«Любовь это… Договориться похоронить прошлое»
— Я многое сделал для своей станции, ведь я люблю её, Артём. Я — красный, красным и помру… — Рейнджер подошёл к окну, наблюдая за расстилающейся далеко вдаль пустыней мёртвого города. Все дома были освещены ярким солнцем, оно дружелюбно подмигивало, грело этим морозным утром, но это всё было так наигранно. Артём устал от лжи. Он просто устал. Поэтому ему было так тяжело принять решение о встрече с давним врагом. Прошло года два, наверное, с их с Павлом встречи на Красной площади. Эти события до сих пор приходят в страшных кошмарах, не давая спокойно жить дальше. Артём не мог забыть, вечно возвращаясь к прошлому и не знал, почему. Почему именно он обречён страдать. С самого рождения и по сей день он чувствовал себя таким одиноким, никто никогда его не понимал до конца. Та бессмысленная война тоже оставила ядовитый отпечаток на душе, шрамы ещё затянутся нескоро. А сейчас открываются старые, от Павла. — Это неправда… Павел печально вздохнул и сжал руки в кулак, подбирая нужные слова. Он серьёзно посмотрел на Артёма, который, в свою очередь, уже ошарашенно уставился на красного. «Не правда»? О чëм говорит красный? — В моей жизни много лжи, как оказалось. Это ожидаемо, но… печально. — Морозов старался держать лицо, но ведь было видно, как эмоции, негативные чувства, вырывались наружу. В голубых глазах были боль и усталость. Как же Артём его понимал. Он молча смотрел на мужчину, слушал его, а затем подошёл и сел рядом, неуверенно хватая за руку. Хотелось сказать многое, но в данный момент слова лучше оставить и дать волю действиям. Порой, они могут показать куда больше. — Я не могу ручаться за тебя, но… моя жизнь здорово поменялась. Из-за тебя. Нет, я продолжаю хранить веру и идею… но уже, кажется, делаю это потому, что должен. Должен держать лицо, прятать чувства и бросаться в самое пекло, чтобы защитить ту самую невидимую мечту всех людей с Красной Линии… — Павел глубоко вздохнул, сдерживая слëзы. Его голос дрогнул. — Я буду верен… себе, людям, идее, но есть что-то внутри, что не позволяет мне этого делать так, как раньше… Эмоции переполняли его, красный думал, что начинает нести полную чушь, но нужно было выговориться. Артём подходил для этого как никто другой. Конечно, Морозов ещё не мог понять, почему тот согласился на встречу, но нисколько не пожалел об этом. Он хотел видеть Артёма. Живым и здоровым. Печалила только боль в изумрудных глазах. Павел замолчал на некоторое время, осознавая, что вина — то самое «что-то», что назойливой мухой вот уже два года мешает жить. Всё это время красный не переставал думать о рейнджере, мотивации его поступка, когда тот оставил Павла в живых. Морозов просто не верил, что достоин второго шанса, но, кажется, судьба решила по-другому. Мужчины долго смотрели в глаза друг другу, молча. Слов не нужно, нужны действия. Артём многое понял, но всё ещё многого не знал. И это хотелось исправить. Он взял Павла за руки и тихо, полушëпотом произнёс: — Давай мы попробуем похоронить своё прошлое?.. Вместе. Обещаешь? — Обещаю…***
«Любовь это… Чувствовать себя парочкой детей»
Мягкий снег хрустел под ногами, а бесконечные пушистые хлопья падали с чёрного неба. Солнце с трудом пробивалось сквозь плотные облака, освещая путь этих двоих. Длинная пустая улица, серые разрушенные постройки и абсолютная тишина. Однако страха и напряжения не было, осталось только спокойствие, которое быстро заменилось скукой. Монотонный хруст быстро надоел, а грустные дома начинали мозолить глаза. Идти ещё долго, что сильно удручало. Всю дорогу парни молчали, лишь изредка перекидывались парой слов, чтобы обсудить обстановку. Мутантов не было, люди отсутствовали. Ноги тонули в огромных сугробах. Артëм, ничего не подозревая, шёл вперёд, когда в его голову прилетел… снежок? Парень сначала растерялся, но, услышав добрый смех своего товарища, развернулся, готовясь отчитать его (вроде, рейнджер здесь младший), но Павла уже не было. Парень рассматривал улицу, стараясь выцепить знакомый силуэт, но красный будто сквозь землю провалился. И пока Артём испуганно озирался, в него снова прилетело, на этот раз в спину. Снова послышался смех, уже ближе. Паша спрятался за стену, еле сдерживал себя, схватившись за живот. Реакция рейнджера его очень сильно позабавила. Может Морозов и вытворял глупые вещи, но ему нравилось. Хотелось хоть как-нибудь разбавить грузную обстановку. Майор Красной Линии тихо опустился, чтобы слепить очередной комок, выглянул из-за стены и не увидел никого, только следы на снегу, которые образовывали круг. Улыбка сразу сползла с лица, в голове появились вопросы, а ещё время погодя небольшая паника накрыла. Артём же не мог испариться, взлететь (демон не мог его забрать без шума). Не мог уйти, оставив Пашу одного. Или мог?.. Морозов вышел из своего укрытия в центр и начал звать Артёма, сначала тихо, опасаясь засады, затем осмелился крикнуть. Никто не отозвался, зато в проулке послышались шаги. Павел развернулся и получил снежком в лицо. Белые хлопья закрыли весь обзор, мужчина попятился назад и, поскользнувшись, упал. Из темноты послышался смешок. Владелец голоса был явно доволен проделанной работой. Артём вышел и остановился рядом с лежачим, показательно скрестив руки на груди. Он смотрел на друга с неодобрением в глазах, но морщинки вокруг указывали на то, что парень улыбался. Когда рейнджер подал руку помощи, Паша схватился за неё, но не стал подниматься. Наоборот, уронил Чëрного к себе в сугроб. Лёжа в снегу, продолжили бороться. Они кричали, ругались друг на друга, но всё это было по-детски наивно и любя. Успокоившись, Артём прижался к горячей груди старшего, тем самым прижав к земле. Он держал крепко, и Павлу, чтобы вырваться, пришлось применять дюжину силы. Однако этого мужчина не хотел. Свою руку он положил на спину Чëрному, немного пригладил, приласкал. — Тëм… — Морозов звучал так, словно хотел сказать нечто важное. Молчание длилось продолжительное время, и парень уже успел подумать о всяком. — Ты очень тяжёлый…***
«Любовь это… Просто быть вместе»
Настенные часы медленно, почти лениво, прошли очередной круг. Циферблат показывал час дня. На станции кипела жизнь — кто-то торговал, зазывал покупателей, красочно обрисовывая свои товары, кто-то бегал и резвился, в основном дети. Люди пили, разговаривали, занимались спортом или проигрывали очередной патрон в дурацком дружеском споре. За толстой металлической дверью, в маленькой, но уютной комнатке, царило спокойствие. Несмотря на шум снаружи, парни умудрялись находиться в полусонном состоянии. Они не устали от работы, просто сморились теплом друг друга. На маленьком кожаном диване валялся Павел и разглядывал открытки на стене. С интересом он слушал рассказы Артёма о том, откуда у него появилась та или иная картинка. Парень лежал на другой стороне, и их ноги соприкасались от близости. Морозов даже поимел наглость закинуть свои на рейнджера, но тот и не был против, положив одну руку на чужое колено. Поза была более чем интимной, но парни молчали. «Раз он не возражает, значит, я всё делаю правильно», думал каждый. Артëм давно не видел Морозова, поэтому лично пригласил его посетить ВДНХ, когда совершенно случайно встретил. Показать, так сказать, свою малую родину и познакомить с друзьями. Но больше всего ему хотелось просто остаться наедине, разделить милые, семейные, моменты вместе. Их отношения сейчас были весьма тёплыми, парень надеялся, что не совершил вновь ошибку, хотя, глядя на такого открытого и настоящего Пашу… не хотелось думать ни о чëм негативном. Сорвав очередную открытку со стены с изображением статуи Свободы, Морозов развернул её к Артёму. — Эта одна из особенных. Мне её подарил Хантер. — на парня накатили воспоминания. — Тот самый? Слушай, а ты ведь так и не рассказал про своё путешествие ради спасения родной станции. — Паша с детским, искренним любопытством уставился на Артёма в ожидании рассказа. — Эта история довольно длинная… полная опасностей, новых знакомств, страха, открытий и героизма…***
«Любовь это… Дать волю своим чувствам»
Несколько месяцев Артёма преследует чувство потерянности. Он не мог спокойно есть, пить, общаться с товарищами, а уж тем более устраивать свою личную жизнь. Связь с Анной он уже давно расценил как ошибочную. Они оба были на эмоциях, адреналин играл в их крови. Артём не хочет обманывать ни себя, ни девушку, поэтому отказался от любовных отношений с ней. Мельникова приняла это спокойно, но даже такая честность с ней не принесла Чёрному спокойствие. Это не было посредством войны, у парня пропали кошмары, к которым уже выработалось привыкание. Это пугало куда сильнее. Только общение с Морозовым помогало отвлечься. Рядом с ним витала аура безопасности и спокойствия, которая тут же исчезала, стоило мужчинам разойтись. Артём долго не мог понять, что это, а когда сделал это, не смог принять. В последствии чувства и вовсе забылись на пару месяцев, но вот снова это подавленное состояние. Чëрный был в Полисе, в своей комнате, лежал и думал, разглядывая потолок. Дверь распахнута, что не прошло мимо внимания Ульмана. — Вот он где, — наигранно и с юмором воскликнул рейнджер, когда смело шагнул в чужую комнату. — Мы его ищем, понимаешь ли, всем коллективом ждём, а он здесь отдыхает. Что такое, Артём? Совсем обленился? — и только когда время ожидания ответа перевалило за пять минут, Ульман стал серьёзным. Он подошёл к койке и сел в ногах парня, хватая за колено, чтобы растрясти. — Артём. Артём, что-то произошло? Опять кошмары? — Нет… — спустя минуту послышался тихий голос. — Нет, они прошли. — Ну это же замечательно. А я-то думаю, чего ты таким радостным стал. Гулять начал и… стой, это правда? — Чëрный кивнул. — А-а, ну да, замечательно. Ничего больше не будет тревожить, жизнь налаживается. — Мне страшно. Я, кажется, знаю причину этого. — Снова «чëрные»? Или какой другой разумный мутант? — Артём отрицательно покачал головой. — Мельник напугал так сильно? А-а, стой, ты… — Я, кажется, влюбился. Ульман застыл с открытым ртом. Он смотрел на парня и не мог понять, найти связь. Затем же засмеялся и похлопал друга по той же коленке. Его улыбка всегда поднимала настроение Артёму, но не сейчас. Парень жутко покраснел, затрясся. Он сел на кровать, закрыв голову руками. — Эй, Тëма, ты чего? Обиделся, что ли? Я же ничего такого не имел в виду, просто меня позабавила ситуация. Ты словно маленький мальчик, который впервые влюбился. Рассказывай, кто она? С Аней не вышло, нашёл девушку другую? — Да в том то и дело… я могу тебе довериться? — Ульман растерянно согласился. Артём встал и направился к двери, закрыл её и встал около стола. Упёрся в деревянную поверхность руками, медленно вздохнул. Всё это не на шутку встревожило Эдика, его лицо стало хмурым, появились морщинки. Кажется, до него кое-что дошло. — Это… это не девушка. Н-но я ещё не уверен, так что… Что поразило Артёма, так это то, что его друг не стал сразу ничего говорить. Никаких криков, скандалов и «попыток отговорить». Сердце бедного парня бешено колотилось, ноги тряслись, а ладони потели. Он жутко нервничал, когда развернулся к другу. Тот сидел с хитрым выражением лица, скрестив руки и наблюдая за жалкими оправданиями Чëрного, которые начали литься рекой. — Всё-всё, а ну успокойся. — Ульман подошёл к рейнджеру и хорошенько встряхнул его за плечи. Он серьёзно посмотрел в зелёные глаза, улыбнулся. — Дыши. Я не собираюсь выливать на тебя всякое, как ты ожидал. Знаешь, а я догадывался. Сначала ты рвёшь с Аней, затем в твоих разговорах начинает мелькать «друг», с которым у вас «сложные отношения». — На некоторое время воцарилась тишина. — Это тот красный? — Да. Его зовут Павел. Когда я очутился в плену у фашистов, тогда с ним познакомился. Наши отношения действительно сложные, но сейчас, вроде, всё хорошо. Мы уже долго общаемся, находим общий язык. Он ещё тогда показался мне интересной личностью, а сейчас, когда я узнал его, и подавно. — Ну и в чëм проблема тогда? — Ульман, не строй идиота. Нам нельзя быть вместе. И не нужно шутить про старые любовные романы. Мы действительно не можем. Я не могу позволить себе. Эдуард тяжело вздохнул, разочарованный услышанным. — Артём, скажи мне, ты счастлив? Это общение, с красным, приносит тебе удовольствие? — Чëрный нерешительно промолчал. — Приносит. И проблема явно ни в том, что ты не хочешь. — Но ведь другие… — Перестань думать о других! Хватит быть героем для всех. Люди никогда не полюбят тебя, даже если ты спасёшь их жизни несколько раз. Всегда будут те, которые скажут «а почему не так?», «а почему ты сделал это». Всегда будут те, кто «знает лучше». Люди — это самые циничные и лицемерные мрази… все мы это знаем, но не многие принимают это. Я вижу, как ты устал. Устал помогать каждому, быть «удобным мальчиком». Почему же тогда продолжаешь это делать? Думать о тех, кому нет дела до тебя. Почему ты не можешь послать всё к чертям и стать героем для себя? — Артём молчал, не знал, что ответить. В словах Ульмана он видел правду, но был слишком неуверен. — Если тебе так станет легче, то… мне нравится видеть твою улыбку, знать, что моего дорогого друга ничего не терзает, никакие кошмары или что-то другое. Скажи мне ещё раз, тебе хорошо рядом с Павлом? — Да… — смущённо пробормотал себе под нос парень. — Тебе хорошо рядом с ним? — громче и твëрже спросил Ульман. — Скажи мне! — Да, да! Чëрт возьми, Ульман, перестань, — Артём захохотал. Вся ситуация начинала смешить своей нелепостью. Чёрный ощутил то, в чëм нуждался — поддержку. И хоть он ещё не полностью принял себя, он готов это сделать. Во всяком случае, не останется один. В дверь постучали, и Эдик пошёл открывать, будто хозяин. — Не мне судить, но вам обязательно нужно поговорить с этим Павлом. Что-то мне подсказывает, что он тоже что-то прячет. — когда дверь открылась, мужчина замер. — А вот и шанс всё понять. Удачи, парни. Рейнджер покинул комнату, оставив смущённых Артёма и Павла одних. Им было, о чëм поговорить.***
«Любовь это… Маленькое чудо»
Ему уже давно не снятся кошмары, их заменили нежные и лёгкие сны, оставляющие после пробуждения счастье. Старые шрамы крепко затянулись, их больше не открыть. Дышать стало легко, он будто находился на седьмом небе. Каждый день просыпался с мыслью о том, как провести его с пользой для себя. Каждое утро стало особенным. И это не исключение. Ещë во сне Артём учуял приятный запах, от которого текли слюнки. Комнату наполнил аромат корицы. Парень распахнул свои глаза и сразу же зацепился за силуэт Павла у двери, который улыбался. Морозов помахал рукой, приветствуя после сна. Рядом, на тумбе, стояла кружка, полная горячего кофе. — Доброе утро, д’Артаньян. Давай, вставай быстрее, одевайся, и мы кое-куда отправимся. У меня есть для тебя сюрприз.