаясь, во все глаза, будто оценивая. — Будет больно. — предупреждает он. — Ты не хочешь сказать напоследок что-нибудь умное? Ну там, например… Поделиться мудростью, на какой цвет переходят дорогу? В бумажке было написано что-то, мол, захочешь сменить уровень контакта на более низкий — говори «зелёный». Но Кирилл же эмо: — Красный. — Руки разведи. Кирилл разводит их в стороны. Егор цепляет его за запястья к полу кожаными ремнями. Не вырваться, не поддеть наручники без посторонней помощи. Гордеев проверяет их на прочность мощным рывком, но те выдерживают. — Не бойся. — ласково шепчет Егор, наклонившийся близко настолько, что его кудри скользят по обнаженной спине Кирилла. — Хотя можешь, это уже не поможет. Никому. — Отче-наш-иже-еси… — распевно начинает по расшифрованной бумажке Казьмин. Егор размахивается, а потом с громоподобным свистом опускает хлыст, но боли нет. Кирилл непонимающе оборачивается к актеру — насколько может. Отчего он с такой силой стегнул по полу? Почему не по услужливо подставленной спине… Снизу вверх смотреть на него странно, и, хотя веревки и позволяют Кириллу поднять голову на уровень его пояса, этого все равно недостаточно. Гордеев, как может, изворачивается, чтобы увидеть, как Егор чуть наклоняется вперёд и рычит уже слышанное Кириллом: «вон» — Саше и Яру. Боль от первого настоящего удара ложится поперек позвоночника, наконечник щёлкает по боку, в который только что разрядили электрошокер… Включается стробоскоп. Парни исчезают из поля зрения, видимо — снимать проклятие… А Кирилл выдерживает, не взвыв, второй удар, крест-накрест с первым. Полоса, оставленная хлыстом на спине, саднит, на ней будто бы сразу же выступает пот… За зловещей музыкой, в мигающем свете Кирилл теряется, и только боль от ударов остаётся константой в плывущем пространстве. Он отстраненно отмечает: левее, правее, между лопаток, по плечу, рядом с выемкой позвоночника… Он сбивается со счета, теряется в пространстве, и неосознанно рвется из оков, натягивая их. Кожаные петли вокруг запястий держат крепко. Егор обходит его по дуге, и каждое его движение отпечатывается на сетчатке: вот перехватил хлыст поудобнее, вот ногу отодвинул назад, примериваясь, вот прилипшие ко лбу волосы отбросил назад… Актер двигается легко, будто танцует, и даже удары, от которых хочется рваться из западни пентаграммы, даже собственный животный крик — ничто не мешает экстазу… Егор оказывается перед ним, опускается на колени, с такой необходимой лаской гладит по мокрым волосам, а Кирилл до боли вглядывается в его лицо воспалёнными глазами, будто не на что больше смотреть в этой комнате — хотя и правда, не на что… У актера горячие руки, и видно, как тяжело вздымается грудная клетка: ещё бы — такая физическая нагрузка. Актер подбирает отложенный, было, хлыст, перехватывает его, оставив лишь недлинный — с полметра, конец. Демонстрирует Кириллу, как хорошо тот вращается восьмёркой при должном обращении. Это длится несколько секунд, Кирилл нервно облизывает сухие губы, и Егор тут же оказывается у него за спиной. Удары — мелкие, быстрые, ложатся на лопатки, оставляя симметричный горящий и саднящий рисунок на спине. Вот теперь он наверняка выглядит точно также, как и на фотографии… Прощайте, влажные мечты режиссеров раздеть его на сцене. С такой картиной шрамов у публики неизбежно возникнут вопросы… По лестнице слышен топот. Это Саша с Яром проносятся мимо, преследуемые «одержимой», наощупь дрожащими руками пытаются вставить ключ… Кирилл пытается закричать, но поперек рта ложится широкая ладонь актера, которую хочется не то укусить, не то лизнуть, почувствовав солоноватый вкус. — Они тебя бросили. — говорит «одержимая», когда за Сашей и Яром захлопывается дверь. — Ты останешься с нами. — вторит ей Егор. — Ты же хочешь остаться с нами? Свет выключается окончательно. Руки пропадают. И около минуты Кириллу кажется, будто бы он действительно мертв, квест — лишь прикрытие для всамделишных сатанистов, а Яр с Сашей — настоящие мудаки… В комнате включается неожиданно яркое освещение. — Все, квест окончен. — объявляет появившийся администратор. — Ты нормально? Он тебя не сильно? — Я нормально, сильно, но мне понравилось… — невпопад отвечает Кирилл, диким взглядом ища в комнате Егора. — Первый раз на суперхарде идёшь? — со знанием дела уточняет администратор, пока Кирилл пытается в зеркале разглядеть свою спину, на которой, на удивление, ни капли крови. — Первый. — Оно и видно. Егорка профессионал, даже шрамов не оставляет. Настроение неожиданно приподнятое. Самоконтроль возвращается примерно в тот момент, когда он надевает футболку обратно. Саша с Яром ждут снаружи — в комнате, где их встречали. Вид у них почти настолько же виноватый, насколько и ошарашенный. Ну да, лучшие друзья называется — оставили друга сумасшедшим. Яр, стараясь скрыть неловкость, тут же начинает выяснять что-то у администратора, и тот с радостью объясняет решения загадок, как и почему сделаны загадки, и что куда надо было вставлять, чтобы работало нормально… Чуть позже из «дома» появляются актеры. Саша с восторгом благодарит девушку, дескать, никто никогда ещё так хорошо не кидал его на прогиб, Яр начинает выпытывать у администратора подробности организации квестов, и коммерческий блеск, не предвещающий ничего хорошего, уже прослеживается в его глазах. — Было круто. Спасибо. — наконец выдает Кирилл, глядя на Егора. — Я рад… — улыбка у вышедшего из образа актера теплая, обезоруживающая. — Знал бы ты, как стрёмно было тебя пугать, я думал, ты на месте убьешь… Он осторожно убирает прядь от лица, пытаясь зачесать волосы за ухо. — Тебе что-то сладкое нужно сейчас. — неожиданно он снова включает «строгий» тон. — И в тепло, а то нервная система перегружена, успокаивать надо… — Я сделаю… А ты какие квесты ещё ведёшь? Вопрос срывается неожиданно. Кирилл даже сам не хочет его произносить, но уже поздно. — Пообщайся с Русом. — Егор кивает на администратора. — Я тут вообще редко, и ничего не решаю… — Хорошо. А можно тебя позвать погу… Егор качает головой: — Извини, мне нужно к следующей команде готовиться. И уходит, скрывается за дверью «страшного дома», не прощаясь. — Ну все, дождались, зазвездился Женька… — тянет девушка, закатывая глаза и вдруг испуганно прикрывает рот ладонью, поняв, что сболтнула лишнего. — Ты на него не обижайся, ты знаешь, сколько у него таких, как ты после каждого рабочего дня? — И сколько? Ну да, раз уж открыл в себе мазохиста, надо играть по полной… — Я думаю, из всех-то адреналин собрать реально…