Грай

      Толя и Амита снова ушли в библиотеку, сообщив, что нашли несколько наводок на «святую могилу» и хотят изучить сведения поподробнее. Каз велел Уайлену соорудить — на всякий случай — несколько фотобомб, средство плавления гришийской стали и алмазный напильник. Николай распахнул глаза, когда Бреккер достал алмаз — и где он его только взял? Его бы умения да в добрые руки — и казна Равки никогда не была бы пуста.              Сам босс Бочки засел в Клепке вместе с Инеж планировать налет.              Джеспер поставил на стол стакан с кофе, источавшим горький аромат, и кисло посмотрел на драгоценный камень. Корсар с интересом наблюдал за парнем — он уже сообщил ему, что в курсе, что тот гриш — Зоя почувствовала это, когда в последний раз посещала Кеттердам. Земенец толкнул алмаз пальцем, и тот покатился по столу.              — Не понимаю, в чем твоя проблема, — подняв голову от пробирок и склянок, поинтересовался Уайлен.              Они сидели в трапезной, нагромоздив стол химическими реагентами, различными материалами и чертежами. Ван Эк готовил бомбы, а Николай изучал их составы. Он уже напрыгался козликом, собрав на «Призраке» все, что могло им понадобиться, не забыв помянуть Бреккера добрым словом. Они не знали, как долго продлится поиск мощей Санкт-Феликса, но собранных запасов должно было хватить минимум на месяц.              Несколько коробок вяленого мяса, десяток бочек пресной воды, мешок твердого сыра, небольшие запасы круп и юрды. Тюки с теплой одеждой, тюки с легкой одеждой. Корсар бегал по Кеттердаму в сопровождении нескольких Отбросов и скупал все, что попадалось на глаза и подходило для долгого хранения. Он подозревал, что этот вопрос можно было бы решить и быстрее — и наверняка у Каза были связи и ресурсы, с которыми он обеспечил бы корабль всем необходимым одним щелчком пальцев. Но Бреккер решил, будет лучше, если он сам не станет светиться — ни к чему, чтобы по Кеттердаму поползли слухи, будто босс Бочки собирается в долгую отлучку. Лишь обыкновенный пират снаряжает судно в очередное плавание, наняв нескольких бродяг себе в помощники.              Николай не определился, имело ли это какой-то смысл, или Каз просто занял его делом. В любом случае, так корсар ощущал свою причастность. В компании Воронов, работающих, как слаженный механизм, и не нуждающихся в новых деталях, он ощущал себя пятым колесом. И это было очень неприятное чувство. Николай был королем (когда-то) и капитаном — и привык брать инициативу в свои руки. Но в Кеттердаме, под прикрытием — он был никем.              Демон скребся внутри и рвался на волю, ощущая тоску хозяина, но Николай крепко держал поводок. Он уже привык к постоянному сдерживанию и не боялся, что демон ему навредит. Скорее, он даже разделял тягу темного создания.              Я — это монстр, и монстр — это я.              — У меня нет совершенно никаких проблем, — буркнул Джеспер.              — И чего тогда ты боишься?              Земенец надул щеки с сжал губы, выдыхая воздух со смешным звуком.              — Я не боюсь. Я уже это делал.              Уайлен кивнул.              — Может, приставить тебе пушку к затылку? Для поддержания рабочей атмосферы, — Ван Эк невинно захлопал ресницами. — Воссоздать прошлый опыт.              Фахи фыркнул.              Они постоянно переругивались таким образом, но делали это так игриво, что становилось очевидным — они флиртуют. Но и доля какой-то истины тоже была: Джеспер не был обученным гришом и не умел пользоваться своей силой, отчаянно сопротивляясь каждый раз, когда Ван Эк пытался уговорить его потренироваться.              Земенец зашевелился, и Николай оторвал взгляд от чертежа перед ним. Парень поднял руки над алмазом и сосредоточился. Камень заблестел, переливаясь, и медленно начал менять форму.              Корсар подавил грустный вздох. Ему вспомнился Давид — фабрикатор проделал бы все быстро и качественно. Тоска по другу накатывала иногда, накрывая сильной волной скорби и печали. В такие моменты демон поднимал голову — и Николаю отчаянно хотелось выпустить его вместе со своей болью, позволить унести ее на черных крыльях.              К сожалению, это так не работало.              Корсар вернулся к чертежу и задумчиво покрутил в руках карандаш. Он пытался сопоставить пазы механизма так, чтобы шестеренки могли долгое время крутиться самостоятельно. Он уже занимался этим, продумывая устройство флайеров и даже пресловутого лифта. Проблема была в скорости: необходимо было добиться того, чтобы сверло самостоятельно разрезало толстые материалы за секунды.              — Смотри, — корсар протянул бумагу Уайлену, сделав пометку. Ван Эк что-то капнул в пробирку — жижа забурлила. Юноша довольно хмыкнул и принял чертеж.              — Газ в качестве катализатора? — вскинул он брови, быстро просматривая схему. — Это может сработать.              Он принялся рыться в ящике, стоявшем у стола, извлекая на свет разные детали. Посыпались шестеренки. Уайлен достал ручное сверло и оглядел ручку. Задумчиво повертел механизм в руках, примеряясь, приложил несколько зубчаток, несколько металлических труб, тонкий литый диск. Сверился с чертежом.              Николай следил, как юноша быстро двигает руками, собирая механизм, и его сердце сжималось от вставшего перед глазами образа Давида.              — Джес, — позвал Уйален, — помоги вот тут.              Земенец оторвался от алмаза и с интересом подался вперед, разглядывая приспособление, сооруженное подрывником. Вытянул руки, совершил над сверлом несколько пассов, и детали слились в единый механизм.              «Вот так и должны работать Нулевые», — внезапно подумал корсар.              Уайлен покрутил ручку изделия, и шестеренки закрутились. Выглядел аппарат громоздко, но главное — чтобы он работал.              Ван Эк налил в колбу, примощенную над одной из зубчаток, какой-то жидкости, затем набрал другого реагента в пипетку и посмотрел на парней. Оба ждали с искренним интересом. Уайлен капнул из пипетки в колбу, и смесь забурлила в реакции.       Купец быстро заткнул склянку пробкой. Жидкость поднималась по стеклянным стенкам емкости, обращаясь в газ и распирая пространство под давлением. Сверло заскрипело и зажужжало. Ручка завертелась самостоятельно. Ван Эк улыбнулся, вытягивая аппарат на всеобщее обозрение.              Затем колба треснула — и взорвалась с громким хлопком. Уайлен поспешно откинул сверло на стол и принялся стряхивать с рук осколки.              — Не густо, — цыкнул парень, — но пока это лучшее, что у нас есть.              Джеспер поднял руки, отшатываясь от сверла. Ручка с протяжным скрипом провернулась в последний раз.              — Проблему скорости решили, — пробормотал Николай. — Осталось разобраться с резистентностью.              Ван Эк пожал плечами:              — Думаю, гришийское стекло подойдет. Только его не купишь в обычной лавке, — юноша вздохнул. — Нужно будет заняться этим вопросом.              Джеспер осторожно ткнул кончиком карандаша, который подобрал со стола, в одну из шестеренок. Сверло не подало признаков жизни. Земенец хмыкнул.              — Ну, старая добрая работа руками еще никого не подводила.              Николай заметил, как молодой купец кинул на парня быстрый хмурый взгляд и тут же слегка покраснел. Корсар покачал головой. Такого количества оборотов с двойным смыслом не использовал в своих речах даже Штурмхонд.              Джеспер широко ухмыльнулся, но тут же кисло сжал губы, когда Уайлен подтолкнул к нему алмаз, из которого проглядывал острый наконечник.              — Вот и работай руками.              Николай поднял один из чертежей повыше, пряча лицо, и усмехнулся, сдерживая смех и слегка покачав головой.              Он изучил еще несколько схем, помогая приладить к одной из бомб сложный механизм таймера вместо длинного фитиля, и набросал чертеж самовоспламеняющегося факела, который должен был бить ярким лучом света через толстую линзу.              Корсару нравилось работать вместе с Уайленом. Ему казалось, что он снова в Лазлайоне, спрятался под землей на глубине нескольких этажей и мастерит что-то невероятное вместе с Давидом.              Джеспер разобрался с алмазом, превратив тот в идеально острое длинное сверло, переливающееся солнечными бликами на свету, и теперь просто наблюдал за работой Ван Эка, иногда читая вслух какие-то описания реагентов. Уайлен еще не мог самостоятельно справиться с большими кусками текста, но ему удавалось собирать из букв короткие слова. Амита занималась с ним по вечерам всего пару дней, но купец и до нее положил годы тренировок на попытки обучиться чтению. Как Толя и сказал, требовалось все лишь найти нужный подход.              Спустя пару часов зазвенел дверной колокольчик, извещая о прибытии, и Николай встал, потянувшись. Ван Эк отпустил всех слуг, чтобы никто не мешал им заниматься бомбами. Марья занималась делами в кабинете.              Корсар вышел в коридор и открыл дверь — вернулись Толя с Амитой. Они выглядели возбужденными и взволнованными и были нагружены сумками с книгами. Николай посторонился, пропуская их в трапезную.              — Вы что, вынесли это из библиотеки? — воскликнул Уайлен, когда Амита водрузила свою сумку на стол.              — Позаимствовали, — смущенно улыбнулась девушка.              Джеспер хохотнул:              — Сестра, от вас я такого не ожидал.              Амита проигнорировала этот выпад и извлекла из сумки какой-то свиток.              — Нам надоело там сидеть, — пробурчал Толя, отодвигая стул и усаживаясь. Николай расширил глаза в притворном ужасе:              — Толя, а от тебя я не ожидал такого.              Джеспер совсем развеселился. Николай подумал, что они с земенцем стали бы отличной командой шутов, если бы вдруг возникла такая необходимость.              — Мы кое-что нашли, — сообщила девушка, разворачивая пергамент. — Правда, тут на древнем каэльском, но я в процессе перевода.              — А я чувствую себя бесполезным, — кисло добавил шуханец.              Амита покосилась на него, быстро касаясь браслетов на запястье, и улыбнулась.              — Я могу переводить на равкинский, а ты — на керчийский.              Толя рассмеялся.              — Идеально придумано.              — Что здесь сказано? — Николай заглянул в свиток через плечо девушки и пробежался взглядом по тексту, пару раз выхватив знакомые слова. Когда-то он пытался изучать каэльский, но язык не пришелся ему по душе, и юный принц бросил это дело. Тем более, что язык был практически мертвым.              Амита заскользила взглядом по строкам.              — «И назначали Им посмертное томление, да заковали в цепи, и не было Им спасения. И погребли Их в гробу общем, под сенью священного дерева. И упокоились они во лжи своей, как покоился мир перед Их ногами. Да заслужат Они искупления там, где в освященной земле лежат Санкты, пока вороны будут клевать их тела, у святой могилы», — с выражением прочитала девушка. Николай почувствовал, как по рукам побежали мурашки.              — Драматично, — пробормотал Уайлен.              — Глубоко, — оценил Джеспер.              — И на данный момент определенно бессмысленно, — грустно закончил Толя.              — Тут говорится о гонениях Святых, — пояснила Амита, сворачивая свиток. — О периоде кризиса религии, когда Святые явили себя миру, и их последователей преследовали за новую веру.              Корсар вопросительно посмотрел на Толю. Николай не особо погружался в историю религии, зато шуханец наверняка был подкован во всех вопросах.              — Это были времена еще до Дарклинга. О них мало что известно, — покачал головой Толя. — В тот период массово жгли все тексты, посвященные старым богам.              — Но мы набрали несколько книг, в которых сохранились эти занимательные истории, — бодро сообщила Амита, кивая на сумку, в которой лежала еще пара толстых фолиантов.              — Звучит жутко увлекательно, — вздохнул Николай. Толя кивнул — при этом он был искренне согласен.              Уайлен подался вперед, забавно сморщив нос.              — «Святая могила» — это то, что нам нужно? Там похоронены святые?              — Ну, у Радмаккера определенно карта к этой могиле, — развел руками Джеспер.              Амита еще раз взглянула в свиток.              — Если предположить, что тут действительно достоверная информация — да, — она подтолкнула пергамент по столу, давая возможность посмотреть всем, и ткнула пальцем в небольшой абзац. Николай пригляделся. Даже его скромных знаний каэльского хватило, чтобы разобрать имена, среди которых был и…              — Санкт-Феликс! — корсар прищелкнул пальцем по писанию. Амита кивнула.              — То есть, если предположить, что описание верное, нам осталось только раздобыть карту? — протянул Джеспер. — Никого не смущает, что Радмаккер уже пытался ей воспользоваться и ничего не нашел? А этот дедуля не из тех, кто быстро сдается.              Николай устало потер лицо руками. Карта из храма в Сикурзое. Монастырь Санкт-Феликса в Сикурзое. Пазлы как будто складывались идеально. Дарклинг, запечатанный в стволе ясеня, и удерживающий этот мир от погружения во всеуничтожающий тлен. Зоя, разделяющая его муки.              Возможно ли, что «сень священного дерева», о котором поведала Амита, была в том самом монастыре, где они оставили Александра? Возможно ли, что Хранительница этого странного ордена водила Назяленскую кругами все то время, что она искала решение?              Если и была возможность это выяснить, им необходимо было достать дурацкую карту. Николай всеми силами понадеялся, что они в конце концов не окажутся в тупике.              — Сколько тебе понадобится времени, чтобы перевести его полностью? — обратился он к Амите. Та задумчиво прикусила губу, прикидывая.              — День, может два. Древний каэльский — еще более мертвый язык, чем простой каэльский. Мне придется заниматься двойным переводом.              — Тройным, — напомнил Толя, и девушка улыбнулась.              Шуханец достал из сумки один из талмудов и раскрыл заложенную страницу.              — «Гонения Святых и их последователей в то же время послужили расцветом периода раннего Преклонения Святым, когда люди массово были осенены благодатью и пользовались их дарами», — прочитал он. — Мне кажется, или речь о гришах?              — Еще до того, как их начали бояться?              — Между тем, как перестали — и начали снова. Не будем забывать, как все Святые заканчивали свой век.              Николай ощутил, как голова пошла кругом. Заумные тексты путались и не хотели обретать смысл. Демон внутри взвыл. Корсар вздрогнул от внезапного толчка где-то под ложечкой.              Мне это не нравится.              Парень вздохнул.              — Ладно, изучение истории возложим на ваши хрупкие плечи, — Николай покосился на недоуменного Толю. — На ваши крепкие и мужественные плечи.              Корсар встал, разминая руки, и выбрался из комнаты. Огляделся и решил, что хочет проветриться. Быстро вышел из дома, избегая компании. Хотелось побыть наедине с собой.              Парень прошелся по палисаднику, обнаружив один из мольбертов Марьи, скрытый от глаз в тени разросшегося кустарника. На холсте женщина написала резиденцию Ван Эков. Николай пригляделся и заметил, что в одно из окон дома женщина вписала себя. Ее взгляд был печально устремлен вдаль.              Корсара пробрал озноб. Он почти ничего не знал о матери Уайлена. Женщину он видел в основном только на совместных трапезах, когда их графики совпадали. А с напряженной беготней под дудку Бреккера это удавалось нечасто. Обычно мисс Хендрикс проводила время в эллинге, творя искусство, или помогала молодому купцу разбираться с делами отца в кабинете. Пару раз он заставал ее в гостиной с книгой у камина, и тогда женщина улыбалась и покидала комнату после короткого разговора. Николаю казалось, внутри нее засело что-то страшное и печальное, что-то сломанное.              Корсар потряс головой и вышел на главную улицу, притормозив, чтобы пропустить экипаж. В Кеттердаме иногда встречались и новые сложные машины, способные передвигаться без помощи лошадей, но довольно редко. Наполненные людьми и частыми лавочками улицы не располагали к огромным громыхающим технологиям.              Николай немного прошелся вдоль Гельдканала. Он любил местную суету, кричащие вывески, ухоженные садики, роскошные фасады. Кеттердам был словно живой, он дышал и жил своей жизнью. Этого всегда не хватало в Равке, вынужденной медленно загнивать, отрезанной от мира Тенистым Каньоном. Морские пути и правление конгломерата торговцев открывали перед Керчией множество дверей. Николай надеялся, что теперь и Равка сможет расцвести так же, как зацвела вымершая земля на руинах Новокрибирска, как цвел Кеттердам.              Парень остановился на небольшом мостике, перекинутом через канал, и полюбовался, как по воде расползаются лучи закатного солнца.              На душе было тревожно. Они нашли ниточку, по которой можно было пройти по пути освобождения Дарклинга. Но стоило ли оно того? Не совершали ли они ошибку? Черный Еретик любил свою страну, но пролил столько крови и погубил столько жизней в попытках возвысить Равку. Он ее загубил. Можно ли было его простить за его стремление добиться лучшего, пусть даже и такой жестокой дорогой?              А как бы ты поступил на его месте? Обладай ты его властью и могуществом, наблюдая, как твой дом пожирают тени? Смог бы пожертвовать малым ради большего?              Николай покачал головой. Он не был монстром, даже если в нем жил монстр. Нет, он, конечно, был монстром, но в другом смысле.              Все слишком запутанно.              Корсар выпрямился и огляделся. Где-то сбоку за мостом заскрипела дверь. Парень неожиданно понял, что неосознанно пришел сюда знакомым путем — путем, к которому выводил туннель, прорытый под каналами. Николай спустился с моста к неприметной железной двери и замер в ожидании.              Дверь открылась — и показался Бреккер собственной персоной. Он изогнул бровь при виде усмешки корсара, но ничем больше не выразил удивления. Вышел, аккуратно выбирая, куда ставить трость: земля была влажной и грязной. Инеж показалась следом.              — Как приятно, когда нас встречают, — проскрипел Каз. Николай вдруг понял, что выглядит так, как будто на самом деле простоял здесь в их ожидании неизвестно сколько. Он понадеялся, что Бреккер не возомнит о себе слишком многого — больше, чем тот уже о себе думал.              — Прекрасную даму можно прождать хоть целую вечность, — развел руками корсар, склоняясь перед сулийкой. Та улыбнулась и сделала книксен.              Николай заметил, как Каз закатил глаза и сильнее сжал голову ворона, венчавшую трость.              — Позвольте сопроводить вас?              Инеж покосилась на каменное лицо Бреккера и предостерегающе пожала плечами. Она понимала, что Николай лишь играет, но раздражать Каза было себе дороже. Хотя корсар сомневался, что босс Бочки мог разозлиться на девушку. На кого или что угодно — кроме нее. Скорее, он злился за нее.              Каз, ничего не говоря, двинулся вперед, обходя Николая. Сулийка перебросила косу через плечо и расправила плечи, следуя за ним шаг в шаг. Корсар даже не почувствовал себя оскорбленным, наблюдая за их парой. Человек и его тень, ворон и его призрак. Между этими двумя словно трещала и искрилась какая-то невидимая связь.              Николай сжал губы и выдохнул через нос, догоняя двоих.              Мы идём на дело.