Оксюморон

      Всё начинается с того, что Куроко бросает баскетбол. Тренер баскетбольного клуба средней школы Тейко смотрит на него с усталостью и пониманием, затаённым на глубине его карих глаз. Он не спрашивает почему и тем более не пытается отговорить, просто принимает заявление.       Куроко благодарно ему кивает и исчезает. Из кабинета, из спортзала, из команды.       Куроко медленно бредёт по улице, не зная чем себя занять. Возвращаться домой не хочется, а что ещё делать непонятно. Куроко вдруг осознает как много места в его жизни занимает баскетбол. Как много места занимает команда. Или занимала. Тецуя не уверен. Даже в том, что они ещё команда.       Хотя теперь уж точно нет. Куроко бросил. И команду и баскетбол. И кажется самого себя тоже. В лучших традициях грёбанного Короля Льва сбросил себя в пропасть. Ту самую, что образовалась между Поколением Чудес. И выбраться не то чтобы нет возможности. Нет ни малейшего желания. Там наверху никто не ждет. Там наверху Куроко никому не нужен. Не нужен. Ни как игрок, ни как товарищ, ни как друг. Первое бьёт по самолюбию, второе по гордости, третье добивает и так разбитое сердце.       Тецу прикусывает губу. Они ведь были хорошей командой. Друзьями. Где и когда он допустил ошибку? Почему позволил команде распасться? Можно ли было всё исправить? Можно ли было исправить хоть что-то? Они ведь для Тецу были самой настоящей семьей. Той самой, на которую, казалось, можно положиться в любой ситуации, которая всегда поддержит и будет рядом, которая не бросит. Какая ирония. Бросил их в итоге сам Куроко.       Хотя какая теперь разница? Сейчас уже ничего не поделать. Только смириться с проигрышем. Сдаться. Эта мысль впервые не пугает Куроко. Не заставляет собраться с последними силами, чтобы сделать всё для победы. Он впервые этого желает. Сдаться. Куроко затапливает новая волна отчаянья. Он уничтожен, сломлен, сломан. А сломанные вещи никому не нужны. Кажется, он начинает повторяться.       Куроко чувствует себя чёртовым Титаником. Вот только его айсберг - это команда? Или всё же баскетбол? Стоило ли это стольких усилий? Стоило ли как умалишенному бегать за Аомине, в попытках затащить его на тренировку? Стоило ли спорить с Мурасакибарой, что на одном таланте далеко не уедешь? Стоило ли убеждать Мидориму, что это ещё не их предел? Стоило ли просить Кисе не уходить из клуба из-за одолевшей того скуки? Стоило ли доверять Акаши, говорившему, что не смотря ни на что, они до сих пор команда?       Стоил ли баскетбол всех тех усилий? Часов проведённых в спортзале? Стёртых до кровавых мазолей о мяч ладоней и растянутых связок? Ночей, когда мышцы так сильно сводило судорогой, что спать было нереально? Стоил ли баскетбол всех тех слёз, которые неизменно проливались после сотен попыток и сотен неудач? Стоило ли оно его сердца и души, если Тецуя в итоге всё равно идёт на дно?       Тецу чувствует влагу на щеках. Тецу устал бороться. Тецу всё-таки сдался. Задолго до того как принёс заявление об уходе из клуба. Ещё тогда, когда впервые подумал бросить.       Тецуя несомненно был готов бороться за команду до последнего. Но как бороться, если команды больше нет?       Куроко бесцельно шагает по тротуару, не особо заморачиваясь куда. И широко распахивает глаза, когда перед ним внезапно вырастают три фигуры. — Так, так, так! Что это тут у нас?! — раздается басистый прокуренный голос. Тецуя хмурится. Обычно его вообще на улицах не замечают, но сегодня видимо что-то идёт не так.       Парни скалятся и противно улюлюкают. Куроко неосознанно отступает, рассматривая внезапных противников. Все трое высокие, широкоплечие, с паскудными ухмылками и мерзкими, липкими взглядами. Про двоих так и хочется сказать морда бандитская. Третий не выглядит как гопота, но что-то в нём пугает куда больше, чем физиономии его подельников. — Эй, это ж форма Тейко! — вдруг восклицает один из хулиганов. — Значит ты у нас богатенький мальчик! — с гнусной улыбкой произносит другой. Куроко хочет возразить, что в Тейко учатся не только богатые и привилегированные. Но что-то совсем уж недоброе вспыхивает в глазах главного. В его глазах застывает жажда крови и зрелищ.       Первый удар обжигает скулу и Куроко радуется, что успел повернуть лицо. С такой силой ему бы точно сломали нос. Слышится недовольное, разачарованное шипение, и следующий удар приходится прямо по ребрам. И тут же ещё один куда-то в живот. Чья-то рука хватает Куроко за волосы, заставляя запрокинуть голову. Вспышка боли, и Тецу слышит неприятное хлюпанье, а на губах ощущается вкус крови. Удары сыплются один за другим и Тецу теряется. Ему просто больно. Больно. Больно. Больно. Больно. Он растворяется в этой боли. На какой-то короткий миг Куроко кажется, что он больше не существует. Что всё, что осталось это боль. — Какого хрена тут происходит?!       Куроко не сразу осознаёт, что этот возглас раздался не в его голове. Только когда удары прекращаются, до него доходит — в подворотне появился кто-то ещё. И то ли этот новоприбывший так пугает гопоту, то ли им просто надоело избивать несопротивляющуюся жертву. Они отцепляются от Куроко, не забыв напоследок приложить его затылком о ближайшую стену, и быстренько сбегают. Слышится разочарованное цыканье. Кто бы ни был внезапным спасителем Куроко, он рассчитывал на драку. Тецу плевать. Он просто сползает по стенке прямо на землю и блаженно прикрывает глаза. — Ба! — раздается над головой, спустя кажется целую вечность. Или пару секунд. Мысли Куроко вялые и рваные, не позволяют сконцентрироваться. Да и болит кажется всё тело, что тоже не особо способствует рациональному мышлению. — Куроко Тецуя.       Тецу разлепляет глаза и спустя несколько попыток сосредотачивает свой взгляд на стоящем напротив парне. — Хайзаки…       На вежливость не остается сил. Куроко снова прикрывает глаза. На него вдруг наваливается вселенская усталость. Хочется свернуться калачиком, накрыться мягким пледом и слушать бабушкин голос. Она всегда читала ему по вечерам сказки. Её старческий мягкий голос напоминал теплый мёд: вязкий, тягучий, но до безумия сладкий. Тецу скучает по ней, этой невероятной женщине готовой подарить свою добрую улыбку каждому встречному. Она всегда поддерживала Куроко. Именно бабушка водила его в детстве на баскетбольную площадку. Она же купила ему первый мяч. Она… — Что ты тут вообще делаешь? — вопрос Хайзаки вырывает Тецую из воспоминаний. Куроко окидывает расплывчатым взглядом бывшего сокомандника и пожимает плечами. — Ты разве не должен быть на тренировке сейчас? — проявляет удивительную осведомлённость Хайзаки. И Тецу не выдерживает. Начинает смеяться, хотя смех отдается нестерпимой болью в отбитых ребрах. — Головой ударился? — растерянно уточняет Шого. Серьёзно, он уже ни черта не понимает. — Я бросил, — хрипит Тецуя.       Несколько секунд Хайзаки растерянно хлопает глазами, а потом в его взгляде зарождается осознание. Он таращится на Куроко, как на восьмое чудо света. Вот это, конечно, сюрприз — Куроко Тецуя, бросивший баскетбол. Он ведь всегда последним покидал спортзал, а зачастую и приходил первым. И на тренировках выкладывался с двойной, если не тройной, отдачей. А на играх от него такая аура исходила, что сразу становилось понятно, для него это не просто клуб, не просто игра. Для Куроко баскетбол нечто большее. И не понятно то ли любопытство, то ли понимание, заставили Хайзаки протянуть руку: — Ты как? Встать сможешь? — Знаешь, так странно. Меня избили, а мне стало лучше, — бездумно пробормотал Куроко, опять ушедший в свои мысли. — Точно головой ударился, — фыркнул Шого, практически взваливая хилого Тецу на себя.​