Суббота

- А ты чего в темноте сидишь? – резко щелкнули выключателем, свет резанул по глазам, и Дженсен слабо поморщился. - Что, уже понедельник? – он поверил бы, что сидит здесь уже двое суток, потому что совершенно потерял ощущение времени. - Ну, с утра была суббота, - Джаред стоял за спиной и положил ладонь на его плечо, а Дженсен поднял на него красные заплаканные глаза и пристально вгляделся в любимые черты. Нет, Джаред не поменялся, он все такой же безумно красивый. Хмурится. Не понимает, что произошло. И даже сейчас зная то, чего ему и впрямь не следовало знать, Дженсен не чувствовал ни обиды, ни разочарования. Наверное, окажись Джаред самим сатаной, он не перестал бы его любить. Поэтому он положил ладонь поверх его ладони, впитывая в себя тепло, а потом и вовсе прижался губами к его пальцам. - Что стряслось? - Ничего, - пожал Дженсен плечами и улыбнулся одними губами, вымученно, болезненно. – Ты ведь не должен был сегодня приезжать. - Ну да, - он бегло осматривал кухню, будто искал зацепку, остановил взгляд на разбитом стакане, а потом вновь взглянул на Дженсена. Сильные пальцы, сжали плечо, выдавая волнение. – Планы поменялись. А у тебя здесь что за побоище было? - У меня просто упал стакан, - опять пожал плечами Дженсен. Он был рад, что Джаред пришел, но в то же время ему было больно его видеть. Он гладил его пальцы, пытаясь подарить хоть немного ласки, которой, кажется, он уже никогда не сможет с ним поделиться. Он не знал, что ему говорить, но понимал, что Джаред все равно не оставит его в покое, пока не узнает, что с ним. Вообще-то он и впрямь хотел уйти по-тихому, как советовала Жен, без выяснения отношений. Он устал, хотелось уже просто прекратить все это. Завтра он собрал бы вещи, отвез собак Майклу и исчез бы из жизни Джареда навсегда. Но раз уж Джаред пришел, нечего бежать от разговора. – Сядь. Нам поговорить нужно. - Хорошо. О чем? – осторожно обойдя осколки, он опустился на стул. - Знаешь, мы в последнее время отдалились… - начал он, но Джаред тут же прервал его. - Разве? - Да. Тебе постоянно не до меня. Я, кажется, тебя больше не интересую… - он говорил тихо, безэмоционально. Потому что уже ничего не чувствовал. За эти часы от момента ухода Женевьев и до прихода Джареда в нем выгорело все дотла. И внутри теперь только пепел. - Дженсен, слушай, я все понимаю. Тебе нужно больше внимания, а я сейчас настолько занят, что просто не могу тебе его уделить. Но мой интерес к тебе здесь не при чем. Да и о каком интересе речь? – он вдруг нахмурился и стал прислушиваться. – Ты что, собак запер? Дженсен совсем про них забыл. Да они и не давали о себе знать, но сейчас, услышав голос Джареда, или просто почувствовав его, начали скрести дверь и скулить. - У нас кто-то был? - медленно спросил он, будто чувствовал, что в этом все дело. Но Дженсен молчал. Он не хотел выдавать Жен, хотел подвести это к расставанию по взаимному угасанию интереса, но Джаред прищурился, и у Дженсена по спине побежали мурашки. Сейчас все выбьет, всю правду, вывернет наизнанку. – Кто? - Никого, - тихо ответил он. – Они мне просто мешали. - Дженсен… - это была уже угроза: «Не скажешь по-хорошему - вытрясу все в любом случае». - Так, приходил какой-то коммивояжер... – на ходу пытался что-то придумать Дженсен, но выходило из рук вон плохо. - Дженсен, а ну-ка говори правду, - спокойно, но требовательно сказал Джаред. – Я же вижу, что ты зареванный. Что случилось? Кто был? Что тебе сказали? - Все, - обреченно хмыкнул Дженсен. Пришла пора вскрыть карты. - Все – это слишком много. Все о чем? - О тебе, - шепнул Дженсен, не смотря на него. - Так. Давай по порядку, - выдохнул Джаред. – Кто приходил? Дженсен прикрыл глаза и молчал. - Дженсен, либо ты сам говоришь, либо я спущусь и посмотрю записи с камеры у охраны, - строго объявил он. Так и сделает. – Но это просто лишняя трата времени. Так кто приходил? - Женевьев, - еле слышно ответил Дженсен. - Зачем? – нахмурился Джаред. - Чтобы рассказать мне правду, - он чувствовал себя таким опустошенным, беспомощным и ненужным, что видел один выход – рассказать все, собрать вещи и исчезнуть. Навсегда. - Какую правду? О чем? – Джаред будто действительно не понимал. - О вас. О других. - О каких других? - Ну, о других… твоих партнерах, - руки немного дрожали, и он спрятал их под стол. - А что в них было такого интересного и шокирующего, что тебя всего трясет? – просто спросил Джаред. Видимо, само их наличие было делом естественным. - Ничего. Это не из-за них. Знаешь, я уже свыкся с тем, что у тебя есть другие. Я бы жил так и не жаловался, - шептал Дженсен. – Подумаешь? Раньше было хуже. Сейчас мы даже живем вместе. Прости, что я оказался не таким, как тебе хотелось. Прости, что тебе пришлось искать кого-то еще. Я правда старался, - он всхлипнул. – Старался стать единственным для тебя. Видимо, я тебя не достоин. - Стоп, - сделал сдерживающий жест рукой Джаред. – Давай ты мне расскажешь все подробно и по порядку? Значит, к нам приходила Жен. Что конкретно она сказала? - Она ждет от тебя ребенка, - это было больно произносить, и Дженсен зажмурился. Повисло удручающее молчание. Дженсен кусал изнутри губы, чтобы не разрыдаться. Он ждал реакции Джареда, но тот молчал. Хотелось, чтобы он сказал, что это неправда, что у него только Дженсен, что Женевьев солгала ему, но его молчание говорило само за себя. - Интересно… - наконец протянул Джаред. - Значит, она пришла, сказала, что ждет от меня ребенка, и что я тебе периодически изменяю еще с кем-то, так? - Нет, - мотнул головой Дженсен. – Про измены я узнал раньше. - Откуда? - Мне подкладывали фотографии в стол по её просьбе, - он не решался посмотреть на Джареда. Потому что посмотри он на него, он бы разревелся. - Какие фотографии? – хмуро спросил он. - На которых ты и все эти… - Дженсен не знал, как их назвать. «Твари» - вертелось на языке, и Дженсен его прикусил в прямом смысле слова. Боль отрезвила и заставила с новой силой почувствовать другую боль - душевную, куда более сильную. И слезы покатились из глаз. - И ты мне ничего не сказал? - А что я мог сказать? – нервно выпалил он. – Ты бы рассердился на меня. Бросил бы, потому что я недоволен. Ты не подумай, я бы в жизни не начал весь этот разговор, я бы это вытерпел. Это твое право, быть с кем-то еще, если я тебя не устраиваю. Но сейчас все иначе. Ты должен быть с ней, помогать ей. А мне нужно уехать. Она пришла попросить меня об этом… - Молодец! – хмыкнул Джаред. – Она просто умница. - Не злись на нее, её можно понять, - встрепенулся Дженсен. Больше всего на свете ему не хотелось навредить Жен и столкнуть их с Джаредом лбами. – Послушай, этот ребенок… Он должен родиться. Это же такое счастье. Это твой наследник, часть тебя. Понимаешь? Ты сам не заметишь, как полюбишь его. Не нужно отправлять её опять на аборт. - Опять? – прищурившись, спросил Джаред. - Она мне и про ту беременность рассказала, но это не важно. Главное, чтобы этот малыш родился здоровым, чтобы вырос в полноценной семье. Ему нужен отец. А я уеду, - он прервался, чтобы проглотить слезы. – Только у меня просьба одна будет. - Конечно, валяй, - зло бросил Джаред. - Можно я буду видеться с тобой? Раз в неделю. Раз в месяц. Раз в год. Просто видеть тебя. Хоть со стороны. Тебя и его. Я хочу видеть, как он растет. Пожалуйста, - он всхлипнул и закрыл лицо руками, потому что сдерживать слезы уже не было сил. – Я уже так люблю его. Дженсен и впрямь любил его. Наверное, так же, как Джареда. Наверное, больше, чем его настоящие родители. Для него ребенок был подарком, а не проблемой. Дженсен бы хотел ребенка. Его ребенка. Пусть даже к нему самому он не имел никакого кровного отношения. Он бы хотел растить его. Посмотреть, как в нем будут проявляться черты Джареда. Он непременно должен быть похож на Падалеки. Да даже если он будет похож на него лишь взглядом, жестом, надменной кривой улыбкой Дженсен будет любить его за это больше всего на свете. Жаль только, что ради его жизни Дженсен должен был отказаться от своего счастья. - У тебя замечательное мнение обо мне, оказывается, - отрешенно сказал Джаред. – Значит, я постоянно лгу, изменяю тебе, отправляю девушек на аборты. Прекрасно. Дженсен поражено взглянул на него, понимая, что что-то не так. И не просто что-то – ему солгали. Мысли со страшной скоростью завертелись в голове. Душу, зажатую в тиски, отпустили, и Дженсен рвано выдохнул. Джаред не изменял ему. Все ложь. - Джаред, - только и смог выдавить он из себя. - Кем же ты меня считаешь, Дженсен? И более резонный вопрос - если я такая тварь, как ты думаешь, какого хрена ты со мной живешь? – его тон был ровным, но кто как ни Дженсен знал, какая буря скрыта за этим ледяным спокойствием. – Серьезно, Дженсен, зачем тебе это? - Потому что я люблю тебя, - пролепетал он. Теперь его сковывал иррациональный страх. Дженсен чувствовал, что Джаред зол, но пока не мог сообразить из-за чего. - А разве любовь не означает доверие? – резко дернув головой, Джаред устремил взгляд на него так, что Дженсен вздрогнул. - Ты был единственным человеком, которому я абсолютно доверял. Я думал, что ты то самое, самое надежное, что есть в моей жизни. Но вот вопрос - могу ли я доверять человеку, который не доверяет мне?! Знаешь, как называется то, что ты сделал? Предательство. Ты даже не удосужился проверить эти фото на подлинность, поверил Женевьев, знакомство с которой было не очень приятным для тебя, как я помню. Ты решил поверить кому угодно, но только не мне. Почему? Впрочем, не отвечай, я не хочу слушать оправдания. Ты разочаровал меня, Дженсен. Я бы никогда никому не поверил, пока не убедился бы сам. Я бы поставил под сомнение все, любые доводы и доказательства, но тебя в последнюю очередь. Подобного ужаса Дженсен не испытывал, наверное, никогда. Его будто пронизывало ледяной иглой от каждого произнесенного Джаредом слова. - Джаред, - он потянулся к нему, чтобы прикоснуться, но тот дернулся, давая понять, что ему неприятно. - Я не хочу тебя видеть сейчас, - сухо сказал он, вставая и поправляя пиджак. – Я приеду завтра. А ты пока приведи мысли в порядок. - Не уходи, прошу тебя, - рухнув на колени перед ним, молил Дженсен. Все внутри трясло. - Встань, здесь осколки, - он потянул его за плечо вверх, но Дженсен обнял его колени, не позволяя уйти. – Ну же, Дженс. - Не уходи, я не пущу тебя, - прижимаясь щекой к его колену. – Не бросай меня. - Дженсен… - Нет… - О Боже, - как-то обреченно вздохнул Джаред. – Дженсен, пожалуйста, встань. Но тот отрицательно помотал головой, еще сильнее сжимая его колени в объятьях. Он дико боялся, что Джаред сейчас уйдет. Будто он мог больше не вернуться. Но раз Джаред сказал, что хочет уехать, он уедет и не посмотрит на скрючившегося на полу Дженсена. - Все, вставай, мне не удобно, – раздраженно сказал Джаред, и Дженсен покорно разжал руки. Джаред отошел от него на пару шагов, а потом протянул руку. – Вставай. Пойдем, тебе нужно умыться и лечь. Дженсен чувствовал себя чем-то вроде зомби. Он послушно умылся и поплелся в комнату, Джаред следил за ним, скрестив руки на груди, и молчал. И Дженсен молчал, потому что ему казалось, что он вообще больше не сможет говорить. Собаки встретили их радостным лаем, но, тут же подхватив настроение хозяев, замолкли. Джаред уложил его в постель, укрыл одеялом, погладил по голове. Дженсену это напомнило тот вечер субботы, когда он был болен. После этого Джаред отправил его домой и велел больше не приезжать. Вряд ли теперь он его простит. - Я поехал, - грустно сказал Джаред, а Дженсен вновь почувствовал ком в горле. – Поспи, пожалуйста, наберись сил. Дженсен еще долго плакал после его ухода. Он не верил, что еще можно все исправить. Джаред такого не простит. И будет прав. Как можно было вот так просто поверить?! Почему ему даже в голову не пришло проверить? Но он и до фотографий мучился сомнениями. Было что-то не то в поведении Падалеки. Ведь он на самом деле вел себя странно. Все эти поездки неизвестно куда и неизвестно зачем никак не были делом нормальным. Что Дженсен должен был думать? Не думать совсем и слепо верить - хоть и очень хотелось, но не получалось. И Дженсен купился на единственную правдоподобную версию – измена. Потому что больше он не видел никаких вариантов. Но это не оправдание. Джаред прав, когда любишь – доверяешь. А он предал сомнениям и Джареда, и их любовь. Он завернулся в одеяло, словно в кокон, желая спрятаться от этого мира. Слез больше не было, голова болела и, кажется, поднялась температура, а Дженсену хотелось, чтобы ему было еще хуже. Хотелось сделать себе больно, именно физически больно. Например, пойти на кухню и исполосовать осколком разбитого стакана руки, шею, лицо… Но на это не хватило ни сил, ни решимости. Ни на что не было сил. И Дженсен провалился в сон.