Грай

      Над Кеттердамом висел густой туман, а грозовые тучи то и дело раскатисто грохотали. Иногда сверкали молнии. Вечер был мрачным, но, как ни странно, настроение Каза от этого улучшалось. В воздухе витал свежий и бодрящий аромат бури, которой давненько не было в городе. Бреккер подумал, что Кеттердаму не помешает хорошая гроза. С улиц Бочки давно необходимо было смыть грязь.              Каз задумчиво сидел на кровати, зарывшись в волосы руками без перчаток, и перебирал в голове насущные проблемы. Черные Пики, мать их, во главе с до сих пор живым Хейлсом, теснили Отбросов мелкими стычками. Банда определенно претендовала на лакомый кусок власти, оказавшийся в руках Бреккера, но не обладала достаточной силой, чтобы его отнять. Тем не менее, то и дело они совершали небольшие рейды по его предприятиям, которые парень старательно расширял, инвестируя крюге, оставшиеся после выплаты всех долгов. Каз знал, что много неприятностей они не доставят, но ублюдки были досадным недоразумением, мешающимся под ногами. Он не мог всех их вырезать — не хотел. И дело было не во внезапно проснувшемся милосердии, а в продуманной стратегии. Если в Бочке не останется таких жуликов, как Портовые лезвия, Чёрные Пики и даже пресловутые Грошовые Львы во главе с внезапно поднявшимся Доути, Торговый Совет куда пристальнее обратит внимание на самого Каза Бреккера. Тому было ни к чему излишнее внимание. Он только-только наладил свои дела и не собирался любезно переезжать в Хеллгейт. А Совет, дай им повод, обязательно засадил бы его туда — и даже не из мести, а из страха. Каз показал свою власть, свою силу. А выходка Инеж, атаковавшей в одном из своих праведных рейдов одного из членов Совета, только подлила масла в огонь.              Каз вздохнул и устало потер лоб, пытаясь вымассировать из головы гудящую боль. Инеж. Он не видел ее уже три месяца. Она отплыла в свой священный поход по Истинноморю и стала великим Призраком, грозой преступников и работорговцев. После каждого заплыва она возвращалась в Кеттердам — к нему — но этого было оглушительно мало.              Их отношения продвигались чудовищно медленными шагами. Если вообще продвигались. Когда сулийка уплывала в первый раз, нежно сжав его руку на прощание, сердце Каза разбилось на миллионы кусочков. С тех пор оно разбивалось каждый раз, когда девушка возвращалась — и покидала его вновь. Бреккер упорно собирал себя по частям и ненавидел за то, что у него не получалось измениться — и дать Инеж то, чего она заслуживала. Но та в него верила, озаряя ярким светом своей улыбки. Бреккер надеялся, что этого света хватит для них обоих.              Но ее не было рядом. Она сказала, что даст ему шанс. Она сказала, что ей этого недостаточно. Она обещала вернуться.              Каз ждал. Уж что-что, а это он делать умел. Он девять лет ждал возмездия — сможет дождаться и Инеж. Только если она сможет тоже.              Сулийку вели цель и горячее сердце. Каза — стальная решимость и холодный рассудок.              Иногда ему казалось, что для них обоих было бы проще, если бы он действительно отпустил ее. Но это было мучительно больно, и парень никак не мог этого сделать. Не мог физически.              Это было почти так же тяжело, как отпустить Джорди.              За окном послышалась какая-то возня, и Каз поднял голову, чуть наклонив ее и сощурив глаза. Прислушался. Что-то скреблось за стеклом. Парень встал и подошел к подоконнику, прихрамывая. Выглянул в окно — за ним ничего не было. Бреккер подался вперед. Внимательно вглядываясь в туманные сумерки, он заметил, когда за стеклом мелькнула чёрная тень. Каз задумчиво проследил за ней взглядом. Тень свернулась клубочком на парапете и раздраженно взъерошилась.              Повинуясь внезапному порыву, парень открыл окно и отступил, выжидая. Несколько секунд ничего не происходило. Затем тень скользнула в открытый проем и свалилась в комнату, шипя и отряхиваясь.              Бреккер хмуро смотрел на кота, развалившегося посреди комнаты и принявшегося вылизываться, призывно задрав заднюю лапу. Он знал этого кота — Инеж прикормила его, когда кидала из окна воронам кусочки мяса. Она никогда не кормила птиц хлебом, утверждая, что их пищеварительные системы для него не приспособлены. Кот повадился охотиться за легкой добычей, распугивая воронов, и Инеж смешно хмурилась всякий раз, когда птицы разлетались, встревоженные животным. Однажды их собралась целая стая — и они противостояли коту, заклевав того почти до смерти. Тогда сулийка сама прогнала птиц.              — У них нет никаких манер, — сказала она, качая головой. Каз фыркнул.              — Я предупреждал.              Девушка легко взобралась на подоконник и выскочила на соседние крыши. Кот лежал, не подавая признаков жизни, но сулийка все равно затащила его в Клепку.              — Брось его, — запротестовал Каз. — Дохлых котов мне тут еще не хватало.              — Не ворчи, — ответила Инеж. — Он еще жив.              Она утащила кота к себе в комнату. Каз поджал губы, провожая их взглядом. Ему внезапно захотелось, чтобы его тоже заклевали вороны — что угодно, лишь бы Инеж так же ласково его подхватила и прижала к груди.              — Бесполезная трата времени, — проворчал он с кислым лицом, а Инеж бросила:              — Он боец.              Каз никогда не интересовался судьбой кота. Он решил, что тот сдох, и сразу выбросил его из головы. Кот больше не появлялся в Клепке — но вот он здесь. Деловито вылизывает мокрую черную шкурку и изредка шипит на Бреккера, вздымая холку. Парень не сомневался, что это тот самый кот: у него было порвано ухо, а местами отсутствовала шерсть, и на ее месте поблескивали алые шрамы, оставленные воронами.              Похоже, гроза заставила кота искать убежища в месте, когда-то подарившем ему спасение. Смешно. «Клепка» и «спасение» — два несовместимых понятия.              — Ее здесь нет, — злобно бросил Каз коту и устало вернулся к кровати. Он что, разговаривает с животным? Совсем рехнулся. Дожили.              Парень хмуро следил за котом, пока тот приводил себя в порядок, упорно слизывая с себя остатки дождя. Монотонность его движений завораживала. Наконец, кот счел себя достаточно чистым и потянулся, оглядывая комнату. Деловито прошелся и запрыгнул на стол, оставляя после себя влажные следы. Каз скрипнул зубами, но не стал его прогонять. В конце концов, какая, к черту, разница, где эта тварь переждет бурю? Он не станет за ним бегать, размахивая тростью и пытаясь поймать.              Бреккер откинулся на кровати и вздохнул. Вытянул больную ногу, потирая бедро. Кот шуршал на столе, и парень раздраженно на него шикнул. Но все еще не прогонял — животное каким-то образом словно принесло с собой частичку Инеж. Кот зашипел. Не самую светлую частичку.              Каз махнул рукой. Встал, прошел в ванную. Разделся и протер себя влажным полотенцем. Кот наблюдал за ним со стола, лениво сощурив глаза. Бреккер его игнорировал. Надел легкие хлопковые штаны и рубашку, вернулся в комнату, погасил свет.              — Будешь шуметь — я размозжу твой череп, — буркнул, покосившись на животное. Кот отреагировал, раздраженно дернув хвостом, и отвернулся.              Каз улегся, изо всех сил стараясь отогнать мрачные мысли. День был тяжелым — как и любой день в Бочке, — но сон не шел. Парень хмурился в темноту, представляя, какой шторм гуляет по Истинноморю. Старался не думать о том, чем это грозило обернуться для «Призрака». Шпект — опытный моряк, а Инеж — опытный воин. Они уже давно в море и переживут это. Не в первый раз. Бывало и хуже. Вообще не факт, что в море шторм. Прекрати, Бреккер.              Каз раздраженно повернулся на бок и замер, почувствовав, как прогнулся край кровати. Издав скрежещущий то ли стон, то ли вой, кот заскочил на постель и задумчиво потоптался, обнюхивая покрывало. Сделал пару шагов, и парень ощутил на ноге вес животного. Упитанная тварь. Инеж хорошо его прикормила. Парень посмотрел на кота холодным и пронзительным взглядом.              — Сделаешь еще шаг — я оторву тебе лапы, — прорычал, одновременно с этим размышляя, зачем он вообще разговаривает с котом и почему его просто не скинет.              Кот замер, задумчиво глядя на Бреккера яркими янтарными глазами. Потоптался передними лапами, как будто проминал ногу Каза, а затем перескочил через нее и устроился на углу кровати. Каз вздохнул. Раздраженно отвернулся и закрыл глаза. Кот еле слышно заурчал, и парень скрипнул зубами. Он точно вышвырнет его на улицу.              Но он не стал этого делать.       В конце концов, Каз уснул.       Ночь принесла с собой очередной кошмар. Бреккеру они часто снились, отчего его сон был прерывистым и неспокойным. Бывало, он видел пулю, размозжающую голову Джеспера. Бывало, видел, как Уайлен подрывается на собственной бомбе — и его тело разлетается на кусочки. Каз часто стоял в промозглой темноте, покрытый запекшейся кровью. Он видел Джорди, тянущего его на дно. Видел оспенные язвы и разбухшие языки мертвецов, зовущих его в свои объятия. Видел разгорающееся в «Клубе Воронов» пламя — и огонь поглощал все на своем пути.       Еще он видел Инеж. Ее корабль разбивался в море. Сулийка уходила на дно, и в воду била оглушительная молния.       Сулийка билась, связанная цепями. Ян Ван Эк нависал над ней с острой пилой, медленно отпиливая от девушки по кусочку. Она пронзительно кричала.       Инеж болталась на виселице посреди пустынного поля. Инеж задыхалась в проклятом дымоходе Ледового Двора. Инеж падала с крыши, разбиваясь, и под ней собиралась густая и липкая кровь.       Хуже всего было то, что Каз был там — в каждом своем кошмаре. Стоял, наблюдая и не в силах сделать и шага. Бессильно и беспомощно тянул руки, но не мог пошевелить даже пальцем. Когда он пытался закричать, просыпался от звуков собственного голоса, покрытый липким и холодным потом.              Утро разбудило парня ледяным воздухом, ворвавшимся в комнату после ночной грозы. Ветер завывал за окном, которое Бреккер оставил открытым для кота. Бодрящая свежесть — но от нее знобило горло.              Парень раздраженно вздохнул. День не успел начаться, но уже обещал оставить за собой паршивое настроение. Впрочем, другое редко посещало Каза.              Кота не было. Наверняка паршивец слинял сразу же, как только дождь прекратился. Оно и к лучшему.              Главный босс Бочки — по крайней мере, он считал себя таковым — закрыл окно, быстро собрался и спустился в рабочий кабинет. Его ожидало несколько срочных вопросов, несколько проблем поменьше и пара долгосрочных задумок. Например, ограбить банк Штадхолла. Или выяснить личности членов Совета Приливов.              Но начать стоило с Черных Пик, грязных псов. Пару дней назад они ограбили один из складов Отбросов. Расплата не должна была заставлять себя ждать.              Без Инеж сложнее было добывать сведения и ходить по улицам без чувства нависшей угрозы. Без Джеспера, уютно устроившегося в особняке Ван Эка и лишь изредка тайком от Уайлена посещавшего разборки Бочки — когда его совсем одолевала тоска по адреналину и приключениям — Каз чувствовал себя безоружным. Но он таким не был. И продолжал совершать рискованные предприятия, поддерживая свою репутацию бесстрашного и безжалостного ублюдка.              — Аника, ты подобрала команду? — спросил Бреккер своего нового лейтенанта. Девушка кивнула:              — Они ждут в холле.              Аника зябко куталась в поношенную куртку, но настроена была решительно. Каз встал, убирая письма и документы на столе в ящик и закрывая его на ключ. Среди бумаг не было ничего ценного. Все главное хранилось в сейфе.              — Покажи, — скомандовал парень, одергивая лацканы пальто. Они вышли из кабинета и встретились с напряженными взглядами Отбросов. Каз задумчиво осмотрел коллег по цеху. Пим, Грег и Стейси — ветераны клуба. Оуэн и Янки — тоже успели показать себя, хотя и не так давно числились в Отбросах. Стелла — новичок.              Бреккер вздернул бровь, оценивающе оглядывая последнюю. Совсем девчонка, она присоединилась к банде пару недель назад. Была доставлена в город из Нового Зема, сбежала от новоявленного кеттердамского хозяина, не успевшего заключить сделки с торговцем детьми. Она искала пристанища и копила деньги на возвращение домой. Она была ловкой и быстрой — этого было достаточно для дела.              Каз не стал никак комментировать выбор Аники. Он знал каждого Отброса и на что тот способен. Команда набралась… сносная.              — Где Ротти? — спросил Бреккер, возвращая взгляд на лейтенанта.              — Патрулирует склады в Крышке, — ответила та. — Наши запасы юрды сильно напрягают Портовые Лезвия.              Каз дернул уголком губы. Он уже знал это. Проверка никогда не будет лишней.              — Готовьтесь, — бросил парень, направившись к выходу из Клепки. — Приступаем через три часа.              Он вышел из здания и медленно зашагал по влажным после ночной бури булыжникам. Трость мерно постукивала о камни с каждым шагом. Сегодня сломанное бедро у парня пульсировало ощутимее обычного — так часто бывало при смене погоды. Но боль давно не раздражала Каза. Она служила напоминанием.              Бреккер поднялся к «Клубу Воронов». Швейцар на входе поклонился и распахнул двери игорного дома. Каз бросил тому монету — мужчина ловко поймал ее на лету — и прошел в помещение, погружаясь в интимный полумрак казино. Здесь всегда было интимно и интригующе — Каз долго добивался этой атмосферы, упорно выстраивая свет лампад и меняя положение занавесок. «Клуб» должен был стать сладкой явью для всех несмышленых голубей Кеттердама, заявившихся в Бочку неумело тратить свои состояния.              Каз кивнул Стэну, следившему за порядком в доме, хотя с утра здесь было довольно спокойно. По времени как раз настал момент, когда ночные пьянчуги разбрелись по своим норам, а вечерние искатели приключений еще не выбрались из них. Хотя для некоторых клиентов время не имело значения. Они сутками сидели за столами, проигрывая, выигрывая и вновь проигрывая.              Из-за стола с «Ежевикой на троих» раздался раздосадованный вопль. Каз с интересом глянул в ту сторону, но не нашел ничего интригующего. Очередной голубь, ощипавший сам с себя перья. Не Джеспер.              Босс Бочки прошел через зал и направился к кабинету. Из-за барной стойки выполз Фред, сжимая в руках тяжелый сундучок из красного дерева. Он проследовал за Казом и грохнул сундук на стол, потрясая руками в попытках разогнать кровь.              — Сегодня без происшествий? — не глядя спросил Бреккер.              — Все как обычно, — пожал плечами Фред. — Сейчас принесу чеки.              Парень удалился. Каз снял шляпу, повесил ее на вешалку, вделанную в стену, и прошел к столу. Отодвинул в сторону картину Де Каппеля с чудесным пейзажем Равки, которую уже не было необходимости прятать, ввел сложный код и открыл сейф, извлекая на свет толстые гроссбухи. Кинул книги на стол и устало провел рукой по лицу. «Клуб Воронов» наконец-то начал приносить настоящую прибыль, но это означало и возросшее число проблем. Каждое утро Бреккер проверял бухгалтерию. По вечерам этим занимался Ротти. Не то, чтобы Каз не доверял — или доверял — Отбросу. Ему нравилось самому скользить пальцами по шершавой бумаге, вписывать в столбцы доходы и расходы и считать прибыль.       Его люди занимались и другими заведениями — игорными домами «Серебряная Шестерка», бывшим некогда «Изумрудным Дворцом» Пекки Роллинса, и «Черным принцем» вместо «Каэльского» того же владельца, «Домом экзотики» Танте Хелен, ставшим «Музеем диковинок» (удивительно, но на такое туристы велись почти так же активно, как и на казино), собравшим в своих залах ностальгичные композиции достопримечательностей Равки, Фьерды, Шухана, Блуждающего острова, Нового Зема и Керчии — и всех народов, населявших страны.       Каз уделил особенное внимание музею, постаравшись избавиться от всех связей со «Зверинцем» и любой мелочью, которая могла бы напомнить о процветавшем некогда борделе, создав из него нечто новое и непривычное.       Бреккер расширял свой бизнес, умело наживаясь на провалах врагов. Но «Клуб Воронов» был его детищем — и поэтому Каз каждый день медитативно заполнял гроссбухи, подсчитывая крюге.              — Скудная ночь, — пробормотал он, перебирая чеки, выданные Фредом. Он знал, что парень не посмел бы его обмануть и что-то прикарманить — и не потому, что Пим частенько сидел за барной стойкой, любовно поглаживая ствол револьвера. Просто переходить дорогу Казу Бреккеру было себе дороже. Он доказал это уже не раз.              Босс Бочки провел за работой не меньше часа. Закончив, откинулся на стуле и вытянул больную ногу. До сбора с Отбросами еще было время, поэтому Каз, убрав гроссбухи, достал из сейфа еще одну книжку — маленькую и аккуратную. Провел рукой по обложке: тесненные золотом буквы порядком поистрепались. Книга называлась «Святые легенды» и пестрела множеством историй о так называемых святых, сдобренных проповедческими комментариями автора.              Каз нашел эту книгу в комнате Инеж после того, как девушка покинула Кеттердам в первый раз. Сборник был спрятан под половицей, но Каз подозревал, что сулийка оставила книгу нарочно.       Знала ли она, что Каз будет стоять в ее комнате, тоскливо вглядываясь в пустые стены? Что разобьет своей тростью одинокую пустую вазу на подоконнике? Что устало упадёт на колени перед кроватью в немом крике и услышит, как скрипнет половица?       Вряд ли Инеж именно так представляла себе знакомство Бреккера со святыми, но и книгу она забыть не могла: на внутренней стороне обложки была потускневшая надпись на сулийском, но Каз узнал одно слово — meja. «Моя дочка». Именно это воскликнула мать Инеж, когда встретилась с ней на пристани. Девушка потом переводила Казу их слова, но многого он не запомнил. Однако «meja» родители Инеж повторяли часто.       Еще они часто повторяли «bhashe», обращаясь к нему, и в эти мгновения Каз чувствовал себя невероятно неловко — и это чувство настолько выбивало из колеи, вгрызаясь в глотку, что ему становилось стыдно. Такое случалось нечасто.       Разумеется, он этого не показывал. Но про себя думал, что благодарить его не за что. Он мог бы быть достоин благодарности, если бы отправил Инеж на родину сразу же после того, как выкупил. Если бы не причинял боль снова и снова. Если бы нашел в себе силы отпустить.              Каз не был благодетелем. Он был инвестором.              Парень открыл книгу, пролистывая смятые страницы. Инеж часто ее читала. Искала ли она в ней утешение? Легенды были написаны на сулийском, но Каз заказал перевод каждого опуса на керчийский. Он и сам не знал, зачем сделал это. Он не собирался читать — но все же прочел каждую букву, внимательно сверяя истории и их перевод. Узнал легенды двенадцати святых и решил, что они похожи на глупые детские сказки. Однако, Инеж в них верила.              Бреккер поднес книгу к лицу, прислушиваясь к запаху. Страницы пахли плесенью и пылью. И немного — едва уловимо — геранью.       Герань цвела в комнате Инеж в той самой злополучной вазе.              Каз закрыл глаза, стараясь сосредоточиться. Нельзя позволить мыслям об Инеж отвлечь себя. Они разъедали его сладким ядом. Смуглая кожа, несколько родинок на лице, шоколадные глаза — такие глубокие, точно два омута. Блестящие волосы цвета вороного крыла. Едва заметные ямочки на щеках, когда Инеж улыбалась.              Хватит. Каз открыл глаза и решительно встал, убирая книгу. Закрыл сейф, расправил пальто и направился к выходу, попутно ловко подхватив шляпу и легко водрузив ее на голову.              Самоуничтожение — это прекрасно. Но не когда тебя ждут дела.