Ты не один

Артём ещё давно начал собирать свою коллекцию. Карточки, изображающие мир до падения бомб — Египетские пирамиды, разводные мосты, парки, азиатские храмы и статуи, все чудеса света собрались на старых, жёлтых фотографиях — висели всегда рядом, у стенки над кроватью. Они лелеяли душу каждый раз перед сном, а тихий голос всё шептал: «Когда-нибудь ты увидишь это, Артём, когда-нибудь мир очистится». Но одна из них особенно выделялась. Ничем особенно не привлекательная, карточка со слегка обожжёнными краями, изображающая Эйфелеву башню. Железная громадина возвышалась над широким полем, возможно с зелёного цвета травой, а у её подножья собрались маленькие люди, напоминающие термитов. Но для Артёма она была чуть ли не самой… страшной? Он смотрел на эту карточку, а его руки дрожали. И так каждый раз, когда он пытался взять её в руки. Он не мог себя пересилить. Получил её около месяца назад и всё никак не мог придумать, что ему делать.       «Прошло много времени, но я всё не могу забыть. У меня к тебе множество вопросов, думаю, у тебя тоже, и ты бы хотел их задать лично, узнать всё. Что же, я готов дать ответ на любой из них. Давай встретимся. Я приглашаю тебя на свидание, назовём это так. Я буду надеяться, что ты всё ещё помнишь меня».

***

Конечно, Артём его помнил. Он никогда бы в жизни не смог забыть синеву ярких глаз, позитив и харизму, что били ключом, этот хитрый ум и сильное тело. Он не мог забыть Павла, их с ним прочную связь. Спаянный тандем двух мушкетёров, д’Артаньян и Атос, что покорили практически всё метро. Вместе.       Держа в руках перевёрнутую карточку, молодой рейнджер всматривался в волнистый и певучий почерк. Он пытался понять, насколько Паша был для него дорог. Почему он всё ещё не забыл предателя, что оставил на сердце глубокую, незаживающую рану. Скорее всего, это и есть ответ. Паша его слишком сильно ранил, предал их дружбу, их связь.       Злоба разъедала изнутри и после окончания этой ненужной войны. По-хорошему, Артёму бы радоваться. Они победили, «Спарта» спасла всё Метро, сам парень защитил тысячи невинных жизней, в конце концов, он получил прощение от самих «чëрных». Но его душа всё ещё не была на месте. Даже Анна не смогла вытащить его из этой ямы, Артём просто не смог принять близость с ней.       Весь путь он думал, правильно ли поступает, соглашаясь дать предателю второй шанс. Должен ли он вообще прощать его? Правительство «Красной линии» сменилось, некогда враждующие фракции установили шаткий нейтралитет. И что значат эти два обиженных друг на друга человека по сравнению с целой станцией? Да ничего. Ступени на подъёме к бару, казалось, жутко громко скрипели. Половицы пели о приближающейся встрече, и песни эти были печальными. На миг Артём остановился. Сейчас решится всё. Если Павел и правда будет там, если снова не обманет, то что он ему скажет? Неужели и правда ответит на все-все вопросы? А их у Артёма несметная куча. В ушах забилось сердце, так быстро, его руки снова затряслись. Давно Артёма не посещали нервные приступы. Он сделал глубокий вдох, закрывая глаза. Старался представить какую-нибудь приятную картину, слушать музыку на фоне. Делать что угодно, лишь бы не думать о…       — Хей, парень, а ну уйди с дороги, — грубый мужской голос, и Артёма толкнул со ступенек какой-то алкаш со станции. Вот ведь нелюди.       Павел сидел в самом дальнем углу, за деревянным столиком. Рядом стояла бутылка с алкоголем, видимо, не первая. Сердце Артёма мигом остановилось, как только он взглядом зацепил грустную фигуру. Он смотрел только на Пашу. Весь страх мигом ушёл, и ноги сами решительно понесли тело к этому столу.       Коммунист резко поднялся с деревянной крышки и испуганно спросил.       — Артём? — это имя вырвалось совершенно случайно из его уст. В последнее время в его голове только это имя и звучало. Пять долгих месяцев прошло с их последней, холодной встречи. Им столько всего нужно рассказать друг другу. Паша не мог поверить своим глазам, ушам и мозгу. Он снова заглянул в изумрудные глаза, вот только теперь в них нет игривого огонька, и он знал, почему. — Это из-за меня? Я и не надеялся уже, что ты придёшь. Ты получил ту открытку? — ответом послужил медленный кивок, парнишка виновато опустил голову. — Я старался найти самую лучшую, хей, не дуйся, если она тебе не понравилась или…       — Паш, — Артём наконец поднял голову и начал было что-то рассказать. Но Паша не слушал его. Не со зла, он просто был поражён. Красотой голоса своего некогда напарника. — Ты живой… — он впервые слышит Артёма, а не чувствует. Хрипотца придаёт глубины, но в то же время необычайная мягкость словно одеялом укутывает сердце, таким тёплым, пуховым. Паша от удивления приоткрывает рот, его глаза светлеют.       Он потряс головой, когда рука Артёма накрыла его собственную. Он снова вспоминает эти самые прикосновения, такие дружелюбные. Большой палец медленно оглаживает каждую костяшку. В следующее мгновение Паша приподнимает кисть, чтобы переплести их пальцы. Они связываются в крепкий узел. Оба понимают, что нужно отпускать прошлое, те обиды.       — Я не виню тебя. Я не хочу этого. Каждое воспоминание и каждая негативная эмоция…       —… приносит ужасную боль… — закончил за Артёма Паша. Он глубоко вздохнул и вопрошающе посмотрел в глаза напротив, переведя его с рук.       Небесная синева успокаивала, она давала надежду на хороший финал, а сверкающая зелень освежала и ободряла, ради неё так и хотелось совершить какой-нибудь большой подвиг. Артём понимает, что вся бурлящая ярость начинает угасать. Эта связь, которую почувствовал ещё в первые секунды знакомства, не позволила бы им расстаться навсегда. Он даже не уверен, смогла ли бы смерть разорвать её. Вряд ли. Паша всегда заставлял его улыбаться, даже в самые тоскливые и одинокие вечера. Артём сидел в своей маленькой комнате и рисовал, всё мечтая увидеть это маленькое солнышко ещё раз. И вот он сделал это. В конце концов, рейнджер преодолел вновь весь этот путь до «Венеции» только ради Павла.       — Я приглашаю тебя на свидание, — с лёгкой улыбкой сказал Артём. — Что скажешь?