Единственный исход призыва – смерть

      Долгое время мне не хотелось открывать глаза. Медленно, постепенно я привыкала к воздуху, напитанному травами, свыкалась с пониманием, что затылок мягко проваливается в подушку, спину приятно обволакивает тепло простыней. Одежда тоже ощущается иначе: как будто бы нежнее прилегает к оголенному телу.        А вокруг ни шороха, ни звука.        Почему? Хочется вскочить или закричать, потому что хуже тишины только звуки, разрезающие её пополам.        И я всё жду, когда что-нибудь случится. Зазвенит, западает, зашевелится, пока хоть что-нибудь не напомнит о потребности вставать, искать пуховик, шапку, рюкзак и сломя голову бежать.        Ничего.        Ничего не происходит. Как будто мне снова двенадцать лет – точно так же было в моей комнате летом. Спокойно. Умиротворенно, словно в прекрасном сне, который никогда не заканчивался.        Вдруг я мертва? Я вдохнула на всякий случай, ощущая, как расширяются легкие. Да нет... жива. Руки-ноги на месте? Пошевелив для верности кончиками, согласно покивала: ну, для начала неплохо. Только вот, почему тихо? Любопытство подхлестывает подсмотреть насчёт три.        Один, два...        О.        Здравствуй, белый потолок. Опять в уме рисуются картинки моего дома, мягкого солнечного света, «11:00» на часах, отчего-то... улыбка мамы. Прогоняя эти мысли, я отмечаю, что на снежной белизне пляшут синеватые тени. Как красиво. Судя по всему, день здесь в самом разгаре. Интересно, какой? Слишком ярко для зимы...        «Стоп, — даже мой внутренний голос, язвительный до безобразия, забыл приличные слова. — А здесь – это где?»        Да, действительно, где? Меня сразу накрыла пугающая теория, что при перемещении случился сбой и телепортировалась одна я. Или я в чужом теле. Или я затащила нас в другой параллельный мир, и все эти зловония трав – признаки каких-то изощрённых пыток, которых я не помню... Хийка меня за ногу, одна догадка хуже другой. Где я, блять, научилась этой паранойе? Разуй глаза и осмотрись.        Любящий совет от самого честного (не)друга во вселенной помог мне стать чуточку решительнее. Приложив усилие, я приподняла голову, смещая ракурс с потолка на...        Хийка меня за ногу.        Хийка меня за ногу.        Хийка-...        Меня заклинило. Ненадолго.        Вру. Очень надолго.        Я проморгалась, чувствуя, как закисли глаза от, видимо, долгого сна. Галлюциногенного. Не знаю, что я употребляла. Ха-ха. Ха-ха-ха. Ха. Блять. Проскочил обречённый смех. Это была не аскорбинка. Пиздец.        Где я?        Ебись не проебись, где я?        Что это?!!        «Я умерла», — неверяще окидывая просторную комнату, залитую светом, я моментально стала сканировать взглядом отделанную золотом мебель, а в частности золотые узоры на потолке, золотые канделябры, золотую люстру из тысячи переливающихся камешков, – подозреваю, стоящих дороже сотен Ирин Сверидовых, – шкафы с полными ножками, резьбу на отделках, пропитанную золотой краской... от количества драгоценностей, бестолково валяющихся на полу, как какой-то мусор, случился приступ эпилепсии.        Посреди этого варварского великолепия, напоминающего логово дракона, была навалена огромная куча монет. Загадка Жака Фреско: каких? На размышления три секунды.        Время истекло: золотых. ЗОЛОТЫХ. Эта гора доходила верхушкой до потолка и ЧУДОМ сохраняла величие горы Фудзиямы, не накрывая лавиной комнату. Если вообще это можно назвать комнатой – тут размах такой, что шесть человек лягут звездой – и всем хватит места, ещё и на седьмого останется. Плюс, что вот это за арки?.. Кажется, это продолжение комнаты. О коса Хийки, насколько она огромна?        Приступ эпилепсии стремительно перерастал в инсульт. У меня не только зарябило зрение, у меня резко возникла головная боль, слабость в руках и нарушение артериального давления. Возможно, навсегда. Возможно, ещё одно потрясение – и мой труп будет украшать вершину.        — Аху-... — только было я собралась смачно выматериться, как наконец заметила рядом виновника моего расстройства речи.        Волосы, словно расплетенная золотая бахрома, ярко переливались.        Картина сгорбленного в три погибели Каллисто, в дорогом костюме, сложившего руки на одеяле, всколыхнула во мне то, что тяжело описать.        Глубокая складка между бровей выдавала путанность его сна. Кронпринц шевельнулся – локоны челки, рассыпаясь, спали с виска. Мне вдруг стало тревожно – будить кронпринца, когда он выглядит таким невыносимо усталым, просто издевательство.        Я забеспокоилась, что назойливые пряди защекочут ему нос, поэтому склонилась, сдувая пряди с ресниц.        Он тут же распахнул глаза, заставляя рубиновый свет плескаться в темноте.        — ᚷᛊᚨᚢ᛫ᛏᚾ...        «Ты проснулась... Это не сон?..»        «Тебе предстоит это выяснить», — кронпринц вскакивает с места. Вслух он не произносит ни слова, но в сознании встревоженно забрасывает вопросами:        «Как ты? Как себя чувствуешь? Нигде не болит?»        «Да вроде ничего не отвалилось... Надолго я так?»        «На трое суток».        — Ну охуеть не встать, — присвистнула я. Похоже, стоит кому-либо попасть в сюжет манхвы, его сразу затягивает в круговорот клише. В реальности, правда, это куда грустнее: кости ломит, как у трупа, проснувшегося после окоченения, мир с голодухи звенит и вращается.        Я торопливо приподнялась на локтях.        «Где Руслан?»        «А, этот... обедает».        «Ты же не сидел все три дня здесь, правда? — Каллисто фыркнул, неопределенно пожимая плечами, и размял затекшую шею. — Ты вообще спал? Синяки чернее, чем у меня на экзаменационных».        «Не мыши переживать о здоровье кота», — отрезал он.        «Допустим. А как же суета с твоим возвращением?»        «Какое, к чёрту, возвращение, когда ты без сознания или бьешься в лихорадке?» — я взглянула на принца немного иначе. Что, мать твою, случилось, чтобы заиметь такой нездоровый цвет лица?..        Он сел на край кровати, и замечая на моей физиономии недоумение при виде другой одежды, объяснил:        «Я запретил слугам входить в эту комнату. В курсе твоего присутствия только Седрик и имперский маг».        «Ух ты. Так ты сам сменил мне рубашку? — я расплылась в ухмылке. — Спасибо».        Оценив шмотку на десять из пяти, мне захотелось проверить её на аромат. Она отдавала свежим запахом хвои. Видно, в восемнадцатом веке тоже есть ароматизаторы...        «Что? Это всё?»        — А что ещё? — жестами я выразила недоумение.        «Хорошая рубашка, хлопковая, отпад. Верёвочки прикольные», — кронпринц, совершенно не выглядя удивлённым, хмыкнул:        «Приличные леди обычно хватаются за плечи и кричат о домогательстве, — несмотря на то, что как ни в чем не бывало подкалывал меня, его большой палец гладил костяшки моей руки. — Ты такая безрассудная, мисс...»        «Терпеть не могу, когда левые люди копаются в моих вещах или трогают без разрешения, — я фыркнула, рассматривая большую ладонь, обнаглела и захлопнула капкан. — Пусть лучше это будешь ты».        Каллисто, цапнутый словесно и материально, усмехнулся.        Поднимая, он прижал мою руку к щеке.        Я наблюдала за этим, как за мгновением утреннего сна – с желанием задержаться в нём подольше. С неверием в то, что это правда. Наверное, с облегчением – да, это правда, Каллисто Регулус сидит напротив, до чёртиков уставший и касающийся меня так, будто моя кожа выплавлена из хрусталя.        «Ты и лечил меня сам?» — в моём тоне проскользнула ласка, которая была целиком оправданной. Заслуженной, потому что я знаю, что семьдесят два часа незнания мучительны, как приставленное к горлу лезвие ножа.        «Пустяки, — он постарался придать тону лёгкости, но не смог изменить выражения глаз: как тлеющие угли, они слабо мерцали. — Я бы не сбросил заботу о тебе на своих подчинённых».        Как у тебя поворачивается язык говорить подобные вещи?..        «Кто знает, кого бы ты натравила на меня в следующий раз», — я не смогла не усмехнуться, качая головой.        — Подлец.        «А что это за мечта эпилептика?»        Кронпринц повернулся. Вроде бы не сразу заметив, он изрёк:        «Мои покои. Ты сейчас оскорбляешь вкусы наследника престола?»        «Ну-ну. Вот это тоже часть интерьера? — пришлось ткнуть в кучу пальцем. — Ваше Величество принимал срочный душ для смытия полугодового налёта нищеты?»        «Это сотая доля твоего имущества, начисленная в качестве вознаграждения».        — А-а-а... о-о-о, — немногословно отреагировала я, взглянув на сожителя, жевавшего иногда плесневелую корку в моём мире, с мысленно поднятым пальцем вверх (и скупой слезой...). — Так душ от нищеты для меня...        Если вот это нечто – одна сотая имущества, тогда какой реальный объ-...        «Кхм. А вот это что?» — я указала уже на дверь, точнее, на стену из пакунков рядом. Гора затмила переливы глянца и пышноту бантов так, что я бы их и не заметила, если бы не одна из коробочек сверху, робко хрустнувшая фольгой.        «Подарки от знатных семей, поддерживающих мою кандидатуру престолонаследника, — небрежно пояснил он, — выброси всё, что не понравится».        — ... — я собиралась развозмущаться, но Каллисто, выпуская руку, вдруг подкатил мне рукав. — Срань Господня...        Начиная от кисти, по ней тянулись кружева чёрных пятен, очень жуткого, будто бы у побитого трупа в кино, вида. Они расплылись по коже, оставляя редкие просветы.        — Чт-... бля-я-я...        «Твоё состояние пытались стабилизировать магией, но раны, полученные во время ритуалов, не заросли, — слушая, я попыталась подвигать руками. Странно, нет рези, как после укола. — Во время последнего ты задела вену».        Задела вену?        «Ты мне соврала, — свёл кронпринц брови к переносице, глядя на ссадины. — Ты не умеешь себя исцелять».        Слова, брошенные им, сквозили горечью.        «Прости, — мне действительно стало стыдно. — Хочешь получить компенсацию?»        «Что ты готова предложить?» — подумав немного, я неуверенно подняла руки.        «...Бесплатные обнимашки?» — от того, как именно Каллисто на меня посмотрел, температура воздуха резко подскочила до температуры кипения.        «Мои чувства для тебя настолько незначительны?» — меня перекосило.        — Э-э-э...        Ебать, Рина, уйми извращенку, уйми извращенку, итс тайм ту стап! Это провокация!!!        «...Ваше Величество, невозможно войти в одну и ту же колею дважды», — я заумно кивнула, поднимая брови. Так-то, я не могу подарить себя, потому что уже это сделала.        Похоже, телепатия любезно спалила продолжение моей фразы, потому что воцарилась пауза. Короткая, но ёмкая: за время неё лицо кронпринца успело перескочить несколько стадий отрицания.        «...У тебя так много талантов. Помимо воровства, ты и зубы отлично заговариваешь», — да не притворяйся, что тебя это не застало врасплох... Я с пыхтением подлезла к нему, сминая одеяло, а потом без лишних слов схватила за галстук.        — Сам напросился, — иметь дело с моей внутренней извращенкой тяжело, но ты справишься. Ты привыкнешь.        И, притягивая к себе, коснулась его губ своими.        Сразу стало жарко и влажно.        Всего на мгновение...        я словила себя на мысли, что мне не хотелось отстраняться. Мне хотелось почувствовать его. Распробовать на вкус. Зайти немного дальше. Бросить вызов страху, стучавшему в висках, побыть немного наглее, чем я есть, побыть требовательнее и жа́днее.        Осторожно отстранившись, я замираю в паре сантиметров.        «Ну как?»        Он настолько близко, что можно поймать его прерывистое дыхание ртом.        Прямоугольник окна источает свет. Ослепляет, словно бы позади наследного принца сверкает солнце. Обжигает края фигуры, широкоплечей, облаченной в белый костюм с эполетами, от которых плетеные нити стекают дугой. Ослепляет, позволяя тени упасть на лицо темно-оранжевой тканью.        Безмерно ярко.        «...Я счастлив, — медленно произносит он, глядя на меня. — А ты?»        «И я, — чувствуя, как проваливаюсь в глубины зрачков, отвечаю на выдохе. — Я думала, что мы никогда не встретимся и тебя не существует».        «А я и не подозревал о твоём существовании, — мне нравится нежность пальцев, заправляющих мои волосы. — Если бы знал – бросил бы эти грёбаные игры в войну и нашёл тебя».        «Вот так взял – и нашёл бы?» — я думала размеренно, а мысли текли приглушённо, звуча в полной тишине по-особенному важно.        «Ты сомневаешься?» — шепчет кронпринц, приближаясь.        «Тебе показалось», — он получает взаимность, но поцелуй прерывает хлопок двери.        — ᛊᚨᛏᚱᛁᛒᚱ ᛁᚠ!        Мы одновременно оборачиваемся на отклик, и я узнаю в очкастом растрепанном парне с кипой бумаг...        — Седрик! — я подскакиваю на месте, и вместе со мной содрогаются стёкла, пакунки, шарики люстры и горы золота: рявк наследного принца прокатил раскатом грома. Это было полбеды, потом донеслось разъяренное: — ᚹ︍ᛖ︍ᛊ︍᛫ᛏ︍ᚹ︍ᛟ︍ᛁ︍᛫ᚱ︍ᛟ︍ᛞ︍᛫ᛈ︍ᛟ︍ᚱ︍ᚨ︍᛫ᚲ︋ᚨ︍‍ᛉ︍ᚾ︍ᛁ︍ᛏ︍᛫ᚾ︍ᚨ︍᛫ᛗ︍ᛖ︍ᛊ︍ᛏ︍ᛖ︍,᛫ᛁ︍᛫ᛊ︍ᛖ︍ᛁ︍ᛏᛊᛃᚨ︍᛫ᛃᚨ᛫ᚾ︍ᚨ︍ᛏᛊᛃᚾ︍ᚢ︌᛫ᛊ︍᛫ᛏ︍ᛖ︍ᛒ︍ᛃᚨ,᛫ᚢ︌ᛒ︍ᛚ︍ᛃᚢᛞ︍ᛟ︍ᚲ︋!        Не понимая от слова нихуя, я мило улыбалась. Нет, я понимала контекст, что-то вроде «я подвешу тебя за пятки, привязав к пике ближайшей башни, а потом перережу веревку, чтобы ты падал с высоты моей ненависти к тебе, а это очень, очень долго», но не понимала, почему Седрик дьявольски спокойно уворачивался от меча и кулаков.        — Хи-хи-хи, мой жених такой юморист, — аристократично прикрыв рот ладонь, я осмелилась ещё и с этого поржать. — Ваше Величество, yamete kudasai.        «Этот сукин сын нагло вламывается без стука», — мне пришлось сбросить одеяло, чтобы наглядно продемонстрировать своё несогласие.        «Давайте вы подвесите его за уши где-нибудь в другом месте»        «Подвесить? — переспросил он меня с пугающим воодушевлением. — А это хорошая идея».        Фейспалм.        Парень с синяками на поллица перестал возмущённо тараторить. А не лыком шит: отряхнул мантию, ещё и цыкнул, поправляя выбившуюся стопку... но один лист умудрился выскользнуть и долететь до моих ног, уже спущенных с кровати. Я подняла его и тут же столкнулась с протянутой рукой.        — Э-нет, дорогой, дай почитать... А чё это, — я выкатила глаза, уставившись на каракули. Это были округлые, странные закарлючки с хвостиками. В очертаниях некоторых замечалось влияние корейского, и тут же – чего-то, очень напоминающего то ли иврит, то ли другую заграничную фигню... чёрт, я художник, а не языковед. — А как это... а в смысле...        Пока я была ошарашена, как неандерталец при виде огня, Седрик что-то торопливо, шёпотом наговаривал кронпринцу, бледнея и хватаясь за волосы.        — ᚹ︍ᚨ︍ᛊᛃᛖ︍᛫ᚹ︍ᛁᛊ︍ᛟ︍ᛏᛊᛃᛖ︍ᛊ︍ᛏ︍ᚹ︍ᛟ︍,᛫ᚲ︋ᚨ︍ᚲ︋᛫ᛇ︍ᛏ︍ᛟ︍᛫ᛈ︍ᛟ︍ᚾ︍ᛁ︍ᛗ︍ᚨ︍ᛏ︍ь?᛫ᚹ︍ᛁ᛫ᚺ︍ᛟ︍ᛏ︍ᛁ︍ᛏ︍ᛖ︍᛫ᛉᛃᛖ︍ᚾ︍ᛁ︍ᛏ︍ьᛊ︍ᛃᚨ᛫ᚾ︍ᚨ︍᛫ᛈ︍ᚱ︍ᛟ︍ᛊ︍ᛏ︍ᛟ︍ᛚ︍ᛃᚢᛞ︍ᛁ︍ᚾ︍ᚲ︋ᛖ︍, — ох мать, ты чего так разошелся? Мне уже стало интересно, какие гадости ты говоришь. При виде моих голых коленок тебе, кажется, вообще стало дурно? — ᛒ︍ᛖ︍ᛉ︍᛫ᛗ︍ᚨ︍ᚾ︍ᛖ︍‍ᚱ︍᛫ᛁ︍᛫ᛟ︍ᛒ︍ᚱ︍ᚨ︍‍ᛉ︍ᛟ︍ᚹ︍ᚨ︍ᚾ︍ᛁ︍ᛃᚨ?᛫ᛞ︍ᚨ︍᛫ᛇ︍ᛏ︍ᛟ︍᛫ᚢ︌ᚾ︍ᛁ︍ᛏᛊᛃᛏ︍ᛟ︍ᛉᛃᛁ︍ᛏ︍᛫ᚹ︍ᚨ︍ᛊᛃᚢ︌᛫ᚱ︍ᛖ︍ᛈ︍ᚢ︌ᛏ︍ᚨ︍ᚦ︌ᛁ︍ᛃᚢ!        Мысли звучат у всех одинаково... может, попробовать послушать?..        «Ага, на радость Бородачу, — одернула я себя через секунду. — ты приехала сюда, чтобы больше не использовать силу».        Ладно, хорошо. Включим логи-...        «О Господи, — неожиданно чётко выстрелило в голове, а затылок обожгло чьим-то пристальным взглядом. Что?! — Она смотрит так, будто не понимает ни слова... Ваше Высочество!»        Это что за автоперевод?! Я ж ничего не делала, алло! Я даже не сосредотачивалась!        «Как! это! понимать?!! Да она уничтожит вашу репутацию в глазах дворян! Если вы объявите о своём возвращении подобным образом, в империи возрастёт влияние вашей оппозиции! — я слушала, открыв рот. — Вы хотите жениться на простолюдинке без манер и образования?!»        Услышав этот поток немого красноречия, я повернула голову. Слышишь, ты охуел?        — Ohayo gozaimasu. Watashi wa Rina desu, — инглиш, пруский, урельский – в ход пошли даже знания урианского из колледжа. — My name is Rina, good morning. Привет, гений, судящий только по обложке, меня зовут Рина, с добрым, блять, утром, и если ты ещё раз назовешь меня необразованной – я вырву твой язык и посажу тебя в канаву, из которой вы пару столетий назад пили воду.        Всё-таки, общение с Каллисто негативно влияет на мои социальные навыки... или всему виной усталость?.. Ненавижу доказывать, что не верблюд.        «Что... она же говорила только что на четырех неизвестных языках... один из них считается мертвым...» — пробормотав себе под нос, Седрик мгновенно переменил тактику.        Поклонившись, произнес:        — Sumimasen, — и целый ряд официальных японских извинений. Извинений же? Я скосилась на Регулуса, проверяя по его реакции, не послали ли меня нахуй. Вроде не послали. Ну ладно, он не бьет – я не держу.        Седрик застопорился, увидев протянутую руку, но под испепеляющим давлением кронпринца пожал её        «Похуй», — с улыбкой плевая на местные обычаи, я услышала (наконец) что-то понятное:        — Watashi wa Sedrik desu.        — Hajimemashita.        «Я сказал ему, что ты из далёкой страны, которой нет на картах».        «И он поверил?»        «Твоего рюкзака было достаточно».        «Даже так...» — меня утомила мысль, что придется всем всё объяснять (я не верблюд!) и в очередной раз доказывать, а ещё влезать в дебильные платья, затягивать корсеты и жить без интернета. Интернет...        «Интерне-ет... — мечтательно протянула я, утирая несуществующую слезу. Прощай, бурная молодость, теперь только старость с книжкой... а, я не знаю языка. — Тоска...»        Хм. Стоп. Если подумать, Седрик только что упомянул, что один из перечисленных мною языков – мёртвый. То есть, он существует. То есть, найти хотя бы одного носителя реально!        Мне очень захотелось установить телепатическую связь, но я второй раз себя одернула, напорядок сильнее.        Седрик ушёл. Мы с Каллисто остались вдвоём. Покружив по золотым монетам босиком, я стухла: блять, а Лейла? А что будет с победой Пенни, если ключевую роль в оригинале сыграл кронпринц?        «Обойдется?.. — ну я-то знаю, что не обойдется. Нихера не обойдется. Нам пизда, если злодей победит. Второй Армагеддон. Из огня да в полымя, мать её. — Нужно что-то делать. Придумать план. Но как без магии? Что я без неё умею? Ну, мне известен сюжет, да. Дальше-то что? Чем больше вмешаюсь, тем сильнее он отойдет от первоначального варианта... хотя, он уже отошёл... Каллисто же со мной, а не с Пенни... Попросить помочь ей?»        Я резко остановилась, как будто наткнулась на стену.        А что, если они сойдутся?        — Только через мой труп! — я топнула ногой, заставляя монеты звенеть.        «Мисс, мы разве не договаривались, что ты не будешь забивать себе голову?» — да я же о тебе переживаю, как ты не понимаешь-...        Клац. От неожиданности я отпрыгнула прочь, вздрагивая всем телом.        Это звенькнула монетка, скатившись с верхушки на пол.        «Твоя нервная система ни к черту. Шарахаешься от каждого шороха. Тебе нужно восстановить силы, а не корчить из себя героиню», — ай. Не в бровь, а в глаз.        «Но для тебя же будет лучше, если...»        «Ты, похоже, меня не слушаешь, — раздражённо цокнул кронпринц, — для меня будет лучше, если ты положишь хер на дела и отоспишься. Когда ты в последний раз ела?»        — А... э... — дня четыре назад? Пять?        «Спала дольше четырех часов?»        — Э-э... — ...неделю назад?..        «Или полноценно питалась?»        «Хватит, — ладно, Конфуций говорил, полезно признавать поражение. — В любое другое время я бы тебя задушила, но сейчас ты прав. Хочу в отпуск».        «Я поражён».        «Сколько там до встречи с твоей предначертанной судьбой? — едко поинтересовалась я в ответку. — Вы же на балу встретились?»        «Тот бал давно прошёл. Дата банкета в честь моего возвращения ещё не назначена. — Каллисто ухмыльнулся, пытаясь спровоцировать во мне стыд: — Тебе придется подождать, прежде чем меня задушить».        Осматривая его с ног до головы, в голову лезли совсем неприличные мысли. Да я, в принципе, и сейчас не против...        «Чего бы ты хотела ...?»        — М-м-м...        «Мисс».        — Что?        «Речь шла об обеде».        — ...А жаль.