***
Искусственный остров Нагырбо нельзя назвать даже планетой — пристанище космических байкеров, бомжей и наркоторговцев. Однако это единственное место, где искать «Ультиму» точно не будут, хотя, как подметил Серёжа, никто не отменял головорезов и охотников за органами. Остров был создан расой валитора для налаживания торговых отношений с другими планетами. Это был процветающий остров с дружелюбными жителями, для которых маленький астероид успел стать домом. Но в один день сказочная жизнь закончилась, когда группа бродячих астронавтов наткнулась на золотую жилу в виде острова, и вскоре астероид стал рассадником наркоторговли и отмывания кредитов. Сомнительная репутация спугнула предпринимателей, а остров так и остался космической помойкой, привлекавшей сброд со всей Вселенной. — Вы точно не хотите пойти с нами? — интересуется Попов у Димы, надевая свой защитный костюм. — Нет, спасибо, не хочу подхватить какой-нибудь инопланетный СПИД, — морщится медик. — А ты, Кать? — У меня работа, — мотает головой девушка. — Какая, к чёрту, работа? — усмехается Сережа, донельзя довольный новостью о том, что он всё-таки сможет отгулять свой отпуск. — Позова, надо выпускать пар, а то ты так свихнёшься! Катя лишь закатывает глаза и качает головой. Паркуются они в самом неприметном порту, маскируясь под обычный торговый корабль, чтобы местные шайки не решили сюда соваться. Матвиенко недолго размышляет над достопримечательностями острова — тут же ведёт парней в бар. — По одному бару можно оценить целую планету, — изрекает «мудро» инженер, вваливаясь в первое попавшиеся заведение, которое встречает мужчин какофонией запахов и нелицеприятных звуков. — Как и по пристрастиям к вонючим барам можно оценить человека, — комментирует Арсений, но Серёжа его не слышит — он уже занимает место рядом с сомнительного вида инопланетянками. — Думаю, он там надолго, — заключает Антон. — Мы можем, наверное, куда-нибудь сесть… Голос у Шастуна неуверенный, потому что в окружении есть бандиты и убийцы, которые оценивающе оглядывают их с ног до головы, как будто в уме накидывают варианты, куда можно пустить каждую часть тел, но экипаж «Ультимы» не пальцем деланный. В каком-то плане они тоже странники, посвятившие почти всю свою жизнь космосу и звёздам, и уж точно могут за себя постоять. Они занимают место у барной стойки демонстративно, на виду у всех, чтобы местные доходяги поняли, с кем имеют дело и лучше бы им не ввязываться в неприятности. Где-то на периферии смеётся Сережа, бесстыдно флиртуя с двухголовой ящероподобной женщиной, и в целом чувствует себя своим на празднике жизни. — Он что…? — пытается сформулировать вопрос Антон, но капитан его обрывает: — Не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответов, — хмыкает Попов, принимая заказанное пойло (по-другому и не скажешь) у бармена. Перчатка быстро сканирует содержимое, и, убедившись в том, что напиток безвреден, опрокидывает сразу всю стопку. Шастун крутится на антигравитационном стуле, как маленький ребёнок, и, кажется, наслаждается сменой обстановки. — Что ты думаешь обо всём этом? — задается вопросом Арсений. — Место на любителя, но в студенчестве я и не в таких обрыгаловках бывал, — смеётся лейтенант. — Нет, я о… — мужчина оглядывается и наклоняется ближе, продолжая шёпотом, — я о ситуации с Федерацией. Антон прикусывает губу, и капитан невольно засматривается на этот невинный жест. — Мне кажется, что Федерация прекрасно знает эту организацию, но почему-то информацию утаивает. Возможно, они действительно чего-то боятся. — Ландыш… Почему ландыш? Почему не любой другой цветок? — бормочет про себя Попов, но Шастун всё ещё может его слышать. — У него есть скрытая символика? — Нет, — качает головой капитан. — Тут что-то другое, что-то личное… — Может, Федерация ошибается, и они не хотят нам навредить, — неожиданно даже для самого себя предполагает Шастун. — Возможно, они пытаются нас о чём-то предупредить. Эта мысль, как гром среди ясного неба, поражает Арсения. Преданность Федерации столько времени застилала ему глаза, что он даже не думал о том, что может быть иная правда, что Федерация может быть в чём-то неправа. Раньше в голове Арсения всё было просто: есть чёрное и белое. Белое — это Федерация, его страна, его государство; чёрное — всё остальное, что противоречит правилам и законам его мира. Но сейчас другие времена. Возможно, пока Попов этого не видит, но он чувствует разницу: что-то происходит за кулисами большой верхушки, в то время как он беспрекословно выполняет чужие приказы и делает грязную работу. Капитан опустошает ещё одну стопку, вытирая губы рукавом костюма. — Тогда я готов к переговорам, — произносит Арсений твёрдым голосом. Шастун лишь кивает, выпивает свой бокал и морщится. Попов смеётся с выражения его лица. — В начале я был уверен, что избавлюсь от тебя, — признаётся он. — Рад, что этого не сделал. Антон расплывается в дебильной улыбке, а кончики ушей алеют то ли от смущения, то ли от подобия алкоголя. — А я говорил, что я вам пригожусь, — ликует лейтенант. — Во мне много достоинств. — Например? — Хм… Я умный, — начинает перечислять на пальцах Шастун, — сильный, забавный, обаятельный… — Насчет последнего я бы поспорил, — усмехается капитан, бросая быстрый взгляд на Серёжу. У того вечер в самом разгаре — кажется, он объясняет инопланетянам правила игры в покер. — Но я же смог вас обаять, — без стыда и совести выдаёт Антон. Пару месяцев назад Попов бы за такую дерзость выпустил помощника в открытый космос, но сейчас он только заливается хохотом и толкает парня в плечо. — Тебе потребовалось несколько месяцев, — отвечает капитан, наклоняясь ещё ближе к лицу лейтенанта, — а мне — пару дней. Арсений ожидал, что сейчас лейтенант покачает головой, скажет что-то остроумное в ответ или рассмеётся, но Шастун вдруг заливается краской, открывает и закрывает рот, как выброшенная на берег рыба. Он понятия не имеет, что на это можно ответить, поэтому неловко обхватывает непослушными пальцами бокал и делает большой глоток. Попов удивляется тому, что всё было настолько просто — капитан не умеет флиртовать, всегда делает это несвязно и часто отпугивает своими фразами людей, и пусть Антон ничего на этот выпад не ответил, но его реакция говорит сама за себя. — Слушайте, я, может, и кажусь слишком молодым и зелёным, но… Но я многое понимаю, — произносит Шастун и не смотрит на капитана, крепко сжимая в руках бокал. — И что же ты понимаешь? Антон кусает губу и хмурит брови, рассуждая над тем, стоит ли продолжать этот разговор. — Я понимаю, что я чувствую… к вам, — он резко поворачивается, встречаясь со своим страхом лицом к лицу. — Я чувствую уважение, поддержку, защиту и… — …И? — подначивает нетерпеливо Попов, когда пауза застывает на несколько секунд. — И то, что не должны чувствовать ни подчинённые, ни друзья. Что-то другое… Понимаете? Арсений понимает. Понимает, в чём так витиевато пытается признаться парень. Это не первое его признание в жизни: в свое время к Попову проникались многие девушки и юноши, но, узнавая его личность ближе, разочаровывались в образе, который сами себе построили, и уходили, не объяснившись. Обжигаться было больно, и каждый раз капитану было всё сложнее и сложнее принять эту сторону своей личности. Чёрствый зануда, повернутый на работе, не может иметь счастливых отношений. Но, сидя в захудалой забегаловке на краю Вселенной, в Арсении как никогда теплится уверенность в Антоне и надежда на их совместное будущее. Он будто смотрит на него другими глазами и хочет, чтобы этот взгляд принадлежал им обоим. Попов преодолевает это жутко раздражающее расстояние и касается чужих горьких губ, вопреки всему чувствуя сладость и облегчение. На поцелуй отвечают, нежно и изучающе, а в животе лопается мыльными пузырями счастье. — Нет у меня ничего! Отвалите! — прерывает момент голос Матвиенко. Парни отрываются друг от друга и видят, как группа гуманоидов наседают на их друга, который мирным путем старается урегулировать проблему. Не стоило ему мухлевать при расе, у которой зрение в десять раз лучше человеческого. — Тихо посидели, называется, — вздыхает Попов, одурманенный поцелуем и коктейлем, жестом велит Антону сваливать, попутно цепляя инженера за шкирку. — Тебе хватит, — комментирует Арсений, не слушая возмущения недовольного Матвиенко, когда его волочат из бара. Никто за ними не следует, и это хороший знак. Несмотря на репутацию, которую сыскал этот остров, у воров и преступников существует свой кодекс чести, созданный больше из целей самосохранения, чем какого-то благородства. Либо же завсегдатаи бара здраво пришли к выводу, что не потянут троих вооружённых людей. — Я только вошел в раж! И вообще, кто ты такой, чтобы… Короткий монолог Серёжи прерывает звонок коммуникатора. — Арсений! — испуганным голосом произносит Катя. — На «Ультиму» напали. Срочно возвращайтесь!***
Пальцы бегут по клавишам плавно и непринуждённо, Диме даже не надо смотреть на инструмент — он чувствует его каждым нервом на кончиках. Позову нравится играть классику, но иногда наружу просится и что-то своё; его вдохновляет космос и его звуки, тихий шум фильтров, шорох кабины лифта, скрежет космического мусора о щиты корабля. Всё это стало родным, переродилось в успокаивающие мелодии, которые медик озвучивает с помощью рояля, каждый раз играя музыку по-новому. Его не волнует, что мелодии могут забыться, ведь появятся новые, свежие и непохожие на предыдущие. Пальцы останавливаются на последней ноте, и всё тело Димы замирает в кульминационном экстазе, пропуская музыку через себя. — Эта композиция мне понравилась больше, — комментирует Катя через коммуникатор. — Ты сегодня в ударе. Губы Позова трогает лёгкая улыбка. Они столько времени уже вместе, но её комплименты все еще заставляют его смущаться. — Ты чем занята? — интересуется медик, захлопывая крышку рояля. — Работой, — вздыхает девушка по ту сторону линии. — Я думал, это отмазка для Попова. Что ты делаешь? Катя мешкается, и Диме тут же становится ясно, что она чего-то недоговаривает. Он знает свою жену как облупленную. — Ты не заметил, что Антон с Арсением как-то странно себя ведут? Позов на секунду задумывается. Да, в последнее время они успели сблизиться, но это же наоборот хорошо, так? — Не особо, — признается медик. — Я решила на всякий случай проверить их жизненные показатели. — Что-то нашла? — Нет, — вздыхает девушка, — только всплеск гормонов у обоих и повышенный дофамин и фенилэтиламин. — Критично? — хмурится Дима. Катя не успевает ответить, как поднимается громкий визг сирены корабля.ВНИМАНИЕ! НЕСАНКЦИОНИРОВАННОЕ ПРОНИКНОВЕНИЕ НЕИЗВЕСТНЫМИ ЛИЦАМИ!
— Что за хуйня?! Позов тут же переключается на голограмму сетки камер и видит, что на мостике действительно находится посторонний. Рука Димы тут же тянется за оружием, он включает микрофон и велит Кате забаррикадироваться в лаборатории, параллельно блокируя все двери, кроме тех, что приведут его к нарушителю. Медик идет самыми короткими путями до мостика, по пути размышляя, как так вышло, что система заметила незнакомца только сейчас, как допустила проникновение — Позов уверен, что соблюдал все меры безопасности. В груди бешено бьется сердце, но Дима переживает не за себя, а за Катю. На камерах была заметна лишь одна фигура, но кто знает, может, злоумышленник орудует в команде. Дойдя до дверей, ведущих к мостику, медик проверяет по камерам, что незнакомец всё ещё находится в кабине, делает вдох, успокаивая самого себя, и врывается внутрь, наводя оружие прямо на преступника. — Подними руки, чтобы я их видел, — командует Позов в спину гуманоиду. Незнакомец похож на человека, но тело скрывает защитный костюм, который выглядит как вторая кожа и неправильно преломляет свет, отчего Дима не может определить ни пол, ни телосложение незнакомца. Тот никак не реагирует на фразу и даже не оборачивается. Медик делает последнее предупреждение — стреляет в стену и прожигает дыру в прошивке, которая тут же затягивается, но злоумышленник даже не дёргается. Когда Дима делает шаг навстречу незнакомцу, тот резко ударяет по пульту управления, из-за чего экран системы потухает, как и свет корабля, переходя в аварийный режим. Преступник наконец-то поворачивается к Позову, но у него нет лица. Позов не успевает отойти от шока, как незнакомец бьет его по ладони, вырывая оружие и обжигая руку чем-то ядовитым. Дима кричит от невыносимой боли, хватаясь за конечность, которая растворяется на его глазах, превращая пальцы в кровавый суп из костей и тонких сухожилий. Он не видит, как скрывается преступник, он не видит света; он думает лишь о том, как бы не отключиться в собственной луже крови.***
— Пошевели мизинцем, — велит Серёжа, и Дима слушается, морщась от прожигающей боли. Инженер берёт отвертку и подкручивает биомеханическую нить, снова проверяет сцепление и, убеждаясь в том, что протез работает исправно, закрывает внешнюю пластину. — Принимай работу, — довольный собой, произносит Матвиенко. Медик сжимает и разжимает пальцы, глядит на ладонь, внешне неотличимую от настоящей, и тянется, чтобы пожать руку Сереже. Тот жмет её в ответ и не чувствует разницы. — Как ты думаешь, кто это мог быть? — спрашивает Арсений, всё это время наблюдавший за ходом операции. — В душе не ебу, — потирает лоб Позов. — На нём не было никаких опознавательных знаков, никаких зацепок. А как он пробрался на корабль? Это дичь полнейшая! — Что он взял? — интересуется Сережа, убирая инструменты на место. — Пока неясно, Антон проверяет. — Ты посадил Шаста за пульт? — присвистывает Матвиенко. — Ничего себе, да вы уже стали лучшими подружками. Мне стоит ревновать? Попов закатывает глаза, но улыбка так и просится наружу при упоминании имени лейтенанта. — Он хороший парень, я доверяю ему так же, как себе, — отвечает капитан и ловит на себе непонимающие взгляды. — Вы точно не вдохнули веселящих паров в том баре? — Я бы, может, и успел, если бы Арс не обломал весь кайф, — фыркает Матвиенко. — Тебя собирались отделать по первое число! Спасибо скажи, что сейчас мы тебе не зашиваем лицо. — Это прекрасное лицо могло бы стать шикарным сиденьем для той обаяшки с чешуей, если бы ты меня не дёрнул. Так что благодарностей не жди. Попов оглядывается на медика и встречает то же выражение отвращения. Правило номер один: никогда не спрашивай о личной жизни Серёжи, если не хочешь жить с бессонницей. — Я вас поздравляю, мальчики, — врывается к ним в процедурную Катя. — Никаких биологических остатков. Я понятия не имею, кто это был! Как только Позова услышала крики своего мужа, она наплевала на все протоколы безопасности и ринулась на мостик. К тому моменту, как она добралась до Димы, преступник скрылся, а через несколько минут появились и сами парни. Катя пережила большой стресс за супруга, никто бы не осуждал её за истерику и отказ работать, но девушка была не просто женой Димы Позова, она — часть самой «Ультимы», а потому — взяла дело в свои руки и начала расследование с твёрдым намерением найти и оторвать яйца тому, кто посмел покуситься на ее мужа. — Я не удивлён, его костюм выглядел как последняя разработка суолов, — хмыкает медик, вспомнив самую изобретательную расу в их поясе. — Только что он забыл на грузовом корабле? Вопрос, озвученный Димой, заставляет крепко задумываться капитана. Он вызывает Антона через коммуникатор, чтобы узнать, что тому удалось выяснить. — Ничего не тронуто, кроме последних данных. Стерты все изображения и упоминания шеврона, на который мы наткнулись недавно, а также записи звонков с командованием Федерации, — сообщает помощник. — Капитан, кажется, Оля была права — это дело рук той группировки. — Возможно, — неуверенно бросает Попов. — Спасибо за работу, Антош. Можешь отдыхать. Как только Арсений отключается, то натыкается на три пары любопытных глаз. — Что? — «Антош»? — передразнивает Дима. — С каких пор он для тебя «Антоша»? — Вы меня достали. Отношусь к нему требовательно — плохо, отношусь хорошо — всё равно плохо. Вы бы уже определились! И уходит, оставляя друзей в полной растерянности переглядываться и гадать над причиной странного поведения капитана. — А я говорила, что с ними что-то не то, — произносит Катя. — Приняли в баре что-то? — снова выдвигает свою теорию Позов. — Нет, всё началось раньше. — Не знаю, как вы, но мне больше нравится, когда они не цапаются из-за всякой фигни. Так что хоть поедающий мозги слепень, хоть рак жопы, мне всё равно, если это не заразно, — заключает Серёжа, и возразить на это нечего.***
Вернувшись на мостик, Арсений даже не удивляется, встретив Антона на том же месте, где капитан его и оставил. Шастун упёртый, и Попов осведомлён об этом лучше всех. Даже сейчас, вместо того, чтобы заняться своими делами, лейтенант тщательно перепроверяет историю запросов, чтобы не упустить ничего важного. — Я же сказал, что ты можешь отдыхать, — ласково произносит капитан, кладя руки на плечи парня. — Я хотел убедиться, что ничего не упустил, — зевает лейтенант и выпрямляет спину, подставляясь под чужие касания. — Как там Дима? — Руку подлатали, теперь он как новенький, — отвечает Попов, наклоняясь почти к самому уху помощника. — Тебе стоит сделать паузу. Антон чувствует, как ладони капитана невесомо следуют от плеч к запястьям, отчего по телу пробегают мурашки. — Я не устал, — лукавит лейтенант. — Я найду, чем тебя занять, — опаляет дыхание покрасневшее ухо. — А есть какие-то варианты? — усмехается Шастун, прикрывая глаза и откидывая шею назад, полностью доверяясь Арсению. — Есть парочка, — шепчет Попов, прежде чем впиться губами в жилистую шею.